Лилия Фандеева
Верни моё сердце
– Это вряд ли. Я подменила твою отраву на настоящий коньяк. Сейчас я вызову полицию, и пусть она сама разбирается с тобой.
– Ты стерва! – не сказала, закричала Марина. Она поняла, что проиграла. – Прикидывалась глупой овцой, а сама волчара.
– Против тебя я ангел небесный, и твоим пакостям только учусь, – разочаровано сказала Карина. – Ты поэтому мне вчера так настойчиво предлагала кофе? На что ты рассчитывала?
– Ты умерла бы во сне от сердечного приступа. Нервное потрясение от потери ребенка хорошее прикрытие. Карина, я отдам тебе все деньги. С тобой теперь ничего не случиться, а я жить хочу. Подумай, что будет со мной? – сбавив тон, просила Марина.
– А ты обо мне подумала, когда затевала все это? Ты о детях моих подумала? О нашей матери? Ты сама выбрала для себя такую жизнь: свободную, беззаботную и безответственную. Я закончила, – сказала она, заметив наряд полиции. – Забирайте эту дрянь. У нее даже мысли не возникло раскаяться.
– Сделай мне укол. Я подохну. – Она меня отравила, мне плохо, – обратилась она к полицейским. – Сделайте что-нибудь.
– Это стакан, из которого она пила, – сказала Карина, опуская стакан в пакет и передавая его полиции. – Яда не было. В отличие от тебя, сестра, я не такая алчная и кровожадная. Я хотела узнать о твоих намерениях, я о них узнала, а брать грех на душу за твою никчемную жизнь я не собиралась. У тебя есть черта, которая не меняется с годами. Ты очень впечатлительная и панически боишься всего, что может навредить твоему драгоценному здоровью. Я этим и воспользовалась. В доме стоят камеры и весь наш с тобой диалог не только видели, но и слышали.
Пригласив понятых, в комнате Марины провели обыск, и нашли в ее вещах деньги, лежавшие до этого в сейфе и еще одну бутылочку с жидкостью, напоминающей коньяк. «Ты еще об этом очень сильно пожалеешь. Ничего для вас всех не закончилось», – сказала Марина, прежде чем ее увезла полиция. У Карины, после этих слов, началась истерика.
– Послушай меня, Карина, – говорил Александр, обнимая жену. – На данный момент ты поступила правильно. Пусть посидит до понедельника и подумает. Ты можешь не сажать ее в тюрьму, и суд может принять во внимание твою просьбу о высылке ее по месту прописки и не приближаться к тебе ближе, чем ты захочешь. Она сама во всем виновата. Успокойся. Что я детям скажу?
– Саш, она озлобится и сделает подобное чужими руками, – глотая слезы, говорила она. – Нет! Здесь нужны другие меры воздействия. Закон в отношении нее не сработает. Мне нужно позвонить маме. Но я не знаю, как обо всем ей сказать? А завтра я поговорю с Городецким. Нина еще не вернулась с детьми?
– Успокаивайся, а я позвоню Нине. Она сегодня ужин приготовила, как знала, что тебе будет не до него. Хорошая она у нас, понимающая, но так была напугана Мариной, что готовила и оставила все в гостевом доме. Приходи в себя, а я после звонка все принесу, – сказал муж, целуя ее в щеку.
Карина дождалась, когда муж вернется, и вопросительно посмотрела на него.
– Позвонил? – спросила она. – Когда они приедут?
– Они уже едут домой.
– Саш, пойдем, посидим на воздухе, пока они появятся.
Они вышли из дома, присели на качели. Александр накинул на жену плед и, обняв за плечи, прижал ее к себе. Карина положила ему голову на плечо, закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Внутри ничего не происходило. Напряжение, которое она испытывала, та тревога и те слезы которые были – ушли. На душе было спокойно, а сердце билось ровно. Она открыла глаза, посмотрела на березу, роняющую пожелтевшие листья на землю и остановила свой взгляд на красном диске солнца, которое заходило. Вот оно зацепилось за крону дальних деревьев, потом за крыши домов и исчезло совсем. Ворота разошлись, и во двор въехал Форд Фокус. Карина улыбнулась. «Вот и славно. Все дома, все вместе, а это главное», – подумала она и поднялась с качели. Из машины вышли дети и вприпрыжку побежали на встречу с криком: «Мама, мы тебе привезли сюрприз!», а следом за ними вышла Нина. Она поставила небольшую коробку на землю и вынула из нее щенка. Щенок, которому было месяца три, отряхнулся и направился к новым хозяевам прыжками, от которых его зад заносило в сторону. Они стояли, обнявшись вчетвером и, улыбаясь, наблюдали эту картину.
– Простите меня за самодеятельность, но в доме должен быть сторож, – сказала Нина улыбнувшись. – У вас все нормально?
– Первый тайм мы отыграли, а что будет дальше – время покажет. Идемте ужинать, – предложила Карина. – Накрывайте стол, а я сделаю пару звонков.
Карина набрала номер матери, коротко рассказала о событиях двух дней и предложила приехать, если та сочтет поездку нужной. Мать обещала приехать.
– Карина, я прилечу утром не защищать ее, а привезу вещи для такого места, где она обитает, посылку. Не прогонишь?
– Позвони позже и скажи время прилета, я тебя встречу, – сказала Карина и набрала номер Городецкого. – У меня для старшего брата дурные новости, – сказала она после приветствия, переходя в кабинет, и рассказала о визите Марины и его причине.
– Карина, я не хочу тебя пугать, но это далеко не конец в этой истории. Твоя сестра, не так глупа, и должна была иметь страховку или сообщника. При любом исходе ее мероприятия, ей должен был кто-то помочь, – говорил Виктор Андреевич. – Да, не дооценил я всей подлости твоей сестры. Поговори со следователем, пусть он душу из нее вытрясет, чтобы сдала подельника. Я не обещаю, но завтра узнаю, с кем она улетала в столицу и кто он такой. Сбрось мне номер телефона этого Милованова. Это хорошо, что мать приедет. Тебе не стоит с ней встречаться. – Он еще минуты три говорил о возможном сценарии событий. – Я тебя очень прошу – будь предельно осторожна и внимательна. До связи.
Сделав звонок Милованову, Карина вышла к ужину. В этот вечер, уложив детей, они втроем долго не спали. Карина рассказала Нине обо всем и им обоим о телефонном разговоре с Городецким и Миловановым.
– Чего нам ждать? – спросила Нина.
– Не знаю, – растеряно сказала Карина. – Можно только догадываться о шантаже. Если есть сообщник, он попытается вытащить Марину, а это может быть и похищение с требованием прекращения дела и выкупа, и месть за провал этого мероприятия. Кто знает, какие планы она строила, и в какой последовательности? Нам остается только ждать, что посоветуют специалисты. Что-то найдут в ее смартфоне, какие-то выводы сделают.
– Выходные отменяются? Ребята их так ждали, – задал вопрос жене Александр.
– Выходные проведем, как планировали. Детей без присмотра не оставлять завтра ни на минуту, а воскресенье проведем дома, – ответила Карина. – Да, мама. Хорошо. – Маму встретит ее брат, у него она и остановится. – Нина, тебя этот сумасшедший дом не пугает? Прости, я тебя пойму, если тебе от всего этого не по себе, и ты захочешь уйти. Я не думала, что окажусь сама и вовлеку всю семью в подобную ситуацию.
– Карина Анатольевна, я с вами, я не уйду, – ответила Нина. – Вы можете на меня полностью рассчитывать.
– Вот и договорились. Идемте спать. День для всех был неприятным, – предложила Карина.
Субботу они провели все вместе сначала в цирке, потом в кафе, куда попали после развлекательного центра. Воскресенье прошло на природе во дворе дома с четвероногим другом. Кроме редких телефонных звонков их никто не беспокоил, но просили звонить, если заметят что-то подозрительное. Прошел понедельник. Во вторник, закончив «писанину» после операции и перечитывая ее, восстанавливая в памяти все по минутам, Карина «поставила» жирную точку и облегченно вздохнула. Ее коллега, прикрыв глаза, сидел на диване, и, казалось, дремал. Он был лет на пять старше и из тех людей, чьи эмоции никогда не отражались на лице. Работал ювелирно, но рисков избегал и говорил Карине: – «Ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Я работаю на совесть, но если Бог решит забрать пациента – я бессилен». Второй хирург был менее опытным, работал дольше Карины года на два, но свои эмоции старался выплеснуть наружу и забыть. Он пил чай и рассеяно просматривал подвернувшийся журнал.
– Виктор Степанович, скорая привезла пациента, сбитого машиной, состояние критическое, – доложила медсестра. – Поднимают к нам.
– Карина Анатольевна, Дмитрий Сергеевич, ваш выход. Я на сегодня отработал, – обратился доктор Смирнов к коллегам.
Карина вышла с доктором Ковалевым в коридор. На каталке лежал молодой мужчина без сознания с нитевидным пульсом и ссадинами на лице и руках. По бумагам он значился как Бринев Александр Сергеевич, на самом деле это был Гринев, муж Карины. Минутное замешательство, а дальше работа на автомате.
– Света, найди в моем смартфоне Симонова, позвони и пусть придет. Не найдешь – звони в сосудистую хирургию. – Больного на стол. – Дмитрий Сергеевич, мы с тобой справимся? – спросила она, переодеваясь и пытаясь скрыть волнение.
– Надо торопиться и остановить кровотечение. Остальным займемся позже.
«Папа, помоги», – обратилась Карина к отцу и взяла в руку
протянутый ей скальпель. Анестезиолог докладывал о падении давления, но источник кровотечения не обнаруживался. Карина в роли ассистента полностью доверилась коллеге, но по его глазам, поняла, что что-то не так. Волновался и анестезиолог – давление было критическим.
– Позволь мне. У меня пальцы тоньше и длиннее, – попросила она коллегу, поменялась с ним местами и почти сразу нашла то, что искали. Обратившись в слух, забыв, что на столе ее муж, она работала. Только когда услышала голос анестезиолога: «давление растет», немного ободрилась. Операция длилась два часа.
– Ты его спасла, Карина Анатольевна, – говорил Ковалев. – Нужно срочно делать переливание. Кровь доставят, я уже доложил.
– Не будем ждать и начинай прямо сейчас, не говоря мне, что это не твой профиль, – говорила Карина, снимая перчатки. – Дима, это не просто больной, это отец двоих детей и мой муж. Не надо меня воспитывать. Его привезли как Бринева, и я не возражала. Давай закончим то, что должны, а все разговоры оставим на потом. Мне нужен в доме здоровый муж как можно быстрее. В отделение реанимации он попадет с частично восполненной кровопотерей. Не можешь сам, я попрошу Геннадия Николаевича, – сказала она, глядя на анестезиолога. – Как думаете, когда он придет в себя?
– Будем ждать, Карина. Ты большая молодец.
– Работай! – сказала Карина, укладываясь на каталку.
Пока шла операция, в кабинете заведующего отделением Аркадий Николаевич Симонов разговаривал с коллегой.
– Как это могло случиться? – спрашивал он с вызовом.
– Не знаю! Не знаю, Аркаша, не знаю! Состояние пациента критическое. Кому интересно Гринев это или Бринев. Как неотложка записала, так мы его и приняли. Когда его коллега документы привез, он уже на операционном столе был. Что я должен был делать, скажи на милость? Но она не могла не узнать своего мужа. Ты понимаешь, что может случиться? Она может не помочь ему, а мешать работать мужикам. Ты представляешь, в каком она состоянии?
– Я знаю Карину и не представляю того, о чем ты думаешь, – говорил Симонов. – Характер у нее есть и чувство долга. Соплей не будет, я тебе обещаю. Что ж так долго? Второй час прошел.
– Операция закончилась. Дмитрий Сергеевич переодевается, а Карина Анатольевна лежит на переливании, с ней Геннадий Николаевич. Там в коридоре ее ожидают коллега нашего пациента и следователь. Что мне им передать? Они ее ждут.
– Пусть ждут, раз надо. Приготовь кровать в платной палате. Гриневой надо будет отлежаться до конца смены. Сообрази ей чай сладкий. Отругать бы ее да не за что, – говорил заведующий. – Я так думаю, что и ты будешь дожидаться свою протеже? – спросил он Симонова. – Волнуешься не по-детски.
– А ты бы не волновался о собственной дочери и зяте?
– Это ты сейчас придумал? У вас с Олей сын Антон, невестка, внучка. Откуда дочь?
– Откуда и все. Тридцать лет прошло, прежде чем я узнал о ней. Она удивительная, – сказал Симонов с теплотой и нежностью.
Прошли еще минут тридцать, прежде чем Карину «перевели» в палату, а Александра перевезли в реанимационное отделение. Симонов вошел в палату дочери первым и остался в ней, принимая «посетителей». Они выслушали следователя, который донес до них информацию о задержании сообщника Марины. Именно он сбил на авто Александра. Он рассказывал о том, что Марина все же пошла на сотрудничество со следствием. За сообщником следили, но не успели предотвратить трагедию.
– Мы были уверены, что он готовит похищение Гринева, а не убийство. Ваша сестра опять солгала. Я дал разрешение на свидание матери с дочерью. Будут новости – я сообщу, – говорил он, прощаясь.
Потом настала очередь коллеги Гринева.
– Как это случилось? – спросила Карина, не надеясь услышать что-то новое.
– Это не было случайностью. Машина целенаправленно шла на него, – ответил молодой человек. – Водителя скрутили сразу, но не полиция. Они как будто ждали его, но почему-то опоздали и не предотвратили наезда. Карина Анатольевна, машина Саши стоит на стоянке. Держите ключи и документы. Что нам теперь делать?
– Работать, ребята, работать, – пыталась улыбнуться она. – Александр придет в себя, сделаем МРТ и будем надеяться, что все будет хорошо. Он жив, хотя и не очень здоров. Разве вам без Гринева нечем заняться? Думаю, через неделю он будет руководить вами дистанционно или устроит из платной палаты совещательную комнату. Спасибо, что оказались в нужное время в нужном месте. – Пап, как бы мне хотелось верить в то, что я ему сказала, – грустно посмотрела на отца Карина. Она стала звать его папой после потери ребенка. Он говорил, утешая, и этим так напомнил ей отца, что «папа» вырвалось само по себе.
– Александр молодой, здоровый. Организм справится. Ты его подлатала, думаю, на совесть. Не думай о плохом. Знаешь, я думаю его маме не надо знать всей правды. Я отправлю Олю к ней в гости, пусть скажет, что Сашу зацепила машина, без подробностей. А теперь пей чай и отдыхай. Ты намерена ехать домой?
– Мне нужно попасть домой и ты об этом знаешь. Дам всем указания, а позже вернусь сюда. Не надо со мной спорить. Дети под присмотром, а я должна быть рядом с ним. У меня есть три часа на сон и отдых. Спасибо, что приехал. Я спиной чувствовала, что ты рядом.
Карина, после ухода Симонова, позвонила Нине, сказав, что задержится. Она приехала домой в начале седьмого вечера на машине мужа, чем сразу вызвала массу вопросов. Поужинав с детьми и поинтересовавшись школьными делами, она решила сказать им «свою» правду.
– Ребята, наш папа попал в больницу. Ничего страшного нет. Так ссадины, ушибы, как говорят – синяки и шишки. Я подежурю у него ночью, день отработаю и приеду домой завтра, – говорила она, боясь неудобных вопросов.
– Папа поправится? Его побили? Бабушка знает?
– Обязательно поправится, Сонюшка. В выходной мы сможем поехать к нему все вместе. К бабушке должна поехать бабушка Оля, дед Аркадий обещал. Не все можно объяснить по телефону, да и волновать лишний раз ее нельзя. Папу сбила машина с пьяным водителем. Он упал, отсюда и травмы. Я вас очень прошу, живите с Ниной дружно и не балуйте Мухтара. Нам сторож нужен, а не пес цирковой.
В отсутствии детей Карина рассказала Нине правду, пустив при этом скупую слезу.
– Ты думаешь, я все это могу ей простить? Нет! Пока это касалось только меня, я сомневалась, раздумывала, а теперь я пальцем не пошевелю. Пусть получает то, что заслужила, дрянь. Пока я соберу вещи себе и Саше, напиши, что нужно купить, чтобы самой не отвлекаться.
– Александр Сергеевич в выходной купил все, о чем Вы просили. Забыли? – спросила с удивлением Нина.
– Не забыла я, Нина. Я хочу ребят как-то чем-то отвлечь, пока буду заниматься Сашей. Как еще Маргарита Михайловна себя поведет? Кто знает, когда Саша придет в себя?
– Не переживайте. Я найду, чем занять ребят, а Вы эти сутки постарайтесь не забывать питаться. Вам нужны силы.
– Спасибо, Нина. Чтобы я без тебя делала. Просьбы, пожелания будут? – спросила Карина.
– Звоните чаще и не думайте о плохом, – ответила Нина. – Собирайте вещи и спокойно отправляйтесь в больницу.
Карина припарковала машину Александра и вернулась в свое отделение около десяти вечера. Переодевшись в хирургический костюм, она направилась в реанимацию.
– Алексей Иванович, как Гринев? – спросила она дежурного врача.
– Состояние тяжелое, но стабильное, в сознание не приходил. Вы намерены дежурить? А как завтра будете работать?
– Вашими молитвами, – ответила Карина. – Разве я могу усидеть дома? Завтра я справлюсь с обходом, а сегодня мне нужно быть рядом.
Ночь она провела сидя в неудобной позе рядом с кроватью мужа, держа его за руку. Ей казалось, что она засыпает и может что-то упустить. Дважды входила медсестра, и тихо удалялась, бросая взгляды на приборы. Александр пришел в себя на рассвете. Он чуть сжал своей рукой ладонь жены, скорее почувствовав ее присутствие, чем заметив ее. Карина улыбнулась, погладив его руку.
– Как же ты меня напугал, – говорила она мужу. – Сейчас я уйду на обход, а через пару часов вернусь. Постарайся эти два часа провести с пользой. Например – поспи. Тебе нужно набираться сил. Я вернусь и представлю тебе полный отчет за последние двадцать часов. А пока будь молодцом и слушай доктора, – сказала она, целуя его в щеку и уступая место коллеге. Вернувшись после обхода, Карина уже знала все результаты МРТ и диагноз невропатолога. Ни голова, ни ребра, ни позвоночник не пострадали. – Как самочувствие, пострадавший? Дома я была вечером, с детьми Нина, к маме твоей должна была сходить бабушка Оля.
– Ты меня спасла, – говорил Гринев, ласково глядя на жену.
– Не говори глупости. Тебе все это досталось из-за меня, а я просто хотела все исправить. Сюда к тебе никого не пустят, но и залеживаться здесь не дадут. Если в течение суток ты будешь хорошим пациентом без сюрпризов, я оплачу палату, и ты сможешь там принимать посетителей из коллег и родных. Не надо со мной спорить. Тебе лежать в моем отделении не меньше семи – десяти дней. Подумай, стоит ли при таком раскладе, со мной ссориться? Сутки проведешь в этой одежде, а потом мы с тобой наведем красоту. Вещи я привезла. – Она говорила без остановки, как будто боялась что-то не досказать, забыть. А еще ее переполняла радость. «Все обошлось малой кровью», – думала Карина, с любовью глядя на мужа.
– Я тебя обожаю. Поезжай домой. За мной здесь присмотрят, а у тебя завтра тяжелый день, да и дети скучают. Все будет хорошо.
В субботу Карина привезла к отцу детей, а следующую рабочую неделю Александр проводил время с коллегами. Пока муж находился в больнице, Карину навестила ее мать. Татьяна Юрьевна разговор о Марине и ее судьбе не заводила.
– Мам, ты переживаешь за Марину? – спросила старшая дочь. – Я могу тебе помочь?
– Я была у нее. От адвоката она отказалась, после случая с твоим мужем. За последний год я столько пережила, что не думаю о ней. Я ее боюсь, дочка. Давай не будем говорить о грустных вещах, – попросила мать. – Я решила переехать к брату. Продам квартиру и бизнес там, а в Шелково куплю квартиру, буду работать с Дмитрием. Хорошие квартиры с мебелью в наличии и мне по карману.
– Когда ты это решила?
– В твой последний приезд. Меня в городе ничего не держит. Я устала быть дойной коровой. Дождусь суда и уеду назад. Жилье у Марины есть, а с остальным пусть крутится, как сумеет. К весне, думаю, управлюсь и приеду своим ходом.
– Мам, ехать больше четырех тысяч километров. Осилишь?
– Машина новая и я ее не брошу. Найду напарника на поездку, оплачу ему его услуги, а по прибытии – отправлю назад самолетом. Ты знаешь о том, что Илья собирается жениться?
– Они мне в последнее время не звонят, да и я как-то забыла о них. Хороших новостей нет, а о плохих вспоминать не хочется.
– Они в курсе всех твоих неприятностей. Я взяла на себя смелость и коротко донесла обо всем. Прости. Они настаивали, а я врать не стала.
Гринева выписали из больницы четвертого октября, а пятого дома устроили праздник в честь «воссоединения» семьи. Еще две недели он работал дистанционно дома, руководя из кабинета. В это же время состоялся суд. Марине, согласно приговору суда дали шесть лет колонии. Она в своем стремлении не раскаялась, ни о чем не просила и жалела лишь о том, что не довела дело до конца. «Я вас обеих и оттуда достану. Запомните», – крикнула она, когда ее уводил конвой.
Прошел октябрь, ноябрь, подходил к концу декабрь. Карина, вернувшись с работы, заметила, что Нина чем-то взволнована.
– Как прошел утренник в школе? – спросила она, начиная издалека.
– Ребята остались довольны. Получили награды за участие в конкурсе. Они сами обо всем расскажут.
– А что у тебя, Нина, случилось? Поговорим откровенно.
– Мне кажется, я влюбилась? – покраснев, призналась Нина.
– А он?
– Он предложил мне выйти за него замуж. Григорий работает в школе, куда ходят ребята, а его сын учиться в одном классе с нашими детьми. Правда, он на три года моложе меня.
– Начнем с того, где его жена?
– Умерла два года назад.
– Печально. Я теперь все «примеряю» на себя. Чего ты, в таком случае, раздумываешь?
– Не знаю. Мне казалось, что я просто живу по привычке, а оказалось, что способна влюбиться. Я не могу все бросить и согласиться.
– Ты можешь ВСЕ, Нина! Это твоя жизнь. Или ты думаешь, что я без тебя не справлюсь? Справлюсь! Еще как справлюсь. У меня появится причина бросить работу и заняться семьей и домом. Мне нравится моя работа, но если делать выбор, я его сделаю в пользу семьи. Я рядовой врач, который получает зарплату, едва хватающую на еду. Ты своим уходом позволишь мне сесть на шею мужа, – улыбнулась Карина. – А если серьезно – я могу за тебя только порадоваться. Обещай мне только одно: будет не так как виделось – возвращайся. Жилье есть, а работу тебе мы найдем. Ничего не бойся и слушай свое сердце.
– Спасибо, Карина Анатольевна. Я в Вашем доме чуть больше полугода, но ваша семья стала мне родной.
Вечером Карина рассказала мужу о грядущих переменах в жизни Нины.
– Я рад за нее. Она должна быть счастливой, – говорил он. – На ее долю выпало столько испытаний, а она не озлобилась, осталась доброй и отзывчивой.
– Саш, ты не будешь против того, что я, в связи с такими переменами, оставлю работу? – спросила Карина.
– Я буду двумя руками «за». Меня смущает другое: как скоро твое решение изменится? – внимательно посмотрев на жену, задал вопрос Александр.
– На этот вопрос у меня нет пока ответа, – улыбнулась Карина.
– Когда ты намерена писать заявление об уходе?
– Тридцатого декабря. График на январь уже есть и дежурств мне не смогут добавить из вредности.
– Я мог бы с утра завозить детей в школу и начинать свой рабочий день с девяти часов. Как ты на это смотришь?
– Положительно. После январских каникул проведем эксперимент.
– Значит, с середины января я вычеркиваю понедельник и среду, как мои «критические» дни, – говорил он, обнимая жену и загадочно улыбаясь. – Твои спокойные «предоперационные» ночи станут теперь моими ночами любви.
– Да будет так! – согласилась Карина и ответила на нежный поцелуй мужа…
«Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит. И тогда счастье само найдет тебя». Омар Хайям
При оформлении обложки были использованы фотографии с сайта
https://www.pexels.com/
