Макс Великов
Сердце дьявола
Это в ее духе. Любит же она дразнить своим телом мужчин, которые ей дороги.
– К чему я веду. Наше общежитие находится под крылом университета. А университет, в свою очередь, под присмотром правительства. Никто, повторюсь, кроме персонала и студентов, не имеет доступа к этим территориям. И чтобы защитить Германа, мне пришлось вписать его к тебе, Люциус. Уже в готовый документ, подделать подпись. Ты единственный, кому я могла довериться. Прости, что не посоветовалась с тобой лично и эгоистично решила все за тебя. Просто знала, что не откажешь. Но представь, если Герман говорит правду. И он из семьи Валленштейнов. Такой шанс один на миллион. Его нельзя терять.
– Рискованно и очень опрометчиво с твоей стороны, – всполошился Люциус и продолжил. – Не похоже на тебя. А если он самозванец? И все сказанные слова – это чистая ложь. А даже если правда. Вдруг враг каким-то образом получит доступ и нападет. В наше время есть много уловок для этого. Под угрозой будут не только ты, я и сам Герман, но и все, кто здесь живет и работает. Почему ты никуда об этом не сообщила. Не рассказала полиции. Почему скрываешь? И да, я против таких рисков. Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Решено! – Люциус вскочил с места. – Я сейчас же иду к себе, и он немедленно уходит. Куда хочет, пускай идет.
– Узнав правду о Германе раньше срока, – начала Кристи. – мир может погрузиться в хаос. Вспомни, какие страсти нагоняли главы семей в свое время из уроков истории. Происходили междоусобицы, проливалась кровь за новые земли. Люди массово гибли за чужие хотелки. Сейчас осталось только три рода, три главных семьи из сотен сгинувших и забытых. И все они произошли напрямую от Валленштейнов. Когда новость о смерти Герхарда Валленштейна разошлась по всему миру, то главы этих семей мгновенно спохватились взять власть в свои руки. Началась гражданская война. И она продолжается по сей день, Люциус. Ничего не поменялось с тех времен. Мы ее не видим, но обычные люди продолжают гибнуть от аристократов. Их гнусных указов. Не удивлюсь, если те наемники были чьих-то рук, одной из семей. В таком случае, оставить его здесь – это самое лучшее и разумное решение. И в будущем, думаю, мы не пожалеем об этом.
– Но зачем? Я не могу понять ход твоих мыслей. Почему ты уперлась в стену и все равно идешь напролом. Ты хочешь подставить под удар жизни обычных людей? В таком случае твои руки погрязнут в крови. Что ты, черт тебя дери, задумала, Кристи. Нет, Кристиана из семьи Фаустов.
– Ой, не начинай, Люциус, – стервозно сказала Кристи. – Не будь со мной так официально. И не надо произносить это имя вслух. Я готова взять на себя ответственность за все последующие события. А желаю я одного, дорогой. Хочу очистить ее имя от позора семьи. Начать все с чистого листа. И постараться забыть весь тот ужас, который она испытала, живя там. Мне продолжить?
– Не нужно. Извини, что надавил на больное. Но все же…
– Проехали. Что теперь? Каковы твои дальнейшие действия? Прогонишь Германа? Как-никак он может оказаться полезным. Мы должны держать это в тайне до тех пор, пока не придет время. И только тогда нанести удар. Нагнуть и выкинуть всю зажравшуюся шайку с золотого трона.
– Не знаю, – усомнился Люциус. – Честно. Очень сложно уложить в голову столько информации разом. Да и не хочется лезть в политическую войну. Пожить бы спокойно.
– У тебя есть время подумать. Я оставлю ключи от кабинета. Когда закончишь, закрой на два оборота. И оставь их у себя. Когда приеду, заберу. Все, давай, пока-пока. Я побежала. Будь паинькой и не натвори дел.
Она рьяно схватилась за сумку, пальто и зонт. Помахала на прощанье рукой, поправляя воротник и стуча характерным звуком каблуков, побежала к выходу.
Люциус остался наедине с собой. Со своими мыслями.
– И что мне делать?
Время: 16.35
Сияющее солнце уходило за горизонт, оставляя за собой запоминающиеся пейзажи. Как у настоящего творца, безмятежно рисующего на холсте.
Небо окрасилось огненно-оранжевыми красками. Текстуры облаков игрались, переливались с угасающими лучами.
Багровое зарево. Это была помесь света и тьмы. Метафора, визуально рассказывающая о жизни и смерти живых существ с помощью природы. Добра и зла, людских сердец. Оно олицетворяло грань, где есть настоящая правда, а где заканчивается ложь. И насколько велики могут быть людские пороки.
Роджер рассматривал небо, как что-то невообразимое и такое отдаленное от его понимания. Перенимал взгляд на свои ржавые руки и снова на тлеющие облака. Всматривался в отражение окна и видел перед собой лишь одну сплошную старую груду металлолома. Давно сгинувшую в пучину небытия.
В тебе нет чувств. Нет эмоций. Ты робот. Низшее существо.
Давно сказанные слова одним человек из прошлого по сей день вгрызались во внутреннюю память Роджера. Поедали живьем изнутри, как коррозия.
Это неправда! Я живой!
На экране отображалась настоящая даже для человека эмоция невыразимая в обычном понимании – грусть. С его имитированных глаз в виде двух больших округленных точек сыпался град автономных искусственных слез с характерным для этого звуком.
Внезапно слуховые сенсоры робота засекли чье-то приближение.
Роджер напрягся.
Шаги отчетливо направлялись прямой траекторией в комнату Люциуса.
Дверная ручка заколыхалась. Дверь чуть приоткрылась, издала неприятный скрип, и в комнату вошел, пожалуй, единственный для Роджера человек, считавший его кем-то большим, чем груда ржавого металла.
– Хозяин, вы вернулись, – радостным тоном произнес Роджер.
Робот испытывал неописуемые для него чувства удовлетворенности. Как настоящий питомец встречает своего хозяина после долгой разлуки. Но вместо счастливого лая собаки или мяуканья кота со стороны Роджера проскальзывали звуки из тех самых телевизионных помех.
– Вас долгое время не было. Я беспокоился. Все ли прошло так, как вы хотели?
– Сложно сказать. Я устал и хочу сильно спать.
Экран робота засветился. На нем отобразилась эмоция беспокойства. Роджер подошел к Люциусу, отбросив дурные мысли в сторону, подставил свою холодную металлическую руку ко лбу хозяина и внимательно всматривался в его лицо. Будто видел в нём что-то большее. Что-то знакомое, но давно забытое в отдаленном уголке памяти.
– На вас лица нет. Весь бледный и истощенный. Вы хорошо себя чувствуете?
– День оказался трудным. Много чего произошло. Но не переживай, все хорошо. Правда.
– Я рад. В честь этого приготовлю что-нибудь вкусное для вас.
Роджер убрал руку с головы. Поднял большой палец вверх. Он доверился словам Люциуса так легко и непринужденно, как новорожденное дитя и спешно откланялся готовить излюбленное блюдо хозяина.
Люциус покрутил головой, поводил взглядом всю комнату. Пристально разглядывал с порога собранную у окна новую кровать. На переполненный шкаф с вещами и устроенный на полу бардак из разных запчастей. Но больше его интересовал оставленный без присмотра серебристый кейс у ножек стола.
Удивительно. Не видел, чтобы он с ним расставался.
Глаза так и бегали. Люциусу было интересно, что же там. Какой секрет таится? Еще с первой встречи он задавался вопросом: Почему у него с собой лишь кейс? Не маловато будет?
Внутри играл азарт, а на его плечах расположились маленькие воображаемые ангел с демоном. Каждый из них твердил свою излюбленную точку зрения.
Демон нашептывал: Давай, открой. Ты же так этого желаешь. Дай волю своим корыстным желаниям.
А ангел, как его противоположность: Не смей! Ты выше этого.
Они шептались, грызлись между собой. Но Люциус не слушал их. Лишь зов сердца подсказывал, что оттуда, изнутри, из дальних глубин небытия, веет опасностью. И это еще больше подогревало интерес.
– А где Герман? Не вижу его что-то.
– Он минут пять назад куда-то отошел, ничего не сказав.
– Ясно.
Какое-то время Люциус мялся. Стоял на месте, продолжая глазами пожирать свою цель.
И наконец решился. Он снял у порога обувь, небрежно разбросав по сторонам. Повесил ветровку обратно на место и невзначай, будто это случайность, ногой задел кейс. Следом за ним присел на корточки.
Руки сами потянулись. Люциус не контролировал процесс.
Еще чуть-чуть. Кончиком пальца почти коснулся шероховатой металлической поверхности кейса, но почему-то остановился. Оцепенел. Смотрел сверлящим взглядом на свою добычу.
Как бы не старался. Ни пальцы, ни ладонь не могли достичь желаемого.
Проснулось самообладание? Совесть? Или, может, внутренний страх пробудился из недр подсознания?
Нет. Дело в другом. Невидимый, скрытый от обычных глаз барьер из сотен наномашин, соединенные между собой тонкими магнитами, обволакивали кейс и не давали никому доступа, кроме владельца.
Ювелирная и очень профессиональная работа. Не каждый может похвастаться таким изобретением.
– Можешь не стараться. Они реагируют только на мои отпечатки пальцев. Моя собственная разработка.
Сзади раздался воодушевленный голос Германа. На его лице красовалась широкая улыбка.
Люциус отскочил назад. Притворился, что ничего не произошло. Он был так увлечен процессом, что не заметил, как в комнату успел войти Герман.
От чего он такой довольный?
– Значит, система от взлома работает как надо. Спасибо, Люциус, что дал наглядный пример. У него, правда, есть некоторые недоработки, и бывает, сбоит система, но я уже ищу способ исправить это.
– Так ты понял… прости. Не хотел.
– Ничего, – кивнул Герман. – Есть в нем что-то потустороннее. Как будто зазывает к себе. Но между нами говоря: Лучше этого не делать. Мне кажется, у него имеется своя воля. И я не ручаюсь за последствия. Порой даже я испытываю схожие пугающие чувства, но со временем привык и стараюсь не обращать внимания. Что же касается тебя, Люциус. Удалось поговорить с управляющей?
– Да, и у меня есть к тебе некоторые вопросы по этому поводу. Присаживайся поудобней. Разговор намечается долгим. Да и Роджер смотрю уже почти приготовил ужин. Приглашаю на огонек.
– Спасибо. Пожалуй, приму твое приглашение.
Часть 5: Предвестник культа.
Время: 20.40
Яркий сказочный закат за окном исчез с поля зрения людских глаз. Вместо него наступила кромешная, холодная и необузданная миру тьма. Над небом возвышалась бледноликая луна в форме полумесяца. Она давала Земле частичку себя, своего холодного, успокаивающего дух, света. И вместе с ней десятки тысяч звезд окропляли нарисованное мирозданием черное небо.