Максим Привезенцев
Торговец дыма
– Добрый вечер, дон Санчес!
– Добрый, Хосе. Опять подменяешь приятеля?
Охранник закивал.
– Знакомься. – Луис указал на спутника. – Это дон Уго Наварро, мой старый знакомый из Мадрида.
– Да-да, Франко говорил мне о вашем приезде, сеньор! Очень рад познакомиться с вами! Я – Хосе, охранник, можете обращаться ко мне по любым вопросам!
Майор рассеянно кивнул. Взгляд его надолго не задержался на Хосе – судя по всему, охранник был Уго совершенно неинтересен.
К счастью, шлагбаум уже был поднят, и Луис со спокойной совестью попрощался:
– До встречи, Хосе.
– Счастливого пути, почтенные сеньоры! – воскликнул Хосе прежде, чем продавец дыма закрыл окно.
Такси покатилось дальше.
– Каков болтун, а? – заметил Уго с усмешкой. – Надеюсь, другой персонал не столь назойлив?
Луис покачал головой. Убеждать майора в том, что Хосе – славный малый, Санчес не стал. А зачем? Не все любят болтунов. А такие говоруны, как сам майор – вдвойне: наверное, чувствуют конкуренцию? Как знать…
По иронии судьбы, сам Уго молчать не собирался. Поначалу он расспрашивал Луиса буквально обо всем, что мелькало за окном такси – джунгли, вечернее солнце, вулкан вдалеке…
Когда же они проезжали мимо одного из полей Санчеса, посыпались вопросы о том, сложно ли выращивать табак и производить сигары и как много времени отнимает работа?
– Табак уже вырос, да? – прищурившись, осведомился Уго.
– Нет, до сбора урожая еще месяц, – покачав головой, ответил Луис. – Листьям еще нужно набрать сок земли и крепость солнца.
Майор посмотрел на друга с уважением и, затянувшись сигарой, на выдохе пробормотал:
– Сразу видно, что ты знаешь толк в табаке. Сигара просто волшебная. Вкус, аромат…
– Не сглазь урожай лишней похвалой, – с улыбкой сказал Санчес.
– Не буду, – пообещал Уго.
Когда они подъехали к ресторану, оставалась последняя треть сигары.
– Постоим, докурим? – спросил Уго, глядя на светящиеся окна, за которыми зеленели скатертями столики и мелькали пестрые платья суетящихся официанток.
– Зачем? – Луис пожал плечами. – Мы можем докурить в ресторане. Здесь любят дым.
Майор хмыкнул и следом за Луисом вошел в «Сосьедад». Шагая к столику и дымя сигарой, Луис подумал, что давно не чувствовал себя настолько морально опустошенным.
«Как будто… как будто побывал у майора на допросе».
Однако на деле это была лишь прелюдия, а сам допрос случился уже за ужином.
Началось все достаточно невинно: дождавшись аперитива, Уго с удовольствием отведал вина, затем похвалил Луиса – за выбор ресторана – и немного порассуждал о том, как тяжело в национальной полиции Испании честному офицеру дослужиться до пенсии.
И лишь когда им принесли по увесистому стейку, Уго наконец открыл карты.
– Я человек прямой, Луис, – откинувшись на стуле, сказал майор. – Ты это прекрасно знаешь. А тебя я вдобавок считаю другом. Поэтому скажу напрямик: я бы хотел обсудить с тобой, Луис, возможность экспорта твоих сигар в Испанию.
Слова Наварро удивили, но одновременно расслабили продавца дыма. Он не ждал, что Уго заговорит на подобную тему. Хотя, если вдуматься, все предыдущие вопросы, включая разговор в такси, вполне укладывались в нынешний интерес майора.
Учитывая, что сфера табачного бизнеса была Луису куда ближе, чем любая другая (включая воспоминания о делах давно минувших дней, которые обсуждать Санчесу совсем не хотелось), ужин обретал вполне комфортные черты.
– Я сейчас думаю, как обеспечить себе старость, – с улыбкой продолжил Уго. –Понятно, что это вопрос не завтра и не послезавтра. И какие-то определенные запасы у меня есть. Но надолго их не хватит. А люди, которые хотели бы закупать твои сигары под их брендом – опять же, буду с тобой откровенен – готовы платить мне хорошие комиссионные, пока ваша сделка – возможная! – будет в силе. Ну так что скажешь?
– Мне сложно ответить тебе что-то, – признался Луис. – Потому что ты не озвучил никаких деталей.
Уго подался вперед и негромко произнес:
– Импортеры, с которыми я разговаривал, готовы выкупать у тебя миллион сигар в год, если цена будет не выше доллара.
Луис посмотрел на майора и едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления.
– Твои люди, Уго, или дураки, или контролируют продажи сигар в Испании на государственном уровне, – заметил Санчес. – Только Кубинской Обанос удается держать в Испании такие объемы. При этом никарагуанским компаниям отдают лишь жалкие крохи. И тут я оказываюсь перед дилеммой. С дураками дела иметь опасно и дорого, а с теми, кто контролирует табачный бизнес в Испании, как учит история, не заработать. Им нужны супердешевые сигары среднего качества, чтобы удерживать сигарную монополию в стране.
– Ты же слышал про бренд «Don de colón»? – Уго выдал название, как на духу – видимо, действительно хорошо подготовился к разговору. – Как говорят здесь, этот бренд крутят в никарагуанских тюрьмах, и их объемы в Испании около 0,5 миллионов сигар в год. Видимо это максимум, что они могут производить.
– Конечно, я о них слышал. И?
– Люди, с которыми я общаюсь, из второй категории, но, похоже, они уже не горят желанием покупать супердешевые сигары. Дело в том, что полгода назад случилось… то, что, в общем-то, всегда случается, когда невозможно контролировать качество.
Майор отхлебнул вина и продолжил:
– Партия 300 000 сигар которая приплыла в Испанию, оказалась бракованной. Зэки не только умудрились запорть скрутку, от чего тяга была такая, словно пытаешься курить бревно, так еще и табак был с таким количеством аммиака, что глаза начинали слезиться еще до того как огонь поджигал табак.
– Тяга – это проблемы спешки, скрутки в дождь и отсутствия выходного контроля, – прищурившись, заметил Луис, – а аммиак – первый признак плохой ферментации табака.
– Я не силен в этих премудростях. – Уго развел руками. – Но силен связями. И эти «связи» теперь пытаются вернуть свои деньги.
– Тюрьмы – это правительство, и я не думаю, что вернуть деньги им будет просто.
– Это их проблемы… и, думаю, они их решат. А вот найти для них нового поставщика сигар – это как раз проблема, справиться с которой они уполномочили меня. И за ее решение мои «импортеры» готовы щедро мне заплатить.
Майор расплылся в улыбке, больше похожей на акулий оскал.
– Ты считаешь что поставщиком сигар могу стать я?
– Ну, ты же у нас продавец дыма. – Улыбка Уго стала только шире. – Кто, как ни ты?
– Без конкретики объемов, размеров сигар и цен, думаю, это пустой разговор. В год на никарагуанские сигарные фабрики приезжают сотни богатеев, решивших, что они смогут стать сигарными баронами, придумав название своей сигаре и липовую историю, почему их сигары лучшие в мире. И каждый год фабрики становятся богаче, производя для них сигары, которые они не в состоянии продать. Курильщикам не нужен новый бренд с фейковой историей. Эти богатеи остаются курить свои сигары в кругу друзей, и им на смену приезжают новые охотники за удачей. Сигарная лихорадка для богатых сибаритов. Чтобы заработать миллион долларов в этом бизнесе, нужно потратить пять на раскрутку бренда и примерно столько же лет работы. А работать и терпеть хотят единицы.
– Тебе лучше знать как обстоят дела в сигарном бизнесе, но из того, что я слышу важен рынок, где продать миллионы сигар, и я для тебя – как раз та самая дверь на этот самый чертов рынок!
Уго кашлянул в кулак и добавил, уже тише:
– Если ты в принципе не против и готов обсуждать цены и объемы, мы продолжим этот разговор через пару дней. Хочу проехаться по нескольким фабрикам, получить их предложения дать испанцам «альтернативные» варианты, чтобы плавно привести нас к результату.
Майор пристально посмотрел на Луиса исподлобья:
– Вопрос в том, готов ли ты в целом продолжить разговор?
Поколебавшись, Санчес ответил:
– В целом – готов. Но эти слова пока имеют не больше веса, чем… чем табачный дым.
– Само собой, – кивнул Уго. – Само собой, мой друг…
Он взял бокал с вином и поднял его в воздух со словами:
– Давай же выпьем за то, чтобы все получилось?
– За успех грядущего мероприятия стараюсь не пить, – с улыбкой ответил Луис.
– Ну, давай тогда хотя бы за мою безбедную старость… которая станет возможно по ряду причин… включая твое согласие!
Уго хохотнул и подмигнул Санчесу, и тот все же поднял свой бокал.
Одновременно с тем, как бокалы друзей звонко встретились в воздухе, ощущение допроса у Луиса окончательно улетучилось.
Весь оставшийся вечер они говорили о табаке.
Глава 6
Дым адмирала
1492 г.
Сумрак ночи быстро поглотил лагерь мореплавателей, словно напуганный вечерним солнцем гигантский осьминог залил пространство чернилами.
Сидя у своего шатра на стволе поваленного дерева, Адмирал – так Христофора называли другие участники экспедиции – созерцал темное небо с яркими звездами, вслушивался в звуки джунглей, не смолкающие до рассвета, и неторопливо «пил» табачный дым из трубки, подаренной ему туземцами.
Этот ритуал постепенно становился для Колумба любимой привычкой на Новой Земле.
Дым расслаблял Адмирала и уводил его мысли в те лабиринты сознания, которые обычно скрываются от людей в повседневной суете, под лоскутным одеялом из забот и редких радостей.
Если бы еще в августе кто-то сказал Христофору, что теплым ноябрьским вечером он будет сидеть вот так, с блаженной улыбкой на лице и праздно предаваться воспоминаниям, мореплаватель ни за что бы не поверил такому человеку.
Сейчас, сквозь сизые облака дыма, плавно смешивающие реальность с прошлым и будущим, события последнего месяца казались Адмиралу зыбким сном.
Несколько недель тому назад – Боже, кажется, прошли уже годы!.. – флотилия Колумба из каракки «Санта Мария» и двух каравелл, «Пинта» и «Нинья», двигалась на юго-запад. Море в тот день баловало путников штилем, и вскоре моряки начали замечать в воде мелочи, так или иначе связанные с землей – зеленый камыш, обломки тростинок, грубо обточенные остроги и обломки деревянных досок. Вид этих предметов воодушевил команду.
– Думаете, мы приближаемся к суше, Адмирал?– спросил капитан «Санта Марии», Хуан де ла Коса, известный в Севильи путешественник и картограф.
Христофор кивнул. Он искренне верил, что знаки моря неслучайны.
С той поры Колумб не покидал палубы, пока на стыке ночи и дня ему не почудился на горизонте свет. Возбужденный, Адмирал вызвал сначала Перо Гутьереса, королевского постельничего, а после – контроллера Родриго Санчеса де Сеговию.
– Вы тоже видите это, друзья? – дрожащим голосом вопросил Колумб.
Сеньоры подтвердили, что на горизонте будто пляшет язычок пламени свечи, крохотный и неустойчивый.
В час вечерней молитвы, Адмирал пообещал, что подарит свой шелковый камзол тому, кто первым увидит землю. Это должно было стать осязаемым довеском к другой милости, уже обещанной королями – заманчивой годовой ренте в 10000 мараведи.
– Господь благоволит нам, – заверил Колумб. – Сегодня мы достигнем земли!
Команда, однако, не разделяла его восторгов. Когда матрос «Санта Марии» по имени Родриго де Триана около двух ночи радостно выкрикнул «Земля», никто поначалу даже не среагировал на возглас: мечтающих о награде среди моряков хватало, и многие выдавали желаемое за действительное.
Но, не в этот раз.
Земля показалась примерно в двух лигах от флотилии Колумба, и вскоре команды уже сдержанно ликовали. Капитаны распорядились убрать паруса и легли в дрейф до утра: приближаться к незнакомому берегу ночью означало подвергать риску всю экспедицию, ведь во тьме легко сесть на мель или столкнуться с рифом.
С восходом солнца экипажи «Санта Мария», «Нинья» и «Пинта» наконец увидели остров, окутанный сизой дымкой. Казалось, будто загадочная земля не стояла, погруженная в воду, а буквально парила над ней, едва касаясь зеркальной глади.
– Смотрите, Адмирал! – сказал капитан Де Ла Коса. – Люди!
На берегу действительно прохаживались местные аборигены. Все молодые, как на подбор и, к удивлению путешественников, совершенно нагие и безоружные.
Когда прибрежные глубины уже не позволяли судам дальнейшее движение к новой земле, Колумб распорядился:
– Готовьте шлюпки.
Так и сделали: вооружившись мушкетами и мечами, Мартин Алонсо, Винсенте Яньес и сам Адмирал погрузились в лодки и отправились на берег. Кроме оружия, Колумб прихватил с собой королевский стяг, а братья Пинсоны, капитаны каравелл «Пинта» и «Нинья» – два знамени с зелеными крестами и инициалами Фердинанда и Изабеллы.
Плывя в лодке, Адмирал с интересом рассматривал остров. Казалось, это настоящий рай на земле – травянистый берег, говорящий о спокойствии здешнего моря, великое множество зеленых деревьев с сочными плодами, далекие высокие горы, невольно навевающие воспоминания о Сицилии… Даже нагие аборигены вполне укладывались в эту идеалистическую картину: ведь кто в раю стал бы обременять себя одеждой и оружием?..
Впрочем, даже у рая должен быть хозяин.
Сойдя на землю, Колумб установил королевский стяг и попросил капитанов трех судов экспедиции и прочих спутников, включая контролера Санчеса де Сеговию и эскривано всей флотилии Родриго д’Эсковедо, засвидетельствовать, что именно он, Адмирал, первым вступил во владение этим островом от имени благословенных государей Фердинанда и Изабеллы.
Остров Христофор решил назвать Сан-Сальвадор, «святой спаситель», ведь для изнуренной команды мореплавателей он стал настоящим спасением.
Покуда испанцы возились с бумагами, аборигены со смесью недоумения и восторга наблюдали за ними со стороны. Людей в доспехах и с блестящими на солнце клинками местные явно видели нечасто, однако никакой неприязни со стороны аборигенов Колумб не чувствовал. Напротив, они были настроены крайне дружелюбно, поэтому Адмирал ничуть не удивился, когда туземцы расступились, пропуская к путешественнику сородича, чье тело покрывали причудливые рисунки, нанесенные красной краской.
Абориген с улыбкой подошел к Колумбу и вручил ему корзину с огромными блестящими ракушками. Христофор благодарно кивнул, хотя бестолковый дар туземца, признаться, немало его разочаровал. Смысл бартера высокоразвитого европейца и необразованного дикаря заключался в том, чтобы получить большее меньшей ценой.
«Неужели они настолько глупы?» – мелькнула в голове Адмирала шальная мысль.
Впрочем, со временем ему стало понятно, что жители острова отнюдь не безнадежны. Вдобавок они были преданы и исполнительны, легко повторяли и выучивали фразы на испанском и делились всем, что имеют. Казалось, со временем из них получатся вполне толковые слуги.
– Видели у них рубцы на коже, Адмирал? – как-то спросил Мартин Алонсо у Христофора. – Они говорят, что на них напали люди с других островов. Но раны, похоже, от стальных клинков…
– Думаешь, это были люди с материка? – хмуро уточнил Колумб.
Пинсон с задумчивым видом кивнул.
– Тогда почему они бездумно хватались за наши мечи и резали пальцы? – удивился Адмирал. – Если уже знают, что такое сталь? Может, они воюют друг с другом, и это раны от деревянных стрел и копий?
Ответ на этот вопрос повис в воздухе и вскорости растворился, как утренняя дымка под палящим тропическим солнцем.
Глядя на улыбчивых туземцев, трудно было даже отдаленно представить, как они могли бы сражаться с вооруженными европейцами в тяжелых стальных доспехах. Да, островитяне находились в прекрасной физической форме и в кулачной драке явно могли за себя постоять, но какой прок от мышц, если им противостоит острая сталь?..
Учитывая боевые шрамы, на которые обратил внимание Мартин Алонсо, радушие аборигенов казалось еще более странным и удивительным. Они продолжали охотно делиться с европейцами секретами острова, который между собой называли «Гуанахани». Так, дикари рассказали Пинсону о некоем месте под названием Кубанакана, которое, по их заверениям, изобиловало золотом. Вместе судовладелец и Колумб изучили карту Тосканелли и оба решили, что речь идет о столице татарского хана Кублая.
– Что же, получается, мы находимся в Индии? – рассудил Христофор.
Открытие расстраивало и одновременно вдохновляло: Адмирал посчитал, что уже достиг цели, но, даже поняв ошибку, убедился, что не так уж далек от заветных королевств Манги и Китая. Колумб решил отправиться в Кубанакану к тамошнему монарху с дарами и письмом от испанского короля, а уже оттуда достичь столицы Китая, к великому хану.
Но найти загадочную Кубанакану оказалось не так-то просто – сложней, чем попытаться поймать табачный дым или спрятать фрагмент ночи в кармане камзола, чтобы украдкой любоваться им днем.
Ближе к концу октября испанцы высадились на острове, которому Адмирал незамедлительно дал имя Хуана. После долгих поисков чужестранцы наконец обнаружили небольшое поселение, куда Колумб сразу направил людей на разведку. Но жители деревушки разбежались, напуганные видом чужеземцев.
Тогда Адмирал, предположив, что их приняли за подданных китайского хана, отправил в деревню индейца-переводчика, чтобы уверил местных в добрых намерениях испанцев. Переводчик вплавь добрался до берега и успокоил собратьев, да настолько, что к кораблю Адмирала вскорости подплыло больше дюжины лодок.
Аборигены предлагали к обмену ракушки и прочие безделицы, однако Колумб запретил своей команде меняться на что-то, кроме золота. Его интересовало в первую очередь оно.
Вот только лучшего из металлов у здешних дикарей не оказалось. Лишь один из них носил в носу серебряное кольцо. От этого туземца Колумб узнал, что король индейцев живет внутри страны, и что к нему уже отправлены гонцы с вестью о появлении белых людей из-за моря. Всего через неделю, как заверял дикарь с серебряным кольцом в носу, в их деревню прибудут послы короля и купцы, чтобы торговать с чужаками.
Однако Адмирал не собирался ждать неделю. Сопоставив слова дикаря с картой Тосканелли, он предположил, что королем индейцы именуют как раз великого хана, и, не дожидаясь его послов, отправил к нему своих моряков, Родриго де Хереса и Луиса де Торреса, а также индейца-переводчика и того самого дикаря с серебряным кольцом.
В ожидании вестей из столицы Китая Колумб общался с местными, пытаясь выведать у них, где искать золото и жемчуг. И некоторые старики подтвердили, что есть страна, где люди носят подобные украшения. При этом часто звучало слово «богио», которое Адмирал счет обозначением некоего богатого края.
– Чем же так знаменит этот… «богио»? – вопрошал Колумб.
И старики отвечали, что на том острове живут странные существа, похожие на людей. У кого-то из них только один глаз, у кого-то – песья голова. Вся жизнь этих существ преисполнена долгих пиршеств, во время которых они якобы перерезали горло своим пленникам, а после пили их кровь из золотых кубков.
Благодаря стариков за то, что пытаются угодить ему интересным рассказом, Христофор, однако, с трудом скрывал разочарование.
«Что толку мечтать о земле богов на земле, когда наместники Бога на земле тобой недовольны?» – извергнув из себя очередную порцию дыма, подумал Колумб.
Ему нравился здешний климат, жить на островах было вольготно и приятно, но Фердинанд и Изабелла ждали, что Колумб вернется к ним с трюмами, полными золота, что стократ окупит любые траты на первую экспедицию и сделает возможным новые путешествия. Однако пока что дары аборигенов не поражали воображение. Островитяне были щедры, но горстка алмазов и хлопчатая бумага вряд ли могли убедить испанских монархов в успехе кампании.
Вся надежда была только на Великого Хана.
Поэтому, когда 6 ноября испанские посланники вернулись в деревню, Колумб первым вышел их встречать.
Рассказ моряков вышел весьма занимательным. Пройдя около двенадцати лье, они оказались в большой деревне. Испанцев и их провожатых местные встретили, как спустившихся с небес богов – их трогали за одежды, целовали ноги и руки, выражая тем самым любовь и признание. После гостей отвели в лучший дом и после всех ритуалов вежливости и гостеприимства сели на полу вокруг гостей.
Луис де Торрес, урожденный еврей и знаток многих языков, попытался говорить с индейцами по-еврейски, по-халдейский и даже по-арабски, но остался не понят. Тогда в дело вмешался абориген-переводчик, который успел освоить несколько испанских слов.
– Вы узнали у них про золото? Драгоценности? – нетерпеливо осведомился Колумб. – Пряности?
К разочарованию Адмирала, ни первого, ни второго, ни третьего в деревне не нашлось. Судя по рассказам местных, всем перечисленным был богат край на юго-востоке острова – куда без сопровождения моряки отправиться не решились. Зато они подсмотрели у местных любопытный обычай: некоторые дикари с помощью горящей лучины зажигали пучок сухих листьев, скрученных в трубочку, с одного конца, а другой конец который был уже клали себе в рот, вдыхали дым и после выдыхали его.
– Они называют этот пучок «табак», – припомнил Родриго де Херес. – Говорят, очень расслабляет и мысли проясняет.
– Какой странный обычай, – удивленно заметил Колумб тогда.
Теперь, всматриваясь в ночное небо через завесу дыма, Христофор удивлялся, с какой легкостью он тогда отмахнулся от открытия Родриго и Луиса. Учитывая чудесные свойства табака, Адмирал мог избежать лишних и, как оказалось, совершенно бесполезных переживаний.
Но его личное знакомство с загадочным обычаем островитян состоялось лишь несколько недель спустя, проведенных в плену различных домыслов. Еще до отправки на остров Колумб обещал Изабелле, убежденной католичке, что встреченные в новых землях дикари будут незамедлительно обращены в христианство. По прибытию Христофор убедился, что у индейцев нет никакой религии – он рассудил это по тому, настолько охотно туземцы повторяли за испанцами слова молитв и осеняли себя крестным знаменем. Кроме того, аборигены так же, как христиане, считали душу бессмертной – пусть по их мнению она после смерти тела отправлялась не в рай, а в горы и леса, где навсегда поселялась в пещерах.
А касательно драгоценных трофеев Адмирал не сомневался, что в недрах здешних земель хватает золота. Нужно лишь проявить немного терпения, чтобы его добыть, а там найдутся и пряности с жемчугами. Причем, как считал Колумб, сбывать их можно не только на материке, но и напрямую великому хану – Христофор по-прежнему не сомневался, что его резиденция, находится очень близко.
Чтобы встретиться с Ханом, в середине ноября Адмирал снялся с якоря и отправился к далекому острову, который он почитал Бабэком, однако из-за шторма вынужден был вернуться на Хуану. При этом «Пинта» под управлением Мартина Алонсо то ли не увидела сигнала с каракки Колумба, то ли проигнорировала его. Утром, когда стихия успокоилась, у берегов Хуаны на якоре стояли лишь «Нинья» и «Санта Мария».
«Пинта» вместе с капитаном и командой исчезла без следа, словно прежде существовала только в воображении Адмирала.
После этого Колумб окончательно утратил сон и покой. Они с Пинсоном в последнее время не ладили – каждый мнил себя умней компаньона, и потому ссоры вспыхивали по несколько раз на дню. Когда «Пинта» уплыла в неизвестном направлении, Колумб предположил, что капитан исчезнувшей каравеллы решил либо самостоятельно продолжить исследования от своего имени, либо, что скорей, вперед самого Христофора вернуться в Испанию и тем самым похитить славу Адмирала.
Беспокойства и тревоги множились с каждым днем отсутствия Пинсона, и местные, прознав об этом, пригласили Колумба в домик вождя на какой-то загадочный ритуал.
– Вождь расскажет, что случилось с твоим кораблем, – заверил его абориген-переводчик – тот самый, который сопровождал моряков Луиса и Родриго в их недавнем путешествии.
Обещание это заинтриговало Колумба, и он, решив отдаться на волю судьбе, отправился следом за послами вождя в его хижину.
Оказавшись внутри, Христофор обнаружил там около полудюжины индейцев, которые, стоя по обеим сторонам от входа, взирали на хозяина, сидящего со скрещенными ногами на земле. В руках у него была странная продолговатая трубка, с одного конца которой валил дым. Глава племени приложился к другому концу и, выпустив дым из ноздрей и рта, сказал что-то переводчику.
– Вождь просит вас сесть напротив, – пояснил тот Адмиралу.
Христофор, зачарованно глядя на предводителя индейцев, медленно опустился на землю. Он пока не понимал, что происходит, но вид трубки заставил Адмирала вспомнить рассказ Луиса и Родриго – про странный обычай курения «табако».
Взгляд вождя скользнул по Колумбу. Благостное спокойствие было в глазах аборигена, вожделенное спокойствие, о котором Адмирал уже давно позабыл и которое так страстно хотел обрести.
Вождь протянул Колумбу трубку.
– Он приглашает вас разделить с ним дым, – с трудом выговорил переводчик.
Взгляды индейцев обратились к Колумбу.
Ведомый любопытством, он взял трубку из рук туземца, сделал вдох… и почти сразу закашлялся – до того едким оказался странный дым. Вернув трубку вождю, Колумб успел подумать, что ритуал «табако» совершенно глупый, как вдруг ощутил невероятную, ни с чем не сравнимую расслабленность во всех членах своего тела.
– Твой корабль вернется, – произнес вождь, с улыбкой глядя на гостя.
Трубка оказывалась у Христофора еще три раза, и с каждым новым глотком Колумб все больше осознавал, насколько бессмысленны волнения, связанные с Пинсоном и золотом. Даже если Мартин Алонсо отберет часть его славы, рассуждал мореплаватель, выпуская очередную порцию дыма в небо, у королевского контролера есть акты, подтверждающие, что именно Христофор формально является хозяином островов Сан-Сальвадор и Хуана.
А золото… золото будет.
«Как жаль, что дым не предъявишь королям в качестве драгоценного трофея».
Мысль эта впервые посетила Колумба в тот ноябрьский вечер, когда он испробовал табак, и с тех пор его не покидала. Христофор раздумывал, каким образом он может использовать чудесные свойства табака себе во благо. Адмирал почти не сомневался, что Фердинанд и Изабелла обязательно бы разделили его восторг, связанный с расслабляющим дымом, однако даже близко не представлял, как убедить монархов его отведать.
Увы, короли признают только те богатства, которые можно потрогать руками.
Дым для них слишком зыбок.
Глава 7
Просто друзья
2024 г.
– Привет-привет, пэню (друг-кит), – с ухмылкой сказал Ксинг. – Ты сегодня позже, чем обычно.
Луис в ответ лишь вымученно улыбнулся. Поездка к китайцам и без того обычно день насмарку, а тут у продавца дыма на полпути к стройке еще и колесо спустило – пришлось менять на убитую временем запаску и ехать в три раза медленней, чем обычно.
Санчесу не хотелось объяснять, что подпорченное дорожной историей настроение вовсе не располагало к праздным беседам?
А вот Ксинг, напротив, сегодня явно был в настроении поболтать.
– Наши люди в Макао просили поблагодарить тебя за оперативность, – чуть ли не пропел китаец, с интересом рассматривая Санчеса.
Кажется, он сразу заметил пыль на брюках. Может, даже понял, что в дороге что-то случилось – неприятный и насмешливый, Ксинг отнюдь не был дураком.
Впрочем, Луис не собирался развивать эту тему. Он всего лишь пообщается о делах насущных, забежит пообедать к Джи и отправиться назад, а по пути заедет в шиномонтаж и реанимирует чертову шину.
– Я очень рад, что в Поднебесной довольны, – не снимая с лица фальшивую улыбку, произнес Луис.
– Они хотят, чтобы в следующий раз мы с тобой увеличили объем посылки, пэню. – Ксинг буквально сиял. – Это же нам удастся, без проблем?
Взгляды продавца дыма и китайского инженера встретились.
– Я не могу сходу ответить на этот вопрос, – заметил Луис.
Улыбка Ксинга сменилась гримасой засохшего мандарина.
– Пару дней на подумать хватит, надеюсь? – спросил он.
Быстрая мысль – «о, нет, через два дня возвращаться сюда!» – и медленный кивок.
– Наверное.
– Дело стоящее, пэню. Подумай хорошо. До встречи.
Ксинг отсалютовал Санчесу и устремился прочь. Луис какое-то время смотрел инженеру вслед, с трудом сдерживая разлившийся по душе гнев. Да кем себя возомнил этот нахальный барыга? Он – всего лишь посредник, промежуточное звено, не станет Ксинга, найдется другой.
Хотя, учитывая, что происходит с миром в последние годы, самодовольство азиатов уже не кажется таким удивительным. Если раньше они шли за «китайской мечтой» в основном внутри страны, то сейчас чем дальше, тем чаще Китай диктует правила всему остальному миру.
«Дивному, новому миру…»
20 лет назад в Чине говорили: «Спрячь свой свет и жди своего часа». Похоже, дождались.
Погруженный в эти невеселые размышлениях Санчес отправился в столовую к Джи. Будь здесь майор Уго, он бы наверняка ввернул бы что-нибудь про estar amorcillado – «одурманенное» состояние, потеря концентрации, вызванная из-за смертельной усталости.
Стоило вспомнить о новом соседе, как настроение окончательно испортилось. Луис и без того с тревогой размышлял о предложении, которое от лица испанских импортеров сигар сделал майор. Учитывая обещанные объемы, соблазн торговать был велик, но Санчес резонно опасался чертовски лакомых устных предложений, да еще и внезапно на него свалившихся. Мало, что Уго мог что-то не так понять – но, вдобавок, и те, кто попросил его обсудить экспорт никарагуанских сигар с Луисом, могли что-то упускать. Стать крайним в этой цепочке потенциально неверных интерпретаций успеха Санчес, конечно же, не хотел.
Тем более, что Луиса вполне устраивал нынешний порядок вещей. Кокон из табачного дыма, который он долго и кропотливо плел вокруг себя, казался Санчесу уютнейшим местом на земле. Впустить в свою новую жизнь Уго было достаточно… болезненно.
Так стоит ли ввязываться в авантюру, если тебе по душе твоё нынешнее положение?
Возможно, молодой Луис, еще не изведавший горького вкуса потери, с радостью откликнулся бы на предложение майора. Тот Луис хватался за все, до чего только может дотянуться, поскольку только-только ступал на эту непонятную территорию, именуемую табачным предпринимательством, на эту Terra Incognita для сметчика строительной компании.
Тогда в дымном неведении знакомы были только бухгалтерские цифры, которыми приходилось оперировать.
А еще была семья, ради которой Санчес готов был свернуть горы.
Нынешний Луис стал куда более мудрым и куда менее рисковым. Вдобавок он лишился семьи, а с ней утратил мотив к бесконечной гонке за богатством.
И ради чего нарушать эту хрупкую гармонию, думал Луис, шагая к столовой? Ради пары лишних миллионов? Смешно…
В столовой было привычно шумно, несмотря на то, что Санчес попал сюда к самому окончанию обеда: двое рабочих за одним столиком, уже доедают; еще трое расположились у окна – эти припоздали, наверное, бригадир вычитывал за что-то, а, может, принимали груз с материалами…
Только Джи почему-то нет на прежнем месте. Обычно она скучает за кассой с телефоном в руках, листает ленту или переписывается с родными, которые остались в Китае. Несмотря на разность во времени в 14 часов – когда в Никарагуа наступал обед, в Поднебесной была глубокая ночь – Джи и ее близкие находили способ чатиться практически в режиме нон-стоп.
