Madei
Лучшее предложение
Спустя два часа друг приезжает ко мне и привозит с собой какого-то лысого парня. Всего в татуировках от шеи до кончиков пальцев на руках – дальше не видно. Я провожу их в кабинет отца и указываю на сейф.
Парень ничего не спрашивает, просто приступает к работе. Я кошусь на Уолтерса, но тот лишь пожимает плечами:
– Профессионал своего дела. Никаких лишних вопросов. Никаких проблем.
Спустя примерно минут сорок ему удаётся отпереть сейф, я вручаю ему две шутки баксов и он сваливает, всё так же молча, перед этим записав мне пароль от сейфа.
Я бросаюсь к документам, перебираю пальцами всё, что вижу. Здесь лежит всё от выписок с банковских счетов до слитков золота. В углу замечаю небольшую шкатулку. Выглядит не очень дорогой, но ценной. Открыв, я обнаруживаю там пачку не распечатанных писем и фотографии.
На них изображён какой-то парень с Адель. Присмотревшись, понимаю, что на фото мой отец. Но тогда это не может быть Адель, отец моего возраста, может немного старше. Значит рядом мама Адель – Саманта Флеминг.
Марк присвистывает, увидев пару на фото в моих руках и даже не догадывается, кто это. Или догадывается? Это же слишком очевидно.
Я переворачиваю снимок и обнаруживаю надпись: «На память о нашем первом выходе в свет от Сары» и три сердца внизу, нарисованные от руки. За ним ещё несколько фото с этого же места, но в разных позах. Женщина улыбается, отец тоже смеётся. Но… Сара?
– Кто такая эта Сара? – подаёт голос друг, о котором я успешно успел забыть.
– Не знаю, кто такая Сара, но женщина на фото – мать Адель – Саманта Флеминг. Марк снова присвистывает, но уже не от восхищения, а от удивления. Я буквально вижу, как шестерёнки в его голове крутятся, и до него доходит информация.
– Мама Адель встречалась с твоим отцом? Ничего себе.
А нет, не додумался. Впрочем, фото ведь не с беременной, поэтому их не связать с нами и нашим расставанием. Но, это всё равно как-то стрёмно. Нужно поскорее всё сложить на место, всё равно ничего толкового не нашлось.
Я запихиваю всё на свои места, закрываю сейф и записываю код в заметки смартфона, чтобы не забыть, а бумажку разрываю на мелкие кусочки и выбрасываю.
Адель Флеминг
Стоило мне лишь перешагнуть порог академии, воспоминания тут же захлестнули меня лавиной чувств. Стою, мнусь, будто в первый раз. Помню как почти год назад, я терялась в лабиринтах этого огромного здания со всеми этими пристройками, садом, подъездной тропинкой, конюшней и ещё многими прочими вещами, которых я не смогу даже перечислить. Как познакомилась с Леонардо и Руби, как Эдриан меня…
Салливан. Не знаю смогу ли снова на него смотреть. Нужно быстренько вернуться в свою комнату и закрыться там. Мне нужно разложить вещи, привести себя в порядок после дороги, перекусить, а ещё… прятаться. Видимо в прятках я и проведу ближайшее время.
– Ну? Чего застыла? Топай, давай, – подпихивает меня коленом в попу Джек. Никаких манер, честное слово.
– Да иду я, иду, – ворчу я, ступая несмелым шагом.
Бенсон ловко заносит мой чемодан на верхний этаж, я отпираю комнату ключом и вхожу внутрь. Всё так, как я и оставляла. Только воздух спёртый.
– Не думала, что когда-нибудь буду скучать по комнате в Висте, – говорю я, открывая окно настежь. Прохладный послеполуденный воздух влетает в комнату, разнося запах фруктов из академического сада.
– Это что сливы? – нюхает воздух Джек.
– Очень похоже. Ну что? Пойдём объедать богатеньких снобов? – радуюсь я, даже не рассчитывая на согласие друга. Но рыжик быстро печатает что-то в смартфоне, хватает меня за руку, захлопывает мою дверь и уводит меня на улицу. В саду мы встречаем уже и Дэна.
– Привет, принцесса. Как добралась? – он прячет телефон в карман, прежде чем подскочить ко мне и закружить в объятиях.
– Хорошо, спасибо. Джек сказал, ты был занят. Всё хорошо? – Дэниел не встречал меня на вокзале в отличии от Джека, но тот сказал, что у Дэниела какой-то очень важный разговор с семьёй. Я уже боялась, что что-то случилось, кто-то заболел или того хуже, но Харпер отмахивается и улыбается.
– Да просто отец в очередной раз наставления давал. Они немного затянулись, тебе бы пришлось ждать, так что я оправил Джека одного. Без обид?
– Шутишь? Да я ополчу на тебя весь мир, – выдаю я, а сама хохочу. Как же всё-таки хорошо, что у меня есть друзья здесь. Они не дадут мне зачахнуть и не оставят мне ни одной свободной минуты. – Жаль только, что Кэтти нет здесь.
– Да, с ней очень весело. Ну, ничего, мы будем забирать её на выходные. Не на каждые, конечно, но иногда точно, – убеждает меня Джек.
Он срывает пару слив и кивает Дэниелу, а тот достаёт небольшое покрывало, бросая на траву. Усевшись на него, мы точим сладкие сочные фрукты и погружаемся в недавние воспоминания из Фаясты.
Сок стекает у меня по рукам, по бороде и шее, всё становится липким, и я понимаю, что пора бы и в душ сходить, освежиться после дороги и разобрать вещи. Пока на меня не слетелись все местные насекомые, я прощаюсь с ребятами и ухожу к себе.
По пути мне удаётся никого не встретить, и с облегчённым вздохом я закрываю дверь изнутри. Выудив из чемодана большое бамбуковое полотенце, пару бутылочек и шлёпанцы отправляюсь к душевым.
Полчаса под горячими струями, лёгкий массаж головы с шампунем запаха вишни и я готова покорять мир. В полотенце бреду в комнату, заваливаюсь внутрь, не глядя падаю на кровать и вдруг слышу небольшое покашливание от другой стены моей комнаты.
Эдриан.
– Салливан? Что ты тут делаешь? – выдаю я, не успев сообразить, что это… Эдриан Салливан. Мой сводный, чёрт бы его побрал, брат. А я в одном полотенце.
– Ты не заперла дверь, когда вышла, я решил подождать тебя.
Нормальные люди ждут снаружи, но я даже не могу ему возразить. Я просто онемела от неожиданности. Какого чёрта?
– Я не рассчитывала увидеть тебя раньше понедельника, – поясняю я.
– Дома стало скучно, отец снова в командировке, у домработницы отпуск, Парни… они в общем заняты своими делами, – зачем-то объясняет он.
Я подмечаю красные глаза и слегка осунувшееся лицо. Точно после пьянки.
– Вчера была вечеринка? – спрашиваю, как бы между делом, а сама зарываюсь в чемодан, пытаясь отыскать хоть какую-то одежду. Кажется, я где-то сверху сложила свой новый синий халатик. Или это было при поездке в Фаясту?
– Да. Ты была там? – немного оживает Эдриан.
– Нет, по тебе видно. Лучше бы спать шёл, а то ведь… – я одёргиваю себя. Я ему не девушка, я не должна о нём беспокоиться, я вообще должна держаться от него подальше.
Эдриан смотрит на меня и молчит, я стараюсь не поворачиваться к нему лицом, всё время находя занятие рукам. В этот раз я дёргаю занавески, что бы закрыть окно. Не хватало ещё комаров на ночь при включённом свете.
– Адель мне нужно с тобой поговорить, – начинает он, а я уже понимаю, о чём пойдёт речь, но не хочу даже пытаться.
Ситуация у нас безвыходная. О чём тут ещё говорить? Что обсуждать? Нам нужно поскорее забыть обо всём, что было весной. Подумаешь? Одна весна да пол-лета. Я вон с Полом почти пять лет встречалась и довольно быстро о нём перестала думать. Мне просто нужно найти парня.
– Нам не о чем говорить, – перебиваю Эдриана. И чуть менее резко добавляю: – Уходи. Прошу тебя.
– Это не о нас, это о твоей матери и моём отце. Но я вижу тебе нужно собраться с мыслями. Извини, что потревожил, я приду завтра, – он бегло взглянул на часы. – В это же время.
А после просто вышел, оставив меня в раздрае.
– Чёрт! – ругаюсь я. – Тоже напиться, что ли?
Всё равно завтра воскресенье. Можно будет отоспаться.
Я беру трубку и звоню Джеку с Дэниелом. Они только вернулись из сада и будут у меня через десять минут. Я быстренько привожу себя в порядок, напяливая пижаму с единорогами, которую брала в Фаясту. Сиреневый мне отлично подходит и поднимает настроение немного, но мне чертовски не хватает зелёнки Кэт рядом.
Прикончив третью бутылку вина, Джек отправился за дополнительными вкусняшками в круглосуточный ларёк. Хорошо, что он открывается за неделю до начала занятий. Ведь многие студенты приезжают раньше, что бы обжиться, настроить массу планов и организовать кучу вечеринок в этом учебном году.
Когда рыжик возвращается с тремя пачками чипсов, тремя шоколадками и двумя литрами колы, я понимаю одно – вина больше нет. Эх, а я так надеялась.
Но унывать мне не позволяют, увлекая в игру.
– Правда или действие? – сквозь хитрющую улыбку спрашивает Бенсон.
– Мы что и здесь будем в это играть? – я театрально закатываю глаза.
– На протяжении всего-о-о года, – протянул Харпер с такой же улыбкой, как у Джека.
– Только здесь отказываться нельзя, выпить вместо ответа нельзя, ну и играть мы будем не каждый вечер и не по сто вопросов, – тут же вклинился Джек.
– То есть как? – не понимала я.
– Это будет игра продолжительностью в год. Пока ты не исполнишь своё действие, не можешь загадывать его следующему игроку. Должно быть весело, – потёр руки рыжик.
– И кому из вас двоих в голову пришла эта идея? – я вперила свой взгляд в Бенсона, но тот поднял руки в защитном жесте. Перевожу взгляд на Харпера, но сомневаюсь. Однако, Джек кивает в сторону друга, сдавая его с потрохами. У меня отвисла челюсть. Буквально.
– Серьёзно? Значит, в тихом омуте черти водятся?
– По-твоему я тихий? – я вот не пойму он спросил серьёзно или шутки ради.
– Не сказала бы что тихий, но ты и не Бенсон.
– И что это должно значить? – оживает последний.
– Ой, ну не начинай. Вы абсолютно разные. Такого сумасбродства я ожидала от тебя, Джек. Но Дэниел. В голове не вяжется, – улыбаюсь я, в надежде, что никого этим не обижу. Я до сих пор не особо вникла в реакцию каждого из них.
– Ладно. Это не важно. Так что скажешь? – напомнил о сути Дэниел.
– Согласна. Кто первый?
– Ты, – одновременно воскликнули парни.
– Тоже мне джентльмены, – фыркнула я, но согласилась. Вопросы в этой игре не подразумевались.
– Заяви о себе, – выдал Джек.
На мой недоумевающий взгляд он продолжил.
– Ты сама сказала, что тебе надо найти парня, что бы отвлечься. Заяви о себе. В понедельник вытвори что-то такое, что бы о тебе говорила вся академия.
Чёрт, я что вслух успела выразить свои планы на парня? Хм, ладно.
– Полная свобода действий? – уточняю я, пытаясь сгенерировать хоть какую-то идею.
– Абсолютно. Можешь даже нас задействовать. Но если это будет нам обидно, то тогда нельзя, – тут же ощетинился рыжик. Будто я могла так поступить.
– Согласна!
В голову мне пришла одна потрясающая идея. Это было моей детской мечтой, но я никогда никому не говорила об этом, так что никто и не смог бы её для меня исполнить. Поэтому, я решила, что сделаю это для себя сама. Кто как ни ты сам, исполнишь все свои заветный мечты?
В воскресенье расписание на будущий семестр уже было выложено на сайте академии для каждой группы. Была пометка, что оно может меняться в ближайшие две недели, но точно определится за это время. Парни свалили к себе ближе к утру, а потому я смогла выспаться вдоволь.
После сытного обеда я поехала в город. У меня были кое-какие сбережения с прошлого года, да и когда я вернулась домой, то нашла себе подработку, что бы отвлечься от мыслей о Салливане. Но сейчас мне нужно позаботиться о предстоящем годе и найти работу здесь. Но сегодня я могу позволить себе пошиковать. Немножко.
Мой путь был проложен через кафе, в котором меня собеседовала женщина, через салон красоты, где я встретилась с молодой девушкой и ещё через цветочный магазин. День пролетел невероятно быстро, я даже не успела поесть, а ещё предстояла встреча с Эдрианом в академии.
Я не хотела оставаться с ним наедине, пусть даже тема и была щепетильной, нам требовалось отсутствие лишних ушей. Но чёрт, как же я была голодна! Потому стоило ему появиться на пороге моей комнаты, я потащила его в столовую.
Студенты прибывали в академию, а потому толкучка в основном была при комнатах, столовая пустовала. Насколько это было возможно. Я набрала себе запечённого мяса, взяла капустный салат и большой стакан клюквенного морса. Уселась возле выхода на улицу, Эдриан просто молча следовал за мной.
Он достал из кармана пиджака какой-то конверт и протянул его мне. Я подняла на него глаза с вопросительным выражением, но он лишь подтолкнул конверт ближе ко мне.
– Это твоя мама? – спросил он, когда я достала фотографию с маминых молодых лет. Рядом стоял Эдвард. Я кивнула, к горлу подступил ком и глаза защипало.
– Зачем ты мне это показываешь? – Эдриан лишь перевернул фотографию задней стороной, где маминым красивым почерком была подпись. Но внизу было чужое имя. – Сара?
Я была в замешательстве. Почему Сара? Кто такая Сара? На фото ведь явно моя мама.
– У тебя нет случайно тёти, близняшки твоей мамы? – спросил Эдриан, прекрасно зная, каким будет ответ. Мы оба понимали, что на фото моя мама. Подпись на обратной стороне сделана её почерком, я точно знаю. Только имя не вяжется.
Аппетит пропал моментально, на тарелке остался недоеденный салат и размазанный соус. Столовая медленно заполнялась прибившими студентами.
Я не стала отвечать, ведь очевидно, что всё это не просто так. Но даже если бы захотела, я просто не знаю, что можно сказать. Она меняла имя? Притворилась кем-то другим? Они играли в какие-то игры? Что это такое?
– Откуда они у тебя? – спросила я единственное, что имело смысл.
– Вскрыл отцовский сейф с документами. Там была куча всего, но эти снимки хранились особенно бережно.
– Зачем ты показал их мне? – не поняла я. Зачем он тревожит моё сердце, лишний раз напоминая, что мы не можем быть вместе из-за нашего родства?
– Ну, на них твоя мама. Я не был уверен и хотел… – он замолчал, не зная, как продолжить.
– Чего ты хотел?! – вдруг спросила я громче, чем собиралась.
Моё горло сжималось от обиды, на маму, на Эдварда, на Эдриана. Одна умолчала о важных вещах, о моём происхождении. Второй пытался втереться в доверие и провёл тесты без моего ведома, скрыл свои мотивы. А третий приходит ко мне, когда ему вздумается и разрывает меня на части, принося лишние доказательства того, что мы совершили ужасную ошибку, полюбив.
– Ты делаешь мне больно, находясь здесь! Ты делаешь мне больно, когда говоришь со мной! Я не хочу больше тебя видеть! Слышать! Больше не приближайся ко мне! – мои эмоции вышли из-под контроля, вызывая истерику.
Ко всеобщему удовольствию, сцена получилась довольно громкой и драматичной. Голодных с дороги зрителей в столовой уже набралось достаточно, а раз уж завтра первый учебный день, то утро я встречу с самой сочной сплетней, открывающей год.
Я выбежала из столовой, словно спасалась от гепарда. Слёзы застилали глаза, я едва разбирала дорогу, пока бежала в свою комнату. А оказавшись в своём маленьком кубе безопасности, попросила Дэнни и Джека прийти ко мне. Оставаться одной сейчас совсем не хочу.
Мда уж, заявила о себе, так заявила, ничего не скажешь. Мальчики будут в шоке.
– Ты что сделала?! – вытаращился на меня рыжик.
– Порвала с ним у всех на виду. Это было ужасно. Я сорвалась, не сумела сдержать эмоций. Кажется, я швырнула фото ему в лицо. Господи, надеюсь, никто их не видел! Иначе быть беде.
– А что за фото? – поинтересовался Харпер.
Чёрт, проболталась.
«Адель, держи язык за зубами!» – дала себе мысленный подзатыльник.
– Да там, ерунда. Дело не в фото, а в нём самом. Как он может так запросто являться ко мне в комнату, требовать разговора? Неужели ему настолько плевать? Или может он нашёл себе девушку уже? – сказала вслух и поняла, насколько жалко я сейчас выгляжу.
Никогда я ни за кем не бегала и сейчас не стану! Не хватало ещё страдать по Салливану на виду у всей академии. Не бывать этому!
Страдания – это выбор, и вместо них я выбираю собственное достоинство. А значит, нужно выбросить его из головы поскорее, а потому задание, которое мне загадал вчера Джек, как нельзя лучше подходит для этого. Я ещё более уверилась в своей задумке!
Эдриан Салливан
Я не ожидал от Адель такой реакции. Думал, она уже отошла за столько-то времени. Но нет, она, как и я, по-прежнему страдает, у неё есть чувства ко мне. Но она отталкивает меня. И это понятно, хоть и неприятно. Ведь, если нельзя любить, то она будет ненавидеть.
Эмоции так просто не подавить, мы же не Роберт Бёрк, но их можно перенаправить. А что ещё такое же сильное как любовь? Только ненависть.
Но от осознания этого, становится тяжело дышать. Я не хочу, что бы она меня ненавидела, не хочу! Пусть я буду эгоистом, но даже если ей будет проще меня ненавидеть, я не допущу этого. Рано или поздно мы оба остынем всё равно остынем, но если возненавидим друг друга, обратной дороги не будет.
В комнату я бреду в полном раздрае. Ноги еле волочатся, а коридоры уже заполняются слухами.
«Флеминг бросила Салливана»
«Первая парочка Висты разругалась!»
Одна краше другой. Но когда я проходил мимо душевой на этаже Адель, то услышал разговор двух девчонок из соседних комнат.
– …изменил, представляешь?
– А она хороша. Не дала себя в обиду, крутая.
– Ага.
– А с кем изменил-то?
– Он переспал с Офелией Деверли.
– Не удивлена, она давно за ним увивается. Добилась-таки своего. А казалась такой безобидной…
Я громко хлопнул дверью, скрываясь от внешнего мира. Если бы они знали правду, которая куда хуже того, о чём они говорят… Бедная Адель. Надеюсь, она не поверит в эти россказни. Хоть мы и давно не вместе, но в академии об этом ни сном, ни духом. Для всех – мы расстались полчаса назад.
Однако этим сплетням не суждено было просуществовать долго. О них забыли на следующий же день, потому что произошло то, чего я ожидал минимум через полгода, но никак не раньше, однако…
Понедельник. Ненавижу этот день каждой клеточкой тела. Все суетятся, бегают, болтают. Скоро голова взорвётся от этого беспрерывного гула. Я слишком отвык от большого скопления людей. И пусть Марк и вытаскивал меня изредка на тусовки, они не длились долго и я мог легко отключить все звуки залив в себя парочку бутылок пива или чего покрепче.
После пар, когда было время обеда и почти все сходились в столовую, я заметил Флеминг в компании Бенсона и Харпера. Она улыбалась и выглядела счастливой, но стоило её взгляду скользнуть по мне, улыбка сошла с лица. Она села за стол спиной ко мне, продолжая разговор с друзьями.
– Приём, приём, Земля вызывает Салливана! Ты с нами? – тряс меня за плечи Марк.
Видимо, он уже давно зовёт меня, а я всё стою и пялюсь. И что ей с девчонками не дружиться? Обязательно с парнями только?
– Забей. Что там по парам? Твоё расписание по-прежнему как моё или есть новые направления? – обращаюсь к Уолтерсу, который решил углубиться в отельно-ресторанный бизнес, для успешного построения сети и развития ночных кубов, а так же международные отношения, для выхода на другие рынки.
У этого парня будто жопа горит, не может усидеть на месте. Ещё не успел окончить академию, а уже кучу бизнес-планов настроил. И не только бизнес. Что там Мэди? Фату ещё не присматривает?
– Есть пара новых, так что наслаждайся моим обществом, пока можешь, скоро мы не будем так часто встречаться, – он откидывается на стуле, закидывая руку за спину Робу, последний лишь хмыкает себе под нос и улыбается одним уголком рта.
– Что я вижу? Что это у тебя на лице? – Марк поворачивает голову Роба к себе за подбородок. – Эдриан, ты тоже видишь эмоцию на этом каменном изваянии?
Я не могу сдержать улыбку, когда Бёрк дёргает головой и грозит Марку вилкой:
– Ещё раз тронешь моё прекрасное лицо, я тебе пальцы отгрызу.
– Ахахах, а здорово Кэт над тобой поработала!
– Кэт? – при чём здесь подруга Адель? Разве они ещё общаются? Я думал всё. Хотя, это между нами с Адель всё. А Роб и Кэт не обременены родственными связами… Даже нашими. Я так никому и не сказал.
Внезапно пиликнул телефон, потом у Роба. И у Марка. И так по цепочке телефоны всех присутствующих в столовой издали звук уведомления. Наверняка очередное объявление от руководства Висты.
Но я замечаю восторженные взгляды девчонок и смотрю туда, где сидела Адель с друзьями. Пусто. А позже восторженные вздохи дополняются мужскими присвистываниями. Все палятся в телефоны. Я тянусь за своим, но Марк отбирает его у меня прямо из рук.
– Ты не захочешь на это смотреть, – я хочу знать, что там, чёрт возьми, такое! А после его слов, так тем более. Марк натыкается на мой грозный взгляд и возвращает телефон.
Я открываю инстаграм и вижу две главные новости дня. Первая – мой субботний поцелуй с Офелией. Замечаю осуждающие глаза девчонок и завистливые других парней. Вторая – это видео, которое всех взбудоражило, и на нём Адель. Онлайн-трансляция.
Она стоит посреди кучи лепестков роз и озирается по сторонам с сияющей улыбкой. Джек и Дэниел стоят в двух метрах от неё с широко раскрытыми ртами. Оказавшиеся поблизости девушки завистливо и одновременно восторженно охают, фотографируют, снимают на видео.
Что это такое?
Я встаю из-за стола и иду туда, где они сейчас находятся.
На выходе из столовой, сворачиваю в коридор к корпусам с аудиториями. Там, где стоят шкафчики для учебников, замечаю толпу, окружившую это лепестковое безумие.
– Что здесь происходит? – бросаю я, как-то особенно грозно.
Все вдруг расступаются, и моему взору открывается Флеминг. Сияние на её лице сменяется сожалением, а потом хищным оскалом. Что? Что это такое? Она видела поцелуй?
– Адель? – спрашиваю я, сам не зная что. Она складывает руки на груди, разворачивается на каблуках и уходит в противоположную сторону. Что это сейчас было?
Марк, – ни пойми, откуда взявшийся, – хлопает меня по спине с сочувствующим выражением на лице. Роб стоит камнем позади него.
Сара Чедвик
Эдвард протягивает мне конверт, загадочно улыбаясь.
– Что это? – спрашиваю я, а сама открываю, не дожидаясь ответа.
В руках красуются два билета в оперный театр, на ближайшее мероприятие. Выход в свет. Мне. С Эдвардом Салливаном.
– Как это понимать? – немного растеряно спрашиваю я, но не перестаю глупо улыбаться.
– Мне надоело скрываться. Как ты уже поняла, я люблю ясность. Я собираюсь всему миру объявить, что люблю тебя. Что для этого подходит больше, чем светский визит в оперу и благотворительный вечер?
– Что ты сказал? – мне кажется, кровь разом отлила от лица, от рук, исчезла, испарилась куда-то. Потому что мои пальцы начали подрагивать, а всё тело покалывали тысячи невидимых иголочек.
– Что опера – это лучшее…
– Нет-нет. Я не про это. Раньше, – подталкиваю я. Не могло же мне это послышаться. Правда?
– Ах, это. Я люблю тебя, Сара. Да, пусть мы знакомы всего несколько месяцев, но я уверен, что подобных чувств ещё не испытывал. Я люблю тебя, Сара Чедвик.
Я встала из-за столика и поцеловала его. Пусть я пока не уверенна, что это любовь, но я определённо влюблена в этого парня, и сейчас – нет на свете девушки счастливее меня.
Ближе к вечеру назначенного дня я трепетала от предвкушения, выбирая платья из предложенных мне моими соседками. Но одно было слишком пёстрым, другое с блёстками, третье через чур короткое и обтягивающее.
К счастью, выбирать не пришлось, так как за час до выхода, курьером мне доставили шикарное небесно-голубое платье. На серой коробке с большим белым бантом была записка: «Под цвет твоих ангельских глаз».
– Да он романтик, оказывается, – заключила Шила.
– Либо он просто понимает, что студентке медфака не достать денег на приличное платье. Он же её всё-таки в высший свет ведёт, а не в забегаловку за углом, – бурчала под боком Джулия.
Но я не была на неё в обиде. Они обе были правы, и что не менее важно – мне не было стыдно за своё финансовое положение. Эдвард ни разу не давал повода думать о себе так, будто ему есть дело до моих денег. Точнее их отсутствия.
Конечно, богатой меня не назвать, но и бедной тоже. У меня хватало финансов на общежитие, питание, кое-какие вещи по нужде, а большего и не нужно. Я училась, я хотела помогать людям, дарить им здоровье и радость от этого.
Потому не придавала значения подобным слухам. Коих было не мало. Большая часть – те, кто не знал ни меня, ни Эдварда близко – говорили, мол, я захомутала его только постелью и, что долго он со мной не выдержит. Многие говорили, что он просто развлекается, прежде чем женится на достойной девушке. Но это было абсолютным бредом. Наверное.
Девчонки сделали мне шикарную причёску, убрав волосы наверх, слегка ниспадающими локонами, Джулия одолжила серебряный браслет, который как нельзя, кстати, сочетался с подаренными серёжками. Лёгкое атласное платье подчёркивало мою фигуру, облепляя талию нежной дымкой. Ткань струилась по телу до самих щиколоток, чуть прикрывая их. Любимые туфли довершали образ.
– Да ты прям первая леди, – подытожила Джулс, когда я покрутилась перед ними.
– Да-а, – мечтательно протянула Шила.
Именно на такой эффект я и рассчитывала.
Когда за мной поднялся Эдвард, он почти потерял дар речи, но всё же сумел взять себя в руки и немного невнятно сделал мне комплимент, после чего откашлялся, накинул мне на плечи мой полушубок, предложил руку и повёл меня к машине.
Опера мне не очень понравилась. Я не училась ценить подобное и эти завывания не принесли мне особого удовольствия, но я промолчала из уважения к Эдварду. Он ведь сделал это всё для меня.
Однако от его глаз не укрылось, что я почти не испытываю никаких эмоций и мы сбежали во время перерыва. Антракт, кажется, так это называется?
– Давай лучше поедим мороженного? – говорю я.
– Мороженного? В ноябре? Ты с ума сошла, – смеётся Эдвард.
– Тогда хот-догов. Хочу есть. Ну же, пойдём, – я потащила его за руку в сторону уличных фургончиков с разной едой. Поначалу Эдвард кривился, отнекивался, но увидев, как я уплетаю свою порцию, ему тоже захотелось.
Мы гуляли по парку, прячась от ветра в широких деревьях. Хоть и была глубокая осень, но все листья опасть ещё не успели, как бы ни старалась погода. Мы сели на лавочку и пытались перестать смеяться с того, что сбежали из оперы ради уличных хот-догов. Когда на тропинке показался парень.
Он оказался фотографом и гулял в парке в поиске интересных пейзажей, но увидев нас, в наших нарядах, решил подойти. Я загорелась идеей запечатлеть этот момент, когда мы только вдвоём, к тому же такая возможность – это редкость. У кого ещё в наше время может быть фотоаппарат? Впрочем, у Эдварда он и правда может быть, но даже если и так – сейчас-то его нет у нас. Парень сделал нам пару снимков на плёнку, взял мои контакты и исчез так же быстро, как появился.
После прогулки мы всё же поехали на приём, как было запланировано. Эдвард хотел представить меня родителям, но место проведения было настолько огромным, что мы их попросту не нашли.
Мы скрылись на одном из балконов за огромными бархатными шторами какого-то непонятного тёмного цвета. Наблюдали оттуда за лавирующими между столиками официантами, веселящимися гостями, которые сыплют лестью, комплиментами и скрытым ядом.
– Я хочу никогда не быть на них похожей, – внезапно сказала я вслух. Хотела тут же прикрыть рот руками, ведь у меня и возможности-то такой не будет, если Эдвард не решит жениться на мне, о чём я не смею думать ещё ближайшие года два.
Но боковым зрением я заметила, что он никак не отреагировал, а потом плавно развернул меня к себе и сказал мне, что я, даже если захочу – просто не смогу быть такой как они, даже если бы у моих ног были все богатства мира.
Я растаяла в его руках после этих слов, чем он и воспользовался, уводя меня прочь. Я впервые оказалась в доме – нет, не так, в замке – у Эдварда Салливана. Всё здесь кричало о семейном богатстве и достатке. Я боялась даже прикоснуться к чему-то, а тем более ходить в обуви по кристально чистым и гладким полам. Здесь даже своё отражение можно увидеть.
– С ума сойти! – я всё разглядывала и разглядывала, картины, статуи, мраморный пол и огромные колонны, подпирающие следующий этаж. Здесь даже вазоны для цветов были произведением искусства. О чём можно говорить вообще?
Мы поднялись на второй этаж и прошли в самый конец коридора, где находилась спальня Эдварда. Я понимала к чему всё идёт и была не против этого, хотя коленки всё равно предательски дрожали. Всё-таки, какими бы ни были мои и его чувства, что бы он ни говорил или делал, а злые языки поселили в моей душе сомнения.
Что если он и правда хочет лишь затащить меня в постель?
Ведь для него такие подарки – серёжки с бриллиантами, платье, билеты в оперу – сущий пустяк, мелочь. В то время, как для меня это целое состояние. Может, так девушки и ведутся?
Впрочем, даже если это и так, это мой выбор, и я тоже хочу этого. Так что, останься я у разбитого корыта, смогу, по крайней мере, либо предаваться сладким воспоминаниям глядя на подарки, либо продать их и распорядится деньгами так, как мне того захочется.
Глава 6
– Кто скажет мне, когда появилась наука – конфликтология? – звучал голос профессора Смога на всю аудиторию, в которой от силы было около десяти-двенадцати студентов.
Я была потрясена. Количество желающих попасть на эти факультативы заметно отличалось от количества тех, кто здесь реально оказался. Весной было столько разговоров, слухов вокруг этого предмета, а по итогу сюда пришла лишь половина записавшихся. В чём подвох?
Руку понял Дэниел и ответил на вопрос профессора.
– В середине двадцатого века.
– Верно. Что есть конфликт? Мисс Флеминг? – он обратил на меня свой взор, а я запнулась на слове.
– Это… это…
– Ну же. Это не экзамен, говорите то, что думаете.
– Конфликт это одна из форм человеческой социализации, – мысленно глажу себя по голове. Хорошо, что я вчера залезла в интернет и почитала немного подробнее об этой ветви науки. Всё же, не упала носом в грязь.
– Отлично. А кто-то мне скажет, каким был главный вывод Георга Зиммеля в этой теме? – аудитория ответила тишиной. – Никто? Что ж, позвольте, я процитирую: «Конфликт, так же как и сотрудничество, обладает социальными функциями. Определённый уровень конфликта отнюдь не обязательно дисфункционален, но является существенной составляющей, как процесса становления группы, так и её устойчивого существования». Иными словами: конфликт нужен для того, что бы мы жили и развивались.
Клиффорд Смог всё рассказывал и рассказывал о конфликтологии, о её основоположниках, о Карле Марксе и прочих американских и европейских учёных. Плавно он подвёл к современности и важности экспертов по конфликтологии в политике, в государственных учреждениях, структурах, даже в полиции.
Мы едва успели коснуться единой теории конфликта, которую активно развивает один философ, как время вышло. Я успела лишь рот разинуть от разочарования. Мне нужно больше времени. Факультатив оказался чрезвычайно интересным и захватывающим. Мне хотелось ещё. Но Харпер чуть ли не за рукав вытащил меня из аудитории.
