Максим Сергеевич Сажин
Хроники Фаарда. Две души
Сестра, он забыл о ней. Чуть не бросил одну. Хотел броситься в бой с матерым воином. Взгляд, походка, доспехи и металлические наконечники на косичках, говорили о том, что ему не пережить и пары секунд в столкновении с этой женщиной. Вот как выглядит чувство безрассудной мести, когда готов пожертвовать всеми ради удовлетворения своей жажды крови. Не этому учил его отец.
******
«Запомни, сын, жизнь иногда преподносит такие ситуации, где от твоих дальнейших поступков может зависеть твоя жизнь или жизнь твоих близких», – говорил Сивар, медленно обходя вокруг Клида, сидевшего с закрытыми глазами в позе лотоса и бросая в него очередной орех.
«Началось», – с раздражением пронеслось в голове Клида.
С девяти лет Сивар стал не только любящим отцом, но и строгим наставником. С девяти лет, для тренировок уходили они в глубь леса, на опушку семи цветов. Детство как-то сразу закончилось. Дома он обучался общим знаниям – от письма и изучения манер до основ формирования и истории государств. Как же он не любил домашние задания, постоянно спрашивая, когда они направятся в лес на тренировку. Несколько раз в неделю этот день наступал. С утра до вечера Сивар гонял сына по всевозможным силовым упражнениям, периодически загоняя в глубокую медитацию, чтобы вечером принести еле живого, но счастливого сына домой.
Вот и в тот день Клид медитировал, разгоняя чакру по энергоканалам, а в это время Сивар бросал в него орехи, сбивая концентрацию. Это сильно раздражало Клида, но не так сильно, как нравоучения, казавшиеся каким-то бредом сумасшедшего. Сивар, метнувший очередной орех в сына, продолжил:
«В этих ситуациях главное – чистый разум. Отбрось все чувства и переживания, заглуши боль, какая бы она ни была – физическая или душевная. Это сравнимо с медитацией, где ты концентрируешься на своем внутреннем мире, отслеживая все процессы одновременно. Научись расширять своё сознание, покрывать им всю территорию проблемной зоны. Тогда тебе будет легче находить выходы и лазейки из твоей ситуации. И всегда помни: главный твой враг не тот, кто стоит против тебя, а твоё уходящее время. Оно никогда не останавливаться, чтобы подождать, пока ты подумаешь. Оно не ускорится чтобы прогнать и забыть поражение, как страшный сон. Ты должен научиться идти в ногу со временем, анализируя происходящее вокруг на полшага быстрее остальных. И тогда у тебя не будет безвыходных ситуаций».
******
Клид тогда ничего не понял, но запомнил каждое слово, как и все нравоучения отца, подсознательно зная, что это не пустые слова. Сейчас же мозаика из кучи непонятных слов обрела в голове смысл, заставив посмотреть на происходящее с другой стороны.
– Почему дети не в повозке? – властно спросила генерал Калья Лонса. – Пора выдвигаться. Всех собрали.
– Да, мой генерал, по отчётам все, – произнес Базгун и ткнул на ближайшего солдата. – Ты, посади эту парочку в клетку.
Словно очнувшись от долгого сна, черные доспехи заскрипели, и воин с пустым взглядом направился к детям. Клид только сейчас заметил, что воины в черных доспехах не двигались вообще. На фоне обслуги коней и повозок они казались каменными статуями, стоящими тут веками. Какой бы закалки ни был солдат, он не может так стоять, если, конечно, эти солдаты были ещё людьми.
– Я ухожу, – пробасил Микон Базгуну, глядя на того исподлобья, и тут его передёрнуло. К генералу бежал этот чертов Градий.
– Моя госпожа, соизвольте выслушать вашего слугу, – запищал Градий.
– Что тебе? – грозно спросила Калья.
– Это не его дети, – ткнул он в Микона. – Прибежал мой посыльный и сказал, что задержали его настоящую семью.
– Интересно, – причмокнула язычком Калья Лонса и приказала. – Его задержать, а детей ко мне.
– Я привел детей, а про их происхождение уговора не было, – воскликнул Микон, вытаскивая меч из ножен и направляя его на Базгуна.
Он был начальником охраны, а эти регалии просто так не давались. Прорваться через солдат он не смог бы, но был шанс взять в заложники их начальника и сыграть на этом. Тут его меч задрожал. Он увидел быстро приближающихся двоих. Это были шавки Градия, его телохранители и вышибалы. Один, самый широкий, нес на плечах два тела. Микон сразу узнал Палиса и Рику по их одежде. Второй, чуть поменьше, с ехидной улыбкой, держал в руке окровавленные бусы. Такие знакомые бусы. Микон подарил их жене на юбилей свадьбы. Они убили её. Свои же. Этот крыса Градий. У Микона был шанс сместить его с должности помощника старейшины, но он не стал. Спасовал тогда, испугался последствий. Теперь приходится пожинать плоды своей слабости. Его лишили жены и хотят забрать детей. Он не имеет права больше сдаваться. Зубы заскрипели от ярости, и Микон прорычал:
– Отпусти моих детей. Я выполнил свою часть сделки.
– Сделки? – генерал приподняла бровь от удивления и тут же скривилась в злом оскале. – Волк не договаривается с овцами. Я забираю, что захочу, и цена тут лишь ваши гнилые души. Мне вот интересно, где же ты взял этих детей. Или вы тут размножаетесь, как придворная плесень.
Стратегия генерала Кальи Лонса была проста. Вырезав первую деревню почти под корень, она отпустила трех мужчин, чтобы они разнесли страшную весть ближайшим селениям. Далее генерал разделилась с двумя другими генералами, и те отправились в более дальние деревни. Да, это были совсем не ее телохранители, как думал Сивар. Сама же она приехала в Приклонскую деревню и сразу предложила жителям выбор: умереть в мучениях или отдать детей на так называемую резервацию, где, по её словам, из них сделают прекрасных воинов, гордость Зарии.
Страх и желание хорошего будущего своим отпрыскам сделали жителей покладистыми, хоть и со слезами они всё же приводили детей. Были попытки бегства, но после пыток старейшины она точно знала количество жителей Приклонской деревни, не достигших восемнадцати весен. И вот счетчик обнулился и можно было выдвигаться дальше, когда тут такой подарок – один даже с активным ядром, вон как сопротивляется её давлению ауры.
Может, эти детки зашли в деревню с торговцами. Некоторые торгаши, не смотря на жаркое лето, так заматывались в свои тряпки, что сам черт рога обломает, пока узнает, что это за существо. Черты лица мальчишки вдруг показались знакомыми. Он так похож на того старейшину из прибрежной деревни. Калья вспомнила, что видела мельком этих деток среди толпы на площади Зала Советов.
Развитие памяти для адепта было также важно, как и развитие источника. От этого зависела скорость, качество и правильная последовательность формирования техники. Чем сложнее техника, тем больше процессов и свойств она имела, и весь этот хоровод составляющих мозг должен был выкладывать за считанные секунды в подсознательном режиме. Память же не была бездонной бочкой. Она, как и ядро источника, развивалась постепенно вместе с адептом, шагающим по ступеням мастерства. С каждой ступенью адепт всё больше пространства для хранения информации. По-другому это свойство адепта называли гибкостью ума. Генерал Калья Лонса была адептом шестой степени, что позволяло ей с лёгкостью запоминать все мельчайшие детали происходящего.
И сейчас она была точно уверена, что перед ней стоит отпрыск старейшины с неплохо сформировавшимся ядром, который чудом сбежал от её солдат в ее же руки. И вроде бы всё сложилось в голове генерала на счет этого парня, но что-то продолжало мучить её изнутри, заставляя сердце учащено биться. Что-то внутри безумно кричало, что с этим парнем всё не просто, и он как-то связан лично с ней. Она обязательно разберётся с этим, но не сейчас, а когда вернётся в порт.
Клид внимательно наблюдал за происходящим, переводя взгляд то на генерала, то на дядю Микона. Сердце щемило от жалости к его семье. Несмотря на все распри Микона и Сивара, и предательство дяди, они были родными людьми, особенно Парис и Рика, принесшие не мало счастливых моментов в его жизнь. Он без раздумий бросился бы на помощь, если бы не дрожащая в его руках Трис. Нет. Сначала нужно увести, спрятать и обеспечить сестре нормальные условия, и тогда лишь он вернётся. Но тут же вставал резонный вопрос: не будет ли слишком поздно? Наверное, это был первый трудный выбор в его жизни, когда хотелось разорваться, разделится, попытаться спасти всех сразу. Отец учил его хладнокровно оценивать ситуацию. На охоте не раз представлялось выбирать между убийством зверя, возможно оставляя его молодое потомство на голодную смерть, и своим пропитанием. Но сейчас он не в лесу, и перед ним не дикие звери.
Крик Микона развеял мысли, заставив сосредоточиться. Возможно, это был его единственный шанс сбежать с сестрой. Дядя напал на начальника солдат. Резкий выпад мечом в живот был легко отражён сверкнувшей из ножен шпагой. Микон был хорошим фехтовальщиком, выкручивая виражи мечом, но Базгун оказался искуснее. В первые же минуты боя ранив его в руку. Бой был завораживающим. Удары Микона были яростными, казалось, они вот-вот пробьют брешь в защите начальника солдат и рассекут того на части, но Базгун в последний момент будто исчезал, и на теле дяди появлялась ещё одна рана.
Клид видел, как быстро силы Микона утекают из его ран. Надо было спешить, и он наконец нашел лазейку. Солдаты окружали их полукругом, другой полукруг состоял из плотно стоявший друг к другу повозок. Вот в них он и увидел спасительную ниточку, разглядев за ними плотно стоявшие дома и спасительный пролесок. Было три варианта пройти рубеж повозок. Первый –пролезть под повозкой, но тут затруднение вызывали их низкие борта. Второй – прошмыгнуть между ногами коней, что тоже было мало вероятно из-за стоявших рядом сними людей в серых рубашках. Вряд ли они захотят помочь незнакомым людям, скорее всего, будут ловить их, стараясь выслужиться перед хозяевами. А вот третий вариант казался надёжным. Он, как и в лесу около прибрежной деревни, с помощью техники «Телесные врата» перепрыгнет с сестрой на руках через повозки. Вряд ли кто вообще задумывается из окружающих, что обычный человек сможет перемахнуть через преграду в два с половиной метра.
Клид только собрался выплеснуть чакру для формирования техники, как наткнулся на внимательный взгляд генерала. От её стройного тела, закованного в темно серые латы, полилась невообразимая мощь, сгустив сам воздух вокруг Клида, который снова придавил его к земле. Шансы на спасение таяли на глазах, но судьба решила протянуть руку детям. Неожиданно давление спало. Калья Лонса буквально размазалась в воздухе, и причиной тому были три стрелы. Генерал, увернувшись от двух стрел и отбив третью наконечником на косе, направила взгляд в сторону въезда на торговую площадь. Оттуда бежала толпа: кто с мечами, кто с вилами, а кто и с сковородками. Криками и ревом наполнилась площадь. Несколько солдат в черных доспехах вспыхнули, как свечи, видно, от каких-то зажигательных смесей. Ещё троих утыкали стрелами лучники с крыш домов. Завязался бой. Жители Приклонской деревни не смерились с лживыми обещаниями генерала и организовали восстание, причем достаточно слаженно.
– Пора, – подтолкнул сам себя Клид и выпустил чакру. – Телесные врата!
Подсознание, как и в прошлый раз, четко прорисовало весь процесс формирование техники облачив его в бордовый дымчатый доспех. Трис от неожиданности ойкнув оказалась в его руках, и он побежал к ближайшей повозке и тут же упал, выронив сестру. Трис кубарем полетела по земле, обо что-то, ударившись и потеряла сознание.
– Трис, – выкрикнул Клид, вытягивая руку в сторону сестры и услышав сзади голос генерала.
– Куда же ты собрался, мой дорогой. – Она держала длинную цепь, обхватившею его ноги. Видно, это была какая-то техника, так как цепь сама по себе начала сокращаться, подтягивая мальчика к Калье. – Видно у вас на роду написано меня удивлять. Боевая техника у юнца только познавший вкус…
Цепь резко соскочила с ног Клида и закружилась вокруг генерала. Сразу пятеро жителей напали на нее, пытаясь насадить на мечи и вилы. Клид, поднявшись ринулся к сестре, но ему путь перегородил солдат в черном доспехе. Весь в гари и саже, с обугленной головой без шлема, он смотрел пустым взглядом. Наверное, он был одним из тех, кого подожгли жители. С такими ожогами он как минимум должен был валяться, корчась от боли, или отправиться к праотцам, но, тем не менее, он спокойно стоять, держа на изготовке меч.
«Что это за твари такие в людском обличии?» – пронеслось в голове у Клида, и он попытался ринуться в сторону. Тут же ему путь преградил, рассекший воздух, меч. Прыжок – и снова провал. Солдат, не уступая ему в скорости, схватил за ногу и с силой бросил на землю. Доспех смягчил удар, и Клид, мгновенно вскочив и схватив с земли что-то длинное и горсть земли, ринулся на противника. Отец учил его выживать не только в противостоянии с дикими животными, но и с людьми. Он говорил, что нет в бою бесчестных приемов, когда на кону твоя жизнь, и, как всегда, был прав. В руке оказался длинный металлический прут, а не меч, но и это лучше, чем гнилая палка. Высекая тысячи искр, он столкнулся с мечом. Песок в другой руке сыграл свою роль в этой схватке, на секунду дезориентировав обугленного солдата. Используя силу доспеха, Клид ударил, надломив прутом его левую ногу, развернув противника вполоборота и одновременно разворачиваясь сам, так чтобы оказаться за его спиной. Рука выпрыгнула в выпад, и прут, как масло, пробил затылок солдата, выйдя через глазное отверстие. Клида вывернуло, и вместе с этим, потеряв контроль, развеялась его техника. Разогнувшись после очистки желудка, он не поверил своим глазам: обугленный солдат с торчащим прутом в голове, на конце которого висел глаз, стоял перед ним, как ни в чем небывало.
– Да что же ты такое! – выплюнул Клид, почувствовав, как яркая боль разрывает его грудь. Солдат, не уловимым движением, пронзил его на сквозь, почерневшим от сажи мечом. Вмести с этим, он увидел уже знакомую цепь, которая рассекла солдата пополам от макушки до копчика. Клид упал вместе с противником.
– Чертовы куклы! – услышал он разочарованный и в то же время гневный голос генерала Кальи Лонса.
Она, мгновенно приблизилась к парню, села перед ним на колени и прижала руку к ране. Это было очень странно, как для умирающего Клида, так и для самой Кальи. В глазах её была растерянность и боль, будто она потеряла кого-то очень дорогого, пока несколько стрел не отвлекли генерала, вводя в безумную ярость.
Оставшись один, Клид на остатках чакры, принял сидячую позу. Несмотря на кровь, бьющую из раны и изо рта, и жгучую боль, растекающуюся по телу, он смог осмотреться.
Это была жуткая бойня. Кровь залила землю. Сотни тел и их фрагментов усыпали все вокруг; горели дома вместе с засевшими там лучниками. Приклонская деревня превращалась в кладбище. Несмотря на численный перевес, Клид насчитал солдат тридцать, а жителей было около двухсот. Они проиграли эту битву. Эффект внезапности и слаженность действий разбились об черные доспехи бессмертных солдат. Утыканные стрелами, сожжённые, с отсечёнными конечностями, они всё равно продолжали убивать. Не считая его противника, казнённого генералом, лишь шестеро солдат лежали на земле. Пятеро с отсеченными головами наконец то нашли свою смерть, а вот шестой без рук и ног продолжал шевелиться пытаясь встать. Среди всего этого безумия, самым страшным оказалась генерал Калья Лонса. Словно ненасытный кровавый демон, она носилась по торговой площади, оставляя за собой тропу из, рассечённых на части, тел. С помощью двух цепей, с острыми как лезвия звеньями, Калья могла в одиночку вырезать всю деревню.
Генгай-техника была одной из редких боевых техник, применяемых в основном для создания смертоносного оружия. Эта сложная техника заставляла адепта, кроме вливания большого количества чакры, изменять сам процесс формирования, постоянно изменяя его свойства. Так и, цепи в руках генерала то удлинялись на десятки метров, не давая убежать, то сокращались, подтягивая жертву. То утолщались будто канаты, способные связать десятки буйволов, то утончались до лезвия бритвы, рассекая тело, как горячий нож масло. Но здесь была заслуга не только одарённого адепта, но и специального сплава, который наносился на оружие и назывался ген-зерном. Уникальные частицы, добываемые в шахте горного пика Циклов, впитывали в себя чакру адепта, раскрывая весь потенциал его оружия. Стоимость такого оружия была сравнима с дорогостоящими артефактами, что усложняло развитие генгай–техник. Обычно адепты, выбравшие путь изучения такой техники, из-за её сложности и дороговизны становились бойцами с одним видом оружия, выбранным на первой ступени мастерства. Но мощь этого оружия иной раз могла перечеркнуть десятки других боевых техник. Ведь с каждой новой ступенью по пути мастерства адепт вливал всё больше свойств в процесс формирования генгай-техники. Генерал Калья Лонса была ярким примером того, чего можно достичь в генгай-техниках, обратив обычную цепь в универсальный инструмент защиты и нападения.
Как резко вспыхнуло восстание жителей Приклонской деревни, также быстро и потухло. Малая часть жителей смогла сбежать, осознав всю безвыходность ситуации, остальные же остались утопать в собственной крови.
Взгляд Клида зацепился за дядю Микона. Тот бился, как лев против Базгуна. Весь израненный, он проигрывал, но чашу весов помогли перевернуть присоединившиеся к нему жители деревни. Загнав Базгуна в глухую оборону, он наконец-то нащупал брешь для смертельного удара. Проведя обманный выпад, Микон смахнул голову с плеч начальнику солдат и устало повалился на колени. Минутная слабость Микона, обернулась для него фатальной ошибкой, в виде сгорбленного старичка, вонзившегося за спиной. Градий, слившись с восставшими, смог подойти и вонзить нож в спину ненавистному начальнику охраны. Заваливаясь на бок, Микрон забегал глазами по полю битвы, ища своих детей.
«Хоть бы они были живы» – тешил себя он, блуждая взглядом по хаосу вокруг, пока не встретился взглядом с глазами Клида. Ещё совсем ребёнок, не видавший женской ласки, сидел с мечом в груди и умирал.
«Что же я наделал?» – закрутилось в голове Микона. – «Когда я стал таким?»
Тут он вспомнил, когда перешёл черту. Три года назад, ночью в лесу, он бросил брата под предлогом спасения своих людей. В их леса тогда пришли волкары – очень сильные полу разумные волки с развитыми источниками. Эти звери могли применять от одной до трёх техник. Несмотря на все заверения Сивара, что они с легкостью справятся с волкарами вместе, Микон не стал помогать. Вместо резкого удара с тыла по волкарам он просто увел своих людей из леса, оставив охотников прибрежной деревни один на один с зверями ночи. Конечно, потом он слышал, что Сивар с своими охотниками одолели волкаров, но какой ценой? Сивар потерял много хороших людей, а Микон – брата. И всё из-за чего? Банальной зависти к старшему брату? Сивар всегда был впереди, с детства обгоняя на один шаг. Хоть жизнь их и раскидала по разным деревням, но зависть не куда не делась. И вот ночь, густой лес, вой волкаров, при свете факелов, тогда ещё помощник начальника стражи, Микон с своими людьми выслушивает план Сивара. Не просто старшего брата, а уже старейшины, главы прибрежной деревни. Вот тогда в душе Микона, что-то надломилось. Он предал, бросил, сбежал в надежде, что его зависть умрет вместе с братом. И к чему это привело? Сивар скорее всего погиб. Микон видел голову жены брата, на крюках самоходки. Но на душе не стало легче. Зависть должна была уйти. Но нет. Он пошел на предательство детей Сивара, за место помощи. Ведь, он знал, куда можно было спрятать детей и свою семью. Зря что ли носил шевроны начальника стражи. И к чему привели его действия? Жену убили, детей забрали, и сейчас, на его глазах, умирал Клид. Всё из-за банальной, в чём-то детской, зависти.
Жизнь покидала Клида, зрение мутнело, но он увидел её. Без сознания Трис лежала в руках одного из солдат, который нес её к последней повозке.
«Прости, сестрёнка! Я не смог уберечь тебя. Отец! Я подвёл тебя. Прости, мама, я не сохранил твою любимую дочурку», – с этими словами он завалился на бок и провалился во тьму.
4 глава
Прикон, третий по величине город государства Ватора. Славился Прикон своими мехами, удовлетворяя любой вкус. От плешивого меха крысы до золотистого руна дарелей. Тут разводили пушных зверьков всех видов и в больших количествах, из-за этого запах в городе стоял не из лёгких. Но это не мешало стекаться ценителям меха со всего мира Фаарда. Особенно северные народы Бреклонии любили украсить свои шубы из шкуры мамонтов разной пушниной. Было у Приклана и другая сторона медали. Сюда, как магнитом, тянулись со всего света Темные Ковены. Они считали, что нет лучше места на Фаарде, для ритуалов с жертвоприношениями. Будто их темные боги тут лучше слышат. Власти Прикона что только не делали. Усиление охраны, пропускной режим, комендантский час ничего не помогало. Раз в неделю все равно находили распотрошённого беднягу на замысловатой пентаграмме. Было очень сложно отличить темного фанатика от добросовестного покупателя, у которого глаза сами зажигались безумным огнем при виде приконских мехов. И тогда начали нанимать ловцов Ликарда, адептов боевых техник, подготовленных на поиск и уничтожение неугодных.
Лидас был боевым адептом четвертой ступени, но уже постигшим Путь Песка стихии Земли. Ловцом Ликарда, островного государства стоящего на восточной окраине основного материка Фаарда, граничащего с Темными водами, или как многие говорят: «Граница дьявольских чертог». На Фаарде считали, что нет больше ничего сущего кроме их материка. Воды омывающие материк в любую сторону света, толи это западно-лиловые, толи это северно-ледяные, толи это южно-грозовые, ну и восточно-темные, с виднеющимися холмами и заточенными пиками гор темных земель. Все эти воды становились смертельными через триста – четыреста лик. Они разъедали корабли, будто кислота и сжигали разум храбрецов делая из них живых кукол без толики сознания. Обычно такие умирали с голода если море не успевало переварить корабль.
В школе развития Ликарда, Лидаса прозвали Броневик, за умения защищаться от внешних воздействий в любых условиях. А постигнув техники песка, основанные, в большей части, на защите, прозвище Броневик плавно перетекло в статус одного из лучших защитников Ликарда. Лидас обычно некуда не выезжал без Гаксиро, его напарника, но сегодня он был один. Последняя вылазка лишила Гаксиро глаза и руки, и на восстановление требовалось много времени. Первым делом он снял комнату в центре Прикона и лег спать. Он всегда любил быть бодрячком перед заданием, считая сон лучшим средством поднять жизненный тонус. Его разбудила одна из прислужниц дома, как только солнце скрылось за горизонтом. Быстро собравшись, Лидас с позволения хозяйки спустился в подвал. Обойдя мрачное помещение, он остановился посередине и размяв плечи, обратился к песку.
– Песчаные крысы! – произнес Броневик, усаживаясь на холодную землю.
Чакра хлынула бурным потоком формируя кучу песка, выросшую на метровую высоту. Она зашевелилась, будто задышала и начала выплевывать из себя серых небольших крыс. Песчаные зверьки знали своё дело постепенно выползая из подвала и расползаясь по Прикону. Лидас не любил поисковые техники. Слишком много чакры они тратили. Чтоб использовать поиск требовалась минимум пятая ступень мастерства и обязательно единение с одним из Путей стихии. Стихия служила для этой техники больше проводником, позволяя адепту держать её на больших расстояниях. А всё что контролировалось на расстоянии, поглощало уйму чакры. В данный момент этим поглотителем были маленькие крысы, которые искали малейшие формирования темной энергии. Лидас только уселся поудобнее, как с запада города прилетели отголоски темной энергии. Обычно поиском приходилось прочесывать город по пять – шесть раз за ночь, и не одним днём, а неделями. А тут такой подарок в первый же день. Броневик послал для проверки ещё с десяток крыс и тут его накрыло. Противная, отдающая сыростью и гнилью, энергия смерти разорвала в клочья все нити контроля техники поиска, обратив крыс в маленькие кучки песка.
– Да вы охренели там, – вскочил на ноги Лидас. – Весь город под нож решили пустить.
Он бегом поднялся в свою комнату. Выхватил блокнот из плаща, мирно висевшего на стуле, и прильнул к столу, где лежала уже разложенная карта Прикона. Лидас отметил на карте дом и записал его в блокнот, заодно описав все ощущения от поиска. Повторив записанное на другом листе, вырвал его и запечатал в конверт с гербом Ликарда. Ловцов учили, в случаи серьезной опасности оставлять свои координаты. Найдя хозяйку дома в саду с бокалом вина и молодым кавалером, он попросил передать письмо на почту, и попрощавшись скрылся в темных улочках Прикона.
Нужный дом Лидас нашел быстро. Достаточно богатый двухэтажный особняк встречал его высоким забором. Для ловца перепрыгнуть преграду и проникнуть бесшумно в дом было лёгким делом. Медленно шагая по залу, он ярко чувствовал энергию смерти, исходящей из подвала. Несколько песчаных крыс сопровождали его, проверяя дом на наличие ловушек и засад, коих совсем не было. Отсутствие каких-либо средств предосторожности фанатиков ставили Лидаса в тупик. Либо у них поехала крыша, либо совсем здесь обнаглели, что ничего не боятся. Вход в подвал сопровождался скользкой лестницей и старой дубовой дверью. Лидас промотал в голове с десяток техник песка и вошёл. Подвал был размером с зал, захламлённый старой утварью. Став ловцом, он немало видел смертей. Но что творилось тут, заставило замереть сердце и желудок, подталкивая содержимое в наружу. Части тел и их внутренности были собраны в кучу прям перед дверью. Кровавый салат из хозяев и прислуги просто разил эманацией смерти. Лидас аккуратно обошел кучу, прикрывая рот рукавом. Дальний конец подвала оказался хорошо освещен. Четыре фанатика в черных балахонах стояли на коленях вокруг большого сундука, выполняющего роль алтаря. Под ярким светом свечей, на нем лежало тело, замотанное в какие-то тряпки.
– Песчаные статуи! – произнес Лидас, активирую технику.
Песок в мгновение ока заковал фанатиков в толстый слой, лишив всякой возможности двигаться. Так и хотелось по отшибать им головы, но хороший допрос мог привести к истокам этого Кавена, а такой шанс нельзя отпускать. Подойдя к алтарю Броневик так и не понял кто перед ним лежит, но оно явно было живо. Лицо и тело покрывало грязное тряпьё, лишь руки, чуть подрагивая, были свободны. Лидас наклонился, чтобы открыть лицо бедняге, как тот резко его схватил левой рукой и ударил правой, точно в солнечное сплетение. Дыхание мастеру защиты не сбить таким ударом, но все же что-то укололо в груди. Тряпки спали с головы жертвы фанатиков, открывая темнокожее лицо с татуировкой жала скорпиона на щеке. Лидас наотмашь ударил его, сбив с сундука и отпрыгнул в сторону.
– Песчаный кокон! – произнес он, активируя одну из лучших своих защит.
Песок закружился вокруг него с головокружительной скоростью, создавая непробиваемую сферу, чуть-чуть приподняв его над землей. В тот же миг, четыре статуи взорвались брызгами песка, освобождая фанатиков. Пять теневых ножей устремились в Лидаса, а за ними ещё десяток. Кокон, верно, отбивал все атаки, скрыв Броневика. Несмотря на толщину песка он прекрасно видел происходящее и лица атакующих, с такими же жалами скорпиона. Картинка заиграла совершенно другими красками. Это оказались не фанатики. Передним предстало «Жало скорпиона», элитный отряд скинаков, одна из пятерок безжалостных убийц, держащих в страхе все восточные пески и приграничные селения. И всё это шоу было ловушкой, предназначенной именно для него. Броневик знал, что в Приконе больше нет ловцов. И вся эта мясорубка из жителей особняка устроена ради того, чтоб его техника поиска привела именно сюда. Столько здесь было эманации смерти, что песчаных крыс просто затягивало в этот дом. Почему скинакам понадобился ловец, да и ещё так далеко от восточных земель? Это ставило Лидаса в тупик.
Техника теней, которую использовали скинаки из «Жало скорпиона», была под запретом на всём Фаарде. Эта техника считалась идеальной для выращивания безжалостных убийц и любое её проявление сразу вызывало страх и отвращение у обычных людей. Любой, кто мог крепко держать оружие в руках, должен был схватить адепта теней и, если нет возможности отдать на суд паладинов Картанга – уничтожить самостоятельно.
Всё что касалось техник было прописано в священном писании Картанга. Это был свод правил и запретов как для адептов, так и для обычных людей. Написанным мессией Картанга три тысячелетия назад и распространявшимся по миру Фаарда в виде неприкосновенной веры служителями Картанга. Ликард, за последние пару столетий, не мало сил приложил для обращения из обычных священников в боевых паладинов Картанга, предоставляя им все инструменты, для отлова и линчевания адептов с запрещёнными техниками. И чём-то эта структура стала оплотом спокойствия на Фаарде, а чём-то – инструментом для ликвидации неугодных, ведь веру можно трактовать по-разному.
Думки думками, но пора было выбираться из этой кутерьмы. Жало скорпиона наверно плохо понимали на кого охотятся. Лидаса не просто так называли Броневиком Ликарда, а в скрытых кругах и одним из лучших ловцом на Фаарде. Не смотря на свою четвертую ступень мастерства, он давно был един с Путём Песка стихии Земли и владел всеми техниками песка. Сидя в глухой обороне, войну не выиграть, значит пора менять подход к ситуации.
– Рыцарь песка! – выкрикнул Лидас, активируя лучшую в данный момент технику.
Из защитного купала вышел песчаный рыцарь с длинным мечом и широким щитом. Скинаки ускорились в атаках. Каждая тень или малейшее затемнение служило им точкой скрыта, создавая множество мест для внезапной атаки. Они словно плавали средь теней не забывая посыпать мастера песка теневыми ножами. Но рыцарь будто не чувствовал всех натуг жителей песка. Доспех толстым слоем постоянно движущегося песка, покрывал адепта. Все простые атаки то соскальзывали, то застревали в песке. Щит Лидас подставлял под самые опасные атаки. Меч тоже больше служил для защиты, не было смысла пытаться прорубать им ускользающие тени. Так шаг за шагом Лидас дошел до выхода из подвала.
«И в чем была ловушка» – пронеслось в голове песочного мастера.
Опять какое-то шоу. На него нападает элитный отряд скинаков, адепты теневых техник, а он даже не вспотел. Смысл заманивать его в подвал, покромсав столько народу, чтоб просто отпустить. Что за бред. Лидас поднялся в зал и повернулся к злосчастной лестнице. Скинаки были ещё там.