Лонели Шадоус
Мир на двоих
Стоп. Я никогда не рассматривала его так и не считала красивым, но почему же сейчас он так хорош собой?
Кай начинает тянуть меня ближе и в этот момент я понимаю, что он хочет сделать и быстро отстраняюсь притворяясь, что начала кашлять.
– Прости, поперхнулась. Я скоро приду, а ты спи, – говорю на прощание и вылетаю из комнаты.
Сердце ускорило ритм, а воздуха стало слишком мало, чувствую как покраснело лицо, но понимаю, что это никак не связано с болезнью.
Быть запертой с каким-то психом в одном доме, где только вы вдвоём и вправду меня возбуждает? Да уж, так вот почему я никогда до этого не смотрела на парней, мне просто нравятся те, кто желает мне смерти… Как мило.
Нет, на самом деле он мне не нравится, я просто хочу его, как и он хочет меня, а единственная причина почему всё так – это то, что мы проводим вместе много времени и у нас нет других людей рядом, а он здесь ещё дольше меня, поэтому неудивительно, что ему хочется почувствовать тепло моего тела. Если мы бы встретились в реальном мире, то никто бы и глазом не повёл, чтобы хотя бы посмотреть друг на друга.
Убираю волосы в высокий хвост, кладу в карман ключи от машины Кая, которые лежат на полочки для обуви в коридоре и выхожу на улицу.
Умею ли я водить машину? Больше нет, чем да… Но всё не так плохо. В шестнадцать лет, я начала дружить с парнем, который жил недалеко от дома отца и каждый раз, когда я навещала папу, когда получалось вырваться из клана, я приходила к тому парню. Денрик – так его звали, он был полным придурком, с пошлым юмором и к тому же являлся мерзким сексистом. Он относился к девушкам как к куска мяса, видел в них лишь способ удовлетворить свои потребности, но никак не того с кем можно говорить, так же смеяться и отдыхать, как и со своими друзьями. Но мне этот парень всегда говорил:
– Для меня ты особенная, не такая как все!
А после пытался коснуться колена, внутренней стороны бедра или груди.
Какой же бред, неужели он думал, что я куплюсь не нечто подобное.
Он учил меня водить, мы катались иногда пару часов по городу до того момента, пока мой папа не возвращался с работы и мы не начали проводить время вместе. Отец и Денрик – были моим способом отдохнуть от Хетерсов.
Мне было скучно, я хотела поговорить хоть с кем-то, а он был моей выгодой, потому что ему было плевать на меня. Я рассказывала о своих проблемах, немного меняя их, чтобы не выдать магию, а он кивал и жалел меня, иногда обнимал. Он никогда не хотел помочь, вытащить меня из всего этого дерьма, поэтому Денрик был удобен, он никогда не лез в мою жизнь, слишком плевать, слишком неинтересна была ему я, а мне лишь этого и хотелось, чтобы кто-то выслушал, но не мешался под ногами.
У него были красивые кудрявые чёрные волосы до плеч и глаза напоминающие блестящий на солнце мёд. Когда Денрил смотрел в сторону, я не могла оторвать взгляд от его носа с горбинкой, и от накаченных рук,от загорелой кожи напоминающей шоколадное молоко, он выглядел как греческий Бог. Такой красотой обладали лишь ведьмы, но они создавали её магией, он же был прекрасен от рождения.
Природа дала ему всё, кроме мозгов.
Рядом с ним мне было всё равно как я выгляжу, что он думает обо мне, какое у меня тело, есть ли складки на животе, когда я сажусь. Потому что я на секунду не думала, что хочу ему понравится. И когда он говорил, что мне стоит скинуть килограмм пять и я буду красоткой, я просто улыбалась и кивала соглашаясь, потому что спорить с ним о том, что моё тело – моё дело, мне не хотелось и было лень.
Своим красивым личиком он пользовался, чтобы заманивать девушек в постель, глупые и влюблённые бегали за ним, умные уходили сразу, как только понимали, что говорить с ним пустая трата времени. Я же была кем-то по середине, не бегаю за ним, но и не ухожу. Мы словно держали друг друга на привязи. А потом… Потом мы переспали. Нет, первой приставать начала я.
Помню, как мои руки водили по его кубикам на животе и как губы целовали шею, подбородок и плечи. В тот день, я была сильно расстроена, устала от всего в ведьмином мире и захотела побыть с человеком, хотя бы один раз, пока ещё и это не начали решать за меня.
Да, мой первый раз прошёл неприятно, он был груб, не умел и сделал больно. Его губы на моей груди были единственным моментом, который мне тогда понравился. Всё остальное хочется забыть. Самое удивительное, что мы никогда с ним не целовались в губы и не смотрели во время секса друг на друга. Я не хотела видеть его, а он хотел видеть лишь свой красивый член, который входил в меня и выходил.
Всё было по обоюдному согласию, никто ничего друг от друга не требовал и в отношения мы не вступали, да и сами ни с кем не встречались.
После того раза, мы виделись ещё пару дней, он пытался повторить наш секс, но я не хотела, поэтому через неделю ему наскучило слушать мои рассказы и мы больше не общались. Я знала, что так будет, поэтому не расстроилась, страшнее было бы, если бы он резко начал пытаться сблизиться, а так он лишь подтвердил то, что я тоже была способом удовлетворения потребностей "прекрасного греческого Бога."
Чувствовала ли я после всего этого что-то? Да, я ощущала себя грязной, испорченной, сама не знаю почему. Возможно, я нарушила мечты в своей голове о первом разе в любви и заботе, о том, что хотела быть с кем-то, кто ценит меня, но в итоге сама же и выбрала страдать. Но это неважно, сейчас мне всё равно где и с кем у меня было, потому что это всего лишь секс, который ты можешь исправить с кем-то потом.
Иногда, мне просто хотелось, чтобы я сама выбрала отчего буду страдать, а не чтобы кто-то другой решил какие мучения мне преподнести.
Я старалась вести машину осторожно, вспоминая руки Денрика на моих для того, чтобы полностью погрузиться в момент, когда я впервые была за рулём и хорошенько воспроизвести его в памяти. Да, я решила забыть о моём прошлом, забыть о том, что было и сделать вид, что я никогда не знала мужского тела и его прикосновений. Но тяжело навсегда забыть что-то о чём вспоминаешь глубоко ночью и думаешь, что всё могло быть по-другому. Ехала я медленно, косо, но мне повезло, что ближайший магазинчик не так уж и далеко.
Глава 18. Кровь
Одноэтажный супермаркет с высокими прилавками, где можно найти очень многое обладал удобной небольшой парковкой. Я вышла из машины и направилась вовнутрь. В помещении был включён свет, играла тихая музыка и слышались жужжания холодильников, а главное, что работал кондиционер, благодаря ему в помещении было приятно находиться. На входе в магазин решаю взять тележку для удобства, чтобы проще было потом довезти покупки до машины.
Очень странно ходить здесь, когда нет ни посетителей, ни рабочих, а ещё более странно то, что я могу взять здесь что угодно и мне не придётся платить. Не такой уж это и ад, учитывая, что в городе есть пара книжных магазинчиков, а это значит, что там я тоже могу брать, что угодно, зная нынешние цены на книги – это место становится раем. Интересно, возможно ли находясь в этом мире прочитать все книги вышедшие до этого года? Наверное, на это понадобится около сотни лет или больше, потому что ещё придётся выучить другие языки, не у всех книг есть перевод.
Прохожу мимо алкогольной витрины. Стоит ли мне взять вино? Я не люблю алкоголь, но считаю, что бокал вина, желательно послаще, никак не испортит мне настроение, а даже наоборот. А ещё нужен шоколад, сладкое для меня всегда в приоритете, я не большой любитель здоровой еды, но вот напитать свой желудок самой химозной дрянью – я обожаю. Беру бутылочку гранатового вина, которое кажется мне более красивым, а ещё к тому же дорогим, так как я совсем не разбираюсь как правильно его выбирать, буду как всегда действовать методом проб и ошибок.
Музыка затихает. Сначала мне кажется, что песня должна вот-вот смениться, но нет наступает тишина. Тележка отъезжает от меня в сторону и на секунду мир наклоняется в бок, словно кто-то взял в руки весь магазин вырвав его из земли и решил наклонить под углом, продукты падали на пол и катились вниз, некоторое падало на меня больно ударяясь об кожу прикрытую тонкой летней одеждой. Я пытаюсь встать и удержаться на ногах, по ощущениям стою на сёрфинге на огромной волне, но я не уверена, что это так, потому что никогда и не видела сам сёрфинг, скорее это можно сравнить с поднятием в гору, только пол здесь скользкий и менее устойчивый в отличии от неровной поверхности Земли.
Что происходит?
Появляется громкий гул, сначала мне кажется, что это шум в моей голове, но потом оказывается, что он вокруг меня. Стекла начинают дребезжать, а потом трясутся бутылки, которые ещё сумели устоять и не упасть на пол разбившись об мои ноги.
Всё прекращается. Ни единого звука, вся техника вырубается, но свет начинает моргать. Бах. Все бутылки, банки и всё, что могло разбиться взлетают на воздух больно врезаясь мне в кожу. Пол подо мной дрожит, встаëт в ровное положение, а я валяюсь на холодном кафельном полу чувствуя, как с ран на моем теле течёт кровь, а небольшие стекла торчат из кожи, но самое худшее, что я чувствую их в своём лице. Чудо, что мне не попало ничего в глаз. Это больно, неприятно, но терпимо, потому что та же магия делала для меня и худшие вещи.
– Плохо выглядишь, мышка, – холодные ладони оказываются на моём лице закрывая взор, – угадай кто?
Он надавливает на места, где застряли осколки и делает так, что они вонзаются глубже в кожу.
А вот это уже очень даже больно.
Отталкиваю его и вырываюсь отходя дальше. Вчера мне было плохо, я была напугана, поэтому предстала перед ним слабой, сейчас же даже без магии я была готова прыгнуть на него и разбить голову об ближайшую полку. Ещё большую смелость мне придавало то, что он не убьёт меня, ведь иначе не сможет отсюда выбраться. Им с Каем это невыгодно. Он здесь лишь поиграть со мной.
– Не будь такой грубой, – усмехается он и идет к моей укатившейся и перевернувшийся тележке.
Монстр складывает выпавшие продукты обратно и грустно смотрит на разбившуюся бутылку вина.
В этот момент мной движет лишь желание убить его, разум уходит на задний план, поэтому я беру горлышко одной из бутылок и бегом направившись к нему всаживаю осколок в шею, как можно глубже и проворачиваю несколько раз. Он не издаёт ни звука, лишь встаёт и поворачивается смотря на меня. Из его рта льётся кровь, он захлёбывается ей, а потом падает замертво выбрасывая что-то из своей ладони. Я наклоняюсь, чтобы поднять маленькую булавку в виде цветочка, больше похожую на какое-то детское украшение.
– Зачем ему это? – спрашиваю сама себя.
– Чтобы развеселить тебя, – шепчет он на ухо.
Что? Он же только что был мёртв.
Булавка в моих руках взрывается и я отлетаю в треснувшее окно, вываливаюсь на парковку приезжая пару метров по раскалённому асфальту разрывающему мою одежду и кожу чуть ли не в мясо. Перед глазами только чернота. Всё горит, и я уже не чувствую, где находится моя нога или рука, по ощущениям у меня не осталось ничего кроме боли. Такое чувство, что на меня упала стена и лишала любой возможности движения. Или взрыв был такой сильный, что меня полностью разорвало? Нет. Тогда бы всё не горело, я бы не успела ничего почувствовать и наверняка была бы уже мёртвой.
Не получается даже дышать, отчего горят лёгкие и не я слышу стука своего сердца. Оно остановилось? Может, всё таки, умерла? На минуту, возможно, чуть больше, мне захотелось умереть.
Где я?
Что-то давит сверху на грудь так, что я кричу и впервые за это время могу услышать хоть что-то, а резкий свет появившийся сквозь тьму перед глазами создает блики и кружки вокруг, словно мерцания звезд.
– Прости, в следующий раз я буду аккуратнее, – шепчет он почти что нежно, пока его нога сдвигается с моей груди на мою шею и давит ещё сильнее.
В следующий раз?
Я вижу его очертания, уверена, что он смотрит мне в глаза наслаждаясь тем, как я пытаюсь словно червь выбраться из под его тяжёлых ботинок без возможности поднять свои руки и попытаться сдвинуть его хоть каким-то образом.
Без магии я бесполезна и никчёмна. Сейчас я осознаю это как никогда раньше. Моë нежелание быть ведьмой, брать на себя ответственность за свою жизнь, ха, какой же я была глупой. И как же я глупа прямо сейчас. Чтобы бороться с ним, мне понадобится много сил, слишком много, учитывая то, что он паразит и черпает их сейчас с магической клетки. Он и Кай обладают бесконечным источником магии, а я же сейчас пуста.
Для моей мести мне нужны силы, для того, чтобы выбраться мне тоже нужны силы, да даже если я всё таки решусь сбежать – мне понадобится магия, чтобы скрываться. Я не могу жить как человек, у меня нет на это права. И странно, что где-то в глубине души я решила, что могу прожить и так, и что, возможно, быть запертой тут не так уж и плохо, даже если это затянется на пару столетий или больше, пока ведьмы моего клана не умрут, а я не вернусь в момент, когда никому уже не буду нужна и никто не будет меня знать. Мечты, фантастика, то, что я держала в своей голове и не давала возможности обдумать понимая насколько всё это абсурдно.
– Ты умерла? – спрашивает он и наклоняется ко мне убрав ногу с горла.
Мне понадобились все свои силы, которые я накопила, пока лежала обездвиженной, чтобы подняться почти в сидячие положение, схватить его зубами за губу и откусить от неё кусок после чего выплюнуть его на землю. Мой рот заполняла его кровь до того момента, пока он с кулака не ударил меня в челюсть.
– Мышка, ты чего так осмелела?
Паразит хватает меня за волосы и тянет к себе. Я закрываю глаза готовясь, что он сейчас со злости точно меня швырнет куда-нибудь и поничайности всё таки убьёт, но боль уходит, а когда я открываю глаза, то вижу лишь уходящее в закате солнце и парковку. Магазин цел. Окна на месте, а на мне нет ни одной раны или царапины. Всё так, как было раньше.
Не знаю сколько я просидела на асфальте, не пытаясь встать и только смотря куда-то в пустоту. Мысли летали вокруг, одновременно я думала обо всём и ни о чем. Мне не хотелось двигаться, не хотелось даже дышать. Мне было так лень, что, возможно, я могла заснуть на этой остывшей земле.
Не помню, как села в машину, как добралась до дома, закинула продукты в холодильник и как хлопнула дверью комнаты. Сейчас мир вокруг меня казался слишком нечётким, полупрозрачным и нереальным. Я упала на кровать, уставилась в потолок, а в моей голове крутились мысли о том, что сегодня мой враг играл со мной в моей голове, скорее всего ничего из того, что там произошло и не было, лишь иллюзия, обман разума.
Теперь я пойду на всё, чтобы вернуть магию и убить его, а потом, когда мы с Каем выберемся, я убью и его, потому что наше соглашение действует лишь до выхода из клетки, после неё мы вполне вольны перерезать друг другу глотки, и первой постараюсь быть я. Позже я убью каждого паразита, который попадётся мне на пути, никто из них не будет жить. Это бесчеловечно, но ведь я не являюсь человеком. Я всего лишь злая, обиженная на мир ведьма. Сначала я совершу все ужасные поступки, которые желаю, а потом поплачу где-нибудь в углу и забуду обо всём этом.
Глава 19. Что происходит?
Кай
Я всегда начинаю делать уборку и мало спать, когда нервничаю, а вчера я и вправду нервничал, пока Миралана в итоге не уложила меня спать.
Ведьма начала себя странно вести, резко заболела, хотя болезнь для обладающих магией слишком редкое явление. А ещё этот её напуганный взгляд, когда я застал её в луже блювотины. Она выглядела как загнанный в клетку зверь, чье сердце может лопнуть от любого испуга. Я кое-что нашёл, с чем может быть связаны её боли в голове и бегающий постоянно взгляд, но пока не уверен, нужно углубиться в изучение и понаблюдать за ней ещё.
Я слышал как она вернулась из магазина. Трудно было не услышать учитывая то, как много раз девушка хлопнула дверями и какими торопливыми шагами забежала в свою комнату, потом ни разу из неё не выходя. У меня появилась потребность зайти и проверить в порядке ли всё с ней, но я не стал, потому что в последние дни, когда она смотрит на меня, то кажется, что я являюсь тем зверем, который запер её в клетке. В каком-то смысле так и есть, потому что есть вещи о которых я ей не говорю и, возможно, она начинает о чём-то догадываться, бояться и не знать, что ей делать. Надеюсь, что это не так. Я не хочу стать причиной её боли, даже если в конечном итоге это неизбежно.
Пока я спал, меня вновь мучали кошмары. В них было так много крови, что я задыхался и тонул в ней вновь и вновь под крики тех, кому причинил боль и под свои крики видя маленького себя зажатого в углу в детстве, пока отец склоняется надо мной, поднимает руку вверх и швыряет магией об стену. Иногда, он любил практиковаться на мне. Но я не боюсь его сейчас, я боюсь, что он может сделать с тем, кто мне был дорог и кто остался на той стороне, с тем, ради кого я так упорно боролся до самого безумия.
Нужно выбраться, сделать всё, чтобы закончить начатое. И было бы неплохо избавиться от отца, от него слишком много проблем было и ещё будет, если он узнает, что я вернулся, хотя, возможно, уже кто-то другой его убил, но я предпочёл бы сделать всё сам, чтобы насладиться моментом, когда именно он будет загнан в угол и смотреть в ужасе на меня. Отец всегда был трусом, поэтому наблюдать за его мучениями будет сродни забавы.
Встаю с постели, сейчас не больше четырёх утра. Самое странное, что я слышу шум на кухне и чувствую запах еды. Неужели ведьма голодна?
Спускаюсь на первый этаж и иду на запах карамельного попкорна и горячих только что испëкшихся вафель. Миралана стоит ко мне спиной, на ней только тёмная футболка едва прикрывающая её ягодицы, волосы собраны в толстую длинную косу, которая шатается из стороны в сторону, когда она энергично танцует подо что-то из её головы.
Девушке определённо стало лучше. Я тихо сажусь на стул наблюдая за ней с полуулыбкой. Никогда раньше не видел ведьму в таком хорошем настроении. Случилось что-то хорошее?
– Я знаю, что ты здесь Кай, – громко произносит она и поворачивается.
На её губах усмешка, а серебряные глаза блестят от света включённой лампы. Обычно у неё довольно отстранённый взгляд, холодный, но сейчас она сияет, как никогда. Её глаза слегка расширены, голова наклонена в бок, а сама она всё ещё продолжает слегка пританцовывать.
Миралана ставит передо мной тарелку с вафлями от которых идёт пар, сверху добавляет двойную порцию взбитых сливок и посыпает всё карамельным попкорном. Интересно. Такое я ещё не пробовал.
– Кто-то делал для тебя подобное блюдо? – спрашиваю я.
Она улыбается и садится рядом.
– Нет, просто захотелось сладкого и появилась в голове идея попробовать нечто подобное.
Девушка отрезает кусочек, насаживает на вилку не забываю о попкорне и тянет её ко мне. Она пытается покормить меня? Нет, это всё конечно очень мило, но странно. С чего бы? Я открываю рот, а после всё пережевываю. Сочетание интересное, очень сладко, но вкусно.
Ведьма положила под подбородок ладони и внимательно следит за моей реакцией. Прямо сейчас она напоминает хищника. Что, если еда отравлена? Девушка ни разу не готовила до этого, не была в подобном настроении и уж точно не планировала кормить меня. Всё настолько подозрительно, что на секунду мне становится страшно.
Она что-то узнала обо мне? Неужели она всё выяснила?
– Почему ты в таком хорошем настроении? – осторожно спрашиваю её, пока она отрезает вафлю и тоже пробует своё творение.
– А с чего бы мне быть в плохом? – ведьма склоняет голову на бок и смотрит не моргая.
С ней определённо что-то не так.
Она подносит к губам нож и слизывает с него сливки, а после указывает ножом на меня и спрашивает:
– Как ты себя чувствуешь?
– Почти прекрасно, будет лучше, если перестанешь тыкать ножом в мою сторону, – я осторожно рукой отодвигаю её руку подальше от себя, отчего ведьма начинает смеяться.
Миралана встаёт и обходит меня сзади. Её руки неожиданно оказываются на моих плечах тем самым вжимаю меня в стул. Ведьма наклоняется слишком близко к моему уху, так близко, что я чувствую её горячее дыхание распостраняющееся мне на шею. Волоски на затылке встают дыбом. Нож всё ещё в её ладони и его рукоять врезается в мою футболку.
– Мы будем сегодня практиковаться?
Шёпот её низкого голоса сбивает меня с толку и я как маленький мальчик путаюсь в своих мыслях. К тому же, я никогда не был с девушкой так близко, да и ни с кем в целом.
– Практиковаться в чëм?
Уверен, что она слышала, как я сглотнул слюну.
– В магии, дурачок, – улыбается она и вновь обходит меня присев на мои колени.
Боже мой. Что ты творишь?
Девушка поглощает вафли и я почти не двигаюсь, хотя мои ноги уже немного побаливают.
Когда она наконец всё доела, я лёгким движением сдвигаю её с себя и встаю.
– Что с тобой?
Я склоняюсь перед ней, но ведьма делает почти невинное личико, словно не понимает о чем я говорю.
– Настроение хорошее, вот и всё, не выдумывай, что со мной что-то не так.
Миралана закатывает глаза и хмурит брови. Её губы кривятся, будто весь этот разговор, да и я сам, ей надоели.
Возможно, она просто устала, много стресса свалилось на девушку за всё это время. Оказаться в подобной клетке совсем неприятно, да и все эти дни мы постоянно только и думали, как же вернуть ей магию, как сделать то, как сделать это. Наверное, она чувствует бессилие, особенно, когда ничего не получается, а так же ответственность, потому что только её магия вытащит нас отсюда. А ещё ей страшно выпускать меня, так как для неё я всё ещё паразит и навсегда им останусь. Я не хороший человек, но точно не враг для неё. Никогда не наврежу тому, кто ничего мне не сделал или же если это мне совсем не выгодно и не принесёт удовольствие. Её боль почему-то волнует меня, почему-то мне хочется, чтобы девушка была в порядке и хочется беречь её. Это странно, непонятно для меня, был только один человек, которого я хотел защитить, но Миралана… Я каждую ночь слышу её слезы, пока она мучается в своих снах. Девушка даже не подозревает, как часто я накладывал заклятие на её вечерний чай, чтобы та спала крепче и спокойнее, иногда это срабатывала, иногда нет.
Она друг, которого у меня никогда не было. Ведьма, с которой я могу разделить ужин и чтение книг сидя на одном диване. Первая, кто не смотря на свою ненависть к подобным мне и предвзятость, всё равно пытается узнавать меня, всё равно пытается быть доброй ко мне. Даже, если я совсем этого не заслуживаю.
Мне нужно быть более откровенным с ней, тогда и она сможет открыть мне свои мысли. Доверие строится на доверии, важно, чтобы это исходило с обоих сторон, иначе всё бесполезно. Не могу сказать ей всего, точно не сейчас, но хотя бы часть себя я должен ей раскрыть.
– Сыграем в игру, пока идём в лес, чтобы вновь испробовать твои силы и не уничтожить дом?
– Игру? Какую игру? – её глаза загорелись в предвкушении чего-то нового от меня.
Не думаю, что это настоящие эмоции, больше похоже на то, что она уже давно начала свою игру, просто пока что я не понял какую.
Нет. Если я хочу показать ей часть себя, то лучше это сделать сейчас. Я вижу, что ведьма перестала мне доверять, вижу, что что-то произошло, что она далека от меня, как никогда раньше. Не хочу, чтобы она отдалилась навсегда. Я исправлю всё, или хотя бы попытаюсь.
Хватаю её за ладонь и тяну за собой. Девушка не сопротивляется, а наоборот, спокойно идёт не уступаю мне ни на шаг.
Завожу её в гостиную и отодвигаю всё из центра взмахом руки.
– Что происходит? – наконец спрашивает та, пока я достаю кучу свечей.
Сажу девушку на пол, потом опускаю её, чтобы она легла. Странно, но ведьма не сопротивляется. Раскладываю вокруг неё свечи и после иду за одной из книгой заклинаний.
Быстро взбегаю по лестнице, захожу в кабинет и бегаю рукой по полкам, после чего нахожу нужную книгу с черным срезом и кожаным переплётом, от неё сильно пахнет нафталином. Здесь должно быть заклятие переноса в чужие воспоминания. Быстро нахожу его и иду обратно в гостиную.
Ведьма продолжает лежать на полу внимательно смотря в потолок и ни разу не моргая, если бы я не видел то, как она дышит, то решил бы, что передо мной труп.
– О, ты уже тут? – Замечает она. – Я думала, что скоро усну уже.
С открытыми глазами? Знаю, что такое существует, но выглядит странновато, надеюсь, что она шутит и не спит так никогда.
Положив над ее головой книгу раскрытую на нужной странице. Свечи зажжены, весь свет, который начал появляться на улице убран.
– Закрой глаза.
– Ты хочешь залезть мне в голову?
– Нет, я пущу тебя в своё воспоминание, а точнее в то воспоминание, которое я смог вернуть себе сам. Хочу, чтобы ты знала один из моих секретов.
– Даже так! – улыбается она и закрывает глаза. – Надеюсь, что не увижу там твой первый раз, было бы неприятно.
Пришла моя очередь закатить глаза.
– Ты увидишь моё первое убийство.
Девушка не успевает распахнуть глаза или что-то сказать, в это же мгновение я погружаю её в транс и начинаю читать заклятие.
– oculos tuos, aperi cor tuum ad me, et ego dicam tibi mea secreta statim…
Его необязательно читать вслух, можно произносить в своей голове, но если я хочу отправить её лишь в одно воспоминание, то нужно быть точным и постараться получше. Я ещё никогда не пытался делать нечто подобное.
– fac me intro, aperi fores tuas ubi videas onus damnorum meorum.
Огонь в свечах поднимается чуть ли не до потолка, после резко гаснет и мы оказываемся во тьме.
Глава 20. Первое убийство
Тесная квадратная комната, где я могу увидеть себя со всех сторон, потому что потолок, стены и пол состоят из воды, куда бы я не повернулась я вижу себя. Жидкость не капает, я протягиваю руку и она проходит сквозь стену, я чувствую прохладу и то, как руку погрузили по ощущениям в озеро поздней тёплой ночью летом. Просовываю вторую руку. Потом делаю шаг вперёд. Моё тело проходит сквозь стену, но несмотря на то, что вода обняла меня со всех сторон, я была полностью сухой. Я оказалась полностью погруженной, волосы волнами летали вокруг моей головы, вступать стало трудно, как и двигать всем телом. Всё вокруг словно покрылась трещинами и в каждой из этих трещин я видела Кая в разные периоды его жизни, но он не дал возможности рассматривать фрагменты воспоминаний, меня протянула лишь к одной самой большой трещине и когда я протянула к ней руку, мир вокруг осыпался дождём и исчез, а я стояла на полу в светлом ухоженном помещении.
– Тшш, – ко комнате в белой шёлковой ночнушке обтягивающей её пышную грудь ходила женщина и укачивала на руках ребёнка.
Не может быть!
Она повернулась и первое, что бросилось мне в глаза – это родимое пятно на её шеи в виде пятиконечной звезды размером около четырех сантиметров. Высокая женщина была очень уставшей, под глазами тёмные мешки, а кожа совсем побледнела. Русые волосы спутались и прилипали к лицу в тех местах, где успел собраться пот.
Она ведьма. А в её руках Кай?
Его мать ведьма? Ещё и из клана отшельников – Акутов.
Акуты – один из самых старых кланов ведьм, которые уже давно потеряли своё могущество. Их отличительная черта родимое пятно, которое видно кому угодно стоит только взглянуть на их шею. Когда-то они были одними из самых сильных ведьм, потом они дали своим женщинам свободу выбирать куда идти, с кем быть и тогда в клане осталось не так много девушек, к тому же они выдавали тайну своего происхождения людям и их за это сожгли. Безрассудные, глупые, но желавшие полной свободы. Это было так давно, что уже и не вспомнить, я читала о них, но не знала, что кто-то из этого клана ещё живёт. Даже моя мама и бабушка не видели их.
Даже если они теперь все по одиночке, даже если они отшельники, как смеют быть с паразитами? Рожать от них детей… Это настолько грязно. Младшая сестра моей мамы тоже поступила так, тоже повелась на паразита и умерла за предательство, за рождение выродка уничтожившего половину моей семьи.
Предатели…
Но ребёнок в её руках так мал и так красив… Его большие глаза. Глаза Кая. Смотрят на свою мать, как на самое дорогое, что когда-либо у него было. Я тоже так смотрела на свою, но меня не считали выродком. Тогда какое право я имею думать так об этом младенце?
Почему каждый раз я вновь думаю о таких мерзостях, почему так сложно просто посмотреть на всё под другим углом!
Обычно мать – ведьма, не выживает при беременности паразитом, так как он ещё тогда забирает всю магию и убивает её, но иногда бывает, что везёт и ребёнок не проявляет никаких черт паразита, он кажется обычным ребёнком, человеком, потому что от паразита и ведьмы может родиться обычный человек, редко, но такое возможно.
Женщина присаживается в кресло качалку и накрывает себя и Кая пледом. Он начинает плакать, отчего мать устало вздыхает. Измученная желанием поспать, она кормит своего ребёнка, и тот перестаёт кричать.
Комната вокруг гаснет, я оказываюсь во тьме и передо мной только кресло с мамой и её ребёнком. Она тихо-тихо и медленно напевает ему колыбельную, у неё мягкий и нежный голос, который приятно слушать, он успокаивает и дарит чувство безопасности. Кай смотрит на свою маму и пьёт молоко, пока она устало улыбается и целует его в лоб, а потом в маленькую ладошку. Малыш тянет свою пухленькую ручку к её груди и в момент, когда касается, женщина кривится и вдыхает полной грудью, глаза с пышными ресницами распахиваются, становятся отстранёнными, безжизненными, словно кто-то забрал из них весь свет и она не успевает оттолкнуть ребёнка в момент, когда начинает задыхаться. Вижу как темнеют вены на её коже, словно сама тьма бежит в руки Кая, а потом она засыпает. Её руки виснут по швам и ребёнок скатывается на пол. Я бросаюсь вперёд в желании поймать его, но он проходит насквозь и ударяется об пол. Комната вокруг мигает от крика ребёнка, а мать не дышит.
Он убил её…
Она была так измучена, что не успела ничего сделать, не успела спасти себя.
В помещение вбегает отец, его громкие шаги приглашают даже крик Кая. Он не обращает внимание на ребёнка, он хватает за руку женщину и пытается разбудить её. Но я не вижу, чтобы он плакал или переживал о смерти своей жены, нет… Он злится, мужчина в ярости. Отец хватает ребёнка на руки и хочет швырнуть, но сдерживается и кладёт того в кроватку выбегая из комнаты и громко хлопнув дверью, пока малыш лежит на развёрнутых простынях весь красный от слез и криков.
Деревянная кроватка с высокими бортиками и мягкой периной раскачивается от крика Кая в разные стороны, а безжизненное тело его матери продолжает лежать в кресле обретя вечный сон.
Меня выкидывает из воспоминания с такой скоростью, что от этого начинает кружится голова и такое ощущение, что кто-то ударил в живот со всей силы. На языке появляется металлический привкус.
