Лиза Стрелкова
Руководство по избавлению от вампиров в полевых условиях
Пролог
Душно. Воздух пахнет жженой травой и дымом, из открытых окон на весь вагон разносится скрежет старых рельс. Октябрьский пятничный вечер лучше провести где угодно, но не в пригородной переполненной электричке. Пассажиры с тоской смотрят на пролетающие мимо желтые поля и деревенские домики. Вот мужички с ведрами в широких охотничьих шляпах и сапогах явно направляются в лес, собирать подберезовики и свинушки, а может еще какая ягода идет. На соседних сиденьях посапывают две бабули, одетые, несмотря на ужасный зной, в цветастые платки и шерстяные жилетки. Благоухающая сладкими духами тетка неопределенных лет стоит в дверях, держит в руках стаканчик с кофе и стреляет глазами вокруг в попытках заранее вычислить, кто на следующей станции освободит место. Все возможные проходы в вагоне заставлены пакетами, пенсионерскими тележками, ящиками с саженцами растений и яблоками-падалицей.
У окна, прижатая с другой стороны соседом, сидит юная девушка, в слишком официальной одежде для своих лет и для путешествия в жаркой электричке. Она оттягивает указательным пальцем воротник белой рубашки, потому что больше его не расстегнуть – не хватает одной пуговицы ниже и может получиться нескромный вырез. Для загадочной девушки же любая провокация во внешности неприемлема, очень страшно встретить осуждающие взгляды незнакомцев. Очень. Страшно. Она всегда думала, что поступит в университет, станет сильнее и сможет бороться с этим… пиететом? Может даже вступит в какую-нибудь дерзкую субкультуру. Подастся в готки или хиппи, но пока что она в культуре заучек и зубрил. Засада! Молодой дух требовал бунтарства и приключений, но пока что она не могла закинуть ногу на ногу, опасаясь недовольства ее соседей по сиденьям. Дурацкий воротник! Дурацкая рубашка, которую несмотря на отчаянные сопротивления, натянула на нее мама! Девушка вздохнула и начала представлять, как выйдет из вагона и вдохнет запах цветов, сена и сосновых иголок, и жизнь похорошеет на глазах…
Мужчина в очках с толстыми линзами внимательно следит за каждым движением сидящей напротив девушки в выглаженной белой рубашке и юбке по колено. Как будто мужичок даже поджимает губы и сжимает газету в руке, но не перестает исподлобья смотреть. Молодая еще, рыжая, с веснушками, про таких говорят: или ангелы, или демоны. Судя по тому, как девушка боится лишний раз вздохнуть, здесь все однозначно. Мужчина резко закидывает ногу на ногу, вскидывая черный пыльный сапог, абсолютно не подходящий к костюму, но заставляющий соседку напротив вздрогнуть. Эта рыжеволосая всегда тонко чувствует настроение окружающих: вдруг она слишком громко дышит или противно пахнет, а может села на чей-то плащ или поставила сумку не туда… Страшно поднимать глаза полностью, поэтому она краем зрения быстро проходится по трем сиденьям вокруг и замечает тяжелый взгляд незнакомца в клетчатом костюме в очках. В груди что-то холодеет, и сердце начинает стучать очень быстро. Что она наделала? Почему он так смотрит?
«Станция Лесной городок».
Боже, ее станция! Поезд начинает торможение, рыжеволосое создание вскакивает и задевает бедром колено мужчины. В ее голове в мгновенье проносятся сотни синонимом слово «стыдно». Девушка вскрикивает, хватается за изголовье своего сиденья, пытаясь устоять на ногах. А еще жутко краснеет. Она собирается сказать, как неловко и какая она неуклюжая, только в другом порядке, но… Происходит странное. Мужчина резко встает, оказываясь вплотную к ней – девушка чувствует запах табака и чего-то кислого – а через секунду шагает в проход к дверям. Он толкает сапогом стоящую в дверях тележку, а плечом – тетку с кофе, и ему вслед устремляются сразу несколько возмущенных взглядов.
Просто немыслимо! Поправляя рыжие локоны, девушка спускается со станции по деревянной лестнице, а сердце продолжает быстро стучать. Почему-то она подумала о том, какие красивые голубые глаза были у этого странного мужчины. Такой элегантный, в костюме, с газетой, темные волосы, похож на любимого преподавателя истории Валерия Иваныча. Только почему-то этот мужик в грубых неинтеллигентных сапогах. Рыжей не было страшно или неловко от того, что дистанция между ними нарушилась. Как будто даже хотелось продолжения, ну, в некотором приличном роде. Она приложила ладони к горящим щекам, а потом достала из сумки бутылку воды. Надо найти дорогу к лагерю, а то скоро начнет темнеть. Ее уже ждут, а она, дурочка, перепутала электричку. И жутко опаздывает.
Боже, все оказалось хуже, чем она себе представляла. Указатель с названием деревни был направлен в сторону ухабистой пыльной дороги, ведущей в темную чащу высоких сосен и елок. Натуральная тайга из картинок в школьных учебниках по географии. Девушка заметила автомобильные следы, вернее следы шин на повороте, значит, тут кто-то ездит. Нужно немного пройти по дороге через лес, и она выведет к дачным домикам – все просто. А потом и до ворот. Это будет быстро, особенно, если ускорить шаг и не думать о плохом. Да и вообще, чего она боится? Здесь живут и ездят на машинах люди. Сколько можно тревожиться, обычная деревенская дорога. Руки в ноги и пошла!
Сзади послышались шаги, или нет, показалось. Вокруг только сосны, абсолютно неподвижные, величественно противостоявшие ветру. Девушка быстро и широко шагала, молясь, чтобы мимо проехал автомобиль, чтобы хоть кто-то живой и не угрожающий оказался рядом. Вдруг стало тихо, абсолютно тихо, ни шороха, только рыжее напряженное дыхание. И ветерок дунул ей в лицо кислым запахом табака.
Глава 1. Фонарики на старых соснах.
«Станция Лесной городок».
– Дань, тебе не кажется, что здесь как-то страшновато?
Двое друзей вышли с вечерней электрички, подтянули рюкзаки потуже и пошли вдоль железнодорожных путей к переходу. Уже сгущались сумерки, темнело рано, а в лесистой местности это ощущается особенно остро.
– Все хорошо, я знаю, куда идти.
Даня так легко шел с огромным рюкзаком на спине, что его спутнице пришлось даже ускорить шаг, хотя вещей она взяла в разы меньше. Он громко ступал по грязной тропинке через какие-то кусты к деревянному настилу, заменяющему в этой местности железнодорожный переход.
– Мы же вроде на две ночи, что ты такого набрал с собой?
– Только самое необходимое, Лиз, ребята алкоголь и принадлежности уже все привезли.
– Ладно, я просто взяла только рубашку на смену, галстук, щетку, пасту и еще чего-то по мелочи. Как будто бы должно хватить… Если что, соберем группу захвата и пойдем найдем какой-нибудь ларек в соседней деревне.
Несмотря на довольно теплое отношение друг к другу, разговор после двух часов тряски в старой электричке неловко не клеился. Лиза решила оглядеться и попытаться поймать настроение этого места. Вокруг было очень тихо. Электричка давно ушла, а следующая прибудет с часовым интервалом, кроме того, на станции вышли только двое пассажиров. Небольшая тропинка проходила сквозь кусты крапивы и сорной травы, вдоль рельс и старого полуразрушенного забора. За деревяшками показалась заброшенная классическая русская изба, и Лизе показалось, что в разбитых окнах промелькнул лучик света. Кажется, кто-то пересмотрел фильмов про маньяков и всяких ужастиков, но местность в целом была не в ее вкусе. У избы обвалилась крыша, внутри кажется проросла крапива, стены были отсыревшими, а садового участка как такового в принципе не было. Везде крапива, борщевик и высокие кусты неизвестного происхождения. Птицы не пели, сверчки еще не проснулись. От темных бревен избы пахло сыростью. Жуткое местечко, похоже на постапокалипсис. Они проходили мимо, и избушка была буквально в двух шагах, но подходить еще ближе не хотелось.
По другую сторону рельс стояла пожилая кассирша местной станции и курила. Теперь на каждой остановке электрички должна быть касса – попытка борьбы с зайцами. Но деревянный сарай из облезших досок напоминал туалет. Только с окошком, прикрытым решеткой. Из кармана халата у бабульки торчала газета, а тонкие светлые волосы она убрала под черный полупрозрачный платок. Судя по запаху, который доносился ветром до ребят, кассирша курила какой-то Беломор-канал или ну очень крепкие сигареты. Баба Наташа, шестьдесят с хвостиком лет. Обед – луковица с черным хлебом. Работает много лет, чтобы не жить на одну пенсию, вахта сутки через двое. Кассирша обернулась на шаги и зыркнула водянистыми глазами по двум молодым людям, перепрыгивавшим рельсы. Девушка в черном пальто, черных кроссовках, с черными волосами и рюкзаком – чистая готка, если бы не ярко-зеленые носки— и еще рядом шел высокий плечистый парень с длинными темными волосами, одетый в простые джинсы и рубашку. Что за мода пошла? Взял бы ножницы и остриг патлы. Кассирша про себя выругалась и плюнула под ноги – куда эти подростки с тяжелыми рюкзаками могут идти вечером в глуши, ну чистые хулиганы или сатанисты. Если бы она только знала, сколько молодых людей в одинаковых нарядах пройдут мимо ее кабинки за следующие два дня.
Девушка покосилась на кассиршу и прибавила шаг:
– Дань, а это правда заброшенный пионерский лагерь? Или он действующий, просто закрытый? Ну то есть, за ним присматривают?
– Я тоже не знаю, вроде просто закрытый, но говорят в советское время он работал на потоке, две смены каждый год, много детей, у них даже был собственный паром или как это называется… Кораблик? Короче, детей доставляли на смену прямо по реке, ахахаха.
– Вау! С одной стороны нам очень повезло, что недалеко ЖД проложили, но я бы хотела поплавать на кораблике. Здесь такие красивые виды на реку и окрестности, все говорят!
– Увидишь! Спуск к реке же есть, ворота закрывать не будем, думаю, просто поставим пару ребят, чтобы следили. Всегда есть любители на пьяную голову покупаться или помочить ножки в холодной воде на пирсе.
Лиза постаралась скрыть улыбку, потому что следующей ночью она собиралась быть в их числе. И еще не решила, какая часть тела будет в воде. Самое интересное всегда оказывалось недозволенным. Куда тут еще пойти, если не на Волгу?
– Неужели? Это какой твой Посвят по счету, напомни?
– Ну, второй. Первым было посвящение нашего курса, которое ты пропустила. Только тогда я вообще ничего не знал об организации таких штук, ну ты понимаешь, приехал просто посвящаться и классно проводить время.
– Да, я решила не ехать, не люблю своих одногруппников особо, – Лиза искренне засмеялась, вспомнив неуклюжего и пошлого Стаса Лукина из их учебной группы. Видимо, так с ума сводит привилегия быть единственным парнем среди 27 девушек, будущих журналисток. Он был слишком суетливым, глупо шутил и потом сам смеялся в тишине. Напоминал ей чем-то Рона Уизли, бесполезного героя из Гарри Поттера, который ничем особым не занимался на протяжении всей серии, а потом ему досталась слава и лучшая девушка. Просто потому, что так решила Роулинг. Рона Уизли Ли ненавидела всей душой.
– А сейчас будут все самые крутые ребята нашего факультета. Вообще, знаешь, мне кажется, лагерь просто закрыт и наши нашли нынешнего владельца или руководство и договорились. Все-таки заброшки – опасное место, вдруг обвалится что, а наши организаторы слишком ответственные.
Лиза решила не уточнять перспективы празднования Посвята первокурсников факультета журналистики на заброшке. Девушка и не заметила, как они уже перешли рельсы и теперь шли по какому-то селу или деревне. Вдали раздавался собачий лай и детские крики, пахло шашлыком и бензином, под ногами тут и там попадались следы шин. Поэтому место сразу завоевало доверие. Главное, чтобы лагерь находился достаточно далеко, иначе они рискуют потревожить дачников. Криками, песнями или громкой советской музыкой. Хотя от последнего старшее поколение должно только улыбаться.
Лиза пнула маленький камешек так, что тот улетел в канаву вдоль дороги, и подумала о своем. Это был ее первый серьезный опыт в студактиве их факультета, да и так, с краю, всего лишь на роли бармена. Смешивать или наливать в кружки и стаканы всю ночь. Посвят проходил ежегодно, и каждый раз организаторы (такие же студенты, просто на курс или два старше) искали необычное место для проведения вечеринки на всю ночь на двести молодых людей, с танцами и алкоголем. Желательно, чтобы можно было развернуться и хорошо пошуметь. И с костром, костер – очень важное мероприятие! Поэтому тут идеально вписывается лагерь «Зорька», стоящий посреди соснового бора на берегу широкой реки, рядом с которым была железнодорожная станция. И ребят привезти, и на свежем воздухе провериться, и занюхать водку сосновыми ветками. А главное – развести большой костер, сесть вокруг и петь песни, совсем как в старые времена!
Лиза читала много книг и статей о маньяках и серийных убийцах, но в истории «Зорьки», официально, не было ничего криминального. Хотя, кто-то из организаторов пустил слух, что в восьмидесятые тут убивали. То ли ты убил, то ли тебя, но была с этим лагерем какая-то неприятная история. В олимпийскую смену пропал без вести некий Сергей Иванович Степанов, пенсионер и Герой Союза, имевший дачу по соседству, а несколько пионеров наткнулись на борщевик, странным образом появившийся прямо у ворот, и пролежали три дня в лазарете. Но стоило отметить, что такие легенды не пугали, а странным образом притягивали. Ну кто может придумать, что разумные советские дети обожглись борщевиком так сильно? Слишком странно и сложно для пугалок. Детей должна съесть бабайка или леший, предварительно утащив в лес. Борщевик вырос за одну ночь или кто-то его прикопал? Здесь скорее какая-то мистика, темная магия, к которой очень хотелось прикоснуться. Вот бы остались какие-нибудь улики и можно было поиграть в детектива… Куда бесследно пропал пенсионер, оставив все вещи и документы в доме? Почему служебные собаки не смогли привести к его телу, если кто-то похитил безобидного деда? Его вообще искали, пенсионера союзного значения? Расследовал ли кто-то появление борщевика, опасное же дело? Почему лагерь тогда сразу не закрыли? Хотя нет, возможно закрыли. Сердце быстрее застучало от приближения к чему-то, не поддающемуся логике. Не стоит бояться мертвых, нужно опасаться живых. И пускай, если все окажется блажью, главное просто прочувствовать это место, прикоснуться. Лагерь сам забросили, но осталась его история.
Лиза очнулась, когда Даня, улыбаясь, легко ткнул ее в бок локтем и открыл поржавевшую калитку с деревянной табличкой, надпись на которой гласила: «Служебный вход, Зорька». Наверное, друзья несколько минут стояли перед входом, пока она думала о далеком, а он любовался природой и немножко своей спутницей.
– Даня, это же потрясающе!
Они стояли на бетонном въезде посреди высоких темных сосен, а впереди светился окнами и гирляндами настоящий пионерский лагерь. C широких игольчатых веток над головами, с потускневших олимпийских колец, с крыш низких корпусов – даже с футбольных ворот вдалеке свисали красные и синие лампочки гирлянд, ярко освещавших все вокруг. Вкусно пахло мокрым лесом, костром и вишневыми сигаретами, все-таки тут обитало около двадцати студентов. Лиза сбилась со счету, глядя на количество сосен на территории (точно получится занюхать «Смирновъ» иголками). Вдали звучала ретро музыка и в окнах двухэтажных жилых зданий тут и там можно было заметить танцующих организаторов, передвигающих мебель или коробки с реквизитом. А если прислушаешься, то услышишь шум ночных сверчков и пение последних отчаянных птиц. Высокий молодой человек с молотком прибивал отвалившуюся деревянную табличку «Пищеблок» на маленький темный и полуразрушенный корпус, или скорее сарайчик, стоявший в отдалении от основных блоков.
Лиза вдыхала полной грудью и не могла поверить своим глазам. Настоящий пионерский лагерь с футбольным полем, трибунами, витражами на окнах, широкими верандами и деревянными звездами с облупившейся красной краской. Все легенды, вся надуманная мистика и живые маньяки исчезли из мыслей в мгновенье ока. Здесь не было ничего страшного и странного. Таинственное место ощущалось как дом, как летние каникулы на даче.
Лиза свернула с Пионерской аллеи и подошла к деревянному стенду с прикрепленным листом ватмана «РАСПОРЯДОК ДНЯ». Ранний подъём, зарядка у корпуса, утренняя линейка. Завтрак, обед, полдник, ужин. «Трудовой десант», тихий час, свечка, «Орлятский круг», отбой. Кружки, соревнования, смотры строя и песни. Родительский день, итоговый концерт, последний костёр. Купание, активные игры, шахматы, просмотр образовательных телепередач… Все написано красным маркером, крупными буквами, с временными промежутками. Интересно, у пионеров в Советском союзе было такое же? Каждая секунда расписана, каждый занят своим делом, все распределены по полу и интересам. Мальчик и спортивный – футбол. Мальчик и не любит спорт или носит очки – шахматы или шашки. Тихая девочка пойдет рисовать или мастерить стенгазету. Громкую засунут в хор или проводить конкурсы. А хулиганов просто отправят домой первым рейсом. Все было просто.
– Пойдем, – улыбнулся Даня, касаясь Лизиного плеча. – Надо узнать, куда нас заселили и где бар. Лиза нехотя отвернулась и пробурчала:
– Еще бы узнать, что такое «Орлятский круг» и заставят ли нас в нем участвовать.
Они пошли вглубь лагеря, изредка махая руками кому-то из пробегающих знакомых. Несмотря на вечернее время, творилась суета. Кто-то продолжал украшать гирляндами территорию, кто-то прибирался в живых корпусах, а несколько ребят покрепче строили рядом с небольшой сценой импровизированный бар из шкафов и столов. Несмотря на то, что бар был в процессе, Кирилл с говорящей фамилией Бедовый уже таскал ящики с водкой из груды вещей и ставил неподалеку. Настоящий энтузиаст, надо повесить его фотографию на доску почета. Меню алкоголя было незатейливым, но ребята постарались найти напитки с духом восьмидесятых. Даже привезли несколько бутылок Советского шампанского. Рядом с баром и сценой находилось открытое пространство с дорожкой по краям и флагштоком посередине. Там же была еще одна сцена или скорее просто постамент, возвышение для нескольких человек, и за ним все еще висели замызганные красные флаги. Две плечистые девушки, сестры Ксюша и Ника, везли по каменной дорожке огромный чемодан с реквизитом для конкурсов, стуча колесиками на весь лагерь. Они держались вдвоем за узкую ручку, пихались локтями и громко смеялись. Лиза представила, как сотня пионеров собиралась по периметру, а руководители лагеря вставали на постамент и говорили мотивационные речи в микрофон. Далее кто-то важный поднимал советский флаг и все вокруг хлопали. Ей захотелось, чтобы в программе их ночной вечеринки был такой пункт – как дань уважения традициям, имевшим место здесь столько лет назад. Можно даже открыть мероприятие поднятием флага или вроде того. Разобраться бы только, как прикрепить ткань к флагштоку.
Лиза с Даней подошли к главному логисту мероприятия, сидящей буквально на пне посреди лагеря. Ее рыжие короткие волосы были все в сосновых иголках, а глаза быстро бегали по исписанному листу, который она держала в руках. Ладони были все в чернилах. Со стороны девушка могла показаться кому-то дикой или даже сумасшедшей, но ребята прекрасно понимали, как сложно организовывать такое веселое и большое мероприятие, наверняка бедняжка жила уже несколько дней на кофе и энергетиках. Белая футболка была заляпана чем-то красным, на голых коленках было по фиолетовому синяку, но настроение, кажется, было боевое.
– Привет, Арина, подскажешь, где нам оставить вещи? – Даня всегда был сама добродушность и даже в этой простой фразе чувствовалось тепло.
– Привет, тебе в третий корпус на второй этаж, это тот, что слева, Лизе, кстати, тоже. На дверях палат висят списки фамилий, койки занимайте любые, все равно, кажется, сна будет мало. Постельное белье на кроватях, легкий ужин по желанию спросите у тех, кто в столовой будет. Сразу скажу, связь тут почти не ловит, поэтому телефоны можете отложить и сообщать информацию ором. Оставьте в своих тумбочках, никто шариться не будет, все свои, – протараторила Арина, поправила помятый красный галстук на шее и уткнулась в свой лист. Видимо, на долгие разговоры или хотя бы диалоги она не была настроена.
– Быть логистом – очень сложно, – сказал Даня и повел их на заселение, если можно так выразиться. – Интересно, что в их понимании легкий ужин? Из того, что мы сами с собой захватили перекусить?
Лиза никогда не была в летних лагерях, поэтому сейчас жадно осматривала все, что было вокруг. Здания обветшали, но их обклеили советскими плакатами, повесили у каждого входа стенгазеты на ватманах и всякие списки нарушителей в стиле СССР. Вышло просто отлично! На пустующие постаменты поставили потрепанные гипсовые бюсты вождей, видимо, когда-то их сняли и убрали. Здесь повсюду висели гирлянды из красных флажков, и вырезанные из бумаги фигуры на веревочках, имитирующие произведения с уроков труда. Вся земля была усеяна сосновыми шишками, ветками и иголками, кое-где сильно пророс мох и дорожки можно было отличить только по выложенным камнями бордюрам. Третий корпус оказался двухэтажным, белым и с огромными прозрачными окнами, свет горел только на первом этаже. Деревянные двери с облезшим темным лаком были распахнуты, а внутри тянулся темный пустой коридор. Это все компенсировала громкая музыка из старого магнитофона на подоконнике. К друзьям вприпрыжку подбежала Алла Валеева, заведующая кухней, схватила Лизу за руки и принялась кружить ее в танце и во весь голос подпевать: «Белая ночь опустилась как облако, ветер гадает на юной листве. Слышу знакомую речь, вижу облик твой, ну почему это только во сне!». Алла широко раскрывала рот, хаотично прыгала и дергала руками, пытаясь не засмеяться, чтобы сберечь остатки дыхания. Лиза улыбалась, всеми силами стараясь дышать носом, и кружила подругу в вальсе, высоко поднимая их сплетенные ладони над головой. Песня была знакома с детства и сразу задавала атмосферу. А сейчас было чувство, как иногда резко хочется встать и потанцевать, не думая о том, как ты выглядишь, а просто отдаваться моменту. Даня лишь наблюдал со стороны и немного посмеивался над особенно эксцентричными движениями. Вокруг сновали люди, оглядываясь на танцующих, но продолжая свои дела. Было непомерно хорошо, чтобы останавливаться!
– Так вот откуда эта дискотека восьмидесятых! – воскликнула Лиза, когда песня закончилась и Алла отпустила ее руки, тяжело дыша.
– Да, Лизон, я дико люблю старые хиты. К тому же, в тематике завтрашнего мероприятия, привыкай, – улыбнулась Алла, обмахивая себя ладонью. Она была одета в белый топ, длинные белые шорты, а пионерским галстуком завязала длинные волосы в хвост, вот чертовка! Наверное, если бы так нарядилась настоящая пионерка, ее бы сразу повесили на доску позора. За воротник топа Алла спрятала стебель желтого пушистого цветка, который выделялся ярким пятном у груди. Страшно подумать, куда она дела пионерский значок… Увидев, как пристально Лиза смотрит на цветок, чертпобери хризантему, Валеева покрутилась и приняла модельную позу с руками у лица.
– А на второй этаж еще никто не залазил? Или боитесь, что он может обвалиться от таких активных танцев, – Лиза подмигнула своей знакомой и вошла в потрепанный третий корпус. Сзади донесся возмущенный крик Аллы: «Да ну тебя!».
В лицо пахнуло затхлостью, и нужно было сильно постараться, чтобы не чихнуть. Тот самый страшный темный коридор заканчивался деревянной лестницей наверх, половицы скрипели под ногами. Кажется, в Америке в таких домах часто встречают призраков. Ради интереса Лиза заглянула в ту палату на первом этаже, где был включен свет, и присвистнула. Ряд узких односпальных кроватей занимал почти все пространство, у нескольких из них стояли маленькие потрепанные тумбочки. Светло-зеленые стены пустые и выглядят как в больнице. Матрасов была примерно половина, а постельное белье – только по одному комплекту в руки. Кровати железные, низкие, с жесткими спинками, немного подрагивающие от каждого шага.
Пройдясь вдоль коек, Лиза увидела, что крайняя у окна была сломана, а тумбочка рядом почему-то вся в царапинах, будто какой-то пионер по ночам грыз ее или стачивал об нее когти. На уровне предполагаемой подушки несчастный обладатель спального места оставил какое-то слово. Лиза легко пробежалась пальцами по царапинам, а потом наклонилась. КОМАНДА. Мальчик или девочка, пионер, когда-то спавший на этом месте, оставил напоминание о себе. Лиза читала, что раньше дети так баловались. В наше время «Здесь был Вася», нацарапанное на школьной парте, например, уже не было таким частым явлением. Но слово «команда» уже что-то необычное. Это все, что пионера из прошлого волновало? Никакого уважения к казенному имуществу. Лиза перевела взгляд на зеленую стену под подоконником, чтобы найти такие же царапины и надписи. Но там было пусто.
– Лиз, ты идешь? Или я сейчас займу лучшее место! – голос Дани раздался из коридора. Он уже стоял на первых ступеньках лестницы, стараясь лишний раз не прикасаться к ветхим перилам. – Ух ты, тут на лестнице валяется монетка, настоящий советский рубль!
– Не вздумай брать, даже не надо притрагиваться, – Лиза вышла к нему и прищурилась, пытаясь понять, где тут лежат деньги. Все вокруг покрывал толстый слой пыли и мелкого мусора, аж руки зачесались взять тряпку и хоть немного прибрать этот ветхий ужас. Девушка поежилась и запахнула поплотнее свое пальто.
– Почему не трогать? Она просто старая и грязная, ну помою руки после и все. Зато какой привет из прошлого. Может, пионеры устраивали подпольную торговлю, родители ведь дают деньги в лагерь на всякий случай.
– А вдруг ее заговорили на понос или еще какой-нибудь черный ритуал с ней сделали. Не бери чужое, вредно, – Лиза наконец-то разглядела потемневший металлический рубль, лежавший на ступени у самой стены.
– Ты веришь во всякие наговоры? – Даня движением головы отбросил челку со лба и начал аккуратно подниматься в темноту второго этажа. Лиза уставилась на его спину, лениво разглядывая каждую клеточку на рубашке. Пока друг не включит свет наверху, ее ноги там не будет.
– Нет, но вдруг они работают?