Лисса Мун
Живая модель
Глава 5
Очнулась я в комнате, покрытой полумраком. Во всем теле ощущалась слабость. Несколько секунд я пыталась прийти в себя, старалась понять, где нахожусь. Осознание накрыло меня так же внезапно, как и руки Макса, что закрыли мне рот.
«Я в доме Жени. Она напоила меня снотворным, и я отключилась. Зачем я им нужна? Что они собираются со мной сделать?».
Страх, ужас и паника – мои верные друзья по жизни, уже начали вовсю захватывать управление над моим телом.
Я попыталась пошевелить рукой или ногой, но поняла, что не могу этого сделать, поскольку они крепко связаны. Я вообще оказалась почти пристегнута к кровати, свободным оставалось лишь туловище и голова. Руки и ноги были широко разведены в стороны, и надежно зафиксированы наручниками и веревками.
Свет был тусклым: плохо освещал помещение, но приглядевшись, я стала распознавать отдельные силуэты. Я в панике закрутила головой из стороны в сторону и наткнулась на свое платье, одиноко валявшееся на полу.
В голове что-то щелкнуло, и я резко перевела взгляд на себя. Как я того и боялась – я оказалась абсолютно обнаженной. Странно, что я не почувствовала этого раньше. По коже пробежали мурашки и я сглотнула. Видимо в стрессовой ситуации, в которой я оказалась, мозг не обратил внимания на такую мелочь.
Через некоторое время, когда я немного успокоилась, я услышала голоса. Оба показались мне смутно знакомыми, но из-за расстояния они были приглушены. Я вздрогнула от неприятной догадки, которая пронзила мою душу ледяными иглами.
«Что делают в таких ситуациях? Кричат? А поможет? Кто меня услышит кроме них?»
***
Задумка этого дерзкого плана пришла мне на ум около полугода назад. В то время наши отношения с Максом фактически перешли на новый уровень. Либо я просто внушила себе это, либо он меня действительно любил и боялся потерять. Конечно, сцены ревности и скандалы имели место быть. Пару раз я даже собирала вещи, когда видела, что он смотрит или целуется с другой. Ревность закипала во мне в те моменты, хотелось ударить его, накричать, выплеснуть ему в лицо, все что накопилось, но я понимала, к чему это может привести и держала себя в руках. Самое удивительное, что после таких случаев он старался загладить свою вину. И хоть мы и не появлялись вместе на публике: он все равно умудрялся делать мне сюрпризы. Цветы, конфеты, мягкие игрушки, походы в ресторан – я никогда и подумать не могла, что он может быть таким романтиком. Все-таки он никогда не забывал, что я в первую очередь девушка, его девушка, а уже потом его сексуальный партнер.
Каждый раз новые эксперименты в кровати – мы перепробовали практически все, что только можно: позы, игрушки, бандажи, путеводители, крема, разные презервативы, и каждый раз мы не могли насытиться друг другом. Мне всегда было его мало, а ему не хватало моей близости в те моменты, когда мы не были вместе.
Некоторые могли бы подумать, что я нахожусь в эмоциональной зависимости от Макса, но это не так. Вернее, не совсем так. Поначалу он действительно доминировал надо мной, и его слово было закон. Я не всегда его слушалась, из-за чего была наказана. Но спустя несколько месяцев я старалась все больше и больше брать ситуацию и контроль в свои руки. Я стала понимать, что мне это удается, когда Макс начал идти на некоторые уступки. На словах он пытался урезонить мои попытки быть главной, на что встречал жесткое сопротивление и, в конце концов, сдавался. Но я знала, что получу по полной программе дома, там, где нас никто не увидит и не сможет помешать ему воплотить в жизнь самые извращенные фантазии. Но я была даже рада таким видам «наказаний» и вовсю получала от них удовольствие.
И все бы шло своим чередом, если бы я не стала замечать, как Макс стал понемногу отдаляться от меня. Да, я по-прежнему возбуждала его, и у нас был отличный секс, но я осознавала, что ему этого не достаточно. Он буквально пресытился мной и ему хочется чего-то новенького. Я бы никогда не согласилась на секс втроем, сколько он ни предлагал. Я боялась, что за время такого развлечения, девушка успеет ему приглянуться, а он будет только этому рад.
Иногда, когда мы, откинувшись на подушки уставшие, но довольные обсуждали интимные моменты, он будто в шутку говорил:
– Эх, Женька, жалко, что ты не девственница…
Я возражала ему, ведь девственницы – они такие неопытные, они не могут доставить парню всего того удовольствия, на которое способны девушки, в чьей жизни секс происходит регулярно. На что он усмехался, запускал руки в мои волосы и притягивал к себе, жадно целуя.
Поцелуи были горячими и жаркими, но эти разговоры все никак не давали мне покоя. И тогда я решилась: если я и буду с кем-то делить своего любимого, то пусть это будет моя лучшая подруга.
Про Настю можно сказать, что это тот самый тип девушек под названием «Божий одуванчик». И котенка с улицы притащит, накормит, напоит, и злого слова от нее никогда не услышишь. Всегда скромная и милая, но невероятно красивая. А ее невинность заводила парней еще больше. Ведь так классно самому учить девушку как правильно делать минет, или как надевать презерватив, или объяснять позу наездницы. Скорее всего, это и влекло парней к неопытным девушкам. Чистый холст, чистый экземпляр, который можешь разрисовать только ты. До нее еще никто не касался, никто не доставлял ей удовольствия, она будет стесняться смотреть тебе в глаза и не сможет говорить, что на самом деле хочет.
Будь я парнем, я бы оценила прелести иметь такую девушку. Мой выбор упал на Настю не зря: я считала, что подруга слишком застенчива и это поможет ей раскрепоститься, кроме того она будет не с кем попало, а с Максом – он сделает ей ее первый раз. Он очень опытен и знает все о сексе и удовольствии, который он может доставить. Я не видела в этом ничего плохого, наоборот, я желала Насте только добра. Ведь я видела, как ей было морально тяжело, когда ее выбрали в качестве «живой модели» на лекции по гинекологии. Бедняжка чуть не упала в обморок, услышав свое имя. Еще одним плюсом из этого было то, что Макс смог бы получить, что он так желал, а я в свою очередь могла бы наблюдать за процессом и направлять парня в нужное русло. Таким образом, все получили бы свое и остались довольны.
Когда я поделилась этой идеей с Максом, он был настолько вне себя от счастья, что даже не поверил, что это предлагаю ему я. Поставив ультиматум, что будет только так, как скажу я и никак иначе, я поверила в то, что делаю действительно доброе дело, последствия которого всем пойдут на пользу.
Внезапная влюбленность моей подруги, чуть не поставила мой план под угрозу, но я все же решила идти до конца, посчитав того парня не слишком уж и надежным, раз он столько раз видел страдания девушки и ни разу не пришел на помощь.
***
Настя была в соседней комнате: обездвиженная и полностью обнаженная. Я самолично позаботилась о том, чтобы на ней не осталось одежды. Прикасаясь к ее гладким ногам, я отметила про себя, что у нее очень нежная без единого изъяна кожа, что, несомненно, понравится Максу. Я продумала весь план действий заранее и озвучила его парню. В силу своего характера и нетерпения он немного поупрямился, но я тут же остудила его пыл, напомнив, кто здесь главный. Для начала мне требовалось успокоить подругу, убедить в том, что мы не желаем ей зла и не причиним боли. Что все то, что мы собираемся сделать – для ее же блага. Конечно, я осознавала, что со стороны это выглядело донельзя абсурдно: знакомые ей люди, (тем более я – та, которой она больше всего доверяла и с кем дружила) напоили ее снотворным неизвестно зачем, после чего она очнулась в постели привязанная и голая. В этой ситуации любой бы испугался и начал сопротивляться.
После того как мне бы удалось увидеть в глазах подруги понимание, я разрешила бы войти в комнату Максу, который стоял бы за дверью. Он доставил бы девушке удовольствие и помог ей расслабиться. А дальше, сопровождаемый моими наставлениями, он бы сделал ее женщиной, и Настя впервые бы почувствовала себя сексуально удовлетворенной. Ведь как я думала: она, вряд ли занималась мастурбацией и самоудовлетворением самостоятельно. Тогда я считала, что ей этого не хватало, но оказалось, что нет. Стоило мне, скрипнув дверью, войти в комнату, как Настя испуганно дернулась в оковах и протяжно замычала. Я почувствовала себя немного неловко. Не хотелось пугать подругу еще больше. Моим единственным желанием было помочь ей.
– Насть – я аккуратно закрыла за собой дверь, услышав звук магнитов, и приблизилась к девушке, которая лежала на кровати. Ее глаза были широко распахнуты, а зрачок расширен от ужаса, по щекам текли соленые слезы, а сама она дрыгалась изо всех сил, стараясь ослабить путы. Но если с веревками еще можно было что-то сделать, то вот наручники лишь больнее врезались ей в кожу, причиняя дискомфорт и даже боль, о чем свидетельствовали красные полосы на ее запястьях.
Я присела на край одеяла и дотронулась до ее щеки, намереваясь вытереть слезы, но подруга резко дернулась в сторону и боднула меня. Мой голос звучал приглушенно, почти неслышно, я обращалась только к ней.
– Послушай, я понимаю, что все это выглядит как попытка группового изнасилования, но, ни я, ни Макс не желаем тебе зла. Я говорила и одновременно водила рукой по ее волосам, заправляя непослушные темные пряди. – Поверь мне: я не собираюсь сделать тебе ничего дурного, я лишь хочу помочь. Мы оба этого хотим.
В ее глазах отразилось непонимание. Вновь попытавшись объяснить ей суть, я наткнулась на жесткий невысказанный протест.
В комнату заглянул Макс, но я замахала руками: «Мол, выйди».
Оставшись с Настей наедине, я вытащила из ее рта кляп. Сначала она глубоко задышала, стараясь набрать в легкие побольше кислорода, перед тем как начать орать на меня. Я терпеливо выслушивала ее «претензии», и, в конце концов, тихо произнесла:
– Ты не понимаешь, что говоришь. Все будет хорошо. Доверься мне.
Я еще раз провела рукой по ее волосам и щеке. Этот жест был призван для того, чтобы показать – я рядом с ней и никуда не денусь. Но подруга не верила. С ее точки видения ситуации я предала ее. Самолично отдала в руки того, кто издевался над ней и хотел затащить в постель. Но когда она испытает на себе то, что я запланировала – она, наконец, поймет, что это не так.
***
Губы Макса касаются подбородка Насти, и она вся дрожит. Он продолжает осыпать ее поцелуями, цепочкой по скуле, и она кивает. Она понимает, что он прав. Понятия не имею, что он ей сказал, но я точно знаю, что Макс оказывает сильное влияние на всех девушек без исключения. Его губы касаются ее шеи где-то прямо над ухом, и Настя не сдерживает стона, что заставляет парня целовать ее туда еще раз, на этот раз, посасывая кожу.
Девушка что-то шепчет. Ее руки как и тело беспорядочно мечутся в том диапазоне, который позволяют наручники.
– Я хочу, чтобы ты стонала мое имя снова и снова. Давай, сделай это – говорит Макс голосом полным страсти и желания. По нему я понимаю, что он долго не продержится, но перед этим ему еще предстоит многое сделать, и он это знает. Не будь меня здесь рядом он бы давно взял и вошел в нее, без всяких прелюдий и ласк. Просто взял бы свое и ушел. Как он всегда поступал раньше. Но сейчас все изменилось. Теперь я хозяйка положения и он играет по моим правилам.
Парень прихватывает мочку уха Насти зубами, его рука опускает вниз и нащупывает округлости, сжимая их.
– Ну же – нетерпеливо просит он – Скажи это.
– Я хочу… – выдыхает она, и он улыбается, уткнувшись ей в шею, продолжает свою нежную атаку.
– Поверить не могу, что никто тебя раньше не трахал – шепчет он, дотрагивается рукой до шеи Насти, касаясь только кончиками пальцев, далее вниз между грудей, по животу, останавливаясь чуть выше промежности. Он только немного проводит там, а девушка уже стонет. Он молча улыбается, и его правая рука сжимает ее грудь. Спина Насти выгибается дугой, а ноги подрагивают.
Его щеки горят, и я понимаю, что ему это нравится.
Рот Макса растягивается в безумной улыбке, и он целует девушку прямо в живот, опускаясь ниже.
– Раздвинь ноги – усмехается Макс, хотя и так прекрасно видит, что она не может их свести.
Он проводит языком вокруг ее влагалища, и она закрывает глаза. Когда он начинает пощипывать губами нежную кожу ее бедер, она взвизгивает от удивления. Это болезненно, но в то же время настолько чувственно, что она не возражает.
– Я собираюсь доставить тебе огромное удовольствие – бормочет он, и в этот момент его язык без предупреждения надавливает в самый центр девушки, и она чуть не плачет от удовольствия. Он теребит языком у нее между ног, заставляя цепляться руками за простыню. Под его умелым языком она извивается, а он крепче прижимает ее руками к постели.
Не спрашивая разрешения, Макс медленно скользит пальцем внутрь ее. Настя держит глаза закрытыми, ожидая, когда неприятное ощущение исчезнет.
– Все в порядке? – впервые за все время пребывания здесь я подаю голос и подхожу ближе. – Ей не больно?
Настя кивает.
Макс медленно вынимает палец и снова погружает внутрь нее. Девушка продолжает стонать и перебирать руками одеяло. Ее стон разносится по всему дому, эхом отражаясь от стен, но я об этом не думаю. Даже если кто-то и услышит, то просто подумает, что пара занимается сексом. Хотя, так и есть.
– Макс! – полукричит – полушепчет девушка, когда его язык находит самое чувствительное место и начинает его исследовать.
Ее тело содрогается от наслаждения, и она украдкой смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Приближаясь к финалу, Настя без конца повторяет его имя, ее грудь тяжело вздымается и опускается.
– Ты должен был предупредить, прежде чем использовать пальцы – ругаю я Макса.
– Я старался делать это нежно – говорит он извиняющимся тоном.
– Все нормально – подает голос Настя – Это было незабываемо. Теперь я понимаю, почему все так делают.
Прошел почти час с того момента как Макс зашел в комнату и Настя стала смелее. Пришло время для того, ради чего мы все здесь собрались, и я намекаю об этом Максу.
Он кивает и вновь наклоняется над девушкой. Ставит одно колено между ног, делая упор.
– Только будь нежен с ней. Это ее первый раз – предупреждаю я Макса.
Он скользит пальцами внутрь нее.
– Ты влажная, так что будет легче – шепчет он. Он вытаскивает из джинс маленький квадратный пакетик и приспускает их вниз вместе с трусами. Как только Настя видит размеры его члена, ее глаза вновь округляются, и она старается отползти в сторону, но наручники и веревки не дают ей такой возможности.
– Детка, мы должны делать это медленно – шепчет он ей на ухо. – Сначала будет больно, так что скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. Хорошо? – он смотрит ей прямо в глаза, ожидая ответа.
– Хорошо – она нервно сглатывает слюну.
Настя чувствует презерватив и вздрагивает. Через несколько секунд Макс надавливает, и она закрывает глаза, а изо рта слышны стоны.
– Как ты? – я подбегаю к подруге.
Она кивает, а Макс движется дальше. Она вздрагивает от острой боли глубоко внутри себя.
– Ай!
Ее крик резанул мне по ушам, и я громко выкрикнула Максу:
– Стой!
Он замирает, оставаясь в девушке, но ей так легче.
– Мне продолжать? – напряженно спрашивает он, ожидая разрешения. Я слышу в его голосе борьбу удовольствия и беспокойства.
– Насть?
– Да.
Он целует ее в губы, щеки, нос, шею, целует слезы, выступающие у нее на глазах. Он тихо стонет, а я наблюдаю за ними. Он трет ее скулу пальцами и вновь целует, зарываясь носом в сгиб шеи. Его дыхание горячо и прерывисто. Вижу, что он изо всех сил старается контролировать себя, сохраняя медленный темп. Время останавливается, замедляется, ускоряется, когда он движется в ней. Он громко стонет ее имя.
– Я собираюсь кончить – шевелит Макс распухшими губами. – Да?
Настя кивает, он смотрит на нее не отрываясь, и кончает. Наконец он падает ей на грудь. Я слышу тяжелый стук его сердца, когда подхожу вплотную. Его грудь вздымается и замирает, и он, поднявшись, выходит из нее. Настя вновь вздрагивает. Парень вопросительно посмотрел в мою сторону, и я согласно кивнула. Время ласк и прелюдий прошло. Теперь Настя должна понять главное: Макс хорош тем, что жестко трахает девушек и доставляет им огромное удовольствие. Подобного чувства она бы никогда не смогла испытать ни с одним другим парнем, ведь они все неженки и не способны на жесткий секс. Когда моя подруга познает все его прелести, она наверняка захочет еще. Она должна быть рада, что я решила поделиться с ней Максом.
– Будет больно. Не бойся, кричи, нас никто не услышит – крикнул Макс прямо на ухо девушке, и она испуганно дернулась в сторону. – Ну уж нет, никуда ты не денешься.
Он прижался к ее груди своей и взял одну ногу под колено, подтянув к своему корпусу. Макс провел свободной рукой между половых губ, не пропуская не единой складочки, а потом поднес ладонь к своим губам и слизал с пальцев всю влагу.
– Ммм… Твое тело сладкое во всех местах…
Настя густо покраснела и поджала губы, она все еще предпринимала попытки вырваться. Я вспомнила как некоторое время назад, когда Макс только зашел в комнату, она кричала на него, оскорбляла и ей было противно находится рядом с ним, не то, чтобы он ее трогал. А потом она уже стонала его имя в оргазменном припадке.
Макс опять широко улыбнулся, облизнулся и перехватил обе ноги под бедра, отрывая от земли. Девушка почувствовала, как внизу в нее вновь уткнулось что-то твердое и горячее. Причем не маленьких размеров.
А дальше была боль.
Она так громко закричала, что я испугалась, не порвал ли он ее. Но я быстро успокоилась. Теперь Настя поняла, что значит выражение «натянул» и «взял». С каждой секундой Макс все больше и больше вдалбливался в девушку, стараясь войти целиком. Из ее глаз брызгали слезы. Она не могла сдержать нахлынувших эмоций. И хоть она и была пока узкой, это все временно. Член Макса был не маленьким и был способен растянуть любую дырку в короткие сроки.
Когда он последним резким рывком вошел в ее тело до упора, Настя вскрикнула.
– Б-больно!
Она плакала, закусив губы и сжав кулаки.
– Расслабься, так только больнее. Твое сердце так бешено колотится, а тело трепещет. Ты как мотылек. Настя, ты даже не знаешь, насколько можешь быть желанна.
Его слова доносились до меня отрывками, но я слышала комплименты, что он говорил ей, а его руки нежно гладили ее спину, и я чувствовала его спокойный взгляд.
Когда девушка перестала плакать, парень сделал еще более резкое движение. Она застонала сквозь зубы и зажмурилась. Макс двигался внутри нее, наращивая темп, все больше и больше ускоряясь, чем заставлял ее все громче вскрикивать от каждого нового толчка.
Головка столь внушительного полового органа едва не утыкалась ей в матку, а боль все никак не отступала.
– Расслабь мышцы, милая, не зажимайся – Макс все больше входил в раж. Он держал ее за бедра и вдалбливал в кровать.
Настя стонала, изгибаясь в его руках, царапала ногтями все, до чего могла дотянуться, а он, в ответ, увеличивал темп еще больше. Горячие ладони сжимали ее грудь, надавливая и оттягивая соски, заставляя девушку стонать еще громче. Ему явно нравилось все намного больше чем ей. Конечно… Мышцы еще не разработаны и крепко сжимали член парня, чем создавали ощущение тугости и сопротивления тела. Он постанывал сквозь зубы и скалился, хотя я и не видела этого, но могла предположить, ведь я не раз проходила через это.
Это продолжалось довольно долго. Движения парня все быстрее становились более резкими и грубыми, а ее стоны все громче и продолжительнее.
Я не помню, кто кончил первый, Настя или Макс. Но точно помню ее крик, и громкий, победный рык. Его пальцы тогда вонзились в ее ягодицы, а внутри презерватива за пару секунд все заполнилось теплой и вязкой жидкостью. Он еще пару мгновений пробыл в девушке, стараясь отдышаться, а потом медленно вышел. Я помню его довольное, но вместе с тем и игриво улыбающееся лицо, когда он надевал штаны. А потом я перевела свой взгляд на Настю. Она лежала все в той же позе: широко расставив ноги, и запрокинув руки за голову. Ее дыхание было тяжелым, ей не хватало кислорода.
Решив дать девушке время придти в себя, мы вместе с парнем удалились на кухню.
***
Что со мной только что, черт возьми, произошло? Дыхание было неровным, прерывистым, судорожным. Оно сбивалось при каждом выдохе и никак не желало возвращаться в норму.
Первое чувство, которое накрыло меня с головой, когда я пришла в себя – был невероятный стыд. Да, именно он. Это острое сжигающее изнутри чувство. Стыд – это чувство, когда мы не соответствуем сами себе. Стыд может возникать, если мы делаем что-то, выходящее за рамки образа своего «Я». Он возникает тогда, когда я не принимаю себя и думаю, что мир меня тоже не принимает; когда случается что-то, что заставляет человека почувствовать разрыв между своим актуальным состоянием и ожидаемым.
Стыд относится к человеку в целом, а не к его поведению. Он ставит под сомнение базовую идентичность человека, то, кто он есть такой. Стыд возникает в том месте, где я не понимаю, какой я. Стыд может переживаться, как столкновение с каким-то своим «негативным» качеством или проявлением. Человеку кажется, что он будет разоблачен и что все узнают, что он не такой, как хочет казаться. Чаще всего стыд чувствуется в публичных ситуациях, что несет в себе угрозу социальному образу «Я». Он появляется тогда, когда мы не соответствуем каким-то социальным нормам.
Он может начаться со смущения или неловкости и усилиться до позора. Чтобы не попасть в стыд нужно – либо ничего не делать, либо не чувствовать стыд. Он может маскироваться другими чувствами – гневом, злостью, яростью, гордостью или одиночеством. Чаще всего в ситуациях переживания стыда человеку не хватает поддержки окружающей среды.
Человек, испытывающий умеренный стыд, чувствует опустошенность, дискомфорт, и хоть такое состояние ему неприятно, но оно переносимо. Возможно, на какое-то время он и желает уединиться, но при этом осознает, что это временно. При умеренном стыде человек не уничтожает себя. Он знает, что все мы небезупречны, что он «достаточно хорош», готов простить себя, сделать выводы, позволяющие сохранить целостность своей идентичности (человек понимает где «Я», а где «не Я» – человек, которым я не хочу быть). И хоть другие и увидят его в стыде, он уверен, что в мире есть место для него и он будет принят. Стыд становится развивающим только при принятии себя самого, каким я есть.
Противоположность токсического стыда – бесстыдство. Это такая же крайность нездорового переживания стыда. Человеку настолько непереносимо чувствовать стыд, что происходит полное его вытеснение, и он готов выставить себя на всеобщее обозрение (как психологически, так и физически). Часто совершенно бесстыдный человек полностью осознаёт свое поведение, но, чтобы скрыть свой стыд, он может притворяться, что его не заботит мнение других о нем.
Стыд очень ярко ощущается физически («сгореть от стыда», «сквозь землю провалиться»): лицо вспыхивает, глаза опускаются вниз, ноги подкашиваются. И человек не может управлять этими телесными проявлениями (мы не можем усилием воли заставить себя не краснеть). В такие минуты мы чувствуем себя полностью видимыми и осуждаемыми, беззащитными и уязвимыми, от чего стыд переживается еще более глубоко. Переживая стыд, человек сталкивается с несоответствием – «Я какой-то не такой». Он связан с потребностью в принадлежности, и переживая стыд, человек ожидает отвержения со стороны другого человека или общества в целом. Из страха оказаться недостойным любви и признания, чувством стыда легко манипулировать. Страх осуждения со стороны окружающих способен заставить нас замолчать. Мы все боимся говорить о стыде и, чем меньше мы о нем говорим, тем больше он разрастается и контролирует нашу жизнь. Самая большая опасность – попасть в постыдную ситуацию, а потом продолжать хранить ее в секрете.
Иначе говоря, стыд – это та самая вещь, которая загоняет человека в рамки, заставляет стесняться и избегать самого себя. Себя настоящего. Но вот вопрос: «Разве сейчас я была той, какой являюсь на самом деле? Разве Настя, которую я знала столько лет, стала бы получать удовольствие от подобного грубого и местами даже жестокого обращения со своим телом?» Конечно, я знала, что девушки волей-неволей, но получают сексуальное удовлетворение от полового акта и даже насилия: против природы не пойдешь. Но то, что испытала я, не было похоже на заложенные базовые инстинкты тела, скорее это походило на то, что мои чувства хоть и обострились во время процесса, но все равно были неподдельными. А это значило, что мне и в самом деле нравилось, что со мной делали. Я поняла это еще до окончания грубого секса, но только сейчас была на пути к тому, чтобы принять действительность.
Я закусила губу почти до крови.
«Нет! Такого просто не может быть!»
Я попыталась переместить туловище в правую часть кровати, но почувствовала приступ тупой боли. Было терпимо, но неприятно. Тело затекло и мне требовалось его размять, а для этого было необходимо начать двигаться. Примерно в этот же момент о себе дал знать и голод. Живот предательски заурчал. Женя и Макс были на кухне. Я слышала их голоса. Но друзья ли они мне после всего, чтобы звать их?
Но я все же рискнула.
– Женя-я-я-я…
Дверь открылась и в комнату вошла моя бывшая подруга. Пока я не разберусь во всей этой ситуации, не смогу снова считать ее как раньше настоящим другом. Я взглянула на нее. Лицо Жени было серьезным и сосредоточенным: ни капли улыбки или насмешки, которых я ожидала. Она молча прошла до кровати и села на край, демонстрируя свои оголенные плечи. На ней был топик и джинсы. Пиджак куда-то пропал, а я точно помнила, что он был на ней, когда она уходила.
Я не знала, как начать разговор и просто ждала, когда она сделает это за меня. Женя смотрела в одну точку, избегая моего взгляда. Но потом сдалась. Она взяла меня за руку. Она всегда так делала, когда хотела серьезно поговорить.
– Послушай, – начала она – То, что произошло между тобой и Максом, было запланировано мной лично.
– Что?! – я подумала, что ослышалась. – Ты серьезно?
– Абсолютно.
Миф о том, что Женя просто лишь стала жертвой абъюза Макса и во всем ему подчинялась – стерся в порошок после этой фразы. После того случая в столовой, когда она рассказала мне правду я посчитала ее сумасшедшей. Еще бы – любить парня, который над тобой издевается, это ведь ненормально! Тем более она знала о намерениях Макса насчет меня и врала прямо в лицо! А хуже всего было осознавать тот факт, что я едва вступив в нормальные и здоровые отношения, уже изменила парню. Просто бинго!
– Как ты могла?! – мой гнев был подобен извержению вулкана: с каждым новым словом изо рта вырывался крик и оскорбления в сторону Жени. Я видела по ней, что она меня не слушает совершенно, что ей плевать на мое мнение, ведь у нее есть свое собственное, и она придерживается только его. В ее голове Макс был идеальным парнем, способным на все. Она действительно настолько ослепла, что перестала видеть его истинное лицо или просто притворяется?
– Но ведь тебе понравилось то, что ты испытала – она перебила меня и мою гневную тираду, заткнув ее одним единственным вопросом.
– Понравилось? Конечно, понравилось! Еще бы не понравилось, ведь все девушки любят подобное!
Говорят, что если вы хотите узнать правду, то разозлите человека. В порыве ярости у него просто не будет возможности придумать ложь, так как язык будет опережать мозг. Женя воспользовалась запрещенным приемом.
– То есть, нет, конечно, нет! Я не хотела ничего подобного и не была готова к этому. Меня принудили, это изнасилование!
– Знаешь, почему я влюбилась в Макса?
– Нет. – Она никогда не говорила о подобном.
– Потому что он просто бог в постели, ты в этом сама убедилась.
«Она серьезно?»
– Значит, ты ценишь мужчин только по способности выебать тебя? – процедила я сквозь зубы, и, порываясь встать, сделала резкое движение.
– Не совсем. – Она будто проигнорировала меня. – Просто не всем это дано.
– Девочки, не ругайтесь – Макс стоял, облокотившись о косяк двери, и внимательно смотрел за разворачивающейся сценой. – Меня на всех хватит. Его нагловатая белозубая улыбка чем-то цепляла.
– Собственно, Насть – Женя глубоко вздохнула, прежде чем продолжить – у нас с Максом к тебе есть предложение. Ты можешь стать его девушкой, и у нас будет секс втроем. Уверяю, он понравится тебе еще больше. Но тогда тебе придется бросить Виктора. Он вряд ли поймет твои новые увлечения. Не волнуйся я дам тебе время подумать. Но только представь: сколько удовольствия ты сможешь получать во время секса.
– Я подумаю – буркнула я. – Не хотите развязать? – я погремела наручниками.
– Конечно, только будь хорошей девочкой – ухмыльнулся Макс и принялся отстегивать крепежи. Женька занялась моими ногами.
Когда я была свободна, меня проводили до душа и выдали одежду.
– Думаю, тебе надо немного прийти в себя, поэтому не будем тебе мешать – кивнула подруга и покинула душевую.
Я встала под горячие струи и позволила своему затекшему от долгого лежания в одной позе телу расслабиться. В голове то и дело звучало предложение Жени, которое спустя несколько минут перестало казаться таким уж диким. Вода расслабляла мышцы и успокаивала. Сама того не осознавая я потянулась руками к своему клитору и начала стимуляцию. Пары по гинекологии не прошли даром – я знала наизусть, как это делается. И сейчас больше всего мне хотелось продолжить доставлять себе удовольствие.
За всеми своими махинациями я даже не услышала, как тихонько приоткрылась дверца и впустила еще двух людей. Макс и Женя с минуту стояли молча, наблюдая за процессом, но мне было все равно. Я никогда раньше прежде не удовлетворяла себя. Для меня была противна лишь одна мысль об этом. А теперь… Бывает же.
– Принцесса, мы присоединимся? – задал вопрос Макс, и не получив ответа, принялся раздеваться. Я взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Этот мужчина в буквальном смысле источал сексуальность. Он так медленно и размеренно расстегивал ремень и снимал джинсы со своих бедер, что я почувствовала себя мокрой, хотя и так находилась под струей воды.
Стеклянные стенки душа неизбежно запотевали от кипятка, поэтому я мылась в кабинке с открытой дверцей. Впрочем, мылась – это громко сказано. На самом деле, я минуты две тесно обжималась под струями воды и целовались так страстно с Максом, что нам порой не хватало воздуха. Приходилось делать очень короткую передышку, длиной в целую секунду. После чего мы вновь возобновляли свои «водные забавы». Вскоре к нам по приглашению Макса присоединилась и Женька. Я никогда не принимала участия в чем-то подобном и уж тем более в тройнике. Но до секса пока дело не доходило. Мы просто целовались с Максом, в то время, как Женькина рука вовсю путешествовала по моему телу, дразня, опускалась ниже. Свободной рукой она сперва рисовала замысловатые узоры на моем пупке, потом аккуратно, но спустя время резко – скручивала соски. Пальцы парня в это время игрались с моей киской, стараясь войти как можно глубже.
