Лилия Фандеева
Мир тесен
Санька прямо из аэропорта приехал к Ирине, тихонько постучав в дверь, а, не позвонив в звонок. Ирина накормила дочь и собиралась утюжить пеленки. Обняв и поцеловав сестру, сияющий, он ждал поздравлений, не догадываясь о том, что еще вчера Илья по телефону сообщил ей эту новость. Услышав слова поздравления и пожеланий, он вымыл руки и только после этого подошел к коляске.
– Привет, племянница. Твой дядька стал студентом. Теперь видеться будем редко, так что обещай мне мамку не обижать, – говорил он весело. – Смотри Ирина, она мне улыбается.
– Чего ей не улыбаться. Сытая, сухая, в приятной компании с дядей. Убирай утюг и доску, у меня для тебя подарок есть. – Она достала из холодильника торт, который так нравился Саньке, и который она сделала вчера поздно вечером после звонка Ильи.
Санька вновь поцеловал ее в щеку, поставил на плиту чайник, а на стол чашки.
– Знаешь, Илья наш, наверное, женится. Мне так кажется. Он встретил свою бывшую девушку и у них опять роман. Сияет, как новый пятак. Я ее видел, симпатичная. Вроде не глупая, хотя и блондинка. Будет в семье свой стоматолог. Мама вот только расстроится, это из-за нее он вернулся после института назад. – Он рассказывал, жуя торт, запивая его чаем. – Я думаю, мама поедет делать ремонт, вот пусть влюбленный и помогает, а я здесь до занятий останусь. Да, тебе привет от Ольги, она поступила в педагогический институт.
Мать уехала, взяв отпуск, и часть вещей Саньки. Вдвоем с Ильей они быстро закончили ремонт. К началу занятий квартира была готова принять нового студента первого курса Александра Гриневича. Илья нашел работу по специальности и вернулся домой, чтобы уволиться и забрать вещи. Через месяц Илья и Светлана расписались и жили теперь в ее квартире.
Глава 7
В июле 1987 года Ирина приехала с дочкой Мариной сдавать государственные экзамены в институте. Маринке исполнился год, она уже имела восемь зубов и самостоятельно ходила. Валя была в отпуске и была в роли няни, когда Ирина отсутствовала. Получение диплома решили отметить в выходной на даче, где к тому времени поспела малина. Планы изменил телефонный звонок брата отца Ильи Петровича.
– Коля ты не мог бы приехать? Беда у нас. Сергей мой после операции, второй день в себя не приходит, врачи прогнозов не дают. Соня дома лежит, Людмила от нее не отходит. Навоевался парень за речкой. – С волнением рассказывал он.
– Илья, держись. Я вылечу первым же рейсом, на который успеваю, – ответил отец Ирины, коротко передав рассказ женщинам.
– Дядя Илья, где он лежит? Адрес госпиталя? – с нетерпением спросила Ирина. – Мы приедем. – Пообещала Ирина и записала адрес.
– Валя, миленькая, всего два дня, я тебя очень прошу. Туда и обратно. Мне надо его увидеть, – просила Ирина со слезами на глазах.
Отец стал звонить в аэропорт, потом на службу, потом начал собирать вещи, все думая об Илье. А Валя не могла понять реакции Ирины на сообщение дяди – «Они не виделись двадцать лет», но отказать она Ирине не могла. Ирина в свою очередь собрала свою сумочку с паспортом и деньгами, ехала она без вещей. Проверила наличие чистых вещей Маринки, приготовила себе вещи в дорогу и ждала новостей от отца. Они вылетели поздно вечером. Места в самолете им с отцом достались в разных концах салона. Ирина отвернулась к иллюминатору и дала волю слезам. Она плакала, закрыв глаза и прикрыв лицо ладонями. «Только живи, только живи, любимый мой» – молила она. Четыре часа полета дались ей с трудом. Устав, наконец, от слез и тревожных мыслей, забылась чутким беспокойным сном. Они приземлились в Домодедово ближе к рассвету. Сев в такси Ирина назвала адрес, продиктованный дядей. В госпитале дежурный, разбуженный нежданными ранними посетителями, проверил их документы и доложил дежурному врачу о двух приезжих военных. Записав данные, рассказал, как найти доктора. Они поднялись на второй этаж, и нашли врача в кабинете, который сонно моргал, слушая их просьбу. Конечно, не будь его пациент сыном генерала, он бы их отправил, куда подальше. А так, как бы войдя в их положение, рассказал о ранении, операции и состоянии больного на сегодня.
– Доктор, я могу его увидеть? В его состоянии мой визит ему не принесет вреда, – с мольбой в голосе попросила Ирина. – Пожалуйста, всего пять минут.
Получив разрешение, она накинула белый халат, и медсестра проводила ее в палату. Сергей лежал на спине бледный, худой в окружении шлангов и аппаратов. Ирина осторожно, чтобы ничего не задеть, подошла ближе наклонилась, прикоснулась к его щеке и поцеловала.
– Сережка, родной мой, здравствуй, – присела на край кровати, гладя его руку, продолжала, – Это я, твоя Иришка. Я знаю милый, ты меня слышишь. Прости меня за все родной, и за слезы прости, они сами катятся. В том, что произошло, моя вина. Я очень постараюсь все исправить, ты только помоги мне в этом. Вместе нам будет гораздо легче. Ты помнишь, как мы познакомились? Как мечтали? Вспомни ночь, звездное небо, рассвет, озеро. Какой была теплой вода в озере на закате, помнишь? Ты говорил: – «Парное молоко». А какой приз ты получил, выиграв пари? Ты у нас сильный, ты справишься ради меня, ради нашей дочки, ей всего годик. Я назвала ее Марина. Она уже самостоятельно ходит, полный рот зубов и очень похожа на тебя. Ты, ты не можешь оставить нас, мы слишком тебя любим. Открой глаза, любимый, умоляю, вернись ко мне….
Веки Сергея дрогнули, какой-то датчик запищал и в палату влетел доктор, попросив Ирину выйти. Она вышла в коридор, прижалась к груди отца и они стали ждать.
– Иришка, – одними губами прошептал Сергей.
– Она в коридоре, за дверью. Вы не волнуйтесь, молчите, только слушайте. Вы в госпитале, сейчас вам сделают укол, поспите, а все посещения завтра, – он говорил, а сам выполнял какие-то манипуляции, в полголоса давал указание медсестре.
Доктор вышел из палаты Сергея минут через семь-десять.
– Не знаю, что Вы сделали, что сказали, но большое Вам спасибо. Он слишком слаб, и процесс реабилитации, конечно, займет много времени, но то, что самое страшное позади – факт. Передайте родным, его можно навестить уже завтра, ближе к обеду. С утра им займутся специалисты. Теперь все будет хорошо.
– Теперь должно быть все хорошо. Спасибо Вам за понимание. Я позвоню генералу сама, – говорила Ирина, смахивая слезы радости.
Отец Ирины пожал доктору руку и, взяв ее за плечи, повел к посту медсестры. Ирина попросила номер телефона, по которому можно узнать о состоянии больного и в котором часу это лучше всего делать. Набрала номер телефона дяди. Телефон долго не отвечал, но она не думала о том, что нарушит чей-то сон, она думала о том, что сообщит им хорошую весть, которая лучше любого сна в их состоянии.
– Дядя Илья, это Ирина Федорова. Простите за поздний или ранний звонок. Я с папой в госпитале. Вы не волнуйтесь, все хорошо, Сергей пришел в себя, успокойте тетю Соню. Папа сейчас едет к вам, все расскажет, а я лечу домой. Буду звонить. До свидания. – Не дожидаясь ответа, она положила трубку.
Они заказали по телефону два такси, и вышли из здания госпиталя. Отец Ирины был молчалив и мрачен.
– Я не могу представить себя на месте Ильи, это так ужасно, когда ты ни чем не можешь помочь своему ребенку. Обещай мне беречь себя и Маринку. Я вас очень люблю, – говорил он тихо, глядя на Ирину. – Ты не дождешься меня, полетишь к себе?
– Полечу, папа. Как только куплю билет, мы с Маринкой полетим. Учеба закончилась, теперь только отпуск. Увидимся в следующем году, я тебе обещаю. Давай прощаться. – Она обняла и поцеловала отца.
Два зеленоглазых такси остановились рядом с ними и, приняв пассажиров, разъехались в разные стороны. Ирина ехала в аэропорт без всякой надежды улететь, но ей повезло.
Вернувшись из Москвы, Ирина, не дожидаясь отца, улетела с дочкой домой, где ее ждали мать и Леонид Яковлевич. Одновременный отъезд сразу двух сыновей выбил их из привычной жизни, и хотя они разумом понимали неизбежность происшедшего, сильно тосковали. Прошедший год их сильно сблизил. Теперь не только мама навещала дочь и внучку, но Леонид Яковлевич с нетерпением ждал выходных, и приходил один или с женой на целый день. Одним словом и мать, и муж матери, принимали непосредственное участие в воспитании Маринки. Теперь все ждали приезда на каникулы Саньки, уже студента второго курса, успешно сдавшего экзамены за первый.
Ирина всю неделю, каждый вечер звонила в госпиталь, узнавая о состоянии здоровья Сергея. Когда его перевели в общую палату, немного успокоилась и стала уже звонить дяде или отцу, как и раньше один раз в неделю. А через два месяца Сергей позвонил сам. Теперь Ирина знала, что он опять летает и собирается на следующий год попробовать поступить в академию. Он приглашал ее в гости, но сославшись на возраст дочери, Ирина обещала приехать, когда та подрастет.
Маринка, которой исполнился недавно год, была спокойным ребенком. По просьбе Леонида Яковлевича, Ирина вышла на работу на неполный рабочий день уже через три месяца. Работала три дня в неделю до обеда. Этот график устраивал и ее и клиентов. Няней, в отсутствии матери, была соседка Ирины и жена Кузьмича Мария Васильевна, о чем договаривались заранее, на этом тоже настоял он. С первого сентября понедельник, среда и пятница начинались одинаково. Ирина кормила Маринку, оставляла ей свое молоко, а чуть позже кефир или смесь и отправлялась в банк к 8:45, закончив рабочий день в 13:00, забегала по пути в магазин или молочную кухню и возвращалась домой. Если дочь спала, занималась домашними делами, если нет – дочуркой. Вечерами, искупав малышку, она стояла у кроватки и пела ей колыбельные, а когда та засыпала, занималась стиркой, а уж потом принесенной работой, если такая была.
В январе 1988 года отделение Строительного банка переименовали в Промстройбанк. Теперь помимо строительства предполагалось осуществлять контроль основной деятельности предприятий. Работы и клиентов добавилось, немного расширился штат. Ирину это новшество коснулось минимально, и Леонид Яковлевич предложил ей должность заместителя, при этом она выполняет свою работу и берет на банковское обслуживание два-три предприятия, с полным рабочим днем. Работая с 1 декабря прошлого года полный рабочий день, она с помощью мамы и няни, справлялась. Весной Маринку ждал детский сад, что делало ее независимой от «нянек» и она решила согласиться, не зря получала второй диплом. Теперь у нее началась другая рабочая жизнь. Если она раньше встречалась с коллегами по цеху, т.е. со строителями, то теперь пришлось знакомиться с начальством разных отраслей, и сфер. Ирина, в отсутствии Леонида Яковлевича занимала его кабинет, и несла полную ответственность за работу отделения, часто вспоминая свою наставницу. Первое время было трудно, но потом втянулась, привыкла, разобралась. Напрягало только одно обстоятельство, у Ирины начали появляться поклонники, и не все они понимали, что хорошее отношение к ним не является поводом для близкого знакомства. Ей приносили цветы, конфеты, приглашали в кино, ресторан, даже предлагали найти няню для ее дочери, чтобы Ирина была чуть свободнее. Она не принимала цветов, ссылаясь на аллергию, конфеты выставляла на общий стол к чаю, а все приглашения вежливо отвергала. Когда терпение закончилось, она принесла фотографию Сергея в рамке и поставила на свой стол, изображением к двери, не увидев ее, входя в кабинет, мог только слепой. Это подействовало лучше всех отказов и отговорок, постепенно все попытки ухаживания прекратились, и чтобы не ставить ухажеров в неловкое положение она вела себя так, как будто ничего не случалось. Но если возникала в чем-то необходимость, она без стеснения обращалась и ни когда не получала отказа. С коллегами разногласий не было. Узнав Ирину Николаевну ближе, и видя ее в работе, они не видели лучшего приемника Гриневичу. Сомнения по поводу отца Марины развеялись сами по себе, и теперь они воспринимали Илью и Ирину друзьями.
Больше всего все это время Ирине не хватало Ильи. Первое время, когда он уехал с Санькой, она знала – это ненадолго. Когда Илья приехал уволиться и забрать вещи, Ирина поняла – это надолго, если не навсегда. Целый год он был для нее «защитой и опорой», слушателем и советчиком, кому она могла поплакаться в жилетку или порадоваться вместе. Теперь его не было рядом. Умом она понимала, что у него своя жизнь, свои заботы и радости, а душа тосковала, особенно долгими зимними вечерами. Ирина прилетала с Маринкой, которой не было года, на свадьбу брата всего на одни сутки, но за свадебными хлопотами им не удалось пообщаться, как раньше. Теперь Илья стал отцом. У него родился сын, которого назвали Артем. Только телефонные звонки связывали брата и сестру.
* * *
С тех пор, как он пришел в себя, его мир был ограничен этими белыми стенами. Приходили отец, заплаканная мама и дядя. Он вспомнил голос девушки, такой далекий, но очень знакомый, но чей, он вспомнить не мог. Приходили врачи, задавали вопросы, качали головами. Он помнил свой МиГ-29, который базировался на аэродроме Кандагара, и в числе ударной группы, наносивший наземные удары по укрепрайону афганских моджахедов Джавара, а потом был сбит.
Илья Петрович ни как не решался на серьезный разговор с сыном, но тот его начал сам.
– Пап, что говорят доктора? Я отлетался, да? – спросил Сергей. В его голосе было столько печали и безнадежности.
– Ты взрослый мужик, Серега. Пока поправляйся, а там видно будет, – говорил Илья Петрович сыну, – может и на нашей улице еще будет праздник.
Сергей чувствовал, как будто падает в бездну, из которой уже не выбраться. По ночам он видел сны. Сны были разные: хорошие и плохие. Плохих снов было больше и это его огорчало. Один сон повторялся раз за разом, словно содержал в себе зашифрованное послание. Через некоторое время он почувствовал, что постепенно всплывает из темной пучины своего отчаяния. Боль не ушла, но несколько притупилась, и он теперь может рассуждать более или менее здраво. Он прислушивался к своим ощущениям. Внутри по-прежнему было темно и пусто, но в темноте тлел, непонятно откуда взявшийся, теплый огонек. Он вернулся живой – это было одно из тех маленьких удовольствий, которые делают жизнь более или менее приемлемой в отсутствии удовольствий больших. Поскольку больших удовольствий в обозримом будущем не предвиделось. «Пора брать себя в руки», – решил он. «Будем считать, что моя «безнадега» осталась в прошлом. Просто завершился еще один период жизни, не принесший, как всегда, ничего кроме потерь. Оглядываться назад бессмысленно и горевать о потерянной мечте бесполезно – потери обогащают нас опытом. Мне тридцать лет, пора спуститься с небес на землю, все могло закончиться гораздо хуже. Мне еще повезло» – думал Сергей, не пытаясь заглядывать вперед. Пытаться предугадать будущее – что может быть смешнее и бесполезнее. Прошло меньше двух месяцев, когда его пригласили на заседание врачебной комиссии. Выводы военно-врачебной комиссии, строились на заключении врачей: «В результате осложнений на вводном наркозе, прооперированный больной Федоров С.И. с большой кровопотерей, находился на ИВЛ для восстановления мышечного тонуса, гемодинамики и адекватного самостоятельного дыхания». Заключение гласило: «Федоров Сергей Ильич признан годным к летной работе». Он шел по длинному белому коридору, плохо соображая, куда и зачем идет, не замечая и не слыша ни чего вокруг. Ведомый скорее инстинктом, чем разумом, он свернул на лестницу и спустился вниз. «Спасибо, отец» – произнес он, зная, чтобы получить такой диагноз, надо дойти до командующего округом. Оказавшись на улице, он поднял голову и, взглянув на небо, прошептал: – «Полетаем».
Глава 8
Чета Гриневичей старших и Ирина с дочерью собирались в отпуск к морю. Был конец мая 1990 года. Чемоданы были собраны, билеты на самолет куплены до Москвы, а дальше они поедут поездом. С тех пор, как она видела Сергея в госпитале, прошло почти три года. Он звонил ей по телефону каждый праздник, и они договорились встретиться, как только она будет в Москве. Такое время наступило, пора было все ему рассказать и познакомить с дочерью. Ирина позвонила на московский домашний телефон, но узнала, что Сергей в настоящее время находится в санатории под городом Сочи. Илья Петрович узнав, что Ирина тоже едет на Юг, взял с нее обещание позвонить ему и сообщить номер поезда и вагон, чтобы предупредить Сергея о ее приезде. «Так даже лучше» – подумала Ирина. В самый последний момент Леониду Яковлевичу пришлось сдать билет и задержаться дней на десять, пообещав жене обязательно прилететь к ним позже. Самолет вылетел по расписанию и, пробивая низкие облака, лег на курс, следуя воздушному коридору. Ирина удобнее уселась в кресло, расстегнув привязные ремни, бережно укрыла дочь, которая уснула, как только шасси самолета оторвались от бетона взлетно-посадочной полосы, и сама прикрыла глаза, с твердым намерением вздремнуть. В Москве у них было два неотложных дела – купить железнодорожный билет и посетить зоопарк. Прямо из аэропорта они поехали на вокзал, пока Ирина покупала билеты на поезд и звонила дяде, Маринка с нескрываемым интересом разглядывала поезда, которые приходили на станцию. Они оставили чемоданы в камере хранения, спустились в метро и поехали в центр. В зоопарк они попали через час. Маринка была в восторге, ей было любопытно увидеть животных вживую. Она ходила от клеток к вольерам, и казалось, ей это никогда не надоест. Она разговаривала с обитателями и подкармливала их сладкими булочками, купленными по пути. И мать, и бабушка, иногда присаживались на скамейки, терпеливо ждали. Потом они зашли в небольшое кафе, где перекусили, купили в палатке фруктов и вернулись на вокзал. Когда объявили посадку, Маринка засыпала на ходу, а попав внутрь вагона «проснулась» от любопытства нового окружения. Приготовив одежду на завтра, поставили чемоданы под сидения, расстелили постели, когда поезд уже набирал ход. Разносчики еды из ресторана не заставили себя долго ждать, взяв кое-какую еду и заказав чай, три пассажирки, вымыв руки, принялись за дорожный ужин. Уснули одновременно и крепко.
Поезд прибыл по расписанию рано утром. Еще из окна вагона Ирина увидела Сергея, и сердце сжалось в комок – «Что сулит эта встреча? Простит ли он мою недоговоренность?». Ведь она не врала, но и не говорила всей правды. Не поздно было признаться после его выздоровления, после его звонков. Но она упорно молчала, хотя страдала от этого, прежде всего сама. Он был все такой же, только седина на висках делала его чуть старше. Спрыгнув на перрон в числе последних пассажиров, она приняла чемоданы и Маринку, помогла спуститься матери. Сергей кого-то ждал. Взяв в руки чемоданы и за руку Маринку, они направились к стоянке такси, когда увидели автобус с названием санатория, куда они прибыли. Оставив мать с дочерью и чемоданами, Ирина пошла к автобусу. Проводив Ирину взглядом, Сергей подумал – «Она похожа на чайку». Белая кепка, белая майка, белые бриджи и белые мокасины в сочетании с темными очками действительно напоминали что-то воздушное. Сергей подошел к ним, вызвавшись помочь, подхватил легко два чемодана и направился к автобусу вслед за ними. Ирина с матерью и дочерью устроились на передних сидениях, а Сергей прошел с чемоданами назад. Прибывших было человек восемь и автобус, минут через десять, взял курс на санаторий. Маринка, сидевшая у окна, крутила головой по сторонам в ожидании увидеть море. Ирина смотрела прямо перед собой и уже скоро увидела в отдалении из облаков пышной зелени выступающие белые корпуса санатория.
Усадив дочь на скамейку, и приказав слушаться бабушку, Ирина, даже не взглянув на Сергея, несшего их чемоданы, вошла в корпус оформлять свое прибытие. Сергей поставил чемоданы рядом со скамейкой.
– Спасибо. Теперь давайте знакомится. Меня зовут Марина, а это моя бабушка Катя, – сказала девочка и протянула руку.
– А я, Сергей. Тебе сколько лет? – спросил он улыбаясь.
– Через два дня будет четыре года. А Вы откуда приехали Сергей? – спросила новая знакомая.
– Я, Марина из Москвы. А ты где живешь? – ему все больше нравился этот диалог.
– Мы все живем на Севере, а папа мой живет в Москве. Мама говорит, он морозов боится. Вот я в садике, знаю всех ребят. А ты в своей Москве всех знаешь? Может папу моего видел? У меня его карточка есть, я тебе сейчас покажу. – Она потянула золотую цепочку, висевшую у нее на шее, и достала кулон-сердечко. – Посмотри.
Сергей открыл и увидел свое фото, в том самом сердечке, которое он подарил своей Ирине. Земля казалось, уходит у него под ногами. Он присел на скамейку и с мольбой в глазах посмотрел на бабушку девочки.
– Вы не ошиблись, это оно. Марина Ваша дочь и Ирины, – сказала она. – Вы успокойтесь, Вам предстоит еще привыкнуть к роли отца. Ирина очень огорчилась, что Вы опять ее не узнали.
– У меня тоже есть такое, – сказал Сергей, обращаясь к Маринке, – посмотри, ты узнаешь на ней тетю? – Он открыл сердечко.
– Это не тетя, это моя мама. А здесь ты. Значит ты мой папа? – спросила и повисла у Сергея на шее Маринка. – Мама обещала мне, что мы с тобой встретимся. Ты нас просто не узнал, да папа? Пойдем маму обрадуем.
Он взял дочь на руки, встал со скамейки и пошел к входу в здание, где у стойки стояла Ирина. Маринка весело что-то говорила, он рассеяно кивал, подойдя к Ирине, развернул ее за плечи: – «Здравствуй, жена». Ирина заплакала, уткнувшись ему в грудь: – «Ты опять меня не узнал». Администратор смотрела с удивлением и интересом на эту семейную сцену. Путевок было четыре. Пара Федоровых и Гриневич, видимо супруги. Она выдала два ключа и четыре пропуска. «Видимо поссорились. У нас помирятся» – подумала она, улыбаясь.
– Иди дочка к маме, а я схожу за бабушкой и чемоданами, – сказал Сергей, ставя Маринку на пол. – Какой у нас номер?
Он вышел на улицу, все еще чувствуя легкую дрожь в ногах. Ему необходимо было время побыть одному, осмыслить увиденное и услышанное. У него есть дочь! Откуда у Ирины взялась мать, может это мать мужа? Поднимусь и все узнаю, теперь я, как никогда имею на это право. Он подошел к матери Ирины, молча, подал ей платок, видя ее слезы.
– Пойдемте. Не надо плакать. Я очень рад нашей встрече и до сих пор люблю Ирину.
Они поднялись на этаж. Комнаты находились рядом, по одну сторону коридора и дверь одной из них была приоткрыта. Сергей пропустил мать вперед и вошел следом, неся чемоданы, которые поставил чуть вглубь комнаты. В комнате была большая кровать, шкаф, два кресла, столик и маленький холодильник. Глухая дверь вела видимо в санузел, дверь на балкон, где уже стояли бабушка и внучка и смотрели на море. Ирина сидела в кресле, опустив голову и безвольно уронив руки на колени. Он присел рядом с ней, взял ее руки в свои ладони.
– Это ты была в госпитале? – спросил Сергей, уже зная ответ.
– Я, Сережа. Ирина Федорова и Ирина Федотова один человек. Точнее Федотовой ни когда не было. Это была опечатка в грамоте, и я ради шутки поставила ее в рамку. Только давай оставим разговоры на потом. После завтрака я тебе все расскажу.
Получив талоны и усевшись за указанный столик, они завтракали ради Маринки, которая ела с аппетитом и, поглядывая на взрослых, интересовалась: – «Вам не нравится?» Прямо из столовой они стали спускаться к морю. Бабушка с внучкой и Сергей с Ириной.
– Я очень переживала, когда вы уехали в Москву. Потом болезнь мамы. Она мне рассказала, что меня удочерили еще младенцем, и я никогда не была тебе сестрой. Я тебя сразу узнала, там в ресторане. Хотела признаться и не смогла. Ты с такой теплотой рассказывал о той Ирине из прошлого, а мне хотелось, чтобы ты любил меня настоящую. Уезжая на Север, я не знала, что уже ношу твоего ребенка, замуж я не выходила. Потом нашлись мама с братьями, это другая длинная история, расскажу позже. Звонок дяди Ильи застал меня у папы, и я с ним полетела в Москву, оставив Маринку на жену папы. Он до сих пор не знает, кто отец Марины. Вот так я обманывала и себя, и тебя. А как ты жил все это время? – рассказав о себе, спросила Ирина.
– По – разному. После твоего исчезновения Афганистан, потом госпиталь, там я и занялся от скуки английским, потом служба, академия. В прошлом году получил подполковника.
Ирина присела на изъеденный ветром и солеными брызгами обломок скалы, вытянув ноги и запрокинув голову, подставляя лицо теплым лучам – еще не обжигающим, мягким. Волосы рассыпались по ее плечам и казались пшенично-золотистыми. Сергей залюбовался этой картиной. Теперь она была похожа на русалку, выбравшуюся на берег.
Легкая волна ласково шлепала в каменистый берег, качала спутанные бороды водорослей. Каждый думал о своем, глядя на воду, в которую Маринка кидала мелкие камешки и весело смеялась. Сергей развернул Ирину лицом к себе и, глядя в ее синие глаза.
– Ты любишь меня? – спросил он с надеждой.
– Люблю. Очень люблю. Прости меня. Я виновата, что так долго скрывалась и скрывала правду. Разум не победил в той ситуации.
– Ну что ты, глупенькая, я виноват в большей степени. Я тебя очень люблю и всегда любил, а теперь вдвойне – вон какую принцессу мне подарила, – говорил Сергей, глядя на дочь. – Маринка, беги сюда, только под ноги смотри! – Он посадил ее на плечи и побежал вдоль берега, изображая лошадь, Маринка весело смеялась.
– Вот видишь дочка, жизнь налаживается, – говорила мать Ирине. – Ты еще будешь счастлива, я в этом уверена.
Маринка слезла с шеи отца и уже за руку с ним подошла к матери и бабушке.
– Мама, давай купим папе путевку в наш санаторий, и будем жить вместе. – Обратилась она к матери, а посмотрела по очереди на всех, как будто искала поддержку.
– Сергей, перебирайтесь к нам. Леня, мой муж, приедет дней через десять, если вообще приедет, комнат у нас две, разместимся. Согласны? – предложила мать Ирины.
– Спасибо Вам Екатерина Ивановна, сам бы я не осмелился спросить, съезжу только за вещами, да доктора поставлю в известность. – Он был рад такому решению.
Погуляв еще по берегу и парку, они разошлись. Сергей уехал в свой санаторий, а «девочки» вернулись в корпус, близился час обеда. Час спустя, Сергей собирал свои вещи в дорожную сумку, обещав доктору приехать ровно через десять дней и забрать документы. По пути он зашел на переговорный пункт и позвонил отцу.
– Пап, я встретил Ирину и перебираюсь к ним в санаторий. Вы меня не теряйте. Все подробности при встрече. – Сказал он, не допуская возражений, и положил трубку.
Илья Петрович тут же перезвонил брату Николаю. Он не имел права без его согласия открыть сыну тайну «братства», но и сделать сына несчастным, он тоже не мог. Сергей без особой причины не съехал бы из своего санатория, и не поселиться рядом с Ириной. Николай выслушав, его успокоил.
– Ирина мне не родная дочь, удочеренная, и она об этом знает. Даже если допустить, что мы с тобой родные братья – дети наши не родственники. Я буду только рад, если у них что-то сложится. – Ответил Николай брату.
Теперь голова «болела» у старшего брата совсем по другому поводу. Он даже не мог предположить, что Николай, все это время, воспитывал удочеренного ребенка и за тридцать лет не сказал ни слова.
Пока отсутствовал Сергей, женщины разобрали вещи, пообедали и даже вздремнули.
– Что мне делать, мама? Я при виде Сергея теряю голову. – Ирина смотрела на мать.
– А что не так, дочка? Двое любящих людей встретились после долгой разлуки. Радуйтесь встрече, любите друг друга, живите сердцем, а не головой, – погладила мать ее по голове и поцеловала в макушку.
К ужину, с сумкой через плечо и пропуском в руках Сергей постучал в дверь, откуда доносился смех Маринки. Он принес шампанское, конфеты и шоколад, детский сок и туесок с клубникой. Поужинав в столовой, они вернулись в корпус. Разница в часовых поясах и новые впечатления сморили Марину, и она уснула у Сергея на руках. Бабушка приготовила постель, и Сергей бережно положил свою принцессу на кровать.
– Вы ребята идите к себе, и это заберите. – Она показала на шампанское и конфеты – Я, пожалуй, тоже прилягу.
Открыв дверь ключом, и закрыв ее уже изнутри. Сергей поставил сумку у порога, обнял притихшую Ирину и долго страстно ее целовал. Под руку попалась молния ее сарафана, которая медленно разошлась от его прикосновения и легкая ткань скользнула к ее ногам. Она переступила эту последнюю преграду разделяющую ее и Сергея. Он поднял ее на руки и бережно положил на кровать, продолжая свои поцелуи. Ирина отвечала на них жадно и нетерпеливо. Неудержимая страсть охватила их обоих…
Они «пришли в себя», когда в окно робко заглядывали звезды, оба уставшие, опустошенные и уснувшие почти одновременно. Сергей проснулся от прикосновения ласковых губ и, открыв глаза, с любовью посмотрел на Ирину. За окном только занимался рассвет, а от нее уже пахло свежестью. «Приняла душ» – подумал Сергей.
– Извини. У нас там уже рабочий день в разгаре, привычка, – сказала Ирина, смущено прикрываясь простыней.
– А что ты там прячешь, стыдливо прикрывшись? Чего там есть такого, чего я не видел? – Он говорил, а сам потихоньку за один краешек тянул простынь на себя. Когда ему это удалось, Ирина юркнула в душ, другого места «поиграть в прятки» не было. Сергей, не стесняясь своей наготы, прошагал следом. Душ они принимали вместе. Сергей, обернулся полотенцем, а Ирина надела короткую тунику.
– Сейчас хорошо бы выпить горячего кофе, жалко, что негде, слишком рано, – расстроено проговорил Сергей, глядя на Ирину.
– Набери в стаканы воды, – попросила Ирина, – будет тебе и кофе, будет и какао, – говорила она смеясь.
Она достала из чемодана пакет, а из пакета: баночку кофе, сахар-рафинад, банку сгущенки, чайную ложку и дорожный кипятильник. Наблюдая за ее действиями, Сергей улыбался. Он сменил полотенце на шорты, повесив его на балкон. Убрал бутылку шампанского в холодильник, открыл коробку с конфетами, между делом застелил постель. Кипятильник закончил свою работу и два стакана кипятка ожидали на столике. Сергей достал нож и открывал банку со сгущенкой, когда в дверь тихонько постучали. Ирина открыла дверь, на пороге стояла дочка.
– Доброе утро мама, доброе утро папа. У вас чай? Бабушку звать? – тараторила она.
– Пусть бабушка принесет стаканы и печенье. И тихо там, люди еще спят, – попросила Ирина.
Сергей, выпив свой кофе, вымыл стакан и, набрав чистой воды, опустил в него кипятильник. Ирина достала чай в пакетиках, еще одну чайную ложку, а Екатерина Ивановна принесла свои стаканы, печенье, шоколад и клубнику. Клубнику помыли под краном и разложили на чистую льняную салфетку. Чаепитие устроили за столиком, придвинув его к краю кровати и передвинув кресла. До завтрака было еще два часа. Маринка от чая отказалась и соорудила себе десерт из клубники и сгущенного молока.
