Максим Владиславович Мочейко
Кольца времени
Спас на крови
Очнулся я от звука работающего трактора. Когда я поднялся на ноги и посмотрел в сторону дороги, то увидел, что за дорогой трактор перепахивает поле. Но выглядел он как-то странно и в тоже время знакомо. Я, кажется, видел такой трактор в музее, но этот был совсем новенький и блестел на солнышке. Я совершенно перестал что-либо понимать в этом мире. Но клятва о памяти не давала мне покоя, и я решил достать приданое и на все деньги начать строить часовню в честь памяти своей любви. Но меня терзал вопрос, куда делось тело моей супруги и где оно или у кого можно узнать про него. Первое что пришло в голову, это вернуться в дом Фросиного отца. Может, кто спасся? Может, кто выжил?
Я увидел сорванные с петель ворота и заросшую кованую калитку, прошел на пепелище. Но все было странно заросшим. Пожар был вчера, а было, похоже, что прошел не один год. Я вошел в обугленные развалины и вновь разрыдался, вспомнив как здесь было уютно и хорошо, когда мы с Фросей ходили по дому и парку.
Барин, это вы?!» – неожиданно услышал голос дядьки Макара.
Я обернулся и застыл в растерянности, утирая слезы рукавом, пропитанным кровью и разорванным в схватках. Передо мной стоял старец со шрамом на лице, седой бородой и усталым видом.
–Боже мой, как вы постарели! – вырвалось у меня.
–Когда вы меня к себе с барыней пригласите?
–Она живая? Где? Веди меня к ней!
Я сделал шаг в его сторону, но он как-то странно попятился и, запнувшись, стал падать. Я метнулся к нему и, поймав его на лету, удержал. Он ойкнул и повис у меня на руках.
–Может, я уже умер?! – простонал он.
Я пощупал его лоб и возразил.
Но как такое может быть, вы с барыней умерли тридцать лет назад на берегу озера. Ты мне мерещишься, призрак?!»
После таких слов у меня подкосились ноги, и я рухнул на землю. И вскрикнул, больно ударившись о каменную ступеньку локтем. Дядька Макар, вернее, дед Макар, присел на ступеньки, дрожащей рукой пощупал саблю. Потом мою ногу, коснулся раны, от чего я поморщился, потом – плечо, голову, волосы и пробормотал в полуобморочном состоянии: «Невероятно, этого не может быть! Святой!» – и лишился чувств.
«Черт! Я ничего не понимаю! Тридцать лет прошли за одну ночь. Не понимаю!»
Деда Макара я не стал теребить, уложив его на тачку, отвез на конюшню, в пристройке которой он когда-то жил, но там было запущеннее. Видимо, после пожара он перебрался в другой дом. Я не знал его нового адреса и поэтому уложил его на старый топчан. А сам устроился на скамейке напротив. Мне не спалось, и в голову лезли всякие странные мысли. Но с горем пополам я задремал, проснулся от истошного крика деда Макара. Он с ужасом смотрел на меня.
«Господи, да живой я, живой!» – не вытерпел я. Поднялся, подошел к нему, сел на топчан рядом с ним и расстегнул изодранный мундир. Взял его руку и приложил ладонь к своему сердцу: «Чувствуешь сердце?»
–Не может быть? Как это вообще возможно, мундир раны молодость, сабля именно таким я тебя видел в последние мгновения- пробормотал он.
–Все верно.
–Но как? – и он коснулся меня причинив дикую телесную боль.
–Я сам не знаю, как так получилось! Я только вчера рвал подонков Влада! Потерял любимую, и тут я узнаю, что вчерашний день был тридцать лет назад. Лучше проводи меня на нашу с Фросей могилку.
В тот же день дед Макар отвел меня в фамильный склеп, где все мы были похоронены. Это было тяжелым зрелищем среди надгробий я прочитал и свое имя. Я стоялвозле своей собственной могилы, в склепе,где были похоронены все ставшие мне дорогими людьми.
–Как хоронили?
–Барина и его жену опознали сразу, прислугу кое-как они сильно обгорели во время пожара. А вас и жену…. -и Дед Макар потупил взгляд
–В закрытых гробах, ваших тел так не нашли, все решили что вы утонули вместе. Потом приезжал пристав из самого главного городского управления жандармериивсе о вас расспрашивал, обещал к награде представить посмертно и уехал.
Я два раза терял сознание. Из раны на ноге время от времени сочилась кровь. В общем, довел он меня до своего нового дома и пригласил свою бабку меня лечить.
–Неделю мне даже подняться с кровати не давали, опасаясь за мое здоровье. Но что-то странное стало происходить в поселке. К деду Макару стали приходить люди и как бы случайно заглядывать в комнатку, где я находился. Когда я поправился, ко мне пришел священник. Что-то очень знакомое было в нем. Господи, это же тот самый батюшка, который нас венчал. Он сильно изменился, постарел. Он тоже, судя по растерянному выражению лица, меня узнал. И начал как бы издалека расспрашивать: «Кто я? Откуда?» И еще массу разных вопросов. Я, как на исповеди, рассказал ему кто я, откуда и все что помнил. Он тяжело вздохнул и произнес: «Значит, правда, ты не простой человек, парень из города. Что теперь ты намерен делать? Как поступить?» Я рассказал, что хочу в честь Фроси и всех погибших от рук Влада, построить часовню на берегу озера. Батюшка сказал, что примет все необходимое для такого благого деяния. И предложил, чтобы не будоражить народ, пожить мне в келии при церкви. Меня это, в общем, вполне устраивало. Мне не хотелось почему-то видеть людей, я сильно страдал об утрате. И сидя в своей комнате, время от времени плакал, не стесняясь, что меня кто-нибудь услышит или внезапно войдет. Саблю и мундир я завернул в тряпицу и хранил в кованом сундуке. Я часто выходил на берег озера, где я вынес из воды погибшую свою любовь. Мою душу разрывали воспоминания, и я решил достать приданое вместе с каретой. Я вошел в воду и с немалым трудом нашел карету, увязшую наполовину в иле и опутанную водорослями. Дерево местами прогнило и представляло жалкое зрелище. Золотые украшения кареты потускнели, но сохранили первозданный вид. Единственное правильное решение было – вытаскивать карету целиком.
Вернувшись в церковь, я сообщил о своем намерении. На следующий день несколько прихожан во главе с батюшкой Михаилом запрягли лошадей, взяли несколько длинных веревок и пошли на озеро. Мужики, нырнув, стали откапывать колеса кареты, время от времени всплывая на поверхность глотнуть воздуха.
Я сам лично принимал участие в высвобождении кареты от водорослей, но вода вся замутилась так, что различить можно было только контуры. Когда все было уже готово, привязали веревки и в воздухе просвистел кнут, громко щелкнув в воздухе. Лошади заржали и уперлись в сырую траву. Как ни пытались, как ни старались люди и лошади вытащить карету, озеро не отпускало сокровища из своих глубин. Я тоже выбился из сил.
«У вас ведь трактор есть, он без труда ее вытянет!» – сказал я.
«Верно, есть. С Виктором поговорить надо?» – отозвались мужики.
«Но для верности и лошадок впряжем».
Через час я услышал уже знакомый рокот приближающегося трактора. Привязали к нему веревку и он, копая железными, зубастыми колесами землю, натянул веревку. Она, как струна, зазвенела под напру- гой, трактор дернулся, и веревка на моих глазах стала расплетаться и рваться. Я только успел крикнуть: «Ложись!» – как она звонко лопнула и с силой хлестнула зазевавшегося мужичка, сбив его с ног. Снова ныряли и привязывали еще веревки и цепи.
Трактор, вгрызаясь в землю, напряженно начал рычать и дернулся под всеобщие крики и восторги, на поверхности воды побежали разводы волн. Сначала появилась верхняя задняя часть кареты, потом задняя стенка, затем вся карета. С пронзительным скрипом появилось заднее обитое металлом колесо. Что-то треснуло, и передняя часть с хрустом рухнула на землю, бороздя траву. Передние колеса остались в озере. Карета, блестя в лучах заходящего солнца, заставила всех ахнуть красотой исполнения. Простым людям такое великолепие и не снилось. Все точно под гипнозом бросились к карете, пытаясь отломать или открутить кусочек золота. «Стойте!» – заорал я не своим голосом.– «Это золото проклято! Оно кованное на крови!» Люди отпрянули назад, с ужасом смотря на золоченую карету. Крикнув это, я сам себя испугался, не веря своим собственным ушам.
«Оно не принесет никому счастья, если не будет использовано во благо Господа!» – буквально на распев пропел отец Михаил. Я подошел к двери и сквозь окно увидел, хранившиеся под сидением и грязные от ила сокровища.
Карету частично погрузили в телегу и повезли в церковь. Все жители поселка от мала до велика с трепетом, восторгом и ужасом в глазах следили за этой странной процессией. Перешептываясь: «Это он,святой».
«Ее все-таки нашли. На то божья воля».
Я шел молча, не обращая ни на кого внимания. В душе все переворачивалось. Я не мог смириться с мыслью, что еще недавно беззаботно счастливым я ехал в этой самой карете с человеком, который был мне дороже жизни. А теперь я шел рядом, отправляя в последний путь свою счастливую жизнь.
Мы вошли на задний двор церкви, поставили карету в каменный амбар и заперли ее на замок. Отец Михаил вручил мне ключ.
«Это – твое проклятье и твое благословение. Господь мудр и если он предначертал тебе такую судьбу, то вынеси ее с честью», сказав это мне, он удалился.
Благодаря участию деда Макара и отца Михаила, при содействии председателя коммуны, которой принадлежал трактор, единственный на всю округу, на указанном мной месте начали строить часовню. Я сам следил за строительством и очень не любил, когда мужики приходили работать изрядно подвыпившие.
На моих глазах часовня начала расти и преображаться. И когда она была построена наполовину, то ужаснулся. Я видел незаконченную стройку когда-то очень давно, поросшую бурьяном и полынью. Предчувствие чего-то плохого все больше и больше нарастало по мере застройки часовни. Однажды я собрал всех мужиков, деда Макара и отца Михаила и взял с них клятву: «Чтобы ни случилось, чтобы ни произошло часовню достроить любой правдой и неправдой, нанять иконописцев и завершить ее возведение».
Строительство часовни продолжалось. Я приходил туда каждый день, чтобы отдать необходимые распоряжения и высказать замечания. Часто жители поселка приходили посмотреть на строительство и на меня. Для них я был чем-то вроде ходячей энциклопедии, порой необычным и странным, когда рассказывал о вещах, о которых они еще не знали. Про историю тридцатилетней давности меня расспрашивали редко. Если кто-то имел неосторожность спросить, то я, рассказывал с неохотой и в общих чертах, замыкался и уходил прочь. Все понимали, что мне больно вспоминать то время и тогда слушатели начинали бранить неосторожного человека.
На следующий день я, как обычно, отправился к часовне, ставшей моим детищем и целью жизни. Вместе с архитектором я постоянно вносил новшества и улучшал часовню. И в тот день я хотел активно участвовать в строительстве, тем более, что строители начали ставить крышу. В какой-то момент я вдруг услышал, что меня кто-то окликнул, я оглянулся и застыл в удивлении. Сквозь пелену строительной пыли я увидел Фросю, она звала меня и манила рукой. Я забыл обо всем и пошел к ней навстречу. «Берегись!» – услышал я чей-то голос сверху. Я машинально повернул голову вверх и к своему ужасу увидел как веревка, которой поднимали бревно, стала распускаться и лопаться. Бревно, сметая все на своем пути, повалилось вниз. Спасаясь от летевших сверху досок и балок, я бежал навстречу Фросе, которая с ужасом в глазах смотрела в мою сторону. Я почувствовал сильнейший удар по голове и плечам от валившихся на меня брусьев и бревен.
Наступила темнота. Последняя моя мысль была: «Господи, как глупо, как глупо я умер». Я слышал, как надо мной что-то говорили, читали молитвы, и слышал одно единственно утешение: «Мы выполним последнюю просьбу усопшего!»
–что происходит святой отец, как вы можете это объяснить?
–Божественное чудо сын мой»
–Господи он святой он тает как туман!
Потом наступила полная тишина…
Яркая вспышка поразила меня, точно электротоком, я очутился в своей машине, голова гудела, затылок ныл, а стрелка бензина безжалостно клонилась к нулю. «Что за чертовщина?! Я что уснул?! Уснул за рулем?!
–Как это возможно?» – произнес я, рассматривая обручальное кольцо на своем пальце. «Это не сон это всё было на самом деле?» я посмотрел на дорогу. Перед капотом увидел широкий мост через небольшую речушку, а за мостом – красивые, шикарные кирпичные дома с гаражами, с садиками и огородиками, с витыми железными, кружевными заборами. «Как же так, я уже был здесь, и машина у меня встала перед мостом. Ну уж нет!» Я нажал педаль газа, машина набрала скорость и предательски заглохла перед мостом.
—
Ну уж нет! Врешь, не возьмешь!
Я схватился за ключ зажигания и повернул его на стартер.
Машина, нехотя, урча и жужжа, вползла на мост.
Аккумулятор начал сдавать, но я был упрям.
Перебравшись через мост, я выключил стартер и передачу, выскочил из машины и, упираясь изо всех сил, подкатил к очень знакомому мне дому.
Остановился, перевел дыхание и присел на край сидения, когда неожиданно передо мной возникла живая и невредимая любовь моей жизни. Я вскочил, как ошалелый, и радостно вскрикнул; «Фрося, ты?! Глазам своим не верю!»
Белокурая девушка смутилась и, таинственно улыбнувшись, произнесла: «У вас в городе так принято знакомиться с девушками, а?»
Я не знал что сказать. Видимо, я выглядел растерянным, и это импонировало девушке. Потом, спохватившись, спросил: «Мне бен-зинчику надо. Поможете?»
–Это к деду Макару надо, у него всегда есть.
–Точно, есть?! – я все никак не мог отвести от нее глаз. Вот она живая передо мной, она и в тоже время не она.
–А где он живет?!
–Там, в самом крайнем доме.
Господи, я когда-то это уже спрашивал, подумал я. Чтобы убедиться, я попросил ее проводить. Открыл багажник, взял пустую канистру и пошел следом за ней. У меня было четкое ощущение,то, что это уже со мной было.
По пустой безлюдной улице мы шли вдвоем, солнце перевалило через зенит и стало клониться к вечеру. Она хотела повернуть назад, но я уговорил ее не покидать меня.
Кирпичные дома закончились, начались потемневшие от времени избы. Мы подошли к последней избе, когда спутница меня предупредила: «Сначала дед Макар ругается, а потом уже спрашивает что надо. Не принимай на свой счет. Он вообще-то дед добрый, но крепкое словцо любит, не обращай внимания».
И тут я увидел часовню, запущенную, но красивую. Верхний купол слегка покосился, но сохранил часть позолоты. Крест покосился, но продолжал величественно возвышаться.
«Как же ее назвали?» – подумал я. И рассмотрев получше, спросил у спутницы: «Что это такое?!»
–Церковь. Ее еще очень давно начал строить один заезжий священник и не достроил. Не то погиб, не то еще что-то, тогда стали достраивать сельчане.
–Как называется?!
–Спас на крови.
–Что, так и называется?!
–Ну, у нее есть еще одно название какой-то святой мученицы из легенды. Ты у деда Макара спроси, он точно знает.
–Это что за легенда такая? – точно проверяя свою память, спросил я.
«О, это давняя и чудесная легенда о бессмертной и нераздельной любви». И она с таким воодушевлением стала рассказывать легенду, что я, держась за щемящее от тягостных воспоминаний сердце, не смел ее прервать. Мне так и хотелось рассказать, кто я такой и сквозь что прошел, и что я и есть часть этой легенды, которой она упивается, и что она как две капли воды схожа с Фросей. Но язык точно онемел, я смотрел в ее искрящиеся глаза, и мечтательный вид, и не смел, даже слово проронить. Мы не заметили, как пролетело время, она пригласила на чашечку чая, я с превеликим удовольствием согласился.
Мою спутницу звали Марией, я где-то уже слышал это имя, но не смог вспомнить где. Уже стемнело, когда мы пошли к избе деда Макара. Как назло его не оказалось дома.
–Он, наверное, ушел к слепому в поселок, я тебе нарисую, как его найти.
–Пойдем со мной, Мария! – уговаривал я ее. Но она наотрез отказалась, опасаясь злых сплетен и пьяных парней. Внезапно я увидел зарево над лесом. «Черт возьми»,– не сдержался я. И в следующий момент из леса вынырнула карета и помчалась прямо на нас. Ею никто не управлял. Но вот карета отвернула в сторону озера, а лошади помчались на нас. Я с ужасом следил за происходящим. Лошади мчались на нас. Не достигнув места, где мы стояли как вкопанные, они исчезли. Я оглянулся и увидел застывший страх в глазах Марии.
«Призрак»,– прошептала она.-«Я говорю с призраком».
Тут-то я и увидел себя со стороны, идущего по зеленой траве и держащего на руках белокурую девушку.
«Боже мой!» – я обращался к самому себе, прося помощи, но мы были разделены невидимой стеной. Мария завизжала и бросилась бежать. Я не знал, что делать и шагнул вперед, но все растворилось и исчезло. Стоя на берегу озера, увидел только луну. Она, как бы потешаясь надо мной, освещала лунную дорожку на поверхности озера. Мои нервы не выдержали: «Отыскиваю деда Макара, заправляюсь и убираюсь отсюда к чертовой бабушке!»
Я бросился за девушкой но, сделав пару шагов, остановился, что-то не так и я оглянулся в сторону озера.
На берегу озера, где среди травы все еще белело тело призрачной девушки, оно не выглядело размытым туманом, когда я впервые, её увидел, я резко развернулся и громко выругавшись, побежал на берег.
Она лежала в истерзанном свадебном платье лицом вверх, глаза были закрыты, я приложил руку к шее, пульс не прощупывался, но тело было теплым. Вновь сердце отозвалось жуткой болью утраченной любви «Фрося!»
О господи! она же нахлебалась воды, какой я идиот, я неправильно тогда оказывал помощь.
Господи сколько времени прошло с момента утопления кареты пять, шесть минут? Или десять? Если шесть, то я смогу её спасти!
Мой мозг работал как компьютор выхватив инструкции которые как мне казалось я уже забыл.
–Необходимо положить человека на горизонтальную поверхность на спину, аккуратно разместить голову, положить под шею валик.
Я снял куртку, свернул её и положил девушке под голову.
-Господи она вся ледяная. Я добежал до багажника и выдернул из него старый полушубок, который я обычно стелил под машиной и закутал в него Фросю, разорвал мокрое платье и сжимавший её карсет, если не поможет, буду согревать своим телом.
–Так следует раздвинуть губы, удалить слизь, водоросли с помощью пальца, обмотанного тканью. Я оторвал подкладку кармана и обмотал палец. Рот чистый только вода. Я перевернул её набок и взявшись за язык слегка потянул за него, чем вызвал судорожный рвотный спазм. Мутная жидкость схлынула изо рта. Но Фрося еще не приходила в сознание, я удержал её на боку и дождался когда стечет остаток воды. Аккуратно похлопывая её по спине.
–Так готово, что там еще, а да обхватить щеки, чтобы рот не закрывался, наклонить голову назад, поднять подбородок. Готово.
–Зажать нос спасенного, вдохнуть воздух прямо ему в рот. На доли секунды, кажется 12 раз в минуту.
–Проверить пульс на шее. Умничка пульс появился как я его сразу не почувствовал?! Ну! Фрося не вздумай умирать, я здесь с тобой нас даже в фамильном склепе нет, ну дыши.
Через некоторое время грудь начала приподниматься. «Вот молодец держись».
«Ну, давай, давай милая, у нас все впереди давай, пожалуйста, я и тогда в склепе не верил, что ты умерла я же живой, и ты должна быть живой давай!» Тут я услышал долгожданный кашель, легкие освободились, но спазмы всё еще продолжались.
Я согнул ей колени и заметил, как цвет её кожи стал приобретать свой естественный цвет.
«В автомобильной аптечке есть то, что может её привести в чувство», вспомнил я про пузырек, который катался в машине с момента покупки этой самой аптечки. Я поднял девушку и, побрел к машине. Когда услышал крики, обернулся и увидел как в мою сторону бегу я сам, размахивая руками.
Я не знал, что делать, и шагнул вперед, но все растворилось и исчезло. Стоя на берегу озера, увидел только луну. Она, как бы потешаясь надо мной, освещая лунную дорожку на поверхности озера.
Мои нервы не выдержали, «девушку в машину, привожу в чувство, отыскиваю деда Макара, заправляюсь и убираюсь отсюда к чертовой бабушке!»
«Эх, как все-таки далеко идти», глядя на длинную улицу, подумал я «но ничего было и хуже». Уложил Фросю по удобнее и побрел к машине. Дойдя до машины с несколькими остановками чтобы перевести дух, я осторожно опустил девушку возле машины, которая медленно сползла по двери и шлепнулась на асфальт.
Девушка дышала прерывисто, но дышала.
Я открыл машину, залез в салон и разложил сидения.
Ухватив по крепче тело девушки, поднял её и как можно аккуратнее, чтобы она не ударилась о металлические арки дверей, и стал укладывать на разложенные сидения. Пружины сидений заскрипели, исправно принимая её вес.
Порывшись на задней полочке, вытащил аптечку, «что за черт!» выругался я, когда понял, что в пузырьке оставалось несколько капель.
«М-мда-а, с пузырьком облом получился, ну да ладно я надеюсь, что к моему возвращению, она все-таки проснется или попробовать?».
Я достал ватку и долго тряс пузырек, пропитывая ватку нашатырем буквально выдавливая последние капли. В салон просочился резкий запах «надеюсь, сработает?» проговорил я и поднес ватку к бледному носику Девушки.
Через мгновение её вновь затрясло от кашля, и остатки воды выплеснулись прямо на сидения. «Хорошо, что сидения из кожзаменителя» усмехнулся я, наблюдая за оживанием девушки.
Едва открыв глаза, она бросилась на шею, крепко обняв меня. «Мы смогли мы вырвались!»
Но приступ нового кашля вынудил её вновь выгнуться, откашливаясь остатками мутной жидкости.
«Ой! где мы это же не наша карета?!» Испуганно воскликнула Фрося.
–Наша карета утонула, а это моя.
Какая она странная, а лошади где?
Разбежались, и мне надо их отыскать побудь здесь я сейчас.
–Не уходи мне страшно и холодно.
–Я сейчас!»
Открыл багажник достал оттуда свою старую куртку.
«Невесть какое, но покрывало, но тебя согрет», произнес я, укутывая, дрожащие от холода, тело девушки.
«Главное мы безопасности!» произнес Я и уже хотел вылезти из машины, когда Фрося вцепилась в меня железной хваткой, не выпуская из машины.
«Фрося!»
–Не оставляй меня мы столько пережили ели спаслись, едва не погибли и мы только, только обвенчались.
–Влада и его отморозков больше нет на свете.
–Ты убил их?
–Да!
–А Мама и Папа?
– Им не удалось выбраться из пожара, который устроила шайка Ферзя, но и он отправился следом за Владом на корм червям. Надеюсь, это ничего не меняет, правда?
–Любимый!
–Любимая ты моя Я тебя сильно, сильно люблю. Мы здесь, и мы живы и у нас все впереди. И ещё у нас с тобой столетний юбилей свадьбы…..
В издании использованы художественные работы автора. Любое совпадение имен и историй является случайным.
