Лиза Стрелкова
Руководство по избавлению от вампиров в полевых условиях
– Никита, подожди.
– А? – обернулся плечистый высоченный юноша с всклокоченными темными волосами. Он был одет в пионерскую пилотку и толстовку с изображением грибов, которые все девушки находили забавными, а парни – кивали с уважением, потому что это были персонажи компьютерной игры. Идея пришла незамедлительно, и внутри Ли даже восхитилась, какой спонтанный и странный предлог придумала.
– Я написала тебе стихи. Позволишь, зачитаю?
Из легких будто выпустили весь воздух. Щеки загорелись, но не от смущения, а от переполняющего адреналина. Никита выглядел так, будто его ударили обухом по одному месту, а его друзья резко притихли и поспешили уйти. Кажется, для них такое предложение стало бы невозможной силы ударом. Конфузом. Никита округлил глаза и почесал в затылке, растрепав волосы еще сильнее.
– Мне никто стихи не посвящал, – немного смутившись улыбнулся парень. Он медленно разглядывал девушку с головы до ног, как будто впервые видел. На самом деле они часто пересекались на парах по риторике и истории журналистики, но кто-то постоянно сосредоточенно писал конспекты вместо того, чтобы смотреть по сторонам. А Никита никогда ничего не писал. Лиза подошла ближе, прошептала ему что-то на ухо и подхватила под руку.
– Это был аванс, остальное прочитаю вечером. Сегодня будет медляк, пригласишь меня? – Лиза на мгновение повернулась и подмигнула Алле, с открытым ртом стоявшей неподалеку. Несмотря на то, что в их дуо Валеева была самой резвой и дерзкой, что касалось общения с противоположным полом… У нее оно было полушуточным, сложным и нестабильным. От случая к случаю. А Лиза ничего не боялась (кроме близости одного человека), особенно, когда нужно поставить всяких высокомерных сволочей на место. Тем более, Никита был красивым, скромным и высоким. И те строчки, которые она импровизированно складывала в своей голове, были искренними. Так что это нельзя было назвать попыткой использовать парня в своих целях… Ну, наверное. Кто ей запретить флиртовать?
– Если хочешь, – Никита мягко вырвался из ее захвата и улыбнулся. После громкого хмыканья где-то сзади он подхватил деревянный ящик с флажками внутри и поспешил к подсобке, где уже ждали его друзья. В ожидании горячительных подробностей разговора с симпатичной барменшей. Далеко-далеко раздавалось их сдавленное хихиканье. Совсем как дети. А Макса и след простыл. А как иначе. И слава богу.
– Ты конченная, просто конченная, – прошипела Алла, хватая Лизу под руку и утаскивая в сторону «Пищеблока». – Как ты это вообще придумала? Выцепить рандомного пацана и пообещать ему любовную оду? Я понимала, что ты любишь красивые жесты, но это… Парень чуть не умер. А его друзья, наверное, уже исключили его из клуба девственников. И все ради этого высокомерного ублюдка? Ладно, признаю, это сработало. Ты бы видела, как перекосило его высокомерную харю, когда ты сказала про стихи. Боже, я как будто в драматическом сериале про месть красивому плохишу. Небесные сценаристы, наверняка, заранее вложили тебе этот план в голову. Главное, не пытайся проколоть колеса у его иномарки, слишком палевно.
Через пару секунд подруги уже захохотали, предвкушая прекрасный вечер с кучей парней на дискотеке. И даже куча вскрытых продуктов и пустых подносов для закусок не могли испортить настроения. Алла клятвенно пообещала достать шоколадные кексы и чипсы из личных запасов, если Лизон поможет нарубить ингредиенты для сотни канапе. Сделка была немного не выгодной, но пока кушать особо не хотелось. Появился поварской азарт – берегитесь огурцы, сыр, колбаса и прочие закусочные продукты.
Сегодня внутрь кухни притащили гирлянду с теплым белым свечением и опутали ее вокруг половников и всяких лопаток для готовки, висевших на гвоздях на стенах и кухонных шкафах. Алла тыкнула на кнопочку, висевшую у розетки (пожелтевшей и хлипкой, с черными кнопками), и гирлянды стали мигать разными цветами. «Пищеблок» стал как новогодняя дискотека в школьной столовой. Две работавшие над бутербродами девушки, Полина Миронова и Катя Шевченко, одновременно подняли головы, а потом ими же и покачали. Они были слишком деловыми для того, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Или может таким образом пытались скрыть свое волнение от надвигающегося мероприятия. Этот вечер обещал быть грандиозным! Полина училась на редактора, была педантичной и скурпулезной, так что все знали о том, что преподша по русской словесности – ее мать. Сходство было, прямо скажем, крайне точное, вплоть до уничижительного качания головой. Катя была ей под стать, тихая отличница, которая разве что хлестала кофе литрами, просиживая каждый утренний перерыв в университетском кафе. И кто только умудрился поставить их в одну команду с белокурой бестией? Алла хлопнула в ладоши и схватила вскрытую упаковку тарталеток:
– Ну скажите, что так лучше, белый скучно. Еще мишуру сюда и был бы вообще отпад!
Полина подавилась дегустируемым куском колбасы, но промолчала – «мишура, в октябре, серьезно?». К тому же, как можно развлекаться, когда еще ничего не готово. Канапе, тарталетки, бутерброды, шпажки с фруктами. Самовар с горячим чаем в отдельной зоне как дань традициям. Скоро их кулинарные изыски будут требовать десятки гостей и организаторов. Фуршет будет после костра и посвящения в студенты, но ведь они тоже должны там быть. Короче, времени в обрез. Вооружившись ножом и фартуком для готовки канапе, Лиза рубанула по огурцу и медленно произнесла:
– Путевые заметки: медляки на дискотеках— одна из форм экстравертного угнетения.
Глава 5. Комары с салфетками.
Дима смотрел в маленькое окно кладовки, глотая остывший кофе. Через помутненное временем стекло было видно, как две девичьи фигурки носятся кругами по лагерю, пугая всех, даже птиц на ветках сосен. Он никогда в целом не понимал, для чего была придумана тактика избегания кого-то, кто тебе небезразличен. В самом деле, как когда-то говаривала его покойная бабушка, нет чувства страшнее и конечнее, чем безразличие – а стратегическое избегание явно к этому не относится. Несмотря на веселость, в душе он был прагматиком, старательно оценивая поступки себя и окружающих. Например, понимал, что все заигрывания и кружения вокруг Аллы ни к чему не приведут, поскольку она серьезно относилась к своим отношениям и к своему парню, учившемуся на факультете компьютерных наук. Дима мог сколько угодно нахваливать ее кофе и глотать растворимую жижу литрами, но она все равно на него не посмотрит в том контексте, в котором ему очень бы хотелось. Но единственной возможностью побыть с ней – быть просто другом – он не брезговал и вел в голове дневник наблюдений на случай, если с женихом-компьютерщиком все пойдет по п… материнской плате. Дима был стратегом и в данный момент избрал тактику планирования для дальнейшего взятия измором.
Объект: Алла Валеева
Вид: вертихвостка обманчивая обыкновенная
Наблюдения:
– Объект болтлив, умеет вести диалог и добиваться своего красивым ротиком (зачеркнуто) переговорами.
– Объект много курит, а когда не курит, то вертит пачку вишневого Чапмана в руках (примечания: выкинуть яблочный, он не подойдет).
– Объект часто носит короткие вещи светлого цвета, пачкается и ругается, но не теряет свой шарм даже в грязи (примечания: круглое пятно зеленого цвета на белых шортах).
– Объект любит классическую литературу и иностранные языки, в тумбочке хранит роман со словарем и сама переводит.
– Объект много танцует, даже когда нет музыки, но особенно любит танцевать под советские хиты (примечание: вечер пятницы, танец у третьего корпуса с Лизой отметить как один из величайших провалов, потому что не присоединился).
Лиза, кстати, недавно рассказывала ему про очередного маньяка из ее любимых тру-край документальных фильмов. Как мужик выслеживал девушку, составлял на нее досье, пытался поговорить с ней в барах и других публичных местах. А потом украл, привёз к себе, нарядил как куклу и играл с ней до самой смерти. Такие истории у Лизы вызывали глубокие переживания за жертв и восторг от возможности узнать больше (возможно, эти истории служили катарсисом в постоянно тревожном Лизином мире). Дима лишь качал головой и улыбался, глядя на ее энтузиазм. Конечно, он мог представить, что кто-то хотел бы обладать девушкой так сильно, что пошел бы против ее воли. Но это плохо. Диме бы хотелось, чтобы белокурая кукла Алла порхала по его кухне добровольно, готовя завтрак или моя кружку после кофе в постель. Чтобы девушка могла пойти куда угодно и с кем угодно, но каждый день сама выбирала быть с ним. Он не хотел быть клеткой для райской птички. Феминистское начало в нем дало под дых, и Дима мысленно поправил себя: не птичка, не кукла, это слишком пошло; просто девушка, или лучше – партнер.
Тихий шорох у двери и Дима прервался в своих размышлениях. В каморку прокралась Ира, девочка с кухни, которая вчера приехала поздно вечером и до обеда лишь спала. Она выглядела как обычно, разве что предплечья рук под белой рубашкой были расчесаны до крови. Девушка прикрыла дверь, выпрямилась, вздохнула и заметив Диму лишь одними губами прошептала: «ой».
– Ира, душа моя, кто ж тебя так подрал-то? – Дима покачал головой и полез в карман за антисептическими салфетками. Как хорошо, что он надел штаны с множеством карманов, все всегда с собой.
– Да это, комарье покусало. Просто ужас, как набросились, а потом все чешется, не могла остановиться. Искала тут аптечку или что-то вроде, не говори никому, ладно? – Ира подошла и взяла салфетку из протянутой пачки; при прикосновении к руке белая ткань мгновенно стала красной. – Знаю, страшно выглядит, только неловко мне, что и так всех вчера на уши поставила.
– Лады, сохраню твою тайну, только скажи мне, что вчера случилось-то? Что опоздала? Мама твоя звонила, трубку просила тебе дать, мы чуть не сдохли. Еле уговорили ее не ехать сюда на всех парах.
– Мама у меня такая, – улыбнулась Ира. – Тревожная. Да я вчера электрички перепутала, перенервничала дико, первый раз на такое мероприятие еду. Маму уже успокоила, не приедет сюда скандалить, все хорошо. Я пойду найду аптечку, спасибо тебе.
Девушка вытерла руки, а потом методично развернула рукава рубашки так, чтобы прикрыть раны. Салфетку с кровью она зажала на минуту в зубах, освобождая руки, и в этот момент подняла глаза на Диму и улыбнулась. Диму передернуло. Ира вытащила салфетку изо рта, сжала ее в кулаке и молча вышла из кладовки, оставив дверь открытой. Дима обнаружил себя с открытым ртом и поспешил захлопнуть створки челюсти. Ну и дела!
Кофе давно остыл, и выходя из каморки, Дима украдкой вылил остатки на тряпку в углу. Да, кощунство перед тем, кому это убирать, но он мог себе сейчас это позволить. Выйдя на свежий воздух, парень поставил чашку на перила веранды и пожалел, что выкинул пачку яблочных сигарет. Сейчас бы как нельзя кстати. Мамина принцесса, гордость их курса, тихая скромная Ира вела себя крайне необычно. Обычно брезгливая – взяла грязную салфетку в рот. Всегда пунктуальная – приехала на несколько часов позже. Опрятная и строго одетая – белая рубашка расстегнута на неприличное для нее количество пуговиц и в пятнах, волосы растрепанны.
На веранду поднялся крепкий парень в клетчатой рубашке, и Дима перевел дух. Вот уж кто-кто, а их бармен всегда знает, как поднять настроение. Даня пожал Диме руку, как принято у консервативных взрослых при приветствии, а затем заговорил, чтобы не привлекать лишних ушей.
– Дим, тут такое дело. Вчера Ира приехала уже за полночь, слышал?
– Ну так, без меня в этом лагере ничего не происходит, – ухмыльнулся Дима, но настороженно поднял уши. Даня выглядел слишком серьёзным. Черт-черт-черт, значит, и правда что-то происходит.
– Так вот, мы с Лизой заканчивали бар, а Ира вламывается, выглядит, извини, но как под кайфом, заявляет, что пропустила все электрички, заснула и не дай бог что, поэтому опоздала. Говорит еще, что привезла продукты в сумке, но сумку оставила у калитки, потому что было тяжело. Ну мы с Лизой и отправили ее спать, сам понимаешь, уже сами на ногах не держались.
– И? – Дима почувствовал, как по спине бегут мурашки от нехорошего и тревожного ощущения внутри.
– И то. Сумки не было. Я пошел за ней, чтобы притащить к бару, но калитка заперта, причем очень тщательно, как будто ее Арина и иже с ней закрыли. И вокруг ничего нет. Там же знаешь, напротив входа фонарь висит, тусклый, так вот я ясно видел, что никакой сумки в радиусе нескольких метров нет. То ли через забор она лезла и уронила, то ли под забором прошла, но клянусь, калитка нетронута как будто. Я ее еще открыл, на случай, если Надя доедет. Как утром встал, сразу пошел посмотреть – нет сумки. Нигде. Обошел весь забор по передней части, все кусты целые и нигде сумки нет.
– Мда, дела, – протянул Дима, стуча по пальцами по ладони в нервном жесте. На словах про потерянную баклажку у него упало сердце. В прагматичной голове сразу выстраивались схемы того, как Ира попала в лагерь и где могла быть ее сумка. Ни один вариант ему не нравился. С сумкой дела были совсем плохи, там же телефон, ключи, деньги, вдруг документы, а в юбке карманов нет. – Видел я Иру, буквально только что, вся всклокоченная, руки в кровь разодраны, говорит, комары покусали. Но уже прям не знаю. В полицию не позвонишь накануне праздника, еще нас самих разгонят, все коту под хвост пойдет. А что делать с девушкой, черт его знает, может напал кто-то, а она в шоке. Может мы еще хуже сделаем своими расспросами. Давай так, я с ней попробую переговорить, мельком, а как в город вернемся, к родителям ее пойду. Страшно так делать, еще меня убьют, что позволил такому случиться, но ей явно помощь нужна.
– Да, я тоже так думаю, – миротворчески кивнул Даня, и на душе у Димы стало легче. Других выходов, кроме как «стучать» родителям, он пока не видел. Даже если ничего не было, ну просто напилась она, ну пожурят, так ведь студентка, пора бы уже. Главное все плохое отсечь сразу. Или Ира сейчас ему под клятвой молчания все тихонько расскажет и не придется бежать к предкам. Пока что план почти идеальный. Дима расслабил плечи, и посмотрел куда-то вдаль, на группу первокурсников, проходивших квест у первого корпуса. Даня вежливо кашлянул. – Кстати, что с Лизой? Весь день не могу ее найти.
– У каждой уважающей себя женщины должна быть глупая неразделенная влюбленность в плохого парня. Он не будет ее уважать, ценить, она повздыхает и забудет. Но наша, конечно, экстремалка и выбрала крайне конченный вариант. Она как то раз мне сказала, что всю жизнь пыталась быть смелой, даже когда ее предавали. Ну ты знаешь, палец в рот не клади. Я никогда бы не поверил, что она бегает и прячется от бывшего парня, чтобы не говорить с ним. И вот, своими глазами вижу, – Дима кивнул в сторону первого корпуса.
Даня повернулся и грустно посмотрел на девушку в черном пальто, которая прижималась к сосне, пытаясь слиться с ней, пока рядом проходила группа первокурсников. В толпе гостей безошибочно угадывалась безупречная укладка темных волос.
– Отчаянные меры?
– Они самые.
Глава 6. Бросайте курить и ешьте яблоки.
– Да я все умею, такие раны для меня пустяк. Моя бабушка была медсестрой у нас в больнице. Правда из-за того случая с крысиным ядом ее уволили…
Лиза чихнула, разворачивая в углу футбольного поля огромный пестрый советский ковер. Тяжелый, зараза, но от нее прямо пахнет Советами. Девушка стояла на коленях и толкала ковровый рулет, пока Дима сидел на принесенной самолично деревянной скамейке и обрабатывал занозу от этой же самой скамейки. Еще друг постоянно что-то говорил, будто пересказывая старые юмористические передачи. Разными голосами, с разными выражениями, размахивая ваткой с перекисью. Они готовили место для квартирника, который будет до дискотеки – специально для ребят, не танцующих медляки (и которые привыкли ложиться спать после передачи «Спокойной ночи, малыши»). Тут планируется открытый микрофон с песнями под гитару, стихами и анекдотами. Лиза покосилась на лаковую старинную гитару, лежащую на трибуне. Сейчас натаскают сюда подушек, раскладных стульев и пледов. Впереди деревянные ряды футбольной трибуны, справа на конце ковра стоит скамейка, а с другого конца огородим пространство мольбертами или еще чем-нибудь, что будет под рукой. Главное, чтобы ее помощник больше не отлынивал.
Диме Иванову все время хочется смеяться. Несмотря на то, что он был упрямым отличником, часть его авторитета держалась на ловких шутках и искренней широкой улыбке. Он пришел на журфак из-за любви к текстам, особенно – к детским сказкам и рассказам. «Ой, Иванов, ну вылитый Маршак!» – смеялись их преподавательницы по сценарному мастерству, когда Дима выдал в качестве домашнего задания короткий опус про зайчика и лягушку, попавших в дождь и ловко выскользнувших изо рта лисы благодаря излишней влаге. Если бы умел рисовать, стал бы мультипликатором, да таким, что Уолт Дисней бы вылез из гроба и еще раз умер – только от зависти. Искренний, радостный, несмотря на излишнюю саркастичность и манерность, любил все вокруг. Лизе иногда казалось, что он в прошлой жизни был скорее Чуковским: в Димином бы стиле было бы на старости лет завалиться на дачу, подарить своему селу библиотеку и читать детям книжки.
Есть такие люди, к которым чувствуешь невероятную нежность, на каком бы расстоянии вы бы не были. Продолжая разговор о прошлых жизнях, возможно, ваши души были близки в другое перерождение. Сидели закадычными товарищами в кабаках с крепким запрещенным пойлом? Плыли на деревянном скрипучем корабле к неизведанным землям? Или танцевали рука об руку, шурша тканями дорогих нарядов, на балу в королевском дворце? Как бы то ни было, Лиза чувствовала, что очень любит Диму, но не в обычном романтическом плане. А настоящей человеческой любовью, когда просто желаешь человеку счастье, и сам факт его бытия делает тебя чуть счастливее. Когда Дима уехал на практику на лето в арабские страны, пару дней Ли провела взаперти. Нещадно скучая и клея ему на возвращение альбом с их распечатанными фотографиями и всякими памятными штуками. И по тому, с какой чуткостью иногда обращался к ней друг, как иногда чувствовал ее настроение и поддерживал в трудные моменты… По всему этому было ясно, что Дима чувствует то же самое.
Дима закончил шипеть и бормотать себе под нос, поставил перекись на землю и вынул из кармана пластырь. Не человек, а склад! И оркестр! Парень аккуратно заклеил верхнюю фалангу среднего пальца, показал кое-какой жест Лизе, ухмыльнувшись, и вскочил, готовый таскать хоть тысячу скамеек. Спал всего четыре часа, перебивался бутербродами и растворимым кофе вот уже двое суток, но из него как будто била нескончаемая энергия. Лиза покачала головой и указала на гору картонных коробок на другом конце поля, пускай пойдет и поищет тонкие шерстяные пледы. Хотя было только начало осени, но прохладный ветер мог довести до дрожи любого гостя, даже тепло одетого. Она дотолкала ковер, встала и сладко потянулась.
Смеркалось, время близилось к шести вечера, но из-за облачной погоды в целом было немного темновато. Гирлянды снова постепенно включали то тут, то там, в основном на Пионерской аллее, чтобы перваки ориентировались на свет, если вдруг уйдут в лес. Квест для первокурсников вот-вот должен закончиться, потом они пойдут к костру, долго и мучительно посвящаться в студенты, а потом пировать! Если что, никакого ритуального сожжения или прыжков через огонь. С кухни Лиза сбежала при первой возможности, потому что над ухом все время стояла Полина, проверяя качество нарезки колбасы и огурцов. У них ограниченное количество закупки, все расписано до мелочей, если не хватит чего-то, нужно будет искать замену. Или еще хуже, собирать отряд в деревенский магазин, до которого было ну километра три. Полина что-то постоянно бубнила о квадратиках длиной не более 5 см, а сама рубила салат для бутербродов, не заморачиваясь о длине каждого листка. Терпение лопнуло, фартук был оставлен на одном из столов в подсобке, а непрофессиональная кухарка ускользнула помогать с организацией точки квартирника.
Спустя пару часов: один разбитый торшер, два спутанных переходника для гирлянд, пятна Диминой крови на подушках и слегка сорванный от матерных криков голос. Но это того стоило, они нашли в горе реквизита самое приличное для украшения и с помощью подручных из отдела безопасности дотащили все на поле. Нашли скамейки на задворках и тоже перетащили все на зону отдыха и песен. Осталось все оформить, подключить гирлянду, разложить подушки и пледы и можно сидеть в ожидании первокурсников.
Ничего, осталось совсем чуть-чуть до долгожданного вечера. Или вечера-ночи. Лиза не была особым мастером игры на гитаре, но одну песню ей спеть хотелось. Джи, еэм, эм, эфэм. «Ты помнишь, как все начиналось. Все было впервые и вновь». Как сейчас в ушах звучит голос отца, который был самоучкой и с детства приучал ее к своим любимым песням. Просто по вечерам брал гитару и запевал звучным низким голосом, закрывая глаза от удовольствия. Все старые песни, шансон, Лиза знала наизусть, даже аккорды почти все остались в памяти. Не знаю, оценит ли кто-то Макаревича, запоет ли кто-то, услышав первые ноты. Но от таких песен поет сердце, душа поет, заставляет надеяться на лучшее. Жалко костер не получится развести рядом с ковром.
Я приду на квартирник, чтобы прочитать стихи о тебе. Ты точно узнаешь, что они посвящены тебе, не кому-то другому. Я думал об этом так много раз.
Размышления прервал Дима, громко кинув коробку с пледами на протоптанную землю футбольного поля. От удара хлипкий картон порвался, и наружу выпали и начали катиться во все стороны свечки. Боже, вот засранец. Лиза метнула в него одну из свечей побольше, но Дима ловко прыгнул в сторону трибун и лег в один из рядов.
– Ты невыносим, я возьму перерыв, пойду подышу сосновым воздухом, – Лиза собрала свечки в коробку, заклеила малярным скотчем трещину в картоне, в три слоя. На скотче осталась пара красных пятнышек, наверное, снова открылся кровавый заусенец на пальце. Ну и пусть, протереть салфеткой из Диминых запасов и дело с концом. На свечи Ли положила свернутые в трубочку советские плакаты, слегка помятые, но еще пригодные для декора. На мольберты их натянуть, что ли? Поставила коробку и сунула руки в карманы.
– Кому ты врешь, курить пошла. Бабка-туберкулезница.
– Я НЕ КУРЮ.
Веселая девочка Ника в одиночестве сидела под деревом и пыталась читать в полутьме какой-то учебник в потрепанной обложке. Лиза пригляделась. Немецкий. Ника закрывала глаза, шептала что-то себе под нос, наверное, повторяла неправильные глаголы. Gehen – ging – gegangen. Заткнуть уши указательными пальцами, сбиваясь и шумно вздыхая. Разноцветные гетры съехали с лодыжек и кучами болтались у самых каблуков. Девочка выглядела так печально и не на своем месте, что Лиза решила вмешаться, хотя обычно это было не ее дело. Ну не развлекать перваков, если им не надо. Вроде того.
– Привет, любительница вампирскиx страшилок. Почему одна сидишь? Сделаю вид, что не вижу учебник в твоих руках. За такое кощунство на студенческой вечеринке можно и по ушам надавать.
– О, привет. Я это. Ну решила, что мне нужен перерыв. Ничто не помогает отвлечься лучше, чем упражнения по грамматике. Тем более, я немецкий учу, полезно, – Ника вымученно улыбнулась. Лиза заметила, что у одной щеки были следы туши, как будто она усердно вытирала глаза рукой или плакала. Сердце кольнула фантомная боль, ведь если не быть сейчас на месте Ники, то вполне можно вспомнить похожую ситуацию из жизни. Да что говорить, она сама недавно позорно спасалась бегством.
– А если серьезно? – Лиза абсолютно не раздумывая села на пыльную траву рядом с плаксой. В такие моменты нужно обязательно поговорить и не осуждать, поэтому сознание моментально переключилось с саркастичности на сочувствие. Ли потянулась и постаралась максимально повернуться в сторону собеседницы, располагая к себе. Не давить, дать понять, что ты рядом. Черное пальто распахнулось, черные кроссовки предательски катались по пыльной земле. Ника покачалась на месте пару секунд, а потом схватила Лизу за рукав и начала быстро что-то шептать.
– Ну, есть один парень. Я поехала сюда, потому что узнала, что он тоже сюда поедет. Парень его подруги рассказал моему брату, а я подслушала. Ну, неважно. И в общем, я так обрадовалась, когда увидела его у ворот. И подошла к нему на перерыве от квестов и спросила, не занят ли он на медляк. А он сказал, что у него уже есть девушка, и она тоже здесь. Но он же ни с кем не встречается! Я точно знаю. Плюс моя одногруппника делала расклад таро на него, он не встречается, у него в сердце девушка-водолей, умная, скрытная, которая для него тайна. А я ни с кем не общаюсь, никто обо мне не знает, и я водолей! Блин, сейчас это звучит так глупо, но я думала, что шанс есть. Мы пару раз пересекались у столовой, он открыл мне дверь однажды. И улыбался так… Знаешь, как Болконский лет на десять младше. Такой галантный и улыбка добрая. Боже, это так глупо…
Бух! Ее речь прервал громкий звук стука черным кроссовком по корню, отчего сосна даже слегка закачалась, укоризненно качая своей вековой макушкой. Во время всего сбивчивого рассказа Лиза раздраженно ковыряла свой кровавый заусенец, но в конце не выдержала и долбанула любимым ботинком по дряхлой деревяшке. Можно было бы и об дерево, но для этого пришлось бы вскочить с корней и развернуться – долго.
– Все милые девушки влюбляются в высокомерных ублюдков, хах? Ясное дело, ведь по-настоящему понять настоящую заботу можно только после травмы. А может быть нам просто нравится чувствовать себя несчастными? Плакать по ночам? Раскладывать таро? Анализировать с подружками каждый его шаг? – Лиза скривилась, продолжая улыбаться кончиком рта. Ника вздрогнула от этой гримасы и слегка отодвинулась. На всякий случай. – Дам совет, старый как мир. Отпусти его. Перестань думать о нем, гони все воспоминания, можешь даже сжечь его фотку, должно помочь. И как только ты почувствуешь пустоту, когда увидишь его… Что ж, он тоже ощутит пустоту, разве что он потеряет искреннюю светлую энергию, которая питала его эго.
– Он сказал, что мне нужно держаться от него дальше, потому что он совсем не хороший и не подходит мне.
– Если парень говорит тебе, что тебе лучше держаться от него подальше, не подходи. Скажи, хорошо, спасибо, что предупредил, заносчивый ублюдок, пока. Не должна жизнь крутиться вокруг мальчишек, и так много чести.
Лиза постаралась посчитать внутри до 10 и вспомнить рецепт коктейля с диким названием «Мечты пионерки». В их меню было немало изобретений Дани, этот коктейль из содовой, ананасового сока и водки был в их числе. Гадость, но прикольная. Раз, два, три. Пятьдесят грамм водки, сто миллилитров сока, столько же содовой. Украсить зонтиком или вишенкой, подавать в граненом стакане. Спокойствие, только спокойствие, эта девочка ни в чем не виновата. Лиза с горечью услышала в ее словах себя в прошлом, такая же наивная и верящая в чудеса. Но карты уже месяц говорят, что с юным Болконский их пути разошлись навсегда. Не теряет хватки, молодец, влюбляет в себя таких же дурочек, а потом играет их сердцами в покер. Лиза вновь ощутила то, от чего бежала морально и физически буквально пару часов назад. Несчастно влюбленных девочек, сидящих на холодной земле у сосны, стало двое. Откинувшись и облокотившись о ствол дерева, запахнуть пальто потуже, как будто скрываясь за черной тканью от всего злобного мира. Мира, в котором девушки влюбляются не в тех и не понимают, в чем тут проблема. Ника вздохнула и достала из сумки, валявшейся рядом, помятую пачку яблочного Чапмана. Судорожно крохотными пальчиками достала сигарету и принялась рыться в кармашке сумки, наверное, в поисках зажигалки. Хотя такая девушка могла купить для курения и спички. У нее были такие нежные белоснежные руки, как будто даже со следами веснушек. Нимфа, добрая, умная, зачем ей сигареты? На немой вопрос и округлившиеся глаза Лизы лишь печально ухмыльнулась краем рта:
– Нет, не курю. Первый раз вообще купила. Хотела показаться крутой, к тому же Макс курит. Это его любимые.
Лиза дернулась. «Вишневые. Он любит вишневые». В следующую секунду тонкая сигарета оказалась зажата между черными ногтями, оставив Нику в недоумении. Нет в этой первокурснице шарма настоящего курильщика, зачем начинать. В свое время Лиза тоже начала курить после первой вечеринки, до сих пор не может избавиться от этой вредной пафосной привычки. Пачка стоит под двести рублей, зажигалка пятьдесят, удовольствие мимолетное. Поднимаешься на пятый этаж с отдышкой, иногда натужно кашляешь. И друзья прямо говорят, что ты скоро станешь туберкулезницей. Не здорово это, нужно бросать. Дима каждый раз плюется в нее из-за романтизации курения. Лиза достала из кармана пальто зажигалку, купленную на вокзале, и крепко вдохнула табачный сладкий дым. На губах остался яблочный привкус, а горло начал тереть горечью никотин. Вкусно, но недостаточно. Вишневые лучше.
– Курить запрещаю, особенно, ради каких-то глупых мальчишек.
Слова, слова, слова. Ника кивнула, вытащила из сумки зажигалку (черная, удивительно, что она выбрала именно такой цвет) и протянула дрожащими пальцами. Лиза взяла подарок и на мгновение ощутила, насколько ледяной была кожа девушки. Да она замерзла тут, но продолжала сидеть как можно дальше от теплых корпусов и костра. Две девичьи ладошки сошлись в чем-то, похожем на легкое рукопожатие. Черные ногти на фоне белоснежной кожи. Вокруг бурлит жизнь, бегают первокурсники, а организаторы чертыхаются и заканчивают последние приготовления. А они держатся за руки. Все так просто. Этот жест был осторожным, мимолетным, с дистанцией, но после него показалось, что Ника не будет так уж сильно убиваться по Максу. И вообще, не будет гробить себя всеми возможными способами, начиная от сидения на земле. Женская солидарность, черт ее дери.
– А я вообще осуждаю курение, – от футбольного поля к ним шел Дима, которому стало скучно оформлять квартирник в одиночестве. Он в целом ничем не занимался после ухода напарницы на перекур. Лиза ухмыльнулась (я то в курсе), поднялась на ноги и держа в зубах сигарету, подхватила Диму под руку. В ее душе появился неожиданный азарт к простым делам. Сейчас они пойдут, доделают эту гребанную точку, а потом хлебнут горячего чаю на кухне. Может, получится незаметно вытащить пару тарталеток из холодильника, не получив от Полины по рукам. Ли затянулась во все легкие и замерла. Громкие шаги сзади. Громкие шаги. Кто-то идет? Быстро, быстро, вправо к двум сросшимся соснам, прятаться от кармы за несанкционированный перерыв. Если это Арина, то она стопроцентно вынесет мозг и скажет, что из-за нас все тайминг сбились. Зараза! Сама же курит постоянно! Сама ам, а вот другим не дам!