Лина Соле
Песчинка и Вселенная
Глава 30. Поиск
– Ты все еще плачешь? Пойдем.
– Дай мне минуту, – девушка вывернулась из объятий, словно они были ей неприятны, и подошла к краю перрона, с грустью посмотрев вдаль, где еще виднелся последний вагон ушедшего поезда.
Она вытерла длинным рукавом толстовки лицо и ловкими движениями собрала распущенные тускло-красные волосы в высокий хвост.
– Идем! – она молниеносно пролетела мимо высокого щуплого парня и быстро, почти бегом, зашагала по платформе.
– Подожди меня! Эй, куда ты так несешься?! – парень нагнал ее и поймал за руку.
– Просто дай мне время, окей? – выкрикнула девушка, резко остановившись. – Дай. Мне. Время.
Она с вызовом посмотрела на своего «преследователя», развернулась, чтобы уйти, но, сделав пару шагов, замерла и, не оборачиваясь, заговорила дрожащим голосом:
– Я люблю его.
– Детка, мы все его любим…
Она повернула голову, ее влажные светло-карие глаза были наполнены глубокой невысказанной печалью.
– Нет, Колин, я люблю его не как друга.
– Как это понимать? – парень выглядел растерянным, худые плечи поникли, тонкие руки повисли плетями вдоль тела. Девушка пожала плечами и снова смахнула рукавом слезы с глаз. – Молли, ты просто уже начала тосковать по нему, вот и все. Это абсолютно нормально! Кир уехал, но мы все равно продолжим общаться. Знаешь что? Давай сгоняем к нему после экзаменов. Без предупреждения, просто нагрянем, устроим вечеринку…
Не говоря ни слова, девушка взмахнула лисьим хвостом и зашагала прочь, выходя за пределы видимости камеры видеонаблюдения.
Я снова пересмотрела запись, зачем-то стараясь выловить любые незначительные детали, качество картинки и звука было не слишком хорошим, но все жесты и эмоции казались достаточно различимыми. Когда Молли скрылась за кадром, Колин так и остался стоять на перроне, замерев в оцепенении; его кулаки невольно сжались, от зажмуренных глаз к вискам прочертились глубокие, совсем не по возрасту, морщины, губы сжались в тонкую болезненно-белую линию. Возможно, именно в тот момент в нем зародилось желание мести?
Я быстро отыскала Молли. Последние несколько лет она перемещалась по разным городам Юго-Восточной Азии, скрываясь от вечных «преследователей». Вся ее жизнь умещалась в один небольшой чемодан, в котором в аккуратных стопках одежды прятались сложнейшие устройства, разделенные на мельчайшие, не идентифицируемые по отдельности детали. Из дерзкой и яркой юной девушки она превратилась в неприметную для всех иностранку-путешественницу: обыкновенные черные джинсы и белая футболка; светло-каштановые волосы, спрятанные под выгоревшей, купленной в местной приморской лавке панамой «в цветочек»; крупные черные очки на пол-лица; блестящий рюкзачок с пляжными принадлежностями, которыми она никогда не воспользуется. Она филигранно меняла не только свое имя, но и самостоятельно, что удавалось немногим, взламывала и перенастраивала сложнейшую кодировку систем распознавания личности. Своим умом и умениями она значительно превосходила следующих по пятам конкурентов и ликвидаторов. Но, безусловно, не меня: мне не составило труда отловить каждое мельчайшее изменение в кодах и алгоритмах и выйти на истинную Молли Бонне – журналиста-расследователя, тайного информатора и искусного хакера.
Я обнаружила Молли в плотном дорожном потоке, в отличие от местных сумасшедших мотоциклистов она терпеливо ждала, пока загорится зеленый сигнал светофора – типичная осторожная туристка. Азия не пошла по пути большинства западных стран, которые вводили суровые ограничения на использование личных автомобилей, даже мини-электрокаров, и санкционировали массовый принудительный переход на общественный транспорт, инвестируя огромные средства в строительство глобальной транспортной инфраструктуры. «Восточный стиль», при кажущемся обывателю неудобстве и опасности, оставался, тем не менее, максимально консервативным. Молли опустила длинную стройную ногу на почти дымящийся от жары асфальт и подняла зеркальное забрало тонкого шлема, со стороны походившего больше на привычное свечение VR-накладки, чем на надежную защиту. Воспользовавшись небольшой остановкой, она что-то бегло печатала на виртуальной клавиатуре. Нетерпеливый гудок сзади, рев мотора, и девушка, подобно виртуозному азиатскому байкеру, а не робкой иностранке, помчалась по переполненному шоссе.
– Эй, Ли, – я вздрогнула от неожиданного голоса.
– Артур, как же ты меня напугал! – я отключилась от стационарного дорожного видеорегистратора в Паттайе, но Арт ухватил след.
– Снова она? Зачем ты следишь за этой девушкой?
– Для моего досье…
– У тебя уже все есть, чтобы вытащить парня из тюрьмы, – он выдержал небольшую паузу, я знала, что он собирался сказать. – Ли, ты нужна нам для другой работы.
– Арт, я понимаю.
– Но…?
– Нет никакого «но», просто я должна завершить дело.
– Ли, они умирают. Каждый день мы теряем тех, кого можем спасти.
Я приказала себя молчать. Однажды я уже высказала Петру и Артуру свои сомнения по поводу того, чем мы занимались, на что обрекали вполне счастливых, доживающих свой век недееспособных людей, чьи активные и живые цифровые сознания одиноко метались где-то в паутине ИНС. «Если бы у тебя была такая возможность, ты бы хотела просто исчезнуть?» – резонно отметил тогда Артур. Передо мной живо появилось постаревшее лицо Вали. Если бы мои личности не воссоединились, я бы никогда не увидела его вновь, не испытала облегчения и трепета от долгожданной встречи, не имела бы радости прикоснуться к его рукам. И я промолчала, тогда и теперь.
Поиск занимал практически все время, к счастью, нам не требовалось отрываться на отдых, еду и сон. В то же время, у нас не было простых и стопроцентно рабочих алгоритмов, и, зачастую, мы действовали по-машинному интуитивно, полагались на нескончаемый метод перебора или на случайные совпадения. Мы знали имена и локации всех оставшихся в живых некогда чипированных и потерявших память людей. Девяносто шесть человек преклонного возраста, сумевших наладить свой быт, выстроить надежные взаимоотношения с родственниками и друзьями, несмотря на сложнейшие трудности и неисправимые ментальные ограничения. В отличие от собственных случаев (когда мы полностью восстанавливали свои личности в виртмире, но не могли отыскать свои физические тела), теперь мы начинали поиск «от реального человека». Располагая доступной информацией об «объекте» и его ближайшем и дальнем окружении, мы искали в ИНС возможные цифровые следы, оставленные до дня хард резета (отсечка для формирования цифровых сознаний чипированных людей). Если объект учился на философском факультете в определенном университете, поиск в Сети задействовал все подходящие теги и далее – по каждой категории и их комбинациям. Сложность состояла в том, что нейронные связи строились на ассоциациях, формировались и, тем более, переносились в ИНС фрагментарно, и одно событие редко «записывалось» полноценной последовательной цепью. Только зная, что искать, можно было достоверное нанизать растерянные бусины памяти на нить жизни. На такое были способны только двое – объект (если бы знал, где и как искать) и его оцифрованная копия. Мы, призраки, лишь генерировали вероятностные события, выбирая почти случайные «детали пазла» из триллионов йоттабайт загруженной информации обо всех чипированных и ждали отклика. В девяноста пяти процентах – не дожидались, поскольку объект умирал, забирая с собой возможность «оживить» свое цифровое сознание. Но как же ценны были оставшиеся почти пять процентов!
– Арт, дай мне время, – я вздрогнула, осознав, что говорю не своими словами.
– Я бы рад, Ли, если бы время человеческих жизней не утекало так стремительно через горлышко песочных часов. Они умирают, – снова повторил Артур в надежде вразумить меня, и его голос растворился.
Мое некогда уютное виртуальное безвременье, которое я проводила в одиноких поисках составных частей собственной жизни, позднее – общаясь с дочерью и внучкой, подключаясь к их сеансам Терапии, за последние полгода превратилось в открытый общественный канал, доступ к которому (вместе с полным комплектом моих бережно собранных цифровых воспоминаний) получал любой призрак. К этому было сложно привыкнуть: малоприятное ощущение постоянно незапертой двери и незримых чужих глаз за спиной. Я все чаще задумывалась, способно ли мое бессмертное сознание заработать виртуальный параноидальный психоз, что приближало меня к Киру, который так боялся сойти с ума в «полном отключении».
Артур был прав: на данный момент мое досье содержало исчерпывающие доказательства невиновности (точнее, к моему сожалению, относительной невиновности) Кира Зиверса. В нем имелись договорные документы о том, что Колин Бэл, являясь постоянным сотрудником «Соммер Инкорпорейтед», разрабатывал искомые таблетки на научно-производственных мощностях корпорации; исходная и тщательно спрятанная многолетняя переписка Кира с Колином о поставках данных незарегистрированных препаратов; фальсификация фактов продажи подставным покупателям и множество других более мелких, но значимых деталей. К доказательной базе я подкрепила также все найденные цепочки действий заказчика – генерала Воронского: столь наивно удаленные сообщения, отправленные по шифрованным каналам, тайные встречи с посредниками, которые далее передавали поручения следующим посредниками или непосредственным исполнителям. За два года до президентских выборов Юрий Воронский подобным образом подставил не менее десяти человек, по которым я собрала обширные досье. Оставалось надеяться, что после обнародования всемогущий генерал не изловчится избежать наказания, а всех невиновных отпустят на свободу.
Подозревая, что Кира освободят не сразу по причине тяжести вменяемых ему обвинений, я попыталась отыскать Колина, которого могли вызвать на допрос. Его след терялся на частном круизном лайнере «Azzurro», прошедшем несколькими днями позже тем же маршрутом, что и рыболовецкое судно Миры – от Сингапура до островов Французской Полинезии. Вероятно, Янис Соммер, владелец «Соммер Инкорпорейтед», был информирован об аресте Кира, возможных причинах и последствиях его приговора и своевременно спрятал не только все улики, но и главного свидетеля. Корабль причалил к нескольким островам, о чем имелись соответствующие записи в бортовом журнале, но списки пассажиров, сошедших в тех или иных смытых цунами портах, отсутствовали. По большому счету, мне не требовалась столь детальная информация, поэтому я приложила все найденное о Колине Бэле к досье, про себя отметив, что в день отправления лайнера он был максимально близок к Молли, которая остановилась на ночь в Джорджтауне под очередным вымышленным именем.
У меня давно имелся четкий, детально продуманный план действий для раскрытия собранной информации. Доказательная база по делу Кира и других невинно осужденных будет направлена адвокату Отто Шольцу, который, без сомнений, распорядится ей наилучшим образом. Факты преступлений генерала Воронского следует предать всеобщей огласке, чтобы на фоне общественного резонанса он, как минимум, не мог замять дело, пользуясь своими криминальными связями, как максимум – понес справедливое наказание.
Я собралась было направить досье тщательно отобранным адресатам (на радость Артура мой личный поиск будет завершен и я, наконец, вернусь к общественно важному делу!), как вдруг поняла, что не в силах перебороть свое любопытство: хотелось узнать у Миры, не встречала ли она Колина на острове, где жила с семьей. В случае если она его знала, мое расследование становилось поистине бесценным для защиты и освобождения Кира. Однако в реальном мире было раннее утро, и Мира спокойно спала в своей постели, поэтому мне пришлось на время усмирить свое навязчивое желание узнать все на свете. Я оставила ей краткое сообщение и занялась по-настоящему жизненно важными делами.
Часть 7. Кир
Глава 31. Сюрприз
– Долго нам еще идти?
– Совсем чуть-чуть, соберись! Ты же раньше играл в футбол, где твоя выносливость?
– Вообще-то мои мышцы практически атрофировались в саркофаге и не до конца восстановились, – последние полтора часа я только пыхтел и злился, злился и пыхтел. Правда, куда подевалась моя былая выносливость? – И откуда ты знаешь про футбол?
– Я все о тебе знаю, Кир Зиверс, – на удивление грациозно развернувшись на скользких камнях, моя всезнайка-сопровождающая остановилась выше по склону. Солнечные лучи создавали мерцающий радужный ореол вокруг нее, отражаясь от серебристого костюма, плотно облегавшего стройное тело. Я нервно сглотнул, борясь с очередным накатившим приступом вожделения: оказалось настоящим мучением плестись сзади, созерцая вечно удалявшуюся сексапильную красотку, которую я не в силах был догнать. – Поднимайся, я, кажется, вижу конец твоих мучений!
Пришлось мобилизовать остатки энергии для последнего рывка, и через пару минут я стол рядом с Молли. Без ехидных она комментариев взяла меня за руку и, быстро чмокнув в губы, потащила дальше вверх по склону.
– И это вся благодарность? – я осторожно потянул ее за руку, чтобы остановить.
– Благодарность за что? Что улитка все-таки доползла? – она сверкнула хитрыми медовыми глазами, в которых не было ни грамма раздражения или злобы. Я сильнее сжал ее тонкие длинные пальцы и снова потянул, уже настойчивее, мысленно молясь, что удержу ее, если она вдруг поскользнется.
– Дразнишь меня? – шепнул я ей на ухо, когда она, наконец, оказалась в моих объятьях.
– Как обычно, – воздух молочным облачком вылетел из ее рта, я немедленно прикоснулся к манящим губам и долго целовал ее, выпуская накопленное за бесконечное утро желание и оттягивая неминуемый момент продолжения изнуряющего подъема. – Видишь тот валун? Надо добраться до него. Идем? – я снова зарыл пальцы в ее мягкие растрепанные волосы и притянул для нового поцелуя, но Молли сразу засмеялась. – Настолько не хочется идти, да?
– Абсолютно не хочется, – искренне признался я. – И чего нам не сиделось в шале, сейчас бы пили вино, ели сыр, занимались лю…
– Я пошла, буду ждать тебя наверху.
Она эффектно взмахнула искрящимися на солнце волосами и направилась вперед, я взвыл, подобно волку, но, не удостоившись даже издевательского взгляда, поплелся за ней. Молли быстро преодолела неблизкое расстояние и, прислонившись к валуну, который был вдвое выше ее, смотрела куда-то вдаль. Я снова залюбовался ей – дикой, свободной и бесстрашной. Чуть не кряхтя вслух от усталости, я все-таки добрался до валуна и обошел его. Когда я поравнялся с Молли, дыхание замерло – я узнал место: без сомнения это был утес Лианы.
– Невозможно, – только и выдохнул я. Мы стояли на небольшой возвышенности, перед нами простиралось почти идеально круглое плато, а в конце – обрыв. Молли без слов следила за мной, оставаясь неподвижной. Я спустился и прошел к краю. Голова закружилась, а из глаз неконтролируемо полились слезы. Я сделал несколько шагов назад, стараясь быстро стереть следы своей слабости, но почувствовал руки Молли, крепко сжавшие меня сзади.
– Позволь этому быть, – она уткнулась холодным лицом мне в шею, давая мне право не столько плакать, сколько быть собой – чувствовать и переживать мою внутреннюю боль, невысказанную благодарность и огромную утрату.
Мы простояли, обнявшись, целую вечность, начал накрапывать колючий дождь. Я натянул капюшон на влажные волосы Молли, она подняла голову и взглянула на меня глазами полными принятия и любви. Не говоря ни слова, мы принялись раскладывать палатку, забросили у нее рюкзаки и залезли сами. Дождь усилился, а небо заволокло густыми облаками. Несмотря на лето, в горах было морозно. Мы сделали купол палатки полупрозрачным, и капли дождя, разбиваясь над нами, стекали тонкими струйками, подобно слезам.
– Какой она была? – Молли обняла руками колени и уложила на них голову.
– Ты же знаешь, что мы с Лианой встречались всего лишь несколько раз. Так что лучше спросить у Вэла.
– Ему сейчас не до нас, – теплая нежная улыбка коснулась ее губ. Я тоже невольно просиял, вспомнив непоседливых карапузов-близнецов, родившихся у Софи и Вэла зимой.
– Лучше расскажи, как ты нашла это место, – я повысил прозрачность материала и спокойно стал припоминать отдельные детали своего почти мифического прошлого: в тот день здесь было также пасмурно, но без дождя, зато ветер был куда сильнее, а растительность – приглушеннее и тусклее. Сейчас же то тут, то там цвели целые лужайки мелких желтых цветов в буйной поросли молодой зелени.
– Мне далеко до розыскных способностей Лианы, пришлось взломать несколько баз данных, покопаться в архивах, прошерстить спутниковые снимки, и вот мы здесь, – Молли буднично пожала плечами.
– Ты нашла точную точку на карте по моему скудному описанию. Молли, ты же – просто гений!
– Пустяковое дело, правда. Похоже на мою обычную работу, только искала я не человека в месте, а место для человека, – она ухмыльнулась на ходу придуманной игре слов, как вдруг ее глаза наполнились печалью и даже страхом. – Вот вытащить тебя из тюрьмы я бы точно не смогла.
Молли знала всю историю. Вместе с Вэлом и другими погруженными в вопрос людьми она по крупицам собирала разрозненные детали. Я тоже подключился к ним после освобождения, правда, поняв, что от меня не было существенной пользы, я начал вести дневник, чтобы не упустить какие-то важные детали или не запутаться в хронологии событий. Кто бы мог подумать, к чему приведут мои записи…
Глава 32. Поворотный день
11 июля 2121 года стал поворотным днем не только в моей жизни, но в судьбах множества людей.
В ту обыкновенную пятницу практически год назад Мира проснулась довольно поздно для нее, вечного жаворонка – почти в восемь. Накануне она до самой ночи проработала в саду, а с утра долго не могла заставить себя встать с постели: натруженные мышцы сильно ныли, но то была приятная боль от полезной, успокаивающей душу работы. Поднявшись, она, по обыкновению, сначала направилась в душ, затем собрала в саду спелой черешни, и только потом подключилась к системе WE. Два непрочитанных сообщения – от Вэла и Лианы. Вэл ночью написал, что на выходных они планируют с Софи устроить небольшое путешествие, поэтому на воскресный обед их не следует ждать. Расстроенная Мира открыла краткое сообщение от Лианы: «Здравствуй, Мира, позвони мне, пожалуйста, утром, если будет удобно».
После похорон мужа Лианы они общались лишь однажды – по словам Миры, между ними состоялся ничем не примечательный разговор, состоявший из соболезнований и ободрения. За неимением срочных дел Мира вышла в виртмир и написала Лиане: «Привет, я здесь». В прошлый раз Лиана подключилась сразу же, однако теперь заставляла себя ждать. Заскучав, Мира погрузилась в книгу по ландшафтному дизайну. Прошло полчаса, от девушки так и не было ответа, Мира продублировала сообщение и задержалась еще на четверть часа. В конечном итоге, она вышла из виртмира и отправилась работать в сад.
К этому времени на другом конце города в офисе Отто творился настоящий бедлам, начавшийся как срочное внештатное совещание, которое с появлением Николая превратилось в место ожесточенного противостояния двух несгибаемых личностей. В 4:48 утра Отто получил зашифрованное сообщение от неизвестного отправителя. Бегло изучив огромный пакет информации (от сомнительной до сенсационной), в 6:00 он разослал копии трем людям, которым мог, при необходимости, доверить свою жизнь. К восьми утра двое из них сидели в его кабинете, решая, как лучше распорядиться полученными неподтвержденными данными. В течение часа к ним присоединились пятеро юристов и, подписав соглашение о неразглашении, а также отключив и сдав свои системы Wise Eye, приступили к разработке детального плана по верификации и имплементации только подтвержденных фактов в судебные делопроизводства своих доверенных (помимо меня Лиана включила документы, относившиеся к девятерым осужденным). Около десяти часов в кабинет влетел Николай, в буквальном смысле снеся собой все выстроенные Отто кордоны.
– Включи чертовы новости! – неистово орал отец. – Они все-таки раскопали! Что вы смотрите на меня?! Давайте, врубайте проекторы или ваши виртуальные мониторы, что хотите. Мой сын будет свободен!
– Нико, успокойся, – Отто отвел его в сторону.
– Ты видел, как этого конченного ублюдка раскрыли! – хохоча, Николай затряс Отто за плечи, словно тряпичную куклу. – Ох и журналюги! Зверье по своей сути, а какими цепкими оказались, с железными яйцами, чтоб их всех!
– Нико, – Отто одним взглядом остановил бурный словесный поток давнего друга. – Коллеги, давайте перейдем в соседний зал переговоров.
Перед ними на большом экране разворачивалось удивительное: по всем новостным каналам звучали «сенсационные разоблачения», с которыми Отто ознакомился несколько часов назад. Он остановил третье видео, во всех мелочах повторющее два только что просмотренных, с кликбейтными заголовками «Рассекреченные подставы генерала Воронского» и «Уже не кандидат в президенты», и, ястребом оглядывая всех присутствующих, задал один вопрос:
– Кто из вас? – думать о том, что слить в СМИ непроверенные сверхсекретные материалы мог его сын, один из тех, кому он отправил копию в шесть утра, он не мог (слишком не реалистично или… слишком больно?). Все испуганно закачали головами, озираясь друг на друга. – Мне провести досмотр? Кто пронес жучок, господа?
– Что происходит? – Николай вскочил с места. Он уже не смеялся, как при просмотре новостей, но был растерян не меньше прочих. – Ты о чем, Отто?
– Присядь, Нико, – и Отто рассказал ему обо всём. Николай, со свойственной ему манерой рубить с плеча, потребовал сначала показать ему все полученные от неизвестного отправителя данные, после ополчился на присутствующих юристов с криками: «Признавайтесь, сволочи, кто из вас всё слил?!», и только ближе к полудню, изрядно выпив коньяка, вместе с остальными уже спокойно размышлял, как действовать дальше с учетом обнародования полученной информации (или ее части, что предстояло выяснить).
В 9:12 утра, Софи переслала Вэлу первое новостное сообщение, разорвавшее общественность, и сразу позвонила ему. Личный разговор был бы куда лучше, но они работали в разных командах, Софи – в офисе клиента, Вэл – из дома.
– Привет, красотка! Как же тебе идет костюм, – Вэл, зевнул и потер заспанное небритое лицо.
– Открой видео, – Софи было не комплиментов.
– Какое видео? А… подожди, – Вэл добавил экран, чтобы посмотреть файл вместе, но Софи, находясь под пристальным контролем систем безопасности клиента, лишь бросила: «Доберись до Ли» и разорвала связь.
Спросонья Вэл ничего не разобрал, пришлось пересмотреть новостную сводку с пометкой «Сенсация!» еще раз, чтобы сопоставить фото генерала Воронского из видео с человеком, выступавшим в суде. «Он подставил Кира!» – с этой мыслью Вэл побежал в кабинет, где стояло кресло VR-установки.
– Давай, Ли! – нетерпение вот-вот готово было разорвать его изнутри. – Ну же, хорошая моя, где ты?
Он писал сообщение за сообщением: «Ли, нужно поговорить», «Лиана, где ты? Прошу, подключись ко мне». Не в силах выдержать напряжения он то вскакивал с кресла, то садился вновь. Ему хотелось поскорее все обсудить с Лианой и подключиться, наконец, ко мне – она всегда оставалась его единственным проводником к моему «заточённому в тюрьме» разуму, даже когда между мной и Лианой стеной стояла обида от недопонимания.
– Что за чертовщина! – Вэл собрался набрать Софи, но вызвал Розу. Та ответила почти сразу, спокойная и улыбчивая. – Роза! Привет!
– Здравствуй, Вэл, – Роза поправила выбившуюся из объемной прически прядь волнистых русых волос.
– Не могу добраться до Лианы, ты, случайно, не связывалась с ней с утра?
– Нет, – женщина нахмурилась. – Что-то случилось? Ты какой-то… взбудораженный.
– Все в порядке, – Вэл медленно выдохнул, стараясь успокоить себя, а своим ответом – не испугать Розу. – Ты могла бы передать ей, что я очень жду ее? Пусть подключится, как освободится, – подумав, он добавил, – но чем раньше, тем лучше.
– Конечно, сейчас, – Роза все же напугалась. Она не понимала, что такого срочного произошло, но подумала, что уточнять будет бестактно: у Вэла с Лианой были свои взаимоотношения.
Пока Вэл ходил из угла в угол, направляя поток сообщение без ответа, Роза подключилась к виртмиру. В их укромном с матерью месте ей всегда было спокойно, но теперь она не ощущала прежней гармонии, все вокруг показалось ей каким-то иным, опустевшим. Река текла на прежнем месте, лес шумел привычным потрескиванием ветвей и птичьим переливом, никуда не делся и большой камень, из-за которого обычно появлялась Лиана, ее мама. «Все из-за беспокойства и спешки Вэла», – отмахнулась от своей тревоги Роза и произнесла:
– Мама? – ответа не последовало. Женщина остекленела – никогда прежде звать во второй раз ей не приходилось, но сейчас Лиана не появилась. Уже громче Роза повторила. – Мама!
Она обежала камень – никого. Заметавшись по поляне, Роза звала и звала Лиану, она зашла по колено в воду и горько заплакала. Случилось что-то страшное, она знала это, чувствовала, но не могла объяснить. Она вновь стала юной девочкой, которая выросла в детдоме и никогда не видела свою родную маму… Пока в старшей школе ее мечта не исполнилась: мама «ожила» в виртуальном мире, пусть как плод фантазии маленькой выдумщицы, но все же так похоже! Всю сознательную жизнь Роза делилась переживаниями со своей придуманной мамой, обнимала дорогого человека, веря, что ее добрая сеть-психолог ловко перевоплотилась, чтобы стать спасением для своей подопечной. Так было до момента, пока полгода назад Роза не повстречала Лиану в реальности и не узнала, что та всегда была рядом – настоящая родная мама, а не выдумка и не завуалированный психологический трюк.
Роза в панике и ужасе вышла из виртмира, из соседней комнаты доносились радостные крики сыновей. Дрожащей рукой она написала Вэлу: «Ее нет».
11 июля Молли обедала в кафе возле своего крошечного арендованного на неделю домика. Она ненавидела вечный остро-пряный привкус каждого азиатского блюда, поэтому постепенно скатывалась во фрукторианство, что ее определенно не устраивало. Она через силу запихивала в себя куски рыбы, щедро облитые соусом карри и сдобренные острым перцем. Плевать – ей требовался белок! В Паттайе было около двух дня, обеденное время, она затерялась здесь меж непритязательных туристов и обычных работяг, с нескрываемым удовольствием уплетающих местное варево. Отчасти чтобы скоротать время, отчасти чтобы не видеть того, что попадало ей в рот, она погрузилась в мировые новости. Все азиатские события и сплетни она узнавала в таких вот забегаловках или на рынке, где покупала свежие фрукты.
Машинально пролистывая ленту, Молли несколько раз наткнулась на одинаковую новость, связанную с неким генералом, уличенным то ли в подкупах, то ли в подлогах. Может быть, один из ее конкурентов раскопал компрометирующую информацию? Она не стала даже открывать сайты, чтобы узнать подробности, поскольку содержание ее совершенно не волновало, а вот узнать источник – совсем другое дело… Молли так и подмывало написать своей лучшей в жизни и заклятой в работе подруге, спросить, не ее ли это рук дело, но она не стала – Лис все равно не расколется, только выцарапает у нее очередные личные подробности.
Молли расплатилась и вышла из кафе, носом чуя, что не успеет добежать до дома до начала тропического ливня. И точно: попала в самый его эпицентр. Насквозь промокнув, она влетела в дверь, чуть не выломав ее с корнем.
– Дерьмо, и так каждый раз! Надо сваливать отсюда! – она грозно прошлепала босыми ногами в ванную, оставив за собой мокрые следы и водяные разводы. Развешивая на веревки сырую одежду она снова выругалась. – Как, блин, случилось, что ни в одном моем съемном доме нет сушильной машины – что за доисторический век!
Почти насухо вытеревшись вечно влажным полотенцем, она вернулась в спальню и, полностью обнаженная, свалилась на кровать. За окном еще лил дождь, уже не такой сильный. Молли прикрыла глаза, она, действительно, мечтала скорее уехать отсюда, но не могла. Задание – держаться максимально близко к объекту расследования – нельзя было нарушить или хотя бы оспорить. «А этот козел окопался здесь навечно!» – вторя своим безрадостным мыслям проныла Молли.
На виртуальном мониторе высветилось сообщение, Молли вздрогнула, увидев адресата – Лис. Видимо, подруга тоже выясняла по своим каналам, кто мог быть информатором той растиражированной новости. Сообщение с прикрепленным файлом гласило: «Твой?»
«Нет, детка, репортаж – не мой», – раздраженно подумала Молли, прочитав заголовок «Генерал Воронский подает в отставку». Она нехотя открыла видео – если уж Лис заинтересовалась, пожалуй, и ей стоило глянуть.
«Генерал Воронский, самый яркий и влиятельный кандидат на предстоящих президентских выборах, подал в отставку в связи с последними известиями. Наши корреспонденты не смогли уточнить подробности непосредственно у Юрия Воронского. Однако на данный момент нам не поступало опровержений, что генерал является соучастником или заказчиком нескольких громких судебных дел, которые могли быть сфальсифицированы. По нашим данным, среди невинно осужденных – соратники и близкие родственники непосредственных конкурентов, а также оппонентов Воронского, в частности, экс-губернатор Коган, брат министра иностранных дел Карповича, сын экс-министра финансов Зиверса…» – ведущая продолжала перечислять, но сердце Молли отчаянно забилось в груди.
Она вскочила и, не обращая внимания на наготу, стала молниеносно навешивать на себя нейроинтерфейс и прочее рабочее оборудование. Только в момент подключения до Молли дошел смысл слов Лис: «Твой? – это не про репортаж, но про Кира». «Да, мой», – ответила Молли и провалилась в виртмир.
Тем же вечером она стояла на таможенном контроле, мысленно подгоняя бесконечную очередь из отдохнувших пьяно-нерасторопных туристов. Денёк выдался трудным: взломав судебную базу данных, она выяснила, что в начале мая меня осудили – по сфабрикованному делу! – и мерой пресечения значилось «полное отключение». Совершенно опустошенная, она без толики сомнений купила билет на ближайший рейс и сообщила о своем решении директору агентства. Он был непреклонен – ее задание должно быть завершено. Следом он получил заявление на увольнение.
Во время длительного перелета Молли размышляла, чем могла бы помочь мне и к кому ей следовало обратиться, поскольку она потеряла связь со мной много лет назад и никого в моем окружении, естественно, не знала. Для начала она решила связаться с моим адвокатом – она легко разыскала адреса офиса, квартиры и загородного дома Отто. Молли могла по своим каналам проверить информацию из новостей, поискать иные сведения, которые помогли бы оправдать меня. В целом, ей казалось правильным находиться рядом, а не на другом конце света. «Если Шольц наотрез откажется от моих услуг, – раздумывала Молли, – остается беспроигрышный вариант: обратиться к Николаю Зиверсу. Если он, конечно, готов спасать сына». В ее памяти обрывочно сохранилось, что мои отношения с отцом были, мягко говоря, напряженными.