Максим Олегович Ключник
История зеленого дома
Феликс крякнул.
– Надежда на что?
– На то, что мы не будем больше так долго лежать в нашей коробке, – Альта повернулась к Феликсу. – Мы снова кому-то нужны.
Глава 3
За окном стало темнеть намного раньше, чем обычно. Зима вступила в законную силу, набирая обороты и заставляя людей бежать быстрее в свои уютные теплые квартиры. Всюду искрились снежные шапки, переливались в свете уличных фонарей. Гололед понемногу сходил на нет, тщательно укрываемый свежим белым настом.
Артем следил за танцем снежинок, суетой человеческого потока, опираясь локтями на подоконник. Ему доставляло большую радость пересчитывать машины по цветам, размерам, направлению движения, устраивать какие-то своеобразные соревнования между ними. На самом деле, он регулярно мечтал о надвигающемся празднике, хотел проникнуться настроением этого удивительного времени.
Когда мальчику надоело смотреть на мелькающие машины, он с интересом начал разглядывать новую пушистую красавицу, которая теперь занимала обычно пустующий угол зала. Новогодняя елка казалась ему чем-то очень особенным, притягательным, завораживающим. Тем, без чего праздник не сможет состояться. Артем осторожно подходил к ней, внимательно рассматривал каждую елочную игрушку, наблюдал за мерцанием гирлянды, нежно обнимавшей пластиковые ветки. Переливы цвета на покрытых глянцевым лаком украшениях с каждым разом открывали взору новую картину. Артему очень нравился стеклянный солдатик бело-зеленого цвета, висевший практически на уровне его глаз. Мальчик всматривался в напущенно суровое лицо бывалого вояки, но замечал, что художник, рисовавший лицо солдатика, допустил небольшую улыбку, словно солдатик озорно подмигивал – я не такой страшный воин, мне не нравятся бои и сражения, я хочу защищать свой огромный зеленый дом от всяких неприятелей. Также Артем заметил и маленькую стеклянную девочку, находившуюся чуть выше, робко прячущуюся в глубине еловых лап. Девочка робко, но с такой же обаятельной улыбкой смотрела куда-то в сторону, на маленькие огоньки гирлянды, будто о чем-то мечтательно задумалась, застыла в неуверенной смущенной позе, поправляя свое красное платьице. Недалеко, с другой стороны новогодней елки, мальчик заметил рыжую белочку, обхватившую крупный лесной орех. Она манила взгляд великолепным пушистым хвостом, закручивающимся спиралькой ближе к его кончику. Маленький хитрый черный глаз смотрел в сторону Артема, будто говоря ему, что орех белочка не отдаст ни при каких обстоятельствах. Животных мальчик любил очень сильно, потому не выдержал и одним пальцем аккуратно погладил по спинке. Игрушка опасливо закачалась на ветке, так и норовя соскочить. Артем испуганно отдернул руку и подумал, что больше трогать игрушки не станет, продолжил поиски интересных игрушек. Шары и звездочки, обильно висевшие на ветках, его интересовали мало. Ниже, почти у самого пола, он обнаружил пухлого деда Мороза. Рисунок одежды был частично стерт, старый посох почему-то погрызен в районе набалдашника. Вата, которой он был наполнен, местами вылезала между бумажных швов, на лице проглядывал лишь один уцелевший нарисованный глаз и бледный красноватый румянец. Артему стало жалко дедушку Мороза. Ему казалось, что он живет очень долго и встречал много праздников в окружении любящей семьи. Каждая потертость была равна каждому извлечению из заветной коробки главного свидетеля торжества, ведь, несмотря на свой изношенный вид, выглядел дедушка Мороз величественно и, в какой-то мере, строго.
В комнату вошел Андрей, папа мальчика, неся кипу документов в свой кабинет. Мыслями в делах, он даже не заметил рассматривающего игрушки сына. Артем позвал отца:
– Папа, а ты любишь новый год?
Андрей призадержался, один лист отчета вылетел из кипы и плавно опустился возле елки. Он вздохнул и присел рядом с елкой, пытаясь подобрать выпавший документ. Артем внимательно, с небольшой грустью следил за отцовскими движениями.
– Знаешь, сынок, – тяжело заговорил Андрей. – Раньше я очень любил новый год. Мне он казался очень веселым и красочным праздником, на который всегда можно было ждать подарок в красивой цветной упаковке. Потом я вырос, подарки стали не нужны, и, знаешь, потерялось ощущение чего-то большого и загадочного. Для меня, сын, это теперь просто очередной праздник, в который дают время на передых. Но эти чертовы отчеты…
Андрей осекся на полуслове, понял, что болтнул лишнего при маленьком сыне. Залившись пунцовой краской, он молча поднял упавший листок. Балансируя во время подъема, Андрей случайно задел локтем одну из крупных веток, от чего та опасно закачалась, игрушки жалобно зазвенели. Спохватившись, он свободной рукой придержал елку от падения. Сердце Артема ушло далеко в пятки, он очень переживал за уже полюбившиеся с первого взгляда игрушки. Отец извинился и поспешно ушел к себе в кабинет.
Мальчик с легкой тревогой осмотрел нарядную елку на предмет повреждений. Кажется, все игрушки были целы. Только дедушка Мороз грузно завалился на бок, оголяя скомканное из ваты дно, на котором он стоял. Артем поспешно, с уважением к игрушке, водрузил дедушку на свое законное место. Папа ведь тоже был ребенком, верно? Когда закончилась его вера в чудо праздника? Артему также было непонятно, как отец может так неаккуратно относиться к такому сакральному, такому важному для него предмету, как новогодняя елка.
* * *
Андрей, будучи ребенком, очень любил новогоднее время. Родители старались создать атмосферу чуда в их доме, чтобы ребенок мог почувствовать то, к чему родители уже потеряли интерес. Он всегда прыгал и радовался, когда кряжистый, красный от напряжения и потный отец вносил огромную пышущую запахом смолы и морозного воздуха широкую массивную елку, старался помочь, когда отец ее старался вставить в специальную подставку. Открытие заветной коробки с разноцветными игрушками и блестящей мишурой захватывало дух маленького мальчика, он восторженно рассматривал личико каждой из игрушек, беспрестанно крутил их в руках и не желал быстро расставаться с ними. Гирлянду с огромными круглыми лампочками Андрей любил чуть меньше, но смиренно уделял ей должное внимание. Так шло время. Год за годом елка в его детстве стала превращаться в нечто само собой разумеющееся, а затем под новый год у подростка появились иные заботы. С ходом времени праздники сливались в нечто одно, напоминающее встречи для увеселения и бега прочь от реальности. В список подобных праздников попал и новый год. Порой Андрей, сидя с молодой Софьей, ностальгировал об ушедших прекрасных временах, но, на самом деле, уже не желал их возвращения. Чудо сменилось обыденностью.
