Лилия Фандеева
Предсказания
– Они вас видели через наружные камеры. Может это и хорошо, что не нашли? Они видят вас, а вы их нет. Кто знает, что было ещё в их арсенале. Я знаю только одно – раненный среди них не главный, но знал о больших деньгах, от того его так и берегли, а хозяин пистолета птица другого полета. Слава Богу «отлетался». Ребята не застанут их на месте, они уйдут, оставив чужих. Не зря он просил три-четыре дня, видимо был план.
– А как Вам пришла в голову идея с уколом? Что Вы ему вкололи?
– Мне предлагали пистолет, но со шприцами у меня лучше получается. А что вколола, Вам лучше не знать. У меня не было уверенности, что он не выстрелит в меня, решила действовать с опережением, Ринат это понял и помог. Можно я пойду?
– Идите Дарья Андреевна. Ваш чемодан принесут, а завтра у Вас выходной.
Только теперь она почувствовала усталость. Напряжение шести дней и диета не прошли даром. Она сняла форму, аккуратно повесив её на стул, легла и тут же уснула. Тот, кто принёс чемодан, увидел её мирно спящей, даже не проснувшись на стук и не знающей, что в отряде о ней ходит легенда.
Она проспала до десяти часов утра следующего дня. Приведя себя в порядок, сняла уже просохшую форму, постиранную вчера. «Я даже не слышала, как ребята завтракали, – подумала она. – Что у вас, доктор, на завтрак?» Все, что было не в банках, съели мышки-норушки, в банках оставался сахар и кофе. «Изверги», – обозвала она не прошеных гостей и направилась на кухню.
–Доброе утро, Гриша. У тебя хлеб есть? Кушать хочется, а мои галеты квартиранты съели, пока я в горах отдыхала.
– Вы присаживайтесь, доктор, я сейчас чайник поставлю и накормлю вас завтраком. Минутку подождёте?
Он вернулся через пару минут, но, ни один. Наступая передним на пятки, ввалилось человек 12-15, пропуская командира с букетом вперёд.
– С днём рождения Дарья Андреевна! Здоровья Вам и счастья. – Сказал он и поцеловал её в щёку. – Там ещё посылки для Вас пришли, ребята в кабинет отнесли. Позвоните домой детям, – он протянул ей телефон. Радостные дети поздравили её с днём рождения, пожелали скорейшего возвращения
Ребята подходили по очереди поздравляли и вручали кто конфеты, кто шоколад. Гриша принёс чайник и кружки, а в центр стола поставил самодельный торт. Ребята измельчили печенье и смешали его со сливочным маслом и сгущенным молоком, а сверху присыпали тертым шоколадом. На глазах у доктора выступили слёзы. Она забыла о дне рождения, и её тронуло внимание парней. Гриша поставил перед ней тарелку с бутербродами со словами: – «А это доктор, ваши боевые 100 грамм, чтобы всё съели». Все вместе пили чай, но каждому хотелось задать вопрос, и Дарья Андреевна это чувствовала.
– Спрашивайте, не стесняйтесь, – сказала она, доедая второй бутерброд. – Подставили мы вас с Ринатом? Кто же знал, что это ловушка. Я даже не знала, что ночью работал ОМОН. Как не помочь беременной женщине?
Ребята задавали вопросы и по шести дням её отсутствия, и про Афганистан, про семью, детей, мужа и вопрос, который интересовал всех: – «Вы теперь домой?»
– Домой я поеду вместе с отрядом. Сколько там дней осталось, неделя?
Они просидели почти два часа, пока Гриша не начал греметь посудой, готовя обед.
«Как приятно, когда о тебе помнят», – думала Дарья Андреевна, возвращаясь к себе. Она разбирала посылки, их оказалось три. Открыв первую, которая была из дому. Здесь было длинное письмо, к которому приложили руку все трое. Посылка была отправлена до её исчезновения, и письмо было написано с юмором и оптимизмом. В посылке было всё, что она любит: кофе и сгущенное молоко, конфеты, три яблока, завернутые в газету. Колбаса в фольге, пачка сигарет, две пары тонких носок и новые тёмные кроссовки. Они были как нельзя кстати. Вторая посылка была из госпиталя – новый хирургический костюм, белый халат, красная футболка с вышитыми инициалами на груди слева Д.А., и синяя футболка, явно мужская, с трафаретом на спине «доктор», вафельный торт и две коробки конфет. Фельдшер передал ей новую полосатую майку десантника и черную футболку с вышитой эмблемой и надписью «ОМОН», и конфеты.
Убрав все подарки в сумку, она отложила колбасу, вафельный торт и конфеты на ужин и отнесла Грише. Конфеты в коробках она убрала в ящик от снарядов, где лежала часть её одежды, в надежде, что норушки туда не доберутся.
День заканчивался, когда два БТР въехали на территорию. Двух бойцов со следами бинтов, еще четверо несли в её «резиденцию».
– Ушли, гады. Но ушли странно, оставив троих убитыми. У ребят осколки в нижних конечностях, не глубоко вошли, проглядели сами.
– Давай раздевай их, и по одному, сам со мной, – сказала Дарья Андреевна.
Закончив работу, она передала осколки ребятам и предупредила, что ходить пока нельзя. Пройдет наркоз, появится боль, возможно не только при ходьбе. Ребята наотрез отказались оставаться и при помощи друзей, погрузившись на машины, уехали. Оставшаяся неделя прошла тихо и незаметно. За это время она привела в порядок всю одежду в дорогу на три дня, сложила все в свои сумки в дорогу, навела порядок в документах, актах и описях. Сложила препараты и карточки в ящик, привезший их сюда. Во второй сложила кварцеватель, автоклав и остатки того, что осталось от подарка госпиталя. 30 апреля она позвонила домой и поздравила Серёжку с днём рождения, ему исполнилось 16 лет. Палаты, операционную и свой кабинет она оставляла, чуть ли не стерильными, где все лежало и стояло на своих местах. До Ростова они добирались автобусом, дальше почти трое суток поездом.
Выезжая из Ростова, где уже была поздняя весна, а точнее сказать раннее лето, они везли это климатическое тепло вместе с собой, но постепенно поезд шёл, а весеннее тепло тормозило. За пыльным окном вагона мелькали деревья, уже выбросившие клейкие листочки, отчего они казались блестящими. Ярким зеленым ковром покрывались поля и луга, хотя в тени деревьев еще лежал потемневший снег. Погода была солнечной и весенние лучики через стекло прогревали нетопленный вагон. Чем ближе поезд приближался к конечной станции, тем медленнее двигались стрелки часов. Поезд сбавлял ход и как бы нехотя двигался вдоль перрона. Дарья Андреевна прильнула к стеклу окна и сразу выделила из толпы людей родные лица. Её встречали дети и муж с букетом белых роз, её любимых цветов, и было это 6 мая. Серёжа и Даша повзрослели, а виски мужа стали отдавать лёгким серебром. Они стояли, обнявшись, всё ещё не веря, что кошмар закончился. Возвращались с вокзала двумя машинами. На одной Андрей Иванович увозил ящик с бумагами и «медициной» на службу, на другой Дарья Андреевна с детьми и личными вещами возвращалась домой. Всю дорогу они сидели на заднем сидении, обнявшись, и прижавшись к матери.
– Ребята, все вопросы потом. Оставляйте сумки и ящик в прихожей, а я быстренько в ванну, смою недельную грязь. Вопросы есть?– спросила мать, обнимая и целуя детей по очереди.
– Вопросов нет. Мы пока стол накроем, а там и папа подъедет, – ответил Сергей за двоих.
Дарья Андреевна набрала воды в ванну с ароматной пеной. «Господи, спасибо тебе. Я дома», – тихонько прошептала, целуя крестик. Она лежала минут десять, закрыв глаза и наслаждаясь запахом пены. Вымыла свои волосы, не жалея воды, ополоснулась под душем, накинула халат, собрав снятую одежду в корзину для белья и вышла к детям. Муж уже вернулся и все были на кухне. Праздничный стол накрыли в комнате, в центре стоял букет в вазе.
–Ничего, что я за праздничным столом, в банном халате? – спросила мать?
–Конечно, не прилично сидеть в халате на банкете в свою честь, но мы переживем. Ты мама дома, и это главное. За тебя, родная мамочка! – сказал Сергей.
Они подняли бокалы, где только в одном было вино, а в остальных ее любимый сок из тропических фруктов, хотя дети предпочитали яблочный. Когда обед подходил к концу, и настала пора десерта, начались вопросы. Попивая чай, мать подробно на них отвечала. Так они просидели часа два.
– Мамочка, извини, но у меня тренировка, – сказал Сергей уже в пятом часу. – Но, ты не переживай, долго я не задержусь, у нас с тобой три дня выходных. А посуду сегодня мыть Даше, на холодильнике график. Сегодня она у нас снабженец, уборщик, мойщик, а также мусорщик и повар. Весь спрос с неё. Вечером дежурство сдаст мне. Папа у нас в доме безработный, – он поцеловал мать в щеку. – Буду не раньше восьми.
Помогая Даше мыть посуду и убирать со стола, мать обратила внимание на график. Дни недели, имя, перечень работ, оценка.
– Даша, это чья инициатива? – спросила она дочь.
–Мамочка, сразу было все просто, дежурства через день. Потом, наш умник, что бы я ничего не забывала, расписал всё конкретно, да ещё вышел на семейном совете, чтобы папа нашу работу оценивал. Баллы выше тройки мы не ставим, а тройка – это наши проколы, – рассказывала Даша.
– А как же папа проверял вашу работу? – задала вопрос мать.
– Да просто, мама. Хлеб в хлебнице, молоко, яйца, масло в холодильнике, вещи не разбросаны, мусор из ведра не сыпется через край, ужин на плите, утром на завтрак чего нет – виноват дежурный. Вот такая простая арифметика, – ответила Даша, обнимая мать, прижалась к ней.
–Как же я соскучилась, мамочка. Мы с Серёжкой теперь совсем не ссоримся. Когда ты пропала, он сутки не выходил из своей комнаты, плакал, два дня в школу не ходил, и мне пришлось оставаться с ним. Потом уговорил меня пойти в церковь. Отец Павел выслушал нас, подсказал, куда и кому поставить свечки и помолиться своими словами, а ещё заказать молебен. Мы с Сергеем три дня после школы ходили в церковь, и ты нашлась. Как же мы испугались, – Даша сильнее прижалась к матери.
– Надо сходить в эту церковь. Проводишь? А папа как? Виски совсем седые стали.
– Папа сильно переживал, но только один раз его привезли пьяного. Наутро, он извинялся перед нами, обвинял во всём себя. «Мама бы стыдилась моего поступка и очень расстроилась, видя такую слабость. Она вернётся, обязательно вернётся» – говорил он и ты вернулась. Ты иди, отдохни пару часиков, а вечером Серёжка придёт – еще поболтаем, а я этим временем к Наташке схожу, она тоже переживала и за тебя, и за Серёжку.
Дарья Андреевна видела в окно, как дочь вышла из подъезда и помахала ей рукой. Муж обнял её за талию и прижал к себе.
– Дети наши совсем взрослыми стали. Нет сегодня у Сергея тренировки, и Наташа ещё вчера уехала с мамой на дачу, Даша сама мне доложила, но видимо забыла о такой мелочи. Два юных конспиратора! Дают возможность побыть нам с тобой вдвоём. Как же я за тобой соскучился, – он подхватил жену на руки и понёс в комнату…
– У меня, Даша, для тебя плохая новость. Перед Новым годом умерла Дарья Васильевна, тетя звонила, потом твой брат. Что-то там с наследством без тебя не решается, бабушка внесла тебя в завещание. Я немного приврал, сказал, будешь не раньше июня, – рассказывал Андрей Иванович.
– Она мне писала в письме, чтобы я не отказывалась от наследства. Это было года два назад. Жаль Дарью Васильевну. Она не заслужила такого потребительского отношения к себе со стороны родных внуков. После смерти деда, она могла прожить с человеком, которого любила всю жизнь и от которого родила дочь, но внуки были против этого. Хотя ей хватило ума, прости Господи, хоть ненадолго уйти к нему без их согласия и пожить своей жизнью.
Дарья Андреевна рассказывала о бабушке и краем глаза заметила, что муж засыпает. Она тихонько вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Переодевшись и приведя в порядок волосы, она загрузила стиральную машину дорожными вещами, взяла телефон и прошла на кухню, прикрыв дверь. Набрала телефон старшего сына. Они разговаривали минут пятнадцать. Слушая Олю, Дарья Андреевна поняла, что та боится не справиться в одиночку с малышом, который должен родиться через месяц.
– Оля, успокойся. Как только Костя позвонит, я прилечу до вашей выписки и недели две-три побуду с вами. Только скажи, что ты уже купила, мне будет легче ориентироваться. Не волнуйся, тебе вредно. С семьей я все решу сама, Костю успокой, а я закончу с командировкой, оформлю отпуск и позвоню. Не кисни, справимся. Целую.
Потом она позвонила в Москву, чтобы решить все вопросы разом и обсудить их семьёй. Трубку взял брат, сын тети Сталины. После приветствия, он начал без предисловий.
– Бабушка оставила завещание на троих внуков, но дядя Андрей не был её сыном, а значит ты ей не родная внучка.
От этих слов у нее «поехала крыша», но справившись с волнением и злостью, она заговорила спокойно и даже с иронией.
– Начнем с того, что мой отец был официально усыновлён семьей Барышевых, а квартиру получал дед, который усыновил не только моего отца, но и твою мать. И не говори мне, что тетя дочь деда, и ты об этом не знал. Так что у нас с тобой одинаковые права. Ты что предлагаешь конкретно? Чтобы я отказалась от наследства? Не надейся, я получу всё, что мне завещала Дарья Васильевна. У меня есть её письмо, где она пишет о наследстве, есть с чем идти в суд. Если у тебя есть конкретные предложения, давай обсудим.
– Как мы будем делить квартиру? Мы хотим здесь жить, – спросил Павел.
– Я тоже хочу жить в Москве. Буду претендовать на одну из комнат в квартире. Можете мне купить квартиру не обязательно в центре, но до МКАДа. Послушай, Павел, я не наивная девочка из глубинки и точно знаю, что вы получили наследство родного деда. Хотя не давали бабушке возможности прожить с ним долго и счастливо. Что есть еще в завещании? – спросила Дарья Андреевна.
– Часть квартиры, часть дачи, деньги и старинная брошь, – нехотя отвечал брат. – Дачу мы тоже хотели оставить.
– Тогда так: брошь, деньги, за часть дачи треть стоимости и квартира на мое имя, в хорошем районе, средний этаж, не старше 20 лет. Найдешь вариант – звони, я приеду.
Дарья Андреевна положила трубку. «Нельзя быть таким жадным», – подумала она. Дедушка рассказывал ей о рождении Сталины, о её настоящем отце, о том, что зная об измене жены, он не стал нарушать семейную идиллию, а потом в его жизни появился её отец. Бабушка, не принявшая приёмного сына в своё время, после его гибели, начала писать внучке письма. Очень огорчалась, что после смерти деда, дочь и внуки не приняли настоящего отца и деда, но после его смерти в 1998 году с радостью воспользовались его завещанием, даже не раздумывая. Тогда же она написала Даше: «Пока я жива и в своем уме, я составила завещание, где упомянула тебя. Не отказывайся ни от одной копейки. Я не смогла научить внуков ни любви к ближнему, ни доброте, ни состраданию. Они выросли равнодушными, злобными и жадными. Это мое наказание за грехи». «Письмо, я, скорее всего, выбросила или положила к папиным документам, – подумала она и открыла шкаф, достала папку. Письмо лежало с дневником отца. – Какая я молодец».
Развесив выстиранные вещи, она вернулась на кухню и разложила подарки, привезённые с собой, прямо на стол. Футболки, майка, две коробки конфет, кофе, грамоту и конверт, с премией, в размере её месячной зарплаты. Справившись с этим, она второй раз загрузила стиральную машину и направилась с инспекцией по комнатам детей. Здесь был порядок, чего не наблюдалось раньше, особенно у Даши, а на видном месте лежали дневники. Часы показывали 19:00 и она, взглянув в окно, увидела сидящих на скамейке детей.
– Конспираторы, давайте домой, перегуляли уже, – крикнула в приоткрытое окно мать.
Оба слегка смутившись, переступили порог дома и увидели развешенное для просушки бельё и такую домашнюю маму.
– Мойте руки и марш на кухню, отца потом разбудим, а пока будем готовить ужин, мне нужно с вами поговорить.
Ребята, войдя на кухню, увидели подарки, и началась примерка.
– Расскажите друзья мои, что это у вас за замечания в дневниках? – спросила мать.
–Да пустяки, мама, дело житейское. Дарья подралась, я занятия прогулял, целых два дня. Ты расстроилась? – спросил Сергей.
– Нет, ребята. За эти полгода вы сильно повзрослели, стали самостоятельными, дружными и ответственными. Вот этому я рада, а замечания – дело житейское.
Они сидели в обновках за столом, и кажется, были довольны не столько подаркам, сколько вниманием.
– Я вот о чём хотела с вами поговорить. Я звонила Косте, у Оли срок родов 5 июня. Не сменить ли нам отдых в Крыму на Приморье? И Оле поможем и мир посмотрим. Мне нужно ваше решение, а потом я поговорю с папой.
– Я «за» двумя руками, – сказала Даша. – А Серёжка может узнать про свой институт во Владивостоке. Чего молчишь?
– Какой институт, сынок? – поинтересовалась мать.
– Я после школы думаю поступать в морской институт во Владивостоке, – ответил сын. – Ты против этого?
– Если это обдуманное решение, и ты хочешь служить на флоте, почему я должна не поддержать тебя. Мы поедем с Дашей раньше, а вы с папой приедете после экзаменов. Будешь знать порядок приема. Я понимаю, раз институт военный – это казарма, форма, питание. Узнаешь сам, увидишь, вот тогда и решишь твоё это или нет.
– Мама, я даже мечтать об этом не мог. Ты мам у нас голова! – радовался сын.
– Сдам все дела, две-три недели отработаю, напишу рапорт на отпуск с последующим увольнением, убедим папу и поедем. Иди Серёжа, буди отца, решим этот вопрос, у меня есть ещё одна новость.
– Не чего меня будить, я сам давно проснулся, как только вы начали строить свой коварный план. Крым им не нравится, подавай Дальний Восток. Ставь Серёга чайник, я без кофе, и слушать больше не буду ваш заговор, трое против одного.
–Ты, дорогой, как всегда во время. Подслушивать не хорошо, за то повторяться не нужно. Ты выскажи нам своё мнение, а мы за это тебя наградим скромным подарком – примерь.
– Я за поездку, но не знаю, как быть с отпуском. Писать рапорт надо заранее, а дату Серёжкиных экзаменов я не знаю. Можно написать заранее, дождусь его сдачи экзамена дома. А подарки от благодарных пациентов или от страдающих диареей? – примеряя футболку, спросил он и рассказал историю, о которой Дарья Андреевна ни кому не говорила. Потом ещё одну, и ещё.
– Ты, Дашенька, не удивляйся. Один одно рассказал, другой – другое. Тебя ведь сразу не приняли, присматривались долго, а потом ты сама впряглась, людей напрягла, и народ потянулся к тебе. ОМОН из другого региона за помощь благодарности требует, наш командир перед руководством тыла икру мечет. Так что ты мать, у нас в большом почёте. А что там за вторая новость?
– Звонила в Москву, решила вопрос с наследством, – ответила она и рассказала об условиях, поставленных перед Павлом. – Так, что может случиться, что впереди нас ждёт ещё и Москва.
Они еще долго говорили и обсуждали вопросы поездок, маминых приключений, но сошлись в одном – предстоящие поездки нужные, важные и будут очень интересными.
Дарья Андреевна, выйдя после праздника на работу, отчиталась за командировку, отвела почти трехнедельный приём и написала рапорт на отпуск с последующим увольнением с 29 мая, получив отпускные, зарплату за командировку и премию, так и не узнав, по чьей инициативе она была выдана. Премия была в конверте, и в расходных документах не значилась (это была уже вторая премия). Андрей Иванович уходил в отпуск с 12 июня, взяв отпускные проездные документы на всю четвёрку. Ещё работая, Дарья Андреевна, начала поиск работы и срочно занялась обменом паспорта. Она обошла три больницы, прежде чем остановила свой выбор на одной из них. По близости расположения к дому, а значит времени на дорогу, она была дальше других, но, во-первых, она была комфортнее для работы, здание было после реконструкции и ремонта, во-вторых, была ведомственной, а это многое означало, в-третьих, там работал Завьялов, бывший коллега по госпиталю из далекого прошлого. Она рискнула попытать счастья в первую очередь здесь, не стала тянуть время и уже 31 мая пришла к нему на приём, не раскрывая цели визита.
– Доброе утро, Николай Петрович! – сказала она улыбаясь.– Решила заглянуть к знакомым, их у меня не так много.
–Дарья Андреевна, голубушка, откуда Вы? Давно в городе? Прошу, присаживайтесь, рассказывайте, где пропадали 15 лет? Мне все интересно. Чай или кофе? – На его лице отражалась радость и любопытство от неожиданного гостя. Он вышел из-за стола и обнял своего бывшего учителя. – Я даже не ожидал встречи с Вами, но часто вспоминал Ваши уроки, работу в паре с Вами.
Они пили кофе и говорили долго по очереди о прошлом, о настоящем, о семьях и детях, говорили, как старые друзья. Николай Петрович сам предложил ей работу, даже не догадываясь о том, что она за этим и пришла.
– Я в отпуске до 5 июля, прервать его, значит бросить на лето детей, которые не видели мать полгода. Если до этого времени не найдешь специалиста, буду рада с тобой поработать.
– Я буду ждать Дарья Андреевна, а Вы постарайтесь пятого, прямо с утра с документами, появиться в этом кабинете.
– Завьялов, целый месяц впереди. Помнишь: «Или ишак издохнет, или падишах»? – смеялась она.
– Вы это помните? – улыбнулся он.
– Я все помню. Была рада повидаться. До свидания.
