Максимилиан Волошин
Путник по вселенным
Василий Суриков
Отрывок из работы Волошина о Сурикове печатается по: Волошин Максимилиан. Суриков. – Л., 1985.– С. 200–209.
В январе 1913 г. Волошин начал работу над монографией о Василии Ивановиче Сурикове (1848–1916), заказанной ему художником и искусствоведом Игорем Эммануиловичем Грабарем (1871–1960) для серии «Русские художники. Собрание иллюстрированных монографий». В основу монографии легли впечатления Волошина от встреч и бесед с Суриковым, продолжавшихся в течение января 1913 г. Летом 1914 г. работа над рукописью, в связи с отъездом Волошина за границу, была прервана и закончена лишь в сентябре 1916 г. Опубликованные в журнале «Аполлон» (1916. – № 6–7.– С. 40–63), записи бесед с Суриковым получили высокую оценку специалистов. Так, художник Михаил Васильевич Нестеров считал, что работа Волошина о Сурикове «быть может, лучшее, что когда-либо было написано о рус<ских> художниках». Сам Волошин говорил о своей работе как «одной из лучших и неожиданных…».
{1} Сурикова Прасковья Федоровна (1818–1895) – мать художника.
{2} Пикассо Пабло (1881–1973) – французский художник.
{3} Иванов Александр Андреевич (1806–1858) – художник.
{4} Стасов Владимир Васильевич (1824–1906) – искусствовед и литературный критик.
{5} Поленов Василий Дмитриевич (1844–1927) – художник.
{6} Александр III (1845–1894) – российский император (1881–1894).
{7} Боголюбов Алексей Петрович (1824–1896) – пейзажист.
{8} Ныне не существующий памятник Александру III в Москве работы скульптора Александра Михайловича Опекушина (1838–1923) был открыт у храма Христа Спасителя в 1912 г.
{9} Софья Андреевна – С. А. Толстая (урожд. Берс, 1844–1919), жена Л. Н. Толстого.
{10} И. Э. Грабарь вспоминал: «Когда В. И. Суриков пришел в галерею после новой повески, он, весело балагуря в присутствии собравшихся старейших служащих, отвесил мне земной поклон и со слезами на глазах обратился к нам со словами: «Ведь вот в первый раз вижу свою картину: в квартире, где ее писал, не видал – в двух комнатах через дверь стояла, на выставке не видал – так скверно повесили, – и в галерее раньше не видал, без отхода». (Моя жизнь: Автомонография. – М.; Л., 1937.– С. 26).
Илья Эренбург
Отрывок из статьи Волошина «Илья Эренбург – поэт» печатается по публикации этой статьи в газете «Речь» (1916. – № 300. – 31 окт.– С. 2).
В первую военную зиму Волошин приехал в Париж из Дорнаха 16 (3) января 1915 г. В январе же произошло личное знакомство с И. Г. Эренбургом, первую книгу которого «Стихи» (Париж, 1910) Волошин раскритиковал в 1911 году (Утро России. – № 34. – 12 февр.– С. 6). «Вначале я относился к Волошину почтительно, как ученик к опытному мастеру, – вспоминал Эренбург позднее. – Потом я охладел к его поэзии; его статьи об эстетике мне начали казаться цирковыми фокусами: я искал правду, а он играл в детские игры»… (Люди, годы, жизнь. – М., 1961.– С. 184).
{1} По-видимому, Модильяни Амедео (1884–1920). «Одно время он увлекался пророчествами французского медика, жившего в XVI веке, – Нострадамуса», – вспоминал Эренбург (Люди, годы, жизнь. – М., 1961.– С. 229). См. также портрет Модильяни в стихотворении Эренбурга «Ты сидел на низенькой лестнице…» (Стихотворения. – Л., 1977.– С. 68).
{2} «Стихи о канунах» (М., 1916), «Повесть о жизни некой Наденьки и о вещих знамениях, явленных ей» (1916, литографированное издание в 100 экз.), Ф. Вийон. Отрывки из «Большого завещания», баллады и разные стихотворения. Переводы и биогр. очерк И. Эренбурга (М., 1916).
{3} Эренбург приехал в Париж в декабре 1908 г., семнадцати лет.
{4} «Я живу» (Спб., 1911), «Одуванчики» (Париж, 1912), «Будни» (Париж, 1913).
{5} Жамм Франсис (1868–1939) – французский поэт-католик. Эренбург был у него в Отрезе, «около испанской границы» и затем посвятил ему сборник стихов в прозе «Детское» (Париж, 1914). Книга «Ф. Жамм. Стихи и проза. Переводы И. Эренбурга и Е. Шмидт» вышла в Москве в 1913 г. Антология «Поэты Франции. 1870–1913» в переводах Эренбурга – в Париже, в 1914 г. Антология «Поэты французского Возрождения» вышла уже в 1938 г. в Ленинграде.
{6} «Плач Иеремии» – одна из книг Ветхого Завета: сборник плачевных песен пророка над развалинами Иерусалима, разрушенного вавилонянами.
Александр Бенуа
Печатается по машинописи (ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 371) в сокращении.
Написано Волошиным для сборника статей об Александре Николаевиче Бенуа (1870–1960) – художнике, критике и историке искусств, для издательства «Свободное искусство».
19 октября 1916 г. Волошин писал А. Н. Бенуа: «Я окончил статью о Вас и посылаю ее Лукомскому…» Проспект сборника статей (под редакцией Г. К. Лукомского) был выпущен в 1917 г. – сам же сборник напечатан не был.
{1} Шарден Жан Батист Симеон (1699–1779) – французский живописец. «Автопортрет с зеленым козырьком» написан в 1775 г.
{2} Портрет Бенуа работы А. К. Шервашидзе воспроизведен в журнале «Золотое руно» № 10 за 1906 год, перед статьей Шервашидзе о творчестве Бенуа.
{3} Близ Судака, в Капсельской долине, находилось имение генерала Д. Л. Хорвата (1859–?), мужа двоюродной сестры художника Камиллы Альбертовны. А. Н. Бенуа гостил там в 1915 и 1916 гг., посвятив Судаку статью «После Крыма» (Речь. – 1916. – 16 сент.– С. 2).
{4} Боннар Пьер (1867–1947) – французский художник.
Воспоминания
В третий раздел книги М. А. Волошина – «Воспоминания» – входят: 1. Рассказ об И. Ф. Анненском (рассказ Волошина записан поэтом Л. В. Горнунгом в 1924 г.). 2. История Черубины (текст был записан москвичкой Т. Б. Шанько в 1930 г.). 3. Записи 1932 года.
В свою очередь, «Записи 1932 года» делятся на три части.
В первой части, содержащей в себе записи Волошина от 2 до 30 марта 1932 г., рассказывается, в основном, о гимназических годах. Эта часть воспоминаний публикуется впервые (ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 445, 446).
Вторая часть, названная Волошиным «О Н. А. Марксе» (записи от 2 до 14 апреля 1932 г.), посвящена судьбе царского генерала, профессора археологии, а затем первого ректора Кубанского университета Н. А. Маркса (1860–1921). В самые жестокие годы гражданской войны он, как и Волошин, верил, что «исторические судьбы» России «должны вывести нас на более широкую арену мировой истории». И именно Максимилиан Волошин разделил с Марксом его «хождение по мукам» в 1919 г.: этот эпизод стал для поэта одним из самых ярких событий его жизни. Полностью эта часть воспоминаний Волошина публикуется впервые.
Третья часть воспоминаний Волошина содержит записи от 19 апреля до 5 мая. На этом записи прерываются, а 11 августа 1932 г. поэта не стало.
К сожалению, автор не успел еще раз пройтись по своим записям: исправление явных ошибок и описок взяли на себя составители.
Рассказ об И. Ф. Анненском
Текст рассказа Волошина записан 27 марта 1924 г. Львом Владимировичем Горнунгом – поэтом и литератором (род. 1902) и литературоведом Дмитрием Сергеевичем Усовым (1896–1943). Печатается по: Памятники культуры: Новые открытия. – Л., 1983.– С. 69–71. Фактические сведения взяты из комментариев А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика в этом издании.
{1} Неточность: знакомство состоялось в марте 1909 г.
{2} В письме к Вяч. Иванову от 2 февраля 1910 г. Сергей Маковский писал: «…Я начал с привлечения вас, Анненского, Брюсова, Бальмонта, Бенуа и, наконец, Волынского, которого ведь тоже нельзя причислить к «молодежи». Именами этих вождей начался «Аполлон»…». (ГБЛ, ф. 109).
{3} Кондратьев Александр Алексеевич (1876–1967) – поэт, прозаик, историк русской поэзии.
{4} Бурнакин Анатолий Андреевич (ум. в 1932 г.) – поэт, критик.
{5} Анненский Валентин Иннокентьевич (псевдоним: Валентин Кривич. 1880–1936) – поэт, прозаик, сын И. Ф. Анненского.
{6} Кроc Шарль (1842–1888) – французский поэт.
{7} См.: История Черубины.– С. 214–229.
{8} Волошин присутствовал на похоронах И. Ф. Анненского 4 декабря 1909 г.
История Черубины
Рассказ Волошина о Черубине де Габриак был записан в Коктебеле москвичкой Т. Б. Шанько летом 1930 г. Текст – по машинописи из архива поэта: ИРЛИ, ф. 562, оп. 1, ед. хр. 364.
Черубина де Габриак – Елизавета Ивановна Дмитриева (по мужу Васильева, 1887–1928) – поэт, прозаик, переводчик.
{1} Мальчин («место выпаса скота» – татарcк.) – мыс, замыкающий Коктебельскую бухту с юго-запада. Габриаками старожилы Коктебеля и теперь называют причудливые виноградные корни.
{2} Боден Жан (1530–1596) – французский юрист, автор политических трактатов. «Демономания» (1580) посвящена доказательствам существования колдунов.
{3} Неточно: в 1909 году Дмитриевой был 21 год.
{4} В статье о Е. И Васильевой (фамилия Дмитриевой по мужу) в справочнике «Писатели современной эпохи» (М.,– 1928) указано, что она занималась испанистикой в Петербургском университете у профессора Д. К. Петрова – ученика А. Н. Веселовского.
{5} Согласно справочнику «Весь Петербург» на 1909 год, Дмитриева была учительницей Петровской женской гимназии (Петроградская сторона, ул. Плуталова, 24).
{6} Первый номер «Аполлона» вышел из печати 24 октября 1909 г
{7} Маковский Сергей Константинович (1878–1962) – поэт, художественный критик. Волошин посвятил ему стихотворение «Дэлос» (1909). Маковский значился редактором и издателем журнала (наряду с Михаилом Константиновичем Ушковым).
{8} «Наш герб» было опубликовано в составе подборки стихов Дмитриевой – во втором номере «Аполлона» (вышел 15 ноября 1909 г.) Тубал – мифический основатель металлургии, иначе Тувал-Каин («отец кузнецов»). Хирам-Авив – легендарный финикийский литейщик («тезка» тирского царя), участвовавший в строительстве храма Иеговы, возведенного царем Соломоном в Иерусалиме. На могилу Хирама, убитого алчными подмастерьями, были возложены ветви акации – символ вечности духа и добрых дел.
{9} Брюллова Лидия Павловна (1886–1954, в замужестве Владимирова) – дочь художника П. А. Брюллова, внучатая племянница К. П. Брюллова, поэт.
{10} Святой Игнатий – Игнатий Лойола (1491–1556) – основатель ордена иезуитов.
{11} Имеется в виду герой пьесы Э. Ростана «Сирано де Бержерак» (1897), где главный герой пишет письма красавице Роксане от имени влюбленного в нее Кристиана, одновременно любя ее сам.
{12} Посылать в письме цветок, лист или травинку было обыкновением Дмитриевой и в переписке с Волошиным, до мистификации. «Язык цветов» – условный способ выражать различные понятия и чувства посредством разных растений, ведущий свое происхождение с Востока. В средние века был в употреблении и в Западной Европе.
{13} В рукописи носит название «Савонарола» – по имени Джироламо Савонаролы (1452–1498) – флорентийского религиозно-политического деятеля и поэта.
{14} Трубников Александр Александрович (1883–1966) – искусствовед, сотрудник Эрмитажа, автор книги «Моя Италия» (Спб., 1908).
{15} Имеется в виду «Общество ревнителей художественного слова». Было создано при редакции «Аполлона» ранней осенью 1909 г. заседания проходили в редакции журнала.
{16} Выставка женских портретов была открыта в редакции «Аполлона» с 17 января по 7 февраля 1910 г.
{17} Врангель Николай Николаевич (1880–1915) – искусствовед.
{18} Черубину «разоблачил» Маковскому Михаил Кузмин (запись в его дневнике от 17 ноября 1909 г. – ЦГАЛИ, ф. 232, оп. 1, ед. хр. 53). По воспоминаниям самого Маковского, Дмитриева сама нанесла ему визит, горько сожалея о причиненной ему боли. (Маковский С. Портреты современников. – Нью-Йорк, 1955.– С. 349–352).
{19} Гумилев Николай Степанович (1886–1921) – поэт, переводчик и критик.
{20} Васильев Всеволод Николаевич (1883–?) – инженер-гидролог.
{21} Гюнтер Иоганн фон (1886–1973) – немецкий поэт и переводчик (с русского на немецкий). В своих воспоминаниях «En Leben in Osturind»[136] (München, 1969) дает свою интерпретацию событий.
{22} Головин Александр Яковлевич (1863–1930) – художник-декоратор Мариинского театра. В своих воспоминаниях (Головин А. Встречи и впечатления. – Л; М., 1960.– С. 100) рассказывает об этом сеансе. Согласно письму А. Блока к матери, инцидент произошел 19 ноября 1909 г. (Блок А. Письма к родным. – Т. 1. – Л., 1927.– С. 286).
{23} Имеется в виду эпизод из «Бесов»: оскорбление, нанесенное Шатовым Ставрогину.
{24} Вопрос Волошина Гумилеву и ответ того зафиксированы в заметке «Эпидемия дуэлей», напечатанной 24 ноября 1909 г. в московском «Русском слове»: «Гумилев резко и несправедливо отозвался об одной девушке, знакомой Волошина. Волошин подошел к нему, дал ему пощечину и спросил: «Вы поняли?» – «Да», – ответил тот».
{25} Согласно газетным отчетам, дуэль состоялась 22 ноября 1909 г. Секундантами были: со стороны Волошина – Алексей Николаевич Толстой и художник Александр Константинович Шервашидзе (Чачба, 1867–1968); со стороны Гумилева – Михаил Кузмин и секретарь «Аполлона» Евгений Александрович Зноско-Боровский (1884–1954). Известны воспоминания первых трех из них. Вот они:
А. Н. Толстой: «Весь следующий день между секундантами шли отчаянные переговоры. Грант (так Толстой называет Гумилева. – Сост.) предъявил требования – стреляться в пяти шагах до смерти одного из противников. Он не шутил. Для него, конечно, изо всей этой путаницы, мистификации и лжи – не было иного выхода, кроме смерти.
С большим трудом, под утро, в ресторане Альберта, секундантами В<олошина> – князю Шервашидзе и мне – удалось уговорить секундантов Гранта – Зноско-Боровского и Кузмина – стреляться на пятнадцати шагах. Но надо было уломать Гранта. На это был потрачен еще один день. Наконец, на рассвете третьего дня, наш автомобиль выехал за город, по направлению к Новой Деревне.
Дул мокрый морской ветер, и вдоль дороги свистели и мотались голые вербы. За городом мы нагнали автомобиль противников, застрявших в снегу. Мы позвали дворников с лопатами и все, общими усилиями, вытащили машину из сугроба. Грант, спокойный и серьезный, заложив руки в карманы, следил за нашей работой, стоял в стороне.
Выехав за город, мы оставили на дороге автомобили и пошли на голое поле, где были свалки, занесенные снегом. Противники стояли поодаль, меня выбрали распорядителем дуэли. Когда я стал отсчитывать шаги, Грант, внимательно следивший за мной, просил мне передать, что я шагаю слишком широко. Я снова отмерил 15 шагов, просил противников встать на места и начал заряжать пистолеты. Пыжей не оказалось. Я разорвал платок и забил его вместо пыжей. Гранту я понес пистолет первому. Он стоял на кочке, длинным и черным силуэтом различимый в мгле рассвета. На нем был цилиндр и сюртук, шубу он сбросил на снег. Подбегая к нему, я провалился в яму с талой водой. Он спокойно выжидал, когда я выберусь, – взял пистолет, и тогда только я заметил, что он, не отрываясь, с ледяной ненавистью глядел на В<олошина>, стоявшего, расставив ноги, без шапки.
Передав второй пистолет В<олошину>, я, по правилам, в последний раз предложил мириться. Но Грант перебил меня, сказав глухо и зло: «Я приехал драться, а не мириться». Тогда я просил приготовиться и начал громко считать: «Раз, два… (Кузмин, не в силах долее стоять, сел на снег и заслонился хирургическим ящиком, чтобы не видеть ужасов). …Три!» – крикнул я. У Гранта блеснул красноватый свет и раздался выстрел. Прошло несколько секунд. Второго выстрела, не последовало. Тогда Грант крикнул с бешенством: «Я требую, чтобы этот господин стрелял!» В<олошин> проговорил в волнении: «У меня была осечка». – «Пускай он стреляет во второй раз, – крикнул опять Грант, – я требую этого!» В<олошин> поднял пистолет, и я слышал, как щелкнул курок, но выстрела не было. Я подбежал к нему, выдернул у него из дрожащей руки пистолет и, целя в снег, выстрелил. Гашеткой мне ободрало палец. Грант продолжал неподвижно стоять. «Я требую третьего выстрела», – упрямо проговорил он. Мы начали совещаться и отказали. Грант поднял шубу, перекинул ее через руку и пошел к автомобилям». (Фигаро. – Тифлис – 1922. – 6 февр.).
А. К. Шервашидзе: «…Все, что произошло в ателье Головина в тот вечер – Вы знаете, т. к. были там с Вашей супругой. Я поднялся туда в момент удара – Волошин, оч<ень> красный, подбежал ко мне, – я едва успел поздороваться с В<ашей> супругой, и сказал: «Прошу тебя быть моим секундантом». Тут же мы условились о встрече с Зноско-Боровским, Кузминым и Ал. Толстым.
Зноско-Боровский и Кузмин – секунданты Гумилева. Я и Алеша тоже – Волошина. На другой день утром я был у Макса, взял указания. Днем того же дня в ресторане «Albert» собрались секунданты. Пишу Вам оч<ень> откровенно: я был очень напуган, и в моем воображении один из двух обязательно должен был быть убит.
Тут же у меня явилась детская мысль: заменить пули бутафорскими. Я имел наивность предложить это моим приятелям! Они, разумеется, возмущенно отказались.
Я поехал к барону Мейендорфу и взял у него пистолеты.
Результатом наших заседаний было: дуэль на пистолетах, на 25 шагах, стреляют по команде сразу. Командующий был Алексей Толстой.
Рано утром выехали мы с Максом на такси – Толстой и я. Ехать нужно было в Новую Деревню. По дороге нагнали такси противников, они вдруг застряли в грязи, пришлось нам двум (не Максу) и шоферу помогать вытянуть машину и продолжать путь. Приехали на какую-то поляну в роще: полянка покрыта кочками, место болотистое.
А. Толстой начал отмеривать наибольшими шагами 25 шагов, прыгая с кочки на кочку.
Расставили противников. Алеша сдал каждому в руки оружие. Кузмин спрятался (стоя) за дерево. Я тоже перепугался и отошел подальше в сторону. Команда – раз, два, три. Выстрел – один. Волошин – «у меня осечка». Гумилев стоит недвижим, бледный, но явно спокойный. Толстой подбежал к Максу взять у него пистолет, я думаю, что он считал, что дуэль окончена. Но не помню как, Гумилев или его секунданты предложили продолжать.
Макс взвел курок и вдруг сказал, глядя на Гумилева: «Вы отказываетесь от Ваших слов?»
Гумилев – «нет». Макс поднял руку с пистолетом и стал целиться, мне показалось, довольно долго. Мы услышали падение курка, выстрела не последовало. Я вскрикнул: «Алеша, хватай скорей пистолеты», – Толстой бросился к Максу и выхватил из его руки пистолет, тотчас же взвел курок и дал выстрел в землю.
«Кончено, кончено», – я и еще кто-то вскрикнули и направились к нашим машинам. Мы с Толстым довезли Макса до его дома и вернулись каждый к себе. На следующее утро ко мне явился квартальный и спросил имена участников. Я сообщил все имена. Затем был суд – пустяшная процедура, и мы заплатили по 10 руб. штрафа. Был ли с нами доктор? Не помню, думаю, что никому из нас не были известны правила дуэли. Конечно, вопросы Волошина, вне всякого сомнения, недопустимы, а также и ясный ответ Гумилева». (Недатированное письмо, по-видимому, к художнику Борису Васильевичу Анрепу (1883–1969) – по копии, снятой Р. А. Шервашидзе-Зайцевой, дочерью художника, 1 декабря 1982 г.)
А вот как описал эти события в своем дневнике поэт, драматург и музыкант Михаил Кузмин: «21 (суббота). Зноско заехал рано. Макс все вилял, вел себя очень подозрительно и противно. Заехал завтракать к Альберту, потом в «Аполлон», заказывали таксо-мотор. <…> Отправились за Старую Деревню с приключениями <…> В «Аполлоне» был уже граф. <…> С Шервашидзе вчетвером обедали и выработали условия. Долго спорили. Я с кн<язем> отправился к Бор<ису> Суворину добывать пистолеты, было занятно. Под дверями лежала девятка пик. Но пистол<етов> не достали, и князь поехал дальше к Мейендорфу и т. п. добывать. У нас сидел уже окруженный трагической нежностью «Башни» Коля. Он спокоен и трогателен. Пришел Сережа (Сергей Абрамович Ауслендер (1886–1943) – писатель, племянник М. Кузмина. – Сост.) и ненужный Гюнтер, объявивший, что он всецело на Колиной стороне. Но мы их скоро спровадили. Насилу через Сережу добыли доктора. Решили не ложиться. Я переоделся, надел высокие сапоги, старое платье. Коля спал немного. Встал спокойно, молился. Ели. Наконец, приехал Женя, не знаю, достали ли пистолеты.
22 (воскресенье).
Было тесно, болтали весело и просто. Наконец чуть не наскочили на первый автомобиль, застрявший в снегу. Не дойдя до выбранного места, расположились на болоте, проваливаясь в воду выше колен. Граф распоряжался на славу, противники стали живописно с длинными пистолетами в вытянутых руках. Когда грянул выстрел, они стояли целы; у Макса – осечка. Еще выстрел, еще осечка. Дуэль прекратили. Покатили назад. Бежа с револьверным ящиком, я упал и отшиб себе грудь. Застряли в сугробе. Кажется, записали наш номер. Назад ехали веселее, потом Коля загрустил о безрезультатности дуэли. Дома не спали, волнуясь. Беседовали» (ЦГАЛИ, ф. 232, оп. 1, ед. хр. 53, с. 269–272)
{26} Встреча Волошина и Гумилева состоялась летом 1921 г. в Феодосии.
