Макс Великов
Сердце дьявола
Между ними затесалась неловкая тишина. Но Люциус быстро прикинул, что к чему и взял инициативу на себя. Он первым пошел на контакт.
– Как хоть тебя зовут? А то некультурно, знаешь ли, вот так нам с тобой разговаривать и не знать друг у друга имена.
– Герман, – кратко произнес студент.
– Меня Люциус. Рад познакомиться. Скажи, Герман, пока ждём. Почему такой человек, как ты, решил наведаться в столь удаленное место? Разве богачи не живут в своих роскошных особняках и виллах за городом. В тепле и уюте. Не вылезая оттуда. Не едят самую лучшую пищу, принесенную на блюдечке красивой служанкой. И воротят носами от одного вида обычного люда. Всех, кого я знал из таких. Напыщенные и эгоцентричные ублюдки.
– Значит, тебе не везло, Люциус. И да, я не могу этого знать. Но, по-видимому, ты их ненавидишь. Презираешь. Считаешь, что они не достойны этого. Или просто завидуешь?
С кухни раздался громкий свист и тяжёлый топот. Через пару минут Роджер подошел к парочке с подносом в руках. Элегантно беря в другую руку хрупкий сервиз, робот поставил напротив студентов доверху наполненные кружки чёрным, только сваренным чаем.
– Ни капли, – сказал Люциус. – Мне нет до них никакого дела. Это их право. Их решение – быть такими. В нашем мире никогда не было равноправия. Люди всегда делились на богатых и бедных, на сильных и слабых. Не мы решаем, где и когда родиться. Судьба сама распределяет нам роли, по которым мы в дальнейшем идём.
– А ты видел кого-нибудь, кто хотел наоборот. Например, из богатого, имеющего в своём распоряжении все, что душе угодно, в обычного, без возможности финансового роста человека?
– Нет. Возможно, за всю историю человечества и были такие, но я уверен, что о таких историях мы никогда не узнаем. И я считаю странными таких людей. Любой человек, даже отрицающий это, подсознательно хотел бы иметь мало-помалу какое-то богатство у себя под рукой.
– Отчасти я с тобой соглашусь. Я тоже считаю таких людей странными.
Герман попробовал пару раз подуть на чай, из кружки которой шёл пар, и заметил, что перед ним совершенно не то, что он любезно попросил сделать.
Герману не хотелось наговаривать на Люциуса, который доверил это дело роботу. Или на Роджера, который ошибочно заварил не тот чай. Возводить такую, казалось, мелочь во что-то большее не имело смысла.
Он считал это глупостью.
Двумя пальцами Герман обхватил ручку кружки. Губой прислонился к верхней ее части, чуть наклонил на себя, но та оказалась еще не остывшей: Ай! Горячо!
Как ударом тока. Он немного дернулся. Часть содержимого вылилось наружу, на прозрачную скатерть. Кончик языка был обожжен, а из выпученных наружу глаз шли искры.
Люциус, посмотрев недовольно на Германа, отодвинул стул назад, взял с гарнитуры немного салфеток и протянул их к нему, чтобы тот смог прибрать за собой.
– Спасибо. Извини, что так вышло.
Снова небольшая пауза нависла между ними. Люциус внимательно наблюдал за действиями своего собеседника.
– Ты сразу показался мне странным. Хоть почти с тобой и не знакомы. Не в обиду. Твоё поведение – это аномалия. И не надо мне начинать сочинять сказки про то, что ты родом не из богатой семьи. По тебе видно жизнь толком не видел. Слишком добрый и наивный. Носом чую, дорогостоящий одеколон так и веет от тебя. Да и к тому зелёный чай пьют исключительно богатые персоны. Так как среднестатистический человек не может себе его позволить. И ты скорее не знал этого по озвученной мной выше причине. Конечно, у меня нет такого редкого и дорогостоящего экземпляра. Просто хотелось окончательно убедиться в своих догадках. Теперь же скажи, Герман, что тебе нужно?
Люциус как никогда был серьезен. Он скрестил руки меж собой и подложил их, как подставку к своему подбородку. Не отводя взгляда, своими зелёными глазами он смотрел в лицо студенту.
Герман отодвинул кружку в другую сторону и тяжело вздохнул.
После. Еще раз.
– Не могу рассказать все подробности сейчас. Но одно могу сказать точно. Я настроен решительно. Поэтому то и решил съехать. Подальше от всей суеты. Теперь мой новый дом находится здесь. И жить я буду в этой комнате.
– Что? – недоуменно спросил Люциус. – Здесь? Нет, нет. Не может такого быть! – размахивая руками, проворчал Люциус. – Я живу тут один больше десяти лет. Кто тебе дал на это разрешение? Разве для тебя не должно быть отдельного жилья?
– К сожалению, свободных комнат нет для обычного абитуриента. Сказала мне милая и очень приятная девушка, по всей видимости, управляющая. Именно она дала добро на проживание с сегодняшнего дня. Мы вчера вечером подписали с ней договор и после небольшой беседы любезно показала номер комнаты, в которой я буду жить. Она сразу сказала, что мой сосед будет крайне категоричен с этим решением. И в таком случае она попросила передать, что по всем вопросам пусть молодой человек обращается к ней лично. А. И ещё она предупредила, что со следующей недели плата за проживание у него повысится на 10%.
Люциус недовольно цокнул пару раз. Поворчал, поводил носом по сторонам. После встал со своего места и накинул на себя темную, немного протертую местами ветровку. Висевшая на петле у дверей.
– Роджер, следишь за порядком в мое отсутствие. Герман. Ничего не трогай, пока не приду. Понимаю, что как-то нехорошо получается, но я крайне недоволен таким исходом.
Люциус пулей выскочил из комнаты, закрыв с размаха дверь.
– Он всегда такой?
– Нет. Но моментами вспыльчивый.
– Да уж. Шумный намечается сегодня день.
Время: 11.25
Люциус прямой наводкой, не оглядываясь на посторонние, местами странные звуки, издававшиеся из других комнат, шел к небольшой каморке в углу первого этажа, где всегда в это время управляющая занималась перебиранием тонны бумаг. Там же пьет чай, смотрит до ночи прокручиваемые одни и те же новости и следит за благополучием и дисциплиной среди проживающих студентов с помощью навесных камер, развешанных по всем этажам.
И так проходил день за днем.
Как никто другой, Люциус прекрасно знал ее образ жизни. Куда ей надо сегодня, с чем помочь завтра.
Неоднократно сидел вместе с ней допоздна, пока не закончат с работой. Она ухаживала, воспитывала и учила Люциуса самостоятельной жизни. Помогала бороться с утратой родителей.
Для него эта девушка была самым родным человеком. От нее всегда чувствовалась отдача, теплота. Веяло материнской заботой.
Студент быстро перебирал ногами по ступенькам, словно пролетал между ними. Как впервые взлетевшая птица.
Спустя пару минут Люциус стоял напротив той самой металлической двери.
Закрыто? Свет не горит. Звука телевизора не слышно, как и ее излюбленного пения. Неужели нет на месте? И мне ничего не сказала. Вот же хитрая лиса.
– Ты к Кристи?
Спросила дряхлая пожилая женщина с ведром мутной воды в руках.
– Да. Дело к ней есть.
– Она сказала, что задержится. Во сколько придет не уточняла. Муж у бедной умер сегодня. Сердце остановилось. Представляешь, да, милок. Ох, и горе же. И по новостям ужасные вещи говорят в последнее время. Опасные нынче времена. Ты будь осторожен, Люциус, если пойдешь куда. Неизвестно, что может произойти. Береги себя.
– Хорошо. Спасибо вам за совет.
Женщина тихо улыбнулась. Довольная, махнула головой и пошла куда-то дальше с ведром и шваброй, шаркая тонкими, как спички, ногами.
Жалко ее мужа. Хоть и видел единожды, когда Кристи заболела на работе. Полноватый, с лысиной на затылке мужчина под сорок, с вечно угрюмым лицом.
Но что я знал наверняка. Муж искренне любил и заботился о ней. Настоящий мужчина. Пример для подражания. Даже когда узналось, что Кристи не может иметь детей из-за врожденных патологий, он не отвернулся от нее, не бросил, когда днями напролет жена плакала и убивалась от горя. Она очень боялась, что он вскоре кинет, променяет на молодую и здоровую девушку. Хоть и понимала, что держать его с собой бессмысленно и глупо.
Но ни она, ни ее родители. И даже я услышав историю. Никто не ожидал, что после этого инцидента он распахнется, откроется по-новому. Зацветет.
Днями напролет никуда не уходя утешал. Сидел напротив кровати, не отпуская ее тонкой белоснежной руки. Крепко обнимал со словами: Я тебя не брошу. Никогда. И проливал слезы вместе с ней. Разделял боль, горечь, обиду. Если бы она не рассказала, то не поверил. Не в жизни.
Знаю, теперь ей будет тяжело. Много всего свалится на хрупкие женские плечи. И когда она придет сюда. Моя задача как…
Люциус задумался.
А кто я для нее? Кем меня считает? Младшим братом. Приемным сыном. Другом? Да не важно. В любом случае, я помогу Кристи, чем смогу. Это мой долг перед ней. И я хочу вернуть его сполна.
И хотел было уже развернуться и идти обратно, волосы на теле Люциуса встали дыбом, как у встревоженного, почуявшего опасность, кота.
По телу пробежали мурашки. Почувствовал колкий, зудящий кожу, холодный и порывистый ветер, источник которого исходил от распахнувшихся с грохотом главных дверей.
Грациозно, эстетичной походкой, держа в руке наполовину выкуренную сигарету, в помещение вошла девушка модельной внешности, как с обложки журнала. На ней было темное длинное платье с вышитыми узорами по бокам, а поверх нее расстегнутое кожаное пальто бежевого цвета.
Она посмотрела на рядом стоявшего студента. Сделала сильную затяжку, затушила сигарету и, стуча высокими каблуками босоножек, подошла ближе.
– Напугался?
От нее исходил сильный запах никотина и других примесей. В том числе сладко-приторный запах духов.
Люциус поводил рукой по воздуху, зажимая другой нос. Посмотрел на девушку в ответ. И все понял.
В ней он разглядел бездонную, как тьма, опустошенные, опухшие от слез глаза. Холодную и безумную, хорошо сыгранную ухмылку, не сползающая с лица. И те самые серебряные серьги с рубином, что вырезаны на кончике в форме полумесяца.
Подарок на день рождения. От ныне покойного мужа.
– Ты в своем репертуаре, Кристи. Снова за сигареты принялась?
– Ой, праведный нашелся. Повод просто появился. Ну и? Ты от меня что-то хотел? Не стоял бы напротив моего кабинета, не будь ко мне вопросов.
– Да так, просто хотел повидаться. Странный сегодня выдался день.
– Если жалеть вздумал, то прибереги это на потом. Мне сейчас не до соплей. А так я, кажется, знаю причину. Люциус, родной мой, сколько лет тебя знаю. Ничего от меня не утаишь. Ты заходи пока, я сейчас подойду.