Маргарита Олеговна Васюк
Вторая капля
Этой ночью Рен так и не смог уснуть. Музыка, панацея от всех болезней, сегодня была максимум витаминкой для туберкулезника. Но, все же, вкусной . Тихое кантри звучало чуть на фоне, так,для атмосферы. Работа не ладилась, но допоздна парень досидел честно. Запахкакао смешанный с токсичным воздухом мастерской немного бодрил и бил по вискам ноющей болью.
Ночь переходила в тусклое утро. Серый свет из окна не внушал доверие. О том, что день существует, можно было догадаться лишь по шуму городских улиц. Даже так Глемпт казался мертвым. Люди затихли, все ждали чего-то, надежды, ответов. Страх сковывал жизни людей. Аресты, аресты, аресты. Никто толком не понимал, что это. Никто не хотел сесть за фото или глупую шутку.
–Рен!– громкий голос выбил парня из сонных раздумий.
–Что? – полуосознано бормотал он. Чугунный взгляд перетянулся на застывшего в проходе, с трудом переводящего дыхание Джастина.
Его тело еще немного дрожало от непривычного бега по лестнице. Его взъерошенные седые лохмы торчали из стороны в сторону, а необыкновенно– огромные глаза пульсировать от напряжения, грозясь вырваться из орбит. На его виске можно было рассмотреть набухшую вену.
Рен напрягся.
Еще пару секунд, целую вечность, Джастин глотал воздух. Его губы сжались, а на лбу проявились все мыслемые морщинки.
–Включай новости,– сказал мужчина, закрывая глаза.
–Зачем?
–Просто включай, сегодняшние, эфир от 9 часов.
–Они еще не закончились.
–Включай! – сорвался на крик Джастин, но быстро отвел взгляд от растерянного лица парня.
Рен включил ноутбук, пару кликов и нужная страница была открыта. Она вообще стояла в закрепленных поумолчанию.
Эфир, заставка в холодных тонах. Очень долгая заставка с примитивным надоедливым ритмом на фоне. В студии женщина с пучком из гладких волос, в темном пиджаке, старательно застёгнутом на все пуговицы. На заднем плане выведено название :” Системньюс” . Приветствие, какая-то пропагандистская фигня, что-то про злых оппозиционеров от анархических островов… Ничего нового, Рен был разочарован. Джастин совсем уже из ума выжил, раз удивлен.
–…благо Система уже определила наказание для задержанных экстремистов,– продекламировала женщина.– Оно соответствует всей строгости преступления, от двух лет строго режима в плоть до смертной казни, для особо опасных представителей сообщества.
–Они что, совсем долбанулись!? – Из остатков воздуха сложил Рен, – Лиззи ведь не экстремист?
Глава 8
–Человеческий фактор– страшнейшая вещь. Человек не может судить объективно, поэтому существует Система. Она знает ответ на любой вопрос, для нее нет запретных тем. Система– самое великое, что придумал человеческий гений,– ровным тоном зачитывал с бумажки Ларри.
– Чтобы больше не думать,– грубо усмехнулась Анет.
Девочка выхватила из рук парня тонкую бело– красную брошюрку из скользкой журнальный бумаги. Она еще сильно пахла типографским клеем и пачкала руки в грязно– коричневый цвет.
– Ну и качество, гай. Ей можно граффити рисовать, – подметила девочка, вытирая руки о длинную толстовку.
– Может это из-за токсичного воздуха? – улыбнулся Ларри, оглядывая запасы аллюминеивых баллончиков, банок растворителей и красок.
– Думаешь, они пойдут на это? – поднял воспаленные глаза Рен.
Парень сидел на самом краю дивана, согнувшись вдвое. Его руки перебирали слипшиеся волосы, а губы уже кровоточили.
– Все будет хорошо….
– Хз, гай. Закроют точно. Свезет– ненадолго.
– Анет! – неразличимо упрекнул Ларри.
–Что ей шьют, гай?– будто не услышала девочка и подошла ближе.
– Не понятно, у нее фотки нашли и зарисовки мои и Джастина, там бабочки, слоганы…
– Что за слоганы? – давила Анет.
– Я что помню?
–За слова ее вряд ли смогут закрыть…– потянул Ларри.
– Им хватит, гай, илисиняки уже не болят?
Анет демонстративно плюхнулась на диван, раскинув руки.
–У нее фото были Кетрин,– пробормотал в ладонь Рен.
– Это…– закрутил руками Ларри.
– Девчонка какая-то, пару раз говорили. Слоганы писала, стихи… На том шествии… Короче, ее последнюю работу опубликовать хотели, типо на жалость надавить.
– И что?
– Жесть…– вздохнул Ларри, поправляя дреды.
–Гай, я не въехала, почему это дерьмово.
Анет подтянула ноги к себе, обхватив колени руками. Ее глаза стали чуточку больше обычного. Она смотрела на Рена, он молчал.
– Ему уже предлагали отказаться от родства с Лиз. Система считает погибших и арестованных отбросами, – продекламировал Ларри, но опомнился.– Может, все еще обойдется.
Когда ноутбук пискнул, Рен слетел с дивана, но чуть притормозил. Его тело немного дрожало, ноги словно не могли выпрямиться доконца. Анет и Ларри следили за медленным шагом, будто парень только сейчас научился ходить.
Стало так тихо, что можно было услышать едва уловимое жужжание зарядки. Металлический корпус был теплым и тяжелым для тощих пальцев. Крышка едва поднялась, и парень уставился в слепящийэкран.
Он не моргал, глаза покрасневшие уже давно изнутри наполнились кровью. Руки дрожали под тяжестью ноутбука, но Рен не поставил его на стол. Он читал, а руки все дрожали. Он прокусил старую рану, покрытую соленой кровяной коркой, но боли не заметил. Он читал. Все его тело размякло, будто под анестезией. Потолок кочнулся слегка и парень отшатнулся назад, но продолжил стоять. Он читал. Читал стоя пока мог. Почти упал на пыльный ледяной пол и читал, пока его глаза не наполнились токсичный влагой, пока Ларри не вырвал ноутбук из обмякших рук.
Даже так, роковые слова уже были вырезаны изнутри черепа: « … признано экстремистским…. Особо опасна… Смертная казнь через повешенье»
– Черт,– выдохнул Ларри передовая текст Анет.
Рен смотрел в пустоту.
– Гай, ты в порядке? – зачем– то спросила девочка.
– В порядке? В порядке? Да, я в полном порядке!– вдруг засмеялся Рен. Его тело вздымалось с каждым вздохом и выдохом, а руки впились в торчащие волосы. Он раскачиваться и стороны в сторону, грозя сойти с ума.
Парень вскочил, стоило Ларри подойти ближе. Рен схватил его за воротник и ударил головой в твердую грудь. Он попытался бить его, он кричал. Ларри схватил парня и изо всех сил сжал его тело. Рен продолжал кричать, но наконец затих.
Глава 9
Серые дни тянулись один за одним, приближаясь к пропасти. Выход был где-то рядом, в паре метров, за дверью, только ключ от замка превратили в пепел, а ноги сковали цепями.
И правда, в дверь кто-то стучал, уже довольно давно.
–Откройте, это полиция. У нас разрешение на обыск. Мы знаем, что Вы в квартире. Если Вы не откроете, мы будем вынуждены применить силу.
Рен слышал лишь отзвуки голоса, будто колонки барахлили, а наушники он так и не купил. Как видеоигра, гадкая, бесцветная, глупая видеоигра, которую он никак не мог пройти. А вот и новый никчемный квест: «обыск» . Сложнее, чем кажется. В последнее время у Рена были проблемы с управлением.
Диван, коридор, дверь, замок.
–Здравствуйте.
–Добрый день, Вы Рен Кроулер?
–Да.
Пока ничего сложного.Две модельки мужчин лет сорока-сорока пяти. Один с бородой и высоким морщинистым лбом, переходящим в лысину. Он постоянно посчелкивал ручкой, открыть, закрыть, открыть, закрыть, открыть… Второй немного квадратный, опрятно расчесанный и выглаженный, и пахнущий дегтярным мылом.
–Вот наши удостоверения.
Они достали куски картонки с надписями… И почему этот квест нельзя пропустить?
–Мы пройдем?
–Да.
В глубине коридора замаячили еще люди.
–Кто это?
Неверный выбор, но все не критично.
–Простая формальность– пробормотал бородатый, записывая что-то в блокнот.
Какой типичный ответ. Просто омерзительный квест. А что будет если…
–Уходите.
–Что?
Слабая реакция, еще разок.
–Уходите, это моя квартира, я не преступник, так что уходите.
Квадратный поднял левую бровь. Черт, у бородача есть пушка на ремне. Интересно, заряжена?
–Вы же нас сами впустили.
О, у квадратного тоже есть пушка, прикольно.
–И что! Вы убьете меня?
–Нет, —усмехнулся квадратный.
То есть перестрелки не будет? Какой скучный квест! Тушеной капустой запахло.
–Ладно, я пить хочу, развлекайтесь.
Рен махнул в сторону комнат, и пошел на кухню. Давненько он здесь не был. Двое полицейских о чем-то шептались.На сером, тихо жужжащем холодильнике были фотографии, много. Лиззи их меняла постоянно, цветы, люди, воздушные шарики и надпись на песке: « Все просто». Они делали ее вместе для фото, на пляже лет восемь назад.
А потом ее засыпали какие-то малолетки. Рен тогда злился на них очень, чуть не побил, хотяон и сам был тогда малолеткой. Мама его тогда почему-то отругала, а Лиззи смеялась все время.
После смерти матери она редко смеялась, но никогда не плакала, вообще. А ведь раньше была такойплаксой. Как-то Рен выбил у нее из рук мороженное, безобидная шутка. Две недели потом не разговаривали…
«Все просто» – мамин девиз, но оказалось, что рак– это не просто. И забыть это не просто, как и запомнить. И зачем Лиззи переняла его, глупый ведь девиз?
– Просто, просто? Что просто? – едва различимо бормотал Рен. – Нет, Лиззи. Ничерта не просто! – прошипел он сквозь зубы. – Единственное, что будет простым,– это твоя смерть.
– С Вами все в порядке? – окликнул голос.
Рен потер глаза руками, выдохнул и со странной улыбкой произнес:
–Все просто прекрасно.
Глава 10
– Ты все же пойдешь?
Из-за уличного шума немного звенело в ушах, а звуки порой смешивались в кашу. С белого неба глаза резало холодное солнце. Промерзший насквозь воздух трескаться при ходьбе, или это был лед под ногами, покрывавший дорогу? Машины ездили туда– сюда, воняло гарью и бензином, а еще шоколадом…. Наверное, показалось.
Кофе без толку плескался внутри пластикового стаканчика, грозя выскользнуть наружу. Его тепло просачивалось через белую кожу, обжигая. Коил кивнул, отхлебывая немного, горячий горьковатый пар обдал его бледное лицо.
– Ты уверен? —переспросил Стен, поправляя шерстяную шапку.
Коил пожал плечами, продолжая неуклюже пить.
–Мне кажется, это плохая идея. После… – Стен проглотил комок в горле. – Сам понимаешь, люди не будут просто смотреть на…
– Даже ты это понимаешь, а Система нет, – по губам Коила проскользил нервный смешок.
– Не нравится мне все это…
– А кому нравиться?– улыбнулся Коил.
–Твое состояние меня беспокоит…Ты точно в порядке?
– В полном,– просиял улыбкой парень.
– Я вижу…– тихо констатировал Стен.
– И что же ты видишь?
– Чтоты очевидно пьян…И когда ты начал курить?
– С чего ты взял?– возмутился Коил.
Стен остановился и выхватил из рук парня стаканчик, разлив почти все содержимое на холодную землю.
Стен понюхал содержимое стаканчика…
Он хотел было разозлиться, но не вышло. Перед ним стоял некто жалкий, заросший недельно щетиной. От Коила несло перегаром, виски и крепкими сигаретами. А на часах было одиннадцать утра.
Стен выдохнул и, не глядя в глаза, заговорил:
– Знай, что я, что Джессика всегда рядом. Я понимаю, тебе тяжело. Но это не конец света. Все еще образумиться. Хватит пить, это не выход.
В ответ звучали лишь сигнальные гудки машин.
– Мы очень волнуемся… Если нужна помощь, только скажи. Или к врачу обратись…
Коил недвижимо прокачивал головой, будто слушал.
– И не ходи туда. Хватит смертей.
– Не я это выбрал. А у Лиззи и у остальных, у них еще есть шанс. Если ни выжить, так умереть с гордостью…– Глаза Коила блеснули соленой влагой. – У Кетрин его не…
– Хватит! – сорвался Стен. – Нам всем не легко, но ее не вернуть! – кричал он. – Живи дальше!
Он кричал что-то еще, но не был услышан. Только прохожие замедляли свой шаг, чтобы оглянуться.
Коил смотрел на грубый асфальт. На таком темном фоне его черный кофе оказался вполне себе коричневым. Чем-то похожим на струйку слизистой жижи из канализации. Пах он похоже, кстати.
« Надо бы выпить чего-нибудь»—С тоской пронеслось голове. Коил вдруг заметил, что сквозь городской гвалт уже не пробиваются крики Стена. « Наверное, выдохся, наконец. Тем лучше… Жаль коньяк, хороший».
Они разошлись быстро, под сигналы проезжающих мимо машин, вдыхая ихедкие выхлопы. Вернее, Коил почти убежал.
Он уверил Стена, что пойдет домой и больше не будет пить. Соврал он тогда, конечно, безбожно, но ему и не поверили.
Парень нашел небольшое местечко на обледенелой лавочке и смотрел, как качаются на ветру голые черные ветви, попивая коньяк с кофе, так для запаха. Люди ходили вокруг и шептались, стук каблуков с болью отдавался в гнилой черепашка. Парень закашлялся и попытался закурить. Опалил грубую грязную щетину. Коил провел по ней рукой, и в голове пролетела мысль:
« Надо привести себя в порядок, хоть на время. Хотя бы перед Лиззи нормально выглядеть, пусть и в последний раз».
Глава 11
Бездонной небо было безгранично серым. В тот день оно было бесконечно. Холодный вольный ветер завывал тягучую песню в гуще голых ветвей. Но это было где-то высоко, а здесь, внизу, ледяной воздух едва колыхался от ненужных движений.
Всюду пахло чем-то знакомым, чем-то приятным,но больно колющим в грудь. От него по телу пробегали едва ощутимые мурашки.
Городской шум, сродни тишине, был невесом и неощутим. Рен проникал все глубже в толщу улиц, утопая в загустевших выхлопных газах. Вокрук сменялись лица, люди куда-то бежали. Будущее растворилось в настоящем, кажется, это называют «красотой мгновенья».
Сейчас все было просто.
В далеке замаячили Анет и Ларри, они о чем-то громко говорили, может спорили, но не слишком разборчиво. Да Рен и не слушал. Подойдя ближе,они затихли. Стали вдруг очень молчаливыми. Ну и ладно, пусть молчат, зачем разрушать городскую тишину? Она ведь так прекрасна.
Площадь наполнилась людьми. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то пришёл поглазеть, а кто-то подраться. Кажется, Рен видел у кого-то фаеры и петарды.
Прямо по центру стояло нечто вроде сцены из фанеры, с лестницей, веревками и пустым пространством снизу. Как в фильмах. Не хватало только поющих пиратов для полноты картины.³ Но еще не вечер.
Вокруг было много полиции и людей в черной военной форме, в масках и с оружием. От дубинок до огнестрела, выбирай чем хочешь получить!
– Как думаешь, успеем? – спросил рядом стоящий невысокий парень в псевдовоенной форме.
– Ясен пень. Не дам им Лобзика ухандохать! – ударил кулаком в ладонь лысый бугай, сплевывая.Он был настолько типичен, что даже неестественен.
Где– то что-то громыхнуло – в воздухеповисла тишина. На сцене появились люди. Их было несколько. Одетые в черную военную форму только с открытым лицом, но в шлеме. С явно выпирающим бронежилетом из-под куртки.
– Мы собрались здесь во имя правосудия, – начал средний, но замолк. Его голос потонул в возмущенном вопле.
Средний замялся, но начал вновь, ближе поднеся микрофон ко рту:
– Мир под угрозой…
– Из-за вас! – завопил лысый, но его не услышали.
–Система приняла наилучшее из возможных решений для сохранения мира.
– Ублюдок! Урод!– не выдержала Анет.
– Это тебя повесить надо! – добавил Ларри.
Рен молчал. «Лучше бы это была игра»– подумал парень.
Кто-то больно толкнул его в грудь, стало трудно дышать. Было душно, холодно и резко запахло потом. Голова закружилась и налилась свинцом. Он бы мог упасть, но было некуда. Полиция напирала. Хмырь со сцены нес какую-то чушь.
На лестнице появились люди в наручниках. Они шли медленно и тяжело, казалось, сквозь шум пробивался грохот их шагов.
Четыре веревки, четыре преступления, четыре жертвы.
Первым шел мужчина, худой, седой и грязный. Он опустил голову вниз, так что лицо было скрыто тенью. Да он и сам был похож на тень.
Второго, огромного лысого, почти тащили. Он дергался и упирался всем чем мог. Хотя у него даже ноги были связаны, он что-то кричал, но толи уже сорвал голос, толи вопил недостаточно громко. Слышно его не было.
– Лобзик…– проскулил бугай, поправил коженку и попер сквозь толпу, как танк. Низкий что-то пытался сказать и быстро исчез следом.
Третьей шла темноволосая худая девушка, грязные волосы закрывали ее лицо, а когда она подняла голову, из под грязи и следов побоев, удаленные глубоко в череп, появились тусклые, полуживые глаза. Это была Лиззи.
Холод и дрожь вдруг разошлись по телу. Будто от удара тока сердце забилосьс неимоверной силой.
Она была в первой четверке.
Кто шел третим Рен не видел, впрочем, его это не волновало.
Лиззи подняла взгляд в толпу, жадно съедала взглядом людей на площади, будто желала насмотреться всласть. А ей уже надевали петлю на тонкую шею.
Толпа взревела. Запахло жженной резиной, над площадью пополз едкий черный смог. Все двинулись вперед, Рен едва устоял на ногах.
Взгляды встретились. Глаза Лиззи вдруг зажглись подобно лазурно– пепельным звездам на смолистом небе. Девушка увидела брата и улыбнулась так просто, будто не было ни площади, ни людей вокруг, ни веревки поверх свежих синяков, ни запаха горелых покрышек. Ничего, только они двое, что давно не видели таких похожих на друг друга глаз.
Люди шли на мясной барьер из полицейских. Глупо, бестолково, под удары дубинок, в облака слезоточивого газа и химической дряни, разъедающей слизистую, проникающей всюду. С красными глазами, криками, иногда в крови идиоты падали на землю. Лежали не долго, никто не ждал, пока они поднимутся. Лишь счастливчикам удавалось вскочить.
Рена толкнули, он устоял, на секунду потеряв из виду драгоценные глаза.
Четыре тела в беспамятстве болтались на веревках. Они, еще живые, барахтались, как рыбы на суше. В попытке вдохнуть захлебывались собственной кровью из сломанного хребта. На головы не успели надеть мешки, они так и остались валяться на дряхлом поддоне.
На сцену ворвались люди. Они хватали тяжелые тела и поднимали их в воздух. Хоть один вдох! Мужчина в огромным ножем полез резать веревки.
Полицию вытеснилисо сцены, и она направилась в глубь толпы.
Рена оглушил выстрел. Все вокруг потухло. Звон. Звон, будто черепушка взорвалась. Кто-то в паре метров от него получил пулю в ногу. Грохот толпы заглушил крики несчастного. Едкий запах свежей крови ударил в голову. Парня чуть пошатнуло. Свет вернулся. Рен вновь посмотрел на сцену.
Четыре тела с пробитыми черепами жалко болтались на канатах. Вокруг были разбросаны изрешеченные пулями кучи мяса, напоминающие когда-то людей.
Звон, ничего не было слышно, только запах крови, и ярость развивающаяся по телу как доза чистого героина. Пульс, ничего кроме пульса.
Удар, удар, удар.
Рен бросился на полицейского. Это не было похоже на драку. Скорее на месиво разлитое по площади.
Содержимое желудка рвануло наружу, Рен получил резиновой дубинкой в живот. Он скрючился и отлетел назад. Кто бил? Свои? Чужие? Не возможно было разобрать.
Ларри схватил друга и выкинул в сторону Анет. Девочка не могла его удержать, Рен рванулся вперед не успев прийти в себя, не начав дышать. Туда же, в мясорубку.
Анет прилетел сильный удар в затылок, больно.
Полицейский уже сдавливал кадык Рена гибкой дубинкой. Другой бил парня в живот, пока на нем самом повисал какой-то мужик, таща порванную курту вниз.
Ларри едва вернувший равновесие после нескольких десятков хаотичных ударов схватил полицейского за голову и повис на нем,как макака. Он громко кричал, по его виску стекала свежая горячая кровь, смешиваясь с разбросанными дредами.
Запах пороха, запах горящих покрышек, слезоточивый газ, кровь, крик, пот, холод.
Ларри упал, вязкая красно-коричневая слизь залила асфальт. Рен грохнулся на колени, но тут же вскочил. Кто-то достал пистолет и начал стрелять без разбору. Две– три пули пробили грудную клетку. Ларри брыкался, захлебываясь пенящеейся кровью.
Глава 12
Тонкая рука вцепилась в ледяные, полумертвые пальцы Рена. Слезы, подобные лаве, выжигали обветренную кожу. Поток жесткого воздуха разбивался о хрупкое лицо, разрезая губы, подобно разбитому стеклу. Время будто не существовало в этом месте, его убила боль. Вездесущая, адская боль, она была повсюду. Сам мир был потоком боли. Крики, взрывы, свист сирен, плач, звук ударов– все слилось в единый стон.И этим стоном была Анет.
Она бежала, так быстро, как никогда раньше. А когда остановилась, рядом была лишь тьма и пустота, застывшая в глазах Рена.
Тело, подобное раскаленному металлудрожало в объятьях подвального холода. Мертвая сытость заглушила все звуки мира, оставив лишь боль, пробиравшую до костей. А девочка все сжимала тонкие пальцы.
– Ее больше нет,– ледяной голос парня превратил воздух в миллионы осколков, вонзившихся в барабанные перепонки.
– И его тоже,– все продолжал он. А стекло превращалось в сталь.
Черная капля грязи вонзилась в гнилой пол, и Анет выдохнула, вся горечь ее сердца, вся кровь, что сочилась слизью где-то в глубине вдруг растворилась в истошном крике Рена, в воде, хлынувшей из глаз.
Звук открылся потоком чего-то ныне невиданного, пугающего, опустошающего, что вырвалось из хрупких тел, подобно последнему выдоху. И стало неважно, будет ли вдох.
Поток слепящего света, как клинок, вонзился в плоть и выжег остатки чувств, выел их, вырвал с корнем, даже боль и страх разбились. Лишь пустота внутри росла и пожирала хрупкий универсум.
Свет исчез, и тьма загустела, стала камнем. А там, в глубине, подобно пятну на старой, испорченной пленке, проявился Коил. Гладко выбритый. В пиджаке и галстуке, пропитавшемися сигаретный дымом.
Он смотрел. Глаз его не было видно, но Анет знала, он смотрит. Не знала только ни сошла ли с ума. А видение село рядом. И сам мир в тот миг замолчал.
Тишина дрожала от тихого дыхания. Анет не взглянула на Рена, когда тот положил ей тежелую голову на плечо. Холодные волосы, пропитавшиеся потом и сажей почему-то пахли еще и бензином. Или это с улицы?
Девочка подогнула под себя ноги, она не сказала ни слова, но это не имело значения. Серые пряди волос легли на костлявые колени девочки. Худая ледяная рука зарылась в грязные, плохо прокрашенные, темные корни,немного маслянистый, мягкие и ледяные. Они касались ее грубой кожи, едва различимые кончиками пальцев.
– Он уснул?– почему-то спросил Коил.
– Да,– почему-то ответила Анет.
Усмешка Коила, истерически– печальная, эхом разнеслась по одинокой темноте подвала.
– Он просто устал. Он потерял сестру, он потерял друга, он устал,– едва различимо произнесла девочка.
– А ты?
– Я…– Анет ненадолго закрыла глаза,– Я тоже устала. Но я не хочу спать.
– Почему?
– А вдруг, когда я проснусь, ничего уже не будет. Я открою глаза в своей кровати, мама приготовит мне завтрак и даст с собой в школу яблоко.
– Разве это плохо?
– Это ужасно. Ведь сны исчезают, а Ларри не должен исчезать.
– Ларри…– Сухие губы Коила мучительно сжались.
– Он мерт, – просто сказала Анет с печальной улыбкой.– Но он существует,– добавила она.
– Разве если это сон, то его больше нет. Ведь он все равно лишь воспоминание.
– Ты помнишь свои сны?
– Не много, но этот я бы запомнил.
– А я не помню. Порой просыпаюсь с хорошим настроением, а что снилось не знаю. А если знаю, то забуду все равно, – Анет замолчала, по ее щеке скатилась обжигающая слеза, и боль родилась вновь.
– Гай, нет, к черту это. Коил, Ларри всегда был ко мне добр. Когда познакомились, никому не сдал, ничего лишнего не спросил, со своими друзьями познакомил,– девочка усмехнулась, посмотрев на спящего парня, такого безмятежного.– Сейчас, правда, только Рен остался. Он тоже хороший, только гордый очень и ранимый. А Ларри очень сильный. Всегда говорил, что дальше будет только лучше. Он оптимист…
– И куда ты теперь?
– Не знаю, но,похоже, я не буду одна,– Анет еще раз провела рукой по ледяным волосам парня.– Вместе идти чуточку легче… А вы?
Коил посмотрел по сторонам, будто ищя ответ.
– Наверно, вернусь в штаб, надо найти Стена или Криса, или кого-нибудь. Не хочется оставаться одному. А дальше, дальше будет только лучше…
– Зато Системе конец.
Сквозь дерганный смех Анет пробивались слезы. А где-то за пределами тишины, мир превращался в прах.
Послесловие ( или немного от автора)
Довольно странно обращаться к читателям напрямую, но мне бы очень хотелось поделиться теми чувствами, эмоциями и мыслями, появившимися у меня благодаря этой книге. Авторы обычно говорят о том, что они хотели поведать читателям, но мне это не кажется верным. По правде говоря, когда я начинала писать эту книгу, у меня и в мыслях не было, что выйдет нечто подобное. Персонажи, мир, мысли, идеи и вопросы в этой книге рождались спонтанно и будто независимо от меня самой.
Этим рассказом я попытаюсь обрисовать путь от идеи к тому, что Вы, я надеюсь, уже прочли.
Книга берет свое начало в сентябре-октябре 2017 года, когда у меня появилось желание сделать нечто интересное. Я тогда заинтересовалась антиутопиями, и прочитав парочку известных книг, загорелась идеей создать свой альтернативный, пугающий и завораживающий мир. Вы можете заметить, что в итоге получилось нечто иное, но об этом позже.
К тому моменту я уже около года вела «дневник идей» или, другими словами, тетрадь, в которую записывала любой бред, показавшийся мне занятным. Веду я его и по сей день. И вот в один, как позже оказалось, роковой день я как обычно ждала свою электричку в зале ожидания вокзала, смотрела на проезжающие поезда, мельтешащих всюду людей и решала домашнее задание. Задачи по физике, они не были слишком сложными, но требовали знаний формул. То, чем я никогда не могла похвастаться. В какой-то момент мне жутко надоело рыскать по учебнику в поисках нужной, и я не нашла ничего лучше, кроме как записать в «дневник идей» : « Слишком много формул» .
Уже вечером, перечитывая от скуки то, что напридумывала за день, я вновь вернулась к этой фразе. В тот день и появилась идея мира, в центре которого набор заранее прописанных формул и алгоритмов, полностью контролирующих действия человека.
Идея пришлась мне по вкусу, и за несколько следующих дней были написаны первые страницы.
И все остановилось.
Меня захватила повседневная жизнь, и на полтора месяца все было заморожено. Я периодически открывала текст, перечитывала и, если повезёт, добавляла несколько предложений.
Потом пришли каникулы, и я решила основательно взяться за работу. К тому времени я уже отошла от антиутопий, прочла « Войну и мир» и даже успела уловить ее прелесть.
В итоге я оказалась на распутье: антиутопия– слишком надуманно, а реализм– слишком скучно. В добавок ко всему у меня не было точного представления фабулы, что уж говорить о сюжете и проработке персонажей. С последнего я решила начать.
Я хотела создать роман с большим количеством героев, с их быстрым раскрытием и без зацикливания на ком-то конкретном, кроме центрального персонажа Коила. Задумка шла прахом с добавлением новых и новых лиц. Для каждого из персонажей была продумана личная история и потенциальная сюжетная арка. Но чем больше их становилось, тем сложнее казалась идея их совмещения. В итоге я остановилась на нескольких героях, чью судьбу мне показалось интересным расписать.
Процесс придумывания фабулы, концепции устройства мира, забавных сюжетных поворотов и прочих контрольных точек повествования был весьма нудным и продлился чуть больше месяца. После чего начался долгий путь по созданию текста. Работа, работа и ничего кроме работы. Вот что ждало меня почти до конца июня, то есть следующие пол года. Не так уж много, стоит признать.
Потом была ещё редакция, исправления ошибок и опечаток, высматривание откровенных сюжетных дыр и попытки понять, что же вышло в итоге. Последнего я до сих пор не знаю. В отчаянии определить жанр, я придумала свой и назвала его « псевдореализм». По большей части потому что «псевдоантиутопия» звучит нескладно.
Когда вся эта мишура была закончена, книга наконец увидела свет. А я смогла вздохнуть с облегчением, ведь если Вы сейчас это читаете, то про труды были не напрасны.
Кстати, вот Вам ещё один забавный факт: на момент написания «Второй капли» мне было 15 лет, то есть согласно возрастным рейтингам, я не должна была ее читать. Что-то с этой системой все таки не так.
