Максимилиан Волошин
Отцеубийство в античной и христианской трагедии
Но в таком познании тайны, насильно раскрывающем свои первоистоки, греки видели нечто кощунственное и преступное. Кровь, которая несет в себе тайны человека, не может видеть солнца – она свертывается и чернеет, будучи пролита. Так и Эдип, познавший тайны крови, не имеет права видеть Солнце – он вырывает себе глаза. Вещий провидец должен стать слепым, как кровь.
Но все же конечная вина Эдипа лежит не в нем. Он не своей волей узнал запрещенные тайны. Он случайно оступился над бездной. Припомните сдержанно-стыдливый диалог между Эдипом и Хором в «Эдипе в Колонне».
Хор.
Старое, спящее горе будить
Страшно, – но все ж спросить мы хотели…
Эдип. О чем?
Хор.
О несказанном, неизгладимом
Явном страданьи твоем.
Эдип.
Именем Зевса молю вас, о милые,
Не обнажайте позорного.
Хор.
Здесь о тебе уже слышали многое, –
Ныне же знать мы всю правду хотим.
Эдип. Тяжко.
Хор. О друг, умоляем…
Эдип.
Увы мне, увы!
Зло я терпел, лишь терпел, но, свидетель мне Бог,
Сердце мое и не чаяло –
Все против воли…
Хор. Какое же зло?
Эдип.
Люди меня сочетали, не зная, что делают
С матерью в мерзостном браке!
Хор.
И несказанную святость родимого ложа
Ты осквернил, говорят?
Эдип.
Горе мне! Смерть – это слышать; молчите!
Боже, ведь это родные мои…
Хор. Что говоришь?
Эдип. Эти дочери – обе проклятые!
Хор. Зевс!
Эдип. Сыном зачаты – о мерзость! – от матери!
Хор. Это дети твои!..
Эдип. Дети и сестры отца.
Хор. Страшно.
Эдип. Страшно воистину: узел из тысячи бед!
Хор. Ты терпел!..
Эдип. То, чего не забыть никогда.
Хор. Совершил…
Эдип. Не свершал ничего…
Хор. Как?
Эдип.
Увы! Только принял в подарок от Города то,
Что не должен был брать я, несчастный.
Хор. Бедный, ты – и убийца?..
Эдип. Что вы? Тише! О ком говорите?..
Хор….Отца?
Эдип. Рана за раною – сжальтесь!
Хор. Убил?..
Эдип. Да, – но слушайте, есть у меня…
Хор. Что? Кончай…
Эдип. Оправданье.
Хор. Какое?
Эдип.
Убил – отрекаться не буду: но разве я знал
Что творю? Я пред Богом невинен!
В таком безвыходном круге с исполненною недоумений душою, чувствуя себя игрушкой богов, стоит Эдип. Примиренья нет. Смерть покрывает все, но не примиряет. Когда он совершает очистительные обряды в роще Эвменид, дверь Аида тихо раскрывается и поглощает его целиком с невинным духом и согрешившей плотью. Но этим судьба его на земле не погашена: остаются еще его дочери и его сыновья, на которых тяготеет проклятие их преступного рождения. С какой бы стороны[60] не подходили бы мы, люди настоящего времени, к трагедии Эдипа, все-таки в конце концов, глубоко на дне сердца, у нас останется нечто неразрешенно‹е› и непримиренное, потому что между Эдипом и нами лежит новое христианское самосознание.
В основе учения Христа лежит именно то, что в истории Эдипа, символически, является его отцеубийством.
«Не мир пришел Я принести, но меч.
Ибо Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью ее.
И враги человеку домашние его.
Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, недостоин Меня.
И кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня».
На место сыновней преемственности плоти Христос ставит преемственность и сыновность в Духе. Это символическое отцеубийство в христианстве ведет к познанию тех же тайн, что открылись для Эдипа. Но тайны древнего мира разоблачаются Христом:
«Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано. Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях».
То, что составляло радостную весть освобождения от ига древних тайн крови и запрещений, на них лежавших, заключено в отношении Христа к внутреннему человеческому «Я».
Ветхозаветный Бог говорит человеку:
«Аз есмь твой Бог. И да не будет тебе богов иных, кроме Меня!»
Христос пришел не нарушить этот закон, а укрепить и углубить его. И в христианстве эта первая заповедь звучит так:
