Лия Прайс
Нарисуй наше будущее
Большая часть истории и культуры Сент-Луиса связаны с рекой Миссисипи. А еще здесь есть знаменитая арка «Врата на Запад», она возвышается прямо вдоль реки Миссисипи, в жизни невероятно крутое зрелище.
Мы стояли около дома, где жил брат. Я все еще сомневалась в своей затее, но Макс взял меня за руку и потянул на встречу с Томасом.
Подойдя к нужной квартире, я вновь зависла и не могла постучать в дверь.
– Все будет нормально, – сказал Макс. – Я с тобой, не переживай.
После этих слов мне стало легче и я, все же, начала на звонок.
Защебетали птицы, но по ту сторону двери мы ничего не слышали. Я посмотрела на Макса – он вслушивался.
Я услышала, как к двери кто-то подошел и мое сердце сжалось. Дверь открылась, и я увидела Рози – хрупкую брюнетку с карими глазами. Она не отрывала от меня взгляд и боялась что-либо произнести – похоже, она не верила собственным глазам.
– Бекки? – шепотом сказала она.
Я кивнула.
Несмотря на то, что Рози была маленькой и худенькой, она очень крепко обняла меня и расплакалась. Неужели даже она переживает о моей пропаже?
Она пригласила нас войти. Их квартира немного изменилась спустя год, стала лучше. Они доделали ремонт, и сейчас все здесь смотрелось очень гармонично.
Я почувствовала аромат свежей выпечки – когда Томас и Рози еще жили в Бостоне, она часто приносила нам печенюшки или булочки испеченные ею. Рози обожала готовить.
– Милая, кто пришел?
Томас вышел из кухни и увидел меня. Скорее всего, он тоже не мог поверить своим глазам. Я вспомнила, что мои волосы были другого цвета, но это же не делает меня другим человеком.
Брат подбежал ко мне и сжал еще крепче, чем Рози. Потом он схватил меня за плечи и начал трясти как тряпичную куклу.
– Бекка! Ты сумасшедшая! Где ты пропадала?! – Кричал брат. – Ты вообще в курсе, в каком состоянии отец? Он каждый день звонит мне и чуть ли не плачет. Я уже думал брать отпуск и вылетать к нему в поддержку. – В глазах Томаса я видела злость. Брат перевел взгляд на Макса. – Кто этот парень вообще? Объясни мне, что здесь вообще происходит? Ты совсем дура что ли?
Рози подошла к нему и положила руку на плечо. Брат закрыл глаза и выдохнул.
– Во-первых, я не дура. – Произнесла я. – Во-вторых, я уехала немного развеяться с Максом. – Я указала на Макса. – Он мой парень.
Больше я ничего не успела сказать. Томас оставил меня и подошел к Максу.
– Какой еще парень?! Мне кажется, что этот ублюдок просто похитил тебя. – В глазах Макса я видела безразличие. Вот это выдержка! – Я немедленно вызываю полицию, и ты возвращаешься домой!
– Том! – закричал я. – Да послушай ты уже меня, наконец!
Я была очень зла на брата. Он просто игнорировал меня, представляя желаемое за действительное. Рози предложила успокоиться и пройти всем в гостиную, а сама она ушла за чаем.
Мы прошли в гостиную и расположились на диване.
Сейчас мне было некомфортно здесь – я чувствовала, что зря пришла. Томас презренно смотрел на Макса, а моему парню (как непривычно так называть Макса) было все равно что его считали похитителем, ведь это было не так и мы это знали.
Несколько минут спустя, Рози принесла нам чай.
– А теперь давайте успокоимся и все обсудим. – Сказала она. – Том, прошу тебя.
Рози всегда была мерилом в нашей семье. Еще в Бостоне, когда она приходила к нам в гости, то старалась поддерживать спокойную атмосферу. Хотя мне всегда казалось, что у Рози это получается спонтанно.
Она будто была ангелом спокойствия.
– Рози, – произнес брат, – я не хочу ничего слушать. – Брат одарил меня угрюмым взглядом. – Ты ведешь себя как ребенок, Бекка. Какого черта ты сбежала из дома? Почти две недели прошло с твоего исчезновения. Отец думает, что тебя похитил как раз таки Макс. – Брат одарил Макса таким же взглядом. – Но так как он не знал, как ты выглядишь, он просто подал заявление о пропаже.
– Я повторюсь еще раз, Том, раз ты отказываешься услышать – меня никто не похищал, я сама решила уехать. Или ты думаешь, что раз он меня похитил, то разрешил увидеться с братом? Ты сам себя слышишь, Томас? – Я выдохнула. – Ты вообще в курсе, что творится дома? В нашей семье?
– Папа рассказал, что мама уехала в Италию.
– И все?
– Ну да. – Удивился брат. – Она же вроде как в командировку уехала.
Я так и думала. Они никогда ему не рассказывали суровую действительность. Родители любили Тома и хотели, чтобы он думал, что у нас идеальная семья. А почему тогда не создать эту иллюзию и для меня?
Спустя некоторое время из соседней комнаты вылетел Винсент. Он был уже такой большой, а я его видела совсем малышом. Он был в таком милом комбинезончике, что я не могла не умилиться. Хотя этот комбинезон больше был похож на пижаму – он был в виде медвежонка и даже с хвостиком сзади. Винс хлопал своими большими глазенками и осматривал гостиную – похоже, здесь впервые собралось такое количество народу. Потом он сдвинулся с места, и я увидела, что в руках он держал машинку.
Винсент подошел к Максу.
– А ти лювишь иглать в масинки?
Макс, по-моему, даже не понял, о чем его спросили и Рози перевела ему слова сына.
Макс улыбнулся и ответил, что любил, когда был в таком же возрасте. Его глаза загорелись, и он убежал обратно в комнату, но через секунду вернулся.
Винс залез на диван, а потом к Максу на колени и отдал ему вторую машинку.
– Воть, – произнес мальчишка, – давай иглать.
Макс был в растерянности. Он взял машинку и удивленно посмотрел на нас, а Винсент завизжал от радости. Я рассмеялась и Рози засмеялась вместе со мной – и на душе стало легче. Томас, вроде, тоже сменил гнев на милость – он наблюдал за Максом и Винсентом.
– Ты ему понравился Макс, – улыбнулась Рози, – это редкость. – Еще она добавила. – Ты хороший человек – собственные дети будут тебя обожать.
– Собственные дети? – Томас посмотрел на Рози. – Ты тоже с ума сошла?
Рози ухмыльнулась, но сделала вид, будто и вовсе его не услышала. Я слегка покраснела. «Собственные дети». Наши с Максом дети? Я перевела на него взгляд и улыбнулась. Как же это волнительно! Я постаралась отогнать, пока что, эти мысли.
Некоторое время мы наблюдали за Максом и Винсентом. Кажется, даже Томас проникся к нему.
– Вернемся к разговору. – Сказал брат. – Почему ты сбежала из дома?
– Я расскажу тебе все, из-за чего я решила это сделать. – Ответила я. – Спустя несколько месяцев, после того, как вы с Рози переехали, родители развелись. А сейчас наша мама уехала в Италию с другим мужчиной, чтобы подыскать дом. Там они и собираются остаться, а еще совсем скоро у них будет ребенок. – Томас удивленно смотрел на меня, будто я брежу. Конечно, ведь он этого не видел. Но он не перебивал и слушал очень внимательно. – Также отец начал пить, сейчас, правда, он завязал благодаря психотерапевту, а и поднял на меня руку. Было больно, но мне больше болело в области сердца. – Я положила руку на грудь. – Потом мне признался в любви парень лучшей подруги, а та меня возненавидела и прозвала не очень хорошим прозвищем. – Я выдохнула. – Единственное, что меня тогда спасало и поддерживало, так это наши с Максом вечера. Когда он предложил мне уехать, я долго думала, но все же согласилась. – Я посмотрела на брата. – Если бы я сказала все отцу – он бы меня не отпустил. Поэтому я сбежала.
Брат задумался.
Весь мой монолог он выслушал и даже не пытался перебить. Томас был очень вспыльчивым человеком, поэтому ему не нужно выкладывать все сразу, а необходимо подождать какое-то время.
Брат не знал ничего из того, что я ему рассказала. Он думал, что в Бостоне у него осталась идеальная семья и родители хотели, чтобы он так думал. Мне кажется, что Том всегда просто ходил в очках и старался не замечать очевидное, но даже Рози видела, что наша семья как хрустальный шар – уронишь один раз, и уже не будет возможности его восстановить.
– Бекка, я понимаю, что ты переживала, но можно же было позвонить мне. – Томас расстроенно посмотрел на меня. – Зачем ты сбежала от отца? Тем более он остался совсем один.
– Нет, с ним осталась Лилия. – Том изогнул бровь. – Забыла сказать – папа хочет жениться на своей психотерапевше. Я не против – она классная. – Я задумалась. Раз отец звонит Томасу каждый вечер, значит, он должен знать о Лилии или же нет? – Разве он тебе не говорил?
– Нет. – Ухмыльнулся брат. – Господи, да что вообще творится с нашей семьей?
Тогда я тоже задавалась этим вопросом, но так и не нашла на него ответ. Возможно, это сумеет сделать Томас. Макс указал мне на время – наши ребята должны были вот-вот отправиться на концерт и нам пора возвращаться в авто-дом.
– Если хочешь – ищи ответ, – сказала я, – но если не найдешь его, то просто забей. Я сделала именно так. – Я улыбнулась. – Томас, Рози – нам пора.
– Погоди, мы ведь практически ни о чем еще не поговорили.
– Я дам тебе мой новый номер и мы сможем еще болтать, но при условии, что ты ничего не будешь рассказывать папе и номер мой ты ему не дашь. – Томас ухмыльнулся. – Пожалуйста, Том. Ради сестренки.
Он встал и подошел ко мне, а я и сама зачем-то подскочила. Томас еще раз очень крепко обнял меня и пообещал, что отцу скажет лишь то, что я в порядке. Меня это устраивало – папа должен знать, что я жива и что со мной все нормально.
Мы направились к выходу, а Винсент так и не отпускал Макса, тогда Рози взяла его на руки и он начал плакать.
Перед тем как уйти, я достала полароид и фотографировала Томаса, Рози и Винсента. Они получились такими счастливыми на фото, несмотря на то, что Том был слегка расстроен моим поступком, а Винсент заплаканный.
Перед выходом Томас остановил Макса.
– Макс, – начал брат, – ты за неё в ответе. Если с ней что-то случится – я тебя из-под земли достану.
Макс пообещал, что со мной все будет нормально, и что с меня он глаз не спустит. В какой-то степени мне даже стало страшно.
Я обняла Рози и Томаса, и мы вышли обратно к авто-дому. Я была очень счастлива, что мы сходили к ним в гости – все-таки, я приняла правильное решение.
#ЛУИЗА
Из-за авто-дома я совсем забыла, что у меня закончилось лекарство и хватит только на один раз. Но тогда я почему-то не волновалась, ведь приступов не было очень давно. Это было не лучшим знаком, потому что следующим может быть либо очень тяжелым, либо летальным.
Не вспомнила я о лекарстве и когда мы приехали к Лане – она меня тогда так заболтала, что я вообще забыла о любой проблеме.
В ту ночь мы спали втроем на одной кровати. Я давно не спала с маленькими детьми – последней с кем я так спала, была Николь. Моя родная сестра была очень беспокойным ребенком во сне и постоянно пыталась выпнуть меня с кровати. Дочка Ланы была очень спокойной, и ночь была просто потрясающей.
– Лу, – начала Лана, – скажи мне по секрету. Обещаю никому не рассказывать – это ваше дело. Джесс ведь на самом деле Ребекка? Ну, та девушка из новостей?
Лану просто так не проведешь – она всегда докапывается до истины.
– Ты как всегда права.
– Почему она сбежала из дома? – спросила она. – Не думаю, что вы её похитили.
– Проблемы в семье. – Ответила я. – А еще парень, который вскружил ей голову.
Лана слегка рассмеялась. Она напомнила, что Эбби у неё получилась тоже из-за головокружительно парня, который потом просто исчез, будто его и вовсе не существовало. Она начала вспоминать, как любила его, а он ей просто пользовался. Я до сих пор не понимала, почему она не ушла от него, если знала, что он ей пользуется? Возможно, любовь так отключает голову? Но ведь и если бы не Эбби, то Лана вряд ли смогла бы остановиться.
Сестра также отметила, что Макс очень симпатичный парень, только вот мне не давал покоя его вопрос о психическом расстройстве. Что это вообще могло значить? Может поэтому, он ведет себя так странно? Я должна была с ним поговорить, но Лана не давала мне передых, рассказывая все, что с ней происходило за то время, что мы не виделись.
Когда Бекка рассказала мне, что Макс предложил ей встречаться – я вообще была в бешенстве. Я говорила, и буду продолжать говорить, что она поступает безрассудно. Ребекка многое не знает о Максе так же, как и мы все, и вряд ли он когда-нибудь поделится с ней этим. Я не считала его плохим человеком, но он не должен быть с Беккой! Они такие разные…
Еще она рассказала, что хочет встретиться с братом – очередное безрассудство. Брат – тот человек, который волнуется за тебя так же, как отец с матерью. Почему она думает, что он не отправит её домой, а Макса за решетку?
Сегодняшний случай в парке, после нашего концерта, показал, что они спокойно могут попасться. Если бы не Грэг – их бы поймали. Почему нам так везет? Или это просто стечение обстоятельств?
Она влюбилась в него до безумства, но мне ли осуждать её, если я даже не могу сказать Грэгу о своих чувствах! Двадцать лет тремся рядом друг с другом и хоть бы на сантиметр наши отношения продвинулись, а Ребекка и Макс за три недели уже успели стать парой.
Может, так все и должно быть?
Мне стало плохо еще на сцене в Индианаполисе.
Я думала, что отключусь, так и не доиграв, но все прошло гладко и, вроде, меня отпустило. Я хотела всю ночь напролет говорить с Беккой, как мы и делали это раньше, но что-то пошло не так. Мне стало очень плохо, будто вся боль, что отступила тогда, вылезла наружу с двойной силой.
Я старалась кашлять как можно тише, но у меня это не получалось.
Я чувствовала, как ладошки наполняются кровью, и мне становилось страшно. Впервые в жизни я пыталась вспомнить хотя бы одну молитву, которой меня учила мать в детстве, но память подводила меня.
Если бы не Ребекка – я бы умерла. Она моя спасительница. Моя самая лучшая подруга.
Раньше, я называла друзьями только Грэга и Итана, но некоторыми вещами я просто не могла с ними поделиться. Поэтому, когда появилась Бекка, на душе стало очень круто. Не буду отрицать, что поначалу она мне не понравилась – это действительно было так. Я привыкла быть в центре внимания своих парней, а тут появилась она и все внимание перетянула на себя – мне это не понравилось.
У меня никогда не было именно подруг. Я недолюбливала девчонок, потому что мне всегда казалось, что они уведут моего Грэга – конечно, маленькой Луизе нельзя было что-либо доказать, она была упертая как баран.
Позже я к ней прониклась.
Она поняла, что «звездное небо» на потолке означало свободу, и я подумала о том, что она тоже была птицей запертой в клетке. После Бостона мы стали общаться не прекращаясь. Я полюбила эту безрассудную девчонку как родную сестру – вот чего мне не хватало в жизни.
В Сент-Луисе концерт прошел отлично, за исключением того, что весь день у меня кружилась голова и на концерте меня тошнило.
Мы вернулись очень поздно и Бекка уже спала. Я старалась наступать аккуратно, чтобы не разбудить её. Я переоделась в свою любимую футболку на два размера больше и уже шла к кровати, чтобы отдохнуть, как неожиданно мои ноги подкосились, и я рухнула на колени.
В этот раз я не кашляла, а просто начала задыхаться и чувствовала, что что-то не так. Я хотела потянуться за лекарство, но вспомнила, что Бекка вколола мне вчера последнюю дозу. У меня сводило каждую клеточку тела, и я не могла издать хоть какой-либо звук – настолько мне было больно. Я пыталась дотянуться до кровати, чтобы позвать Ребекку, но я была слишком далеко от неё.
«Это конец» – пронеслось у меня в голове.
Я тогда не придала этому значения и все еще пыталась подняться.
Нет. Это не конец!
Не могу я вот так просто умереть. Как же отец и мать? Как же Николь? Как же мои друзья…
Я попыталась позвать Бекку, но издала только какие-то хрипы. Потом меня вырвало кровью, и я окончательно потеряла силы.
Я пыталась бороться, не закрывать глаза, ведь как это обычно бывает в фильмах: закрыл глаза и все – считай, ты умер.
«Нет. Я не умру» – повторяла я себе, но понимала, что это невозможно.
Я закрыла глаза и больше ничего не чувствовала.
#РЕБЕККА
Ночь я проснулась с чувством какого-то беспокойства.
Я открыла глаза и повернулась к Лу, но её рядом не было. Я начала щупать место, где она обычно спала, но там действительно её не было – где же она?
Разве они еще не вернулись с концерта?
Я очень устала после встречи с Томасом и легла спать, не дождавшись Лу. Я взяла телефон и осветила комнату. Заметив что-то на полу, я присмотрела и увидела Луизу, мое сердце сжалось. Я подскочила к ней и аккуратно подтянула к себе. Я позвала её, но она не ответила, и мне даже показалось, что она не дышала.
У меня перехватило дыхание, и задрожали руки.
Сколько она уже здесь лежит и почему я не слышала, когда она вернулась?
– Грэг! Итан! Макс! – мой голос трясся, но я старалась орать, что есть мочи. – Хоть кто-нибудь…
Я кричала изо всех сил, но мое горло пересохло, и крик больше был похож на скрип. Я почувствовала, что авто-дом остановился – получается мы уже ехали в следующий пункт назначения.
Через несколько секунд в комнату вбежал Грэг, он был растерян.
– Грэг! – слезы так и текли у меня по щекам. – Нам срочно нужно в больницу. Мне кажется, она не дышит.
– Что случилось?
Он подошел к нам с Лу, взял подругу на руки и перенес на кровать. Грэг начал прощупывать пульс и я боялась, что он скажет, что его нет.
– Очень слабый. – Констатировал он. Я видела, как дрожит его нижняя губа и от этого мое сердце начало сжиматься еще сильнее. Мы можем потерять её. – Что с ней вообще такое?
Грэг перевел взгляд на меня – он требовал ответы. К, сожалению, их у меня не было. В проходе я заметила Макса и Итана. Я боялась что-либо произнести, нежели остаться виноватой.
– Я не знаю. – Произнесла я. – Она и сама не знает, постоянно пичкала себя лекарством и просила ничего не говорить вам… а я дура её послушала.
Я подошла к тумбочке и достала бутылек с лекарством, которое Лу себе ставила, чтобы ей становилось легче, и передала Грэгу. Он покрутил его в руках. Я рассказала то, что прочитала вчера в интернете о данном препарате.
– Итан, гони скорее до города. – Безэмоционально произнес Грэг. – Тут всего пару часов. Надеюсь, мы успеем.
Грэг сидел рядом с Луизой и держал её за руку.
Мне кажется, что он готов был расплакаться. Макс взял меня за руку и вывел из комнаты. Я не хотела оставлять подругу, но понимала, что лучше сейчас ему побыть с Лу.
В моей голове крутились ужасные вещи. Я боялась, что мы потеряем Лу. И почему я только не рассказала парням? Почему не придала серьезности её болезни? Сейчас я винила только себя.
Макс все время поддерживал меня – он держал мою руку, и пытался унять мою дрожь, но мне это не помогало. Я должна была все рассказать!
Итан гнал что есть мочи и уже через полчаса мы были в Альбукерке – следующем городе, где должен был проходить концерт. Мы остановились около какой-то клиники. Итан побежал в комнату к Грэгу и через несколько секунд тот вышел с Лу на руках.
Мы с Максом также пошли с ними.
Итан первый залетел в больницу и начал просить помощь. Мед. сестры лишь удивленно смотрели на нас и не понимали, чего мы хотели.
– Помогите нам! – Итан подошел к стойке администрации, где дежурила сестра. – Девушке очень плохо.
Сестра подскочила и позвала Грэга к кушетке.
Она разрешила пойти с ней одному человеку и этим человеком, конечно же, стал Грэг. Они ушли куда-то вглубь больницы, а мы остались ждать в коридоре.
Мы очень волновались и не могли даже думать о чем-то, кроме как о Лу и Грэге. Через некоторое время вернулась сестра и попросила кого-нибудь из нас дать информацию о пациенте – Итан подошел к стойке.
– Почему ты нам ничего не сказала? – спросил Макс.
– Лу меня попросила и я обещала, что не сделаю это. – Ответила я. – Я очень переживала, но только сейчас начала понимать, что не нужно было слушать её, а просто сказать. Я виновата, почему я такая безрассудная? Почему я такая глупая?
Макс прижал меня к себе и погладил по голове, говоря, что в этом нет моей вины. Лу постоянно называла меня безрассудной, и теперь я понимала, что действительно такой была. Я совсем не подумала о подруге, что если бы она вообще не дышала, когда я нашла её?
Я закрыла руками глаза, но больше не плакала. Сейчас я чувствовала ком в голе. Если с Лу случится что-то страшное, то это будет моя вина – я не смогу себе этого простить.
– Ты не виновата. – Макс положил мне руку на плечо. – Лу должна была сама думать о серьезности своей болезни.
Когда Итан заполнил всю информацию о Лу, он, наконец-то, вернулся. Итан сел параллельно нам и потер шею.
– Состояние стабильное, тяжелое. – Произнес Итан. – Мед. сестра сказала, что пока ничего больше неизвестно. Грэг остался с ней. – Он выдохнул. – И почему мы не замечали, что она болеет?
Вопрос больше был похож на риторический.
Мы с Максом и не ответили. Я обратила внимание на огромные часы, которые были здесь в коридоре. Они были очень красивые и выглядели так, будто их вернули из прошлого. Часы показывали 4:34. Я понятия не имею, сколько мы еще здесь просидим, но очень надеюсь, что, в конце концов, услышим хорошие новости.
Я смотрела на часы каждые пять минут, а потом переводила взгляд на дверь, куда увезли Луизу, но Грэг так и не выходил оттуда.
Прошло уже два часа, но никакой информации о наших друзьях не было.
В десятом часу утра, наконец-то, к нам вышел Грэг – он был очень уставшим. Я подскочила, но не смогла сдвинуться с места. Парень направился к нам и рухнул в кресло рядом с Итаном.
– Бронхоэктатическая болезнь8. – Констатировал Грэг.
Мы непонимающе смотрели на него. Я понятия не имею, что это за болезнь такая, ведь я – не медик, как и Итак с Максом. Тогда Грэг нам объяснил:
– Воспаление легких, если уж очень простым языком. Мне сказали, что эта болезнь может быть, как врожденной, так и приобретенной. – Разъяснил нам Грэг. – И если честно, я понятия не имел, что Лу была чем-то больна. Боже! Мы же могли её запросто потерять!
Грэг схватился за голову и уперся локтями в колени.
Я была рада, что Лу, хоть как-то, но в порядке. Грэг сказал нам, что, скорее всего, Луиза очень сильно будет злиться на него, когда придет в себя, потому что он позвонил её отцу. Он сказал Грэгу, что приедет завтра.
Я была немного шокирована – Грэг переживал настолько сильно, что даже решил рассказать отцу Луизы, хоть та не хотела бы видеть отца.
Надеюсь, хуже не станет.
Грэг сказал, что останется в больнице и если что-то будет нужно, то обязательно позвонит нам. Через десять минут он ушел, а мы отправились обратно в авто-дом, хоть и на душе было очень тяжело.
#ЛУИЗА
Открыть глаза мне не позволял яркий свет.
Я что, все-таки, умерла и оказалась на том свете? Да я конечно слышала о всей этой лабуду про рай и ад, но уж простите веры у меня в это нет. Не знаю, куда там попадают люди после смерти, но явно не в вышеупомянутые места. Если бы рай и ад принимал такое количество мертвых, то там уже давным-давно бы не было места.
Я почувствовала, что меня кто-то держит за руку. Я заставила себя сконцентрироваться и поняла, что нахожусь в палате. Ого, я, все же, не умерла получается. Мои глаза привыкли к свету, и я смогла разглядеть, что за руку меня держал Грэг. Он сидел на стуле, а голова его лежала на кровати и, похоже, он дремал.
Меня уже ничего не беспокоило, и чувствовала я себя невероятно легко – давно такого не было.
– Луиза, – сонным голосом произнес Грэг и сжал мою руку. – Как же мы волновались.
– Я же просила…
Я не успела сказать, чтобы он не называл меня Луизой – Грэг потянулся ко мне и поцеловал. Это вернуло меня на четыре года назад, когда я поругалась с отцом, и Грэг защитил меня. Потом он обнял меня, и я почувствовала, как он волновался. Зря я все-таки тянула с нормальным лечением. А что если бы я и правда умерла?
– Я думал, что потеряю тебя. – Прошептал Грэг. – Почему ты мне ничего не сказала?
– Не хотела, чтобы ты волновался. – Начала оправдываться я. – Я думала, что это не серьезно. Думала, что в скором времени все пройдет само.
– Давай больше ничего не будет скрывать друг от друга.
Он улыбнулся. Я была счастлива, что Грэг оказался сейчас рядом со мной. Я кивнула, а он сказал, что хочет кое-что мне показать.
Перед тем как он вышел из палаты, я произнесла:
– Грэг, – он становился и посмотрел на меня, – я люблю тебя.
– И я тебя люблю, Лу. – Улыбнулся Грэг. – Но ты будешь любить меня меньше, когда увидишь, кого я привел.
Грэг открыл дверь и кого-то позвал. Я понятия не имела, кто может быть за дверью.
– Папа?
Я выпучила глаза на человека, который вошел в палату. Я не ожидала, что Грэг позвонит моему отцу. Получается, он все рассказал ему?
Отец грустно смотрел на меня, и я видела его измученный взгляд. Четыре года назад он выглядел намного свежее, сейчас же у него был такой вид, будто он давным-давно забыл, что такое нормальный сон.
Он подошел ко мне. Я смотрела на него, хотела расплакаться и броситься в объятья, но понимала, что этот человек отказался от меня когда-то. Но ведь сейчас же он был здесь, а значит, он меня любит – во мне боролись два чувства.
– Луиза, – прохрипел отец. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. – Грустно ответила я.
Отец сел туда, где сидел Грэг.
Мой друг же решил выйти из палаты, дабы нам с отцом дать поговорить. Он долго мочал и смотрел куда-то в пустоту, а я не хотела ничего ему говорить. Я уезжала из дома четыре года назад для того, чтобы доказать отцу, что я стала самостоятельной, а что теперь? Я попала в больницу и находилась присмерти. Что я этим ему доказала?
– Прости меня, дочка. – Я посмотрела на отца. Не ожидала, что он начнет извиняться. – Я виноват в том, что наговорил тебе тогда. Все эти четыре года я ненавидел себя за то, что так поступил. Ты была права – нужно было дать тебе свободу выбора. – Я чувствовала, что отец находится на грани. – Гордость, наверное, не позволяла мне просто позвонить тебе и извиниться, ведь я свято верил в то, что говорил, но когда Николь попала в больницу из-за переутомления, я задумался о твоих словах.
Я удивленно смотрела на отца. Николь была в больнице? В её то возрасте? Сейчас я была зла на родителей, но моя злость быстро прошла, ведь я видела, что отец, наконец-то, все понял.
– Николь сейчас ходит в художественную школу. – Улыбнулся отец и протянул мне какую-то бумажку.
Я видела, что руки отца дрожали… и когда он только успел стать таким? Я помню его статным, невозмутимым мужчиной с очень сердитым выражением лица, который, несмотря на свой возраст в сорок девять лет, во-первых, и выглядел младше своего возраста, а, во-вторых, мог дать пору любому молодому. А сейчас что? На вид хуже старика, которому уже далеко за восемьдесят.
То, что он мне передал, было рисунком меня. Довольно-таки, неплохой рисунок. У сестренки отлично получается.
– Больше мы никуда её не стали записывать. Еще у нее появились друзья, и она чаще стала улыбаться. Правда, она очень сильно скучает по тебе.
Отец аккуратно вытер слезы с глаз, чтобы я этого не видела, но я все равно заметила. Сердце затрепетало – отец все понял.
– Папа, я очень рада, что ты все понял. – Улыбнулась я и положила свою руку поверх его. – А еще я рада, что ты приехал. Я очень сильно соскучилась.
Он встал и обнял меня. Я не думала, что отец когда-нибудь поймет меня. Не думала, что моя сестра будет счастлива и пойдет в художественную школу. Наша семья старалась казаться настолько идеальной, что даже была пожертвовать психическим состоянием обеих дочерей.
– Дорогая, мне уже пора возвращаться и, пожалуйста, не пугай нас так больше. Когда Грэг позвонил мне, я думал, что потеряю тебя из-за своего упрямства. – Произнес отец. – Я здесь уже сутки, надо возвращаться домой, к работе. – Отец поцеловал меня в лоб. – Луиза, приезжай в Портленд. Мы очень рады будем видеть тебя.
– Я люблю тебя, пап. – Неожиданно произнесла я и заплакала.
– И я тебя, котенок.
Так папа называл меня только в глубоком детстве. Я улыбнулась сквозь слезы и помахала папе. Он вышел из палаты, и мне стало немного грустно – я хотела провести с ним больше времени. Помню, когда я была маленькая, папа постоянно играл со мной, даже больше чем мама. Он всегда придумывал какие-то новые игры, и развлечения лишь бы я не заскучала. Я очень любила играть со своими плюшевыми игрушками, и папа присоединялся ко мне. Я видела, что у моих друзей отцы с ними не играют, да и вообще практически не обращают внимания на своих детей, но вот мне повезло – думала я до поры до времени, пока не пошла в школу. Вот тогда то они и взялись за мою жизнь.
Из моей комнаты практически исчезли игрушки, и появилось огромное количество не интересных мне книг, на стенах, вместо плакатов с любимыми музыкальными группами и персонажами из различных мультфильмов, появились какие-то таблицы и карта всего нашего мира. Нет, против карты я не была против – она мне очень нравилась, но все же я хотела, чтобы в этой комнате осталось и что-то моего – детского. Да и вообще моя комната стала какой-то слишком взрослой – в серых скучных тонах, без единого намека на яркие радужные краски.
После разговора с ним, я задумалась о том, чтобы навестить свою семью в Портленде – думаю, Грэг и Итан не будут против, тем более мы поможем Бекке и Максу. Да и мне казалось, что Итан очень скучает по дому, только не говорит об этом нам с Грэгом.
Через несколько минут в палату вошел Грэг. Он увидел, что я сижу вся в слезах и поспешил приободрить меня. Но заметив, что я улыбаюсь, отстранился и начал расспрашивать. Я рассказала, что отец, наконец-то, все понял и извинился передо мной. Грэг выдохнул с облегчением – он боялся, что я его возненавижу из-за того, что он позвонил отцу.
Я попросила Грэга дать мне стакан воды.
– Получается, концерт мы пропустили? – спросила я.
– Да. – Ответил Грэг, подавая мне воду. – Но даже если бы наш концерт был завтра, то я бы не пустил свою девушку выступать, после того как она чуть не умерла.
Я поперхнулась водой. Что он только что сказал?
– Твою… девушку? – Я изогнула бровь и издала нервный смешок.
– Ага. – Он положил свою руку поверх моей. – Я дурак, Лу. Я просто представил, что все закончилось не так, как сейчас, а я и не сказал, что люблю тебя. – Грэг грустно улыбнулся.
Грэг действительно дурак. Я ударила его в плечо. Мое сердце готово было разорваться – получается, мне надо было практически умереть, чтобы он наконец-то мне признался.
Он дал мне телефон и заставил позвонить Бекке. Грэг сказал, что она плачет, не переставая, и винит во всем себя. Я улыбнулась – какая же она глупенькая! Бекка поступила как настоящая подруга, раз не рассказывала парням о моей болезни и ни в чем она не была виновата – виновата была здесь только я, раз так затянула с болезнью.
Я спросила у Грэга: когда меня выпустят – он сказал, что уже завтра к вечеру я могу быть свободной, и я набрала номер Ребекки.