Макс Архандеев
Дьявол на плече
Когда он бросился на меня, я, встрепенувшись, проснулся.
Лерочка стояла рядом, заглядывая в мои уставшие глаза.
– Ты чего пугаешь!
– Ты что, уснул?
– Да я просто глаза прикрыл.
– Да ты разве что не храпел!
Смех Лерочки моментально поднял мое настроение.
Растерянно оглядевшись, я, протирая глаза, попытался вспомнить, что мне могло такого присниться, но вместо этого обнял Лерочку и нежно поцеловал ее. Скорее, даже не поцеловал, а легонько прикоснулся своими губами к уголку ее рта. Она засмущалась, и на ее пышных, румяных от мороза щеках проступили ямочки.
– Ну что? Пойдем?
– Слушай, насчет этого… ну… тетя… она сейчас написала…
Я понял все без слов. По-видимому, я расстроился настолько, что все переживания тут же очутились на моем лице.
Лерочка обняла меня и игриво пощекотала кончиком носа мой подбородок.
– Извини. Совсем расстроился?
– Да нет. Я не расстроился. Просто устал за сегодня. Мне же зуб удалили. Хочешь покажу?
Немного приоткрыв рот, я потянул себя пальцем за щеку и игриво протянул: «А-а-а».
– Фу, нет! Убери!
Смеясь Лерочка, оттолкнула меня и шлепнула по плечу.
Остаток свободного времени мы провели в кафе. Она заказала капучино. Я же, попробовав сделать глоток из ее чашки, обнаружил, что вся челюсть превратилась в комок затвердевшего теста, который при желании можно размять, но делать это придется через невыносимую боль. Потому я заказал круассан с миндальным кремом и бутылку простой воды. Бутылку я попросил достать из самого дальнего угла холодильника, а круассан заказал для Лерочки, чтобы не выглядеть как скупердяй.
Мы немного поговорили об учебе, новых фильмах и общих знакомых. Вечер был приятным, но, когда она начала есть круассан, от которого поначалу отнекивалась, ссылаясь на фигуру, я увидел, что она также расстроена тем, что нам не удалось побыть наедине. Это огорчило меня еще больше и, несмотря на свой практически опустевший кошелек, я пригласил Лерочку в кино, чтобы хоть как-то скрасить вечер. Может, мы сможем хотя бы пообниматься там?
Лера отказала, сначала указав на часы, а затем на мою опухшую щеку.
– Тебе надо как следует выспаться!
Что тут сказать? Она была права.
***
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что тяжесть, сковывающая половину челюсти, распространилась на обе стороны лица. Подойдя к зеркалу, я попытался раскрыть рот и осмотреть место, где еще вчера находился больной зуб, но мышцы лица сводило настолько сильно, что я едва мог приоткрыть рот.
Тогда я осторожно направил язык к знакомому месту во рту, ощупывая болезненный участок, где совсем недавно был зуб. Возможно, врач забыл удалить корень или в десне осталась какая-то частичка зуба, но скачущий по зубам язык был словно не на своем месте и все вокруг ему казалось странным и незнакомым.
Не в силах сдержать паники я позвонил в больницу, чтобы узнать, что делать. Конечно, мне никто не ответил. Сегодня суббота, и они работают с половины десятого.
Нервно маясь, я бродил по комнате туда-сюда, прокручивая в голове самые худшие сценарии. Через каких-нибудь двадцать минут я, к своему же удивлению, смог себя успокоить. В худшем случае в рану могла попасть какая-нибудь инфекция или действительно остаться кусочек зуба, но сейчас это не должно быть проблемой – у нас есть рентгены и антибиотики. А еще сердце грела мысль о том, что раз это все произошло по вине их специалиста, то они должны будут лечить меня совершенно бесплатно.
Деньги были, но был и долг за квартиру. За зубы пришлось заплатить с денег, которые были отложены на аренду комнаты, потому как ходить с болью было уже невыносимо.
Не поехав на лекции, я все же дозвонился до поликлиники. Я объяснил всю ситуацию, и мне сообщили, что лучше как можно скорее явиться на осмотр.
Пока я толкался в прихожей, впопыхах наматывая на себя шарф, дверь, ведущая в комнату моего соседа-душнилы, открылась, и на меня уставилась пара рыбьих безэмоциональных глаз. Как бы промеж делом посасывая ложечку от сжимаемого им в другой руке стаканчика йогурта, казалось, он вообще смотрит сквозь меня, но я знал – он придумывает нечто едкое и колкое. Естественно, я ни в коем случае не планировал затевать с ним беседу или хоть как-то реагировать на его присутствие. Когда я был уже в дверях и только подумал о том, что сегодня душнила решил ограничиться простым наблюдением, как услышал гнусавое:
– На пары?
Я вскипел. Стоило просто закрыть дверь и уйти. Это было бы правильно. Я не обязан перед ним отчитываться! Но я вскипел настолько, что мне хватило глупости обернуться и ответить ему:
– Да твое какое дело?! Ты сам-то хоть из квартиры выходишь?! Как ни приду – ты дома, когда ухожу – ты еще дома! Ты живой вообще или зомби?!
Мои слова пролетели сквозь него ни на йоту, не потревожив его душевного равновесия, и, выдержав паузу, за которую он отправил в рот еще одну ложку йогурта, душнила констатировал, уже закрывая свою дверь:
– Я плачу за квартиру.
Зайдя в вагон метро я понял, что все еще перевариваю его слова. Ну знаете, когда в груди давит, а ты идешь и чуть ли не вслух проговариваешь, как надо было ответить, чтобы поставить обидчика на место. Это заняло меня настолько, что боль совсем позабылась. На секунду даже показалось, что все прошло, и промелькнула мысль: а стоит ли ехать в поликлинику?
Нет. Ехать явно стоило. Я уже затянул со здоровьем и пришлось расплачиваться деньгами с совершенно другой статьи затрат. Вопрос жилья, конечно, очень важен, но, как оказалось, в вопросах здоровья промедление выливается в большие затраты.
Конечно же, у врача, проводившего мне вчера операцию, сегодня был выходной. Меня отправили к какой-то старушке. Наплевать. Лишь бы достала кусок зуба.
Сначала меня отвели на снимок, а затем я, с большим усилием открыв рот, терпеливо ждал, пока она закончит осмотр.
– Ну что, голубчик, – сказала она, откладывая инструменты. – В целом неплохо. Хорошие зубки. Есть небольшой кариес, и его нужно лечить, но болезненных ощущений он вызывать не должен. Тем не менее если запустите, потом может дойти до удаления.
– А как же ранка?
Мы со старушкой хлопали друг на друга глазами.
– Какая ранка?
– Ну вот тут, – я открыл рот и указал пальцем, – от зесь, чера уалили.
Старушка несколько раз хлопнула глазами, включила фонарик на лбу и, жестом велев мне откинуться в кресле, снова заглянула в мой рот.
Затем, отвернувшись от меня, она постучала по клавиатуре, что-то внимательно изучила в мониторе, а затем снова заглянула в мой рот. Потом она неожиданно закричала в направлении двери:
– Галя! – и продолжила мне спокойно: – Нет у вас никакой ранки.
– А чего тогда все болит? – усмехнулся я, удивляясь тому, как эта старушка еще держится на работе.
– От наркоза. Побочное действие или аллергия. Антигистаминное не пьете?
Я в недоумении пожал плечами.
– Надо пить. Галя! Я сейчас запишу вам, что можно, а вы подберете, что вам больше по цене подходит. Вот этот наш неплохой и совсем не…
– Ну подождите! – я нагло оборвал врача. – А как же удаленный зуб?
Она снова долго смотрела на меня. Так, словно я спрашиваю какую-то глупость.
– Молодой человек. У вас все зубы на месте. Галя, ты где?! Я что, просто так зову?!
Она развернула ко мне монитор и, нажав пару кнопок, раскрыла рентгеновский снимок. Еще вчера я видел рентгеновский снимок своих зубов, а потому сразу смог его узнать. Только вот на вчерашнем снимке зубов было меньше.
