Лидия Сергеевна Андрианова
Всё ещё люблю
Глава 17
Последующий месяц я никак не пересекаюсь с Кириллом.
Всячески пытаюсь вычеркнуть его из своих мыслей, забыть о нём, как когда-то давно уже делала, чтобы сберечь остатки своего разбитого сердца.
Я работаю на износ, абсолютно себя не жалея, и в конечном итоге мой организм даёт сбой.
Мне становится плохо прямо на рабочем месте. Я чуть не теряю сознание, и моя секретарша, в этот момент получавшая от меня задание, всполошившись не на шутку, вызывает Скорую прямо в офис.
Как итог, приехавший по вызову врач настоятельно рекомендует мне как следует отдохнуть. И хорошо питаться.
Каким-то образом прознавший о том, что мне стало плохо, Давид Рустамович, ворвавшийся в мой кабинет еще раньше приезда Скорой, заверяет врача, что проследит, чтобы я в ближайшие дни, а то и неделю, не появлялась на работе.
Мои протесты никто не слушает.
Вот так неожиданно у меня выдаются выходные.
Первые полутора суток я послушно провожу в кровати. Принимаю выписанные мне витамины, хорошо питаюсь и умираю от скуки. Я уже привыкла быть постоянно чем-то занята, и безделье меня убивает.
Но все мои попытки встать с кровати пресекает Валентина Петровна. Женщина грозится позвонить Давиду Рустамовичу, который привез меня домой после того случая, и нажаловаться на меня.
Угроза действует, я ложусь обратно в постель. Мне не хочется лишний раз тревожить занятого и, по сути, постороннего мужчину, который слишком сильно в последнее время стал обо мне печься.
На мой телефон то и дело приходят от него СМС с вопросами о самочувствие. Он интересуется, нужно ли мне что-то, заверяет, что может доставить всё необходимое. Я вежливо отказываюсь, говорю, что всё необходимое у меня есть и тревожиться не стоит.
С одной стороны, такая забота приятна. Но с другой, напрягает. Я ведь уже не маленькая девочка и понимаю, что его забота вызвана интересом ко мне как к женщине. А я абсолютно не готова к отношениям. Даже с таким прекрасным мужчиной, как Давид Рустамович.
Ещё мне почти каждый день пишет Матвей. Он постоянно зовёт меня на свидания, присылает смешные забавные ролики и картинки. Мои отказы он принимает с невозмутимым спокойствием. Говорит: «Значит еще не пришло время. Я подожду».
Его настойчивость восхищает. Такого упертого и легкого в общении мужчины я никогда в своей жизни еще не встречала. Егор не в счет. Тот был не упертым, а наглым. Эгоистичным. Думающим только о своих желаниях.
Матвей же открылся для меня совсем с другой стороны. Он оказался прекрасным образованным собеседником. Ему удаётся рассмешить меня. Я не чувствую неудобства в общении с ним.
Я сама не замечаю, как начинаю с азартом слать ему в ответ понравившиеся мне веселые ролики. Жду его СМС-ки каждое утро.
Мы с ним сближаемся. Общение с ним для меня как глоток свежего воздуха. Я снова ощущаю себя молодой девушкой, которая ничего толком в своей жизни еще не видела.
Внезапно вспыхнувших чувств к Матвею у меня нет. Он мне нравится, но скорее как собеседник, друг. Как мужчину я его не рассматриваю по простой причине: отношений я все еще не хочу. Я боюсь их. Даже мысль о близости с мужчиной вызывает тошноту.
Егор оставил неизгладимый след в моей душе. Травмировал мою психику. Я до дрожи боюсь секса.
Все чаще у меня появляются мысли, что я никогда больше не смогу подпустить к себе ни одного мужчину.
Мой погибший муж незримой тенью нависает надо мной. Следит, чтобы я хранила ему верность до смерти.
Передернув плечами, сбрасываю сковавшее меня напряжение, вызванное воспоминаниями о Егоре.
Только собираюсь отправиться в ванную и как следует там расслабиться, как телефон оживает.
Звонит отец.
– Привет, пап, – отвечаю родителю.
– Привет, детка. Как ты себя чувствуешь?
– Валентина Петровна, да? – хмыкнув, спрашиваю у него.
Вот же неугомонная и чересчур заботливая няня мне досталась.
– Она самая, – со смешком подтверждает отец. – Так как ты?
– Всё хорошо, пап. Я в порядке. Простое переутомление.
– Ты слишком много работаешь. Совсем себя не бережешь, – с грустью произносит он.
– Мне приходится много работать, чтобы оправдать оказанное мне доверие, пап. Я самый молодой гендиректор такого уровня. К тому же – женщина. Я должна работать больше и усерднее.
– Ты главный акционер, дочка. У тебя пятьдесят два процента акций. Ты ничего и никому не должна, – строго отвечает мне отец. – Тебе следует беречь себя ради сына. Кстати, как там мой внук?
– Даня в порядке. Он очень сильно изменился после смерти Егора. Стал спокойнее, – с нежной улыбкой говорю о сыне.
До сих пор не могу нарадоваться, видя, как мой мальчик счастлив.
– Ещё бы ему спокойнее не стать, – ворчит папа. – Смерть Егора стала для всех нас подарком.
– Пап, – укоризненно говорю. Я не защищаю Егора, но о мертвых нехорошо так говорить. В конце концов, он отец моего Дани.
И хотя бы за это я ему благодарна.
– Что «пап»? Егор был редкостной тварью. Властной, лживой и жестокой. Я до сих пор виню себя в том, что тебе пришлось пережить по его вине. И по моей, – удивляет меня отец своим признанием.
Мы никогда, ни разу не говорили с ним о Егоре и наших отношениях. Я всегда делала вид, что у нас всё прекрасно в семье. Изо всех сил старалась избавить отца от лишних волнений. Он все равно был не в силах что-либо изменить. Так зачем лишний раз его тревожить?
– Ты ни в чем не виноват, папа, – теперь я точно это знаю.
– Виноват. Я знаю. Из-за моих проблем с бизнесом ты вышла за Егора.
– Нет, папа. Я в любом случае была бы с Егором, – тяжело вздохнув, говорю ему и сажусь на кровать.
– О чем ты говоришь, дочка? – даже не видя его, чувствую, что отец хмурится.
– Проблемы с бизнесом начались у тебя из-за меня. Вернее, из-за Егора, но причиной была именно я. Он увидел меня на каком-то банкете и решил, что я
должна быть с ним. Его люди собрали на всю нашу семью досье, после чего Егор сделал всё, чтобы загнать нас в угол. Ты не виноват, пап. Он всё равно бы добился меня. Только методы и последствия для всех нас были бы еще хуже.
– Ублюдок! – зло, с ненавистью рявкает отец так сильно, что я отодвигаю трубку от уха. – Тварь! Если бы мог, снова бы убил его! Только на этот раз собственными руками бы придушил гниду!
– Папа, – шокированно шепчу я.
Мне ведь послышалось, да? Мой отец не мог быть замешан в гибели Егора. Не мог… Папа не такой…
Напряженная тишина на той стороне телефона нервирует еще сильнее.
– Папа, скажи, что ты не замешан в гибели Егора, – прошу.
Секундная тишина.
– Я больше не мог смотреть, как ты страдаешь. Как страдает Данил. Как Егор портит вам жизнь.
– Боже, папа… что ты наделал?! – вскочив с кровати, начинаю мерить шагами комнату.
– Я защитил свою дочь и своего внука. Давно следовало набраться смелости и сделать это. Думаешь, я не видел синяков на твоих руках? Не замечал загнанного потухшего взгляда? Я никогда не верил лживым улыбкам Егора. Не верил в его любовь к тебе. Пусть я не знаю в подробностях, что он с тобой делал, но я знаю, что ты страдала. Ты была несчастна в браке с ним. И ты не могла уйти. Он бы не отпустил тебя. У него было много влиятельных друзей и знакомых. Куча денег. Мы бы против него не выстояли.
– Папа, если об этом узнают, тебя посадят, – испуганно, почти истерично говорю.
– Я долго к этому готовился, доча. Откладывал деньги на скрытый, оформленный на подставное лицо счёт, чтобы нанять киллера. Я замёл все следы. Но даже если правда вскроется, я готов понести наказание. Теперь я спокоен за тебя и Даню. Вы в безопасности. Егор больше не властен над вами, – спокойно отвечает отец, и я, не сдержавшись, всхлипываю.
Я думала, что отец ничего не замечает… Что он верит Егору… Думает, что я счастлива в браке. В глубине души я злилась на него за это. А выходит, зря… Ради меня отец пошел на серьезное преступление, за которое его могут надолго упрятать в тюрьму.
– Папа… папочка, – размазывая одной рукой слезы по щеке, шепчу я.
– Не плачь, детка. Не нужно. Ты уже достаточно пролила слёз за свою жизнь, – успокаивающе произносит отец.
– Спасибо, – после очередного всхлипа говорю ему.
– Я люблю тебя, дочка. И всегда буду тебя защищать. Утри слёзы и забудь об этом разговоре. Забудь о Егоре. Живи дальше. Тебя впереди ждет еще столько всего хорошего.
– Я тоже тебя люблю, пап. Очень люблю, – постепенно успокаиваясь, говорю ему.
– Любишь? – хитро спрашивает отец.
– Очень, – отвечаю ему.
– Тогда не отказывайся провести с нами время. Мы с твоей матерью планируем съездить за город. Отдохнуть. Поехали с нами. Бери Даньку, проведем время всей семьей. Мы давно уже вместе не собирались.
– Пап, ты же знаешь, мы с мамой не особо ладим, – грустно вздохнув, говорю отцу. Идея провести время за городом мне по душе. Но вот общение с матерью – нет. Каждое наше общение приводит к ссоре.
– Саша, она твоя мать. Да, не самая лучшая и не самая понимающая, но всё же мать. Она любит тебя, дочка. Просто не умеет это показывать.
С трудом верится в её любовь. Моя мать никого, кроме себя, не любит. Этим она напоминает мне Егора. Они оба – эгоисты.
– Не знаю, пап, может, в другой раз.
– Ты всегда так говоришь, – не покупается на моё обещание родитель. – Всё, собирай сумку, хватай Даньку и приезжай к нам. – Строго говорит отец.
– Я так-то болею, вроде как, – принимаю последнюю попытку избежать семейного сбора.
– Вот именно что «вроде как». Нормально ты себя чувствуешь, по голосу слышу. Так что не придуривайся. Порадуй старика, приезжай.
Тяжело вздыхаю. Молчу. Папа тоже молчит, ждёт ответ.
– Хорошо, – сдаюсь я. – Через пару часов будем у вас.
– Ждём, – довольный победой, говорит отец и отключается.
Кладу телефон на прикроватную тумбу и растираю заплаканное лицо руками.
В голове до сих пор не укладывается признание отца. Он нанял киллера. Заказал Егора. Боже…
Всё кажется таким нереальным, словно происходит не со мной. Словно это сон или фильм. Но точно не реальность.
Мой папа – спокойный мягкий человек. Я даже мысли допустить никогда не могла, что он способен на такое.
Как ему хватило смелости нанять киллера? Где он вообще его нашел? Ведь это не так просто должно быть.
Тем более, судя по идеально совершенному убийству, которое все приняли за несчастный случай – поломку – киллер был профи. Очень хорошим профи.
С такими просто так не связаться. В интернете не найти, наверное.
Почувствовав, что начинает болеть голова, пальцами массирую виски.
В последнее время слишком многое навалилось. Столько событий, открытий, что мне действительно не помешает отдохнуть. Побыть вдали от городской суеты. Провести время с сыном и родителями.
Посидев еще минуту, встаю и начинаю собирать сумку. А после иду в ванную, тщательно умываюсь и, следуя совету отца, отбрасываю все мысли о Егоре и его гибели.
Глава 18
Отдых с родителями за городом, среди хвойного леса, вдали от городского шума и суеты, нам с Даней идёт на пользу.
Мы снова проводим много времени вместе, играем, разговариваем, смотрим мультики на планшете. С лица сына не сходит улыбка. Его глаза горят. Он сейчас ничем не отличается от других детей, растущих в счастливых семьях.
Для меня это самое главное. Мой ребенок здоров и счастлив. Как мать я о большем и не прошу.
Мой отец тоже проводит время с Даней. Связь между дедом и внуком намного крепче, чем была у Егора с сыном. Данька обожает дедушку. Каждая их встреча – маленький праздник. Когда эти двое вместе, весь остальной мир для них не важен. Они порой так увлеченно играют, что абсолютно забывают про время и еду. Приходиться вмешиваться и заставлять их отвлечься.
С бабушкой сын обычно молчалив и зажат. И это неудивительно. В своё время моя мама не раз пыталась привить моему ребенку нормы поведения, которые, как она считала, Даня должен соблюдать. Она без конца делала ему замечания. Как итог, внук стал её сторониться и не желать с ней общаться.
И я его полностью понимала. Мама никогда не знала, когда нужно остановиться. Всегда везде пыталась влезть и навязать свою точку зрения.
Однажды я услышала, как она отчитывает Даню из-за какой-то ерунды – сыну на тот момент было чуть больше трёх – и не смогла смолчать. Мы с ней поругались сильно, но мне все же удалось отстоять своего сына. Я запретила ей в подобном тоне говорить с Даней.
С того времени, когда маме что-то не нравится, она демонстративно поджимает губы, но молчит. Меня это полностью устраивает.
Домой мы с Даней возвращаемся отдохнувшими и счастливыми. В этот раз я совершенно не пожалела о совместном с родителями отдыхе.
Мама за все дни ни разу не спровоцировала ссору. Она была на удивление молчалива. Не пыталась завести разговор о моей работе, не жаловалась на нехватку денег, не пыталась учить жизни. В общем, была практически образцово-показательной матерью.
Скорее всего, отец перед поездкой провел с ней беседу, другой причины такого поведения не вижу.
– Вернулись, – вытирая руки о кухонное полотенце, с улыбкой проговорила Валентина Петровна, стоило нам только зайти в дом. – А я уже праздничный ужин приготовила. Жду вас.
– Здравствуйте, Валентина Петровна, – приветствую женщину и, сняв обувь, приближаюсь к ней, чтобы заключить в объятья. – Мы очень соскучились по вашей стряпне. Да же, Дань?
– Да. У вас самые вкусные булочки и блинчики, – поддерживает меня сын.
– Рада слышать, – потрепав подошедшего к нам Даньку по голове, польщенно отвечает няня. – Пойдемте тогда за стол.
– Даня, стой, сначала нужно руки помыть! – кричу побежавшему на кухню сыну.
– Ну мам… – недовольно доносится из кухни.
– Никаких «мам». Сначала нужно помыть руки. Я жду.
Недовольное обиженное лицо сына вызывает у нас с Валентиной Петровной улыбку, которую мы быстро прячем, дабы по-настоящему не обидеть Даньку.
Поднявшись наверх, тщательно моем с сыном руки, после чего он, не дожидаясь меня, бежит вниз.
Я еще немного задерживаюсь, быстро разбираю сумку с вещами и закладываю стиральную машинку. Нажав кнопку «пуск», с чистой совестью иду на кухню.
За ужином мы ведем неспешную беседу. Даня в перерывах между пережёвыванием еды восторженно делится впечатлениями от поездки за город. Валентина Петровна с интересом слушает наши рассказы, а затем описывает, как провела свои выходные.
После сытного ужина и купания Даню начинает клонить в сон. Засыпает он почти мгновенно, даже не дослушав первую сказку.
После того, как сын засыпает, наполняю себе ванную, добавляю ароматные масла в воду и почти час наслаждаюсь водными процедурами.
В голове совершенно пусто. Все мысли о работе, о Кирилле моментально отбрасываются. У меня заслуженный отдых.
Перед отъездом я звонила и предупреждала Давида Рустамовича, что уезжаю с семьей и буду недоступна для звонков, так что с работы потерять меня не должны. Матвею я тоже говорила об отъезде. Куда именно, не сказала, так как были у меня подозрения, что он там совершенно случайно может оказаться именно в момент нашего приезда.
Матвей настойчивый парень, я это уже поняла.
Когда вода начинает остывать, покидаю ванную. Закутываюсь в длинный махровый халат и, вернувшись в спальню, залезаю с ногами на кровать, но прежде нахожу в сумке телефон и беру его с собой.
Стоит только включить его, как непрерывным потоком приходит не меньше десяти СМС-ок от Матвея.
Прочитав их, смотрю на время и всё же решаю ответить. Сообщить о своём возвращении.
Отправив сообщение, откладываю телефон на тумбу и беру в руки ноутбук. Не успеваю его загрузить, как приходит ответ от Матвея.
Читаю. Улыбаюсь. Всё-таки он оказался на удивление совершенно другим человеком. Не таким, каким я его считала.
Пару секунд обдумываю его предложение сходить в кино.
Я даже не помню, когда в последний раз была в кинотеатре. В театр с Егором пару раз ходила. А вот в кино нет.
Решаюсь и даю согласие, но тут же напоминаю, что это не свидание.
На что Матвей присылает мне смайлик с разбитым сердцем и следом плачущий смайлик. Это так по-детски, но всё же вызывает улыбку.
Договорившись, что он заедет завтра за мной в половине шестого, заканчиваем переписку.
Прочитав письма, пришедшие на рабочую почту, отвечаю, и, закрыв ноутбук, ложусь спать.
****
Дружеский вечер в компании Матвея проходит на удивление быстро. Фильм заканчивается, и мы не спеша идём к машине Матвея.
Я боялась, что Матвей начнет предпринимать шаги для сближения, но нет, он весь вечер вел себя тактично. Не нарушал моего личного пространства. Не пытался приобнять в зале кинотеатра, взять за руку. И я расслабилась. Стала получать наслаждение от фильма и разговоров после.
Давно я так искренне, до слёз, не смеялась. С Матвеем было легко. Комфортно. Я была рада, что приняла его приглашение.
– Как тебе фильм? – отвлекаясь от дороги, спрашивает Матвей после недолгого молчания.
– Понравился, – с улыбкой отвечаю ему.
Моя улыбка действует на мужчину как-то необычно. Он словно завороженный мгновение смотрит на мои губы, а затем, сглотнув, возвращает внимание на дорогу.
– Тебе идёт улыбка, – чуть хрипловатым голосом говорит он мне.
– Спасибо, – смущенно отвечаю ему и возвращаю взгляд к окну.
Становится неловко. Ведь я понимаю, что нравлюсь ему. И судя по его реакции и отношению ко мне сильно нравлюсь.
– Может, заедем куда-нибудь перекусить? – через время предпринимает попытку продлить вечер Матвей.
– Меня дома сын ждет. Хочу провести с ним время перед сном. Давай в другой раз?
Обижать Матвея не хочется, но давать ему несбыточную надежду я не имею права. Мое мнение не изменилось, несмотря на прекрасно проведенный вечер. Матвей – не мой мужчина. Всё, что я могу ему предложить это дружба. Но он хочет совершенно другого.
– Понимаю, – кивнув головой, отвечает он.
Перевожу на него глаза, чтобы убедиться, что он не обиделся. Матвей, заметив мой взгляд, подмигивает, и я облегченно выдыхаю.
Остаток пути мы слушаем последние хиты по радио, периодически ведя разговор ни о чём.
– Спасибо, что подвёз. И спасибо за кино. Я хорошо провела вечер, – как только Матвей останавливается возле моего дома, повернувшись, говорю ему.
– Это тебе спасибо, Саша, – смотря мне в глаза, отвечает Матвей. – Надеюсь, мы скоро снова увидимся.
– Возможно. Пока не могу ничего обещать. Спокойной ночи, Матвей, – открыв дверь, покидаю его машину.
– Спокойной ночи, – доносится мне вслед.
Машу на прощанье рукой и захожу в дом.
Почти сразу слышу громкий смех Даньки и мои губы растягиваются в радостной улыбке.
Остаток вечера провожу с сыном. И только оказавшись в своей кровати, вспоминаю снова о Кирилле. Настроение моментально портится, а на душе становиться горько. У нас могло всё сложиться совершенно иначе. Кирилл мог быть отцом моего сына. У нас была бы крепкая и счастливая семья..
Тяжело вздохнув, одергиваю себя. Ни к чему думать, что было бы… Ничего уже не изменить.
Закрываю глаза и через пару минут засыпаю. И снится мне Кирилл. Во сне в его глазах столько любви ко мне, а прикосновения нежны и бережны. Мне так хорошо, что совершенно не хочется просыпаться. Пусть хоть во сне, я побуду рядом с любимым мужчиной.
Глава 19
После незапланированного отдыха с родителями усталость прошла. Я чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Даже настроение появилось. Воспоминания о прошлом стали реже всплывать, и от этого было легко на душе.
Нельзя жить прошлым. И нельзя постоянно думать о том, что было бы, если…
Прошлое на то и прошлое. Оно прошло. Важно лишь настоящее. И в моем настоящем у меня есть любимый сын, здоровые родители, и нет садиста-мужа. Я свободна. Больше никто не будет держать меня в напряжении изо дня в день. Разве это не прекрасно?
Пребывая в хорошем расположении духа, решаю провести свои оставшиеся выходные с сыном. И первым делом мы с Данькой отправляемся в парк
аттракционов. Там отрываемся с ним по полной. Катаемся на карусели, на водных машинках, поднимается на колесо обозрения, катаемся по лабиринтам, стреляем в тире. В общем, всё, что Даньку интересует, мы пробуем. Сын оказывается у меня довольно смелым ребенком. Я до последнего сомневалась, стоит ли нам идти на колесо обозрения. Ведь Даня еще мал. Но сын впервые проявил такое настойчивое желание, и я не смогла отказать.
После аттракционов мы с Данькой решаем поехать в кинотеатр.
Огромный торговый центр, в котором находится кинотеатр, поражает воображение ребенка. Данька без конца крутит головой, замирает возле витрин, подолгу рассматривая привлекшие его внимание игрушки. Раньше ему никогда не доводилось бывать в торговых центрах, и теперь все для него было ново и интересно.
Взяв билеты на мультфильм про вампиров, покупаем попкорн, напитки и занимаем свои места в вип-зале. Данька честно отсидел половину мультфильма, а потом стал проситься уйти. Громкий звук ему не понравился, как и не заинтересовал мультик. В итоге мы уходим на батуты. Там мой сын проводит не меньше часа. Ко мне он возвращается раскрасневшийся и безумно счастливый. А после похода в детские магазины и покупки новых игрушек глаза сына сверкают ярче драгоценных камней. Столько впечатлений, веселья, подарков в один день у него еще никогда не было.
Когда был жив Егор, то он не позволял Даньку баловать. У сына было минимум игрушек, и большую часть времени он проводил дома. Егор всегда был очень строг к сыну. Словно пытался вырастить из него собственную копию. Я этого очень боялась. Как мать я желала, чтобы мой ребенок рос в спокойной и желательно любящей обстановке. Хотела, чтобы у него было хорошее детство, в котором он мог баловаться, радоваться, смеяться, плакать и делать всё, что делают обычно дети. Именно поэтому я сейчас была так счастлива, глядя на довольную мордашку сына.
Домой мы возвращаемся уже вечером. Уставшие, но безмерно довольные проведенным днем вместе.
Данька, сняв обувь, сразу бежит искать Валентину Петровну, чтобы поделиться с ней переполняющими его эмоциями и показать свои новые игрушки. Я же отправляюсь к себе в комнату. Переодеваюсь, а после решаю заглянуть в электронную почту. Прочитав все входящие письма, набираю Давида Рустамовича.
Около десяти минут мы обсуждаем рабочие вопросы. Я пересылаю на его почту письма от наших поставщиков, делаю заметки, чтобы Давиду Рустамовичу было понятнее, на что нужно в первую очередь обратить внимание. Когда все рабочие вопросы обговорены, мужчина расспрашивает меня о самочувствии. Я успокаиваю его, говорю, что чувствую себя превосходно и в понедельник выйду на работу.
– Рад слышать, что вам лучше, Александра. Признаться, я с трудом справляюсь без вас. Даже не думал, что у вас столько работы. Почему вы не делегируете некоторые обязанности на своих помощников?
– Я предпочитаю сама решать большинство вопросов. Так быстрее вникну во все нюансы и опыта наберусь.
– Скорее, вы от переутомления сляжете. Вы на работе почти живете. Понимаю, что вы очень ответственно подходите к своим обязанностям, но не нужно забывать о своем здоровье. Я специально нанял вам в помощь отличных специалистов, если они вам чем-то не нравятся, вы можете заменить их.
– Что вы, не нужно никого заменять. Ребята замечательные, и они прекрасно справляются со своими обязанностями. Они очень мне помогают. Без них я бы не справилась. Спасибо вам еще раз, Давид Рустамович, за них.
– Пожалуйста, Александра. Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью.
– Я ценю это. И очень благодарна вам за всё, что вы делаете для меня.
– Тогда позвольте мне воспользоваться вашей благодарностью и попросить вас составить мне компанию на одном мероприятии, которое состоится в следующие выходные.
– Что за мероприятие? – на интуитивном уровне предчувствуя, что ответ меня не обрадует, интересуюсь у мужчины.
– Кирилл Сергеевич приглашает нас на свой День Рождения.
Так и знала, что мне не понравится! Чувствовала, что это связано с Кириллом.
– Думаю, там будет двойной праздник, так что заранее стоит приготовить подарок и для Кристины Эдуардовны. Этим займется мой помощник, вам ни о чем не нужно будет думать.
– Что за двойной праздник? У Кристины Эдуардовны тоже День Рождения?
– Нет, дело не в этом. На днях я виделся с её отцом, и Эдуард намекнул мне на возможную помолвку дочери. Поэтому я и предполагаю, что Кирилл Сергеевич может на собственном Дне Рождения сделать своей избраннице предложение. Хочу заранее подготовиться и приобрести подарок в честь их помолвки.
В то мгновение, когда слова Давида Рустамовича доходят до моих ушей, мой мир ломается. Трескается. Разлетается вдребезги.
На пару секунд меня оглушает. Я нахожусь словно в вакууме, куда не проникает ни единого звука. Сердце замирает, а потом начинает с такой силой биться в груди, что становится невыносимо больно.
Горло сжимает невидимая рука, а в глазах все мутнеет от слёз.
В голове же болезненно бьется мысль: «Кирилл собирается жениться!»
И вроде я предполагала такую возможность, но все равно оказалась не готова к этому.
– Так что, вы составите мне компанию? – словно сквозь толщу воды доносится голос Давида Рустамовича.
– Я… кхм… я не думаю, что смогу, – с трудом выталкивая из горла слова, отвечаю ему. – У меня после недельного отсутствия будет много работы.
– Александра, это будут выходные. К тому же Кирилл Сергеевич теперь работает с нами. Мы должны выказать своё уважение ему и принять приглашение.
– Кирилл Сергеевич работает не с нами, а на нас, – с бессильной злостью и обидой произношу я. – И он даже не заметит моего отсутствия. Будет достаточно лишь вашего присутствия.
Он ведь собирается сделать своей «блондинке» предложение, до меня ему и дела не будет!
– Александра, без вас мне совершенно не хочется никуда ехать. Прошу вас, не отказывайтесь. Давайте хотя бы на часок заедем, поздравим именинника, вручим подарок, отметимся и уедем. – Ничего подозрительного не замечая в моем голосе, продолжает уговаривать мужчина.
Первым порывом было отказаться. Категорично. Твердо. Но потом… после секундных раздумий я соглашаюсь.
– Хорошо. Я составлю вам компанию.
Хочу собственными глазами увидеть, как Кирилл сделает шаг, после которого я навсегда вычеркну его из своего сердца. Это будет конец. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Возможно, после этого мне будет легче его забыть и жить дальше.
– Замечательно. До встречи в понедельник, Александра.
– До свидания, Давид Рустамович, – на автомате прощаюсь с мужчиной и отключаюсь.
Полминуты пустым взглядом смотрю перед собой, а после закрываю лицо руками и начинаю реветь. Выплескиваю всю боль, что острыми иглами вонзается в моё сердце. Оплакиваю свои несбывшиеся мечты и робкую надежду, что вопреки всему еще теплилась в душе столько лет.
– Мама …
Оторвав ладони от лица, смотрю на растерянно замершего возле двери сына. Сколько он здесь стоит?
Мои слезы пугают Даньку, и он с тревогой смотрит на меня.
Пытаюсь взять себя в руки. Утираю слезы и, выдавив из себя улыбку, говорю сыну:
– Всё хорошо, сынок. Иди ко мне.
Поймав сына в объятья, целую его в голову и вдыхаю родной запах. Он успокаивает, дарит покой.
– Ты плачешь из-за папы? – тихо спрашивает сын.
– Нет, Данечка. Папа тут не при чем.
– Тогда почему ты плачешь?
– Просто мне стало грустно. Так иногда бывает.
– Почему тебе грустно? Я плохо себя вёл? – вскинув на меня глаза, спрашивает сын.
– Нет, что ты. Ты замечательно себя ведёшь, – говорю, обхватывая ладонями его лицо. – Ты самый лучший сын на свете. Просто мне стало грустно, вот и всё. Но теперь пришел ты, и все прошло. Видишь, я больше не плачу.
Улыбаюсь как можно искреннее сыну. Не хочу видеть в его глазах тревогу.
– Я не люблю, когда ты плачешь. Если я всегда буду рядом, тебе не будет грустно?
– Если ты будешь рядом, то грустно мне не будет, – растроганно отвечаю Даньке. А потом, крепко обняв его, добавляю: – Я тебя очень сильно люблю, сынок.
– И я тебя люблю, мама.
Самые заветные, дорогие и искренние слова о любви словно живительный бальзам омывают мое израненное страдающее сердце. Мне действительно становится легче дышать рядом с сыном. И мир, моя жизнь уже не кажутся такими бессмысленными и пустыми.
У меня есть Данька. Мой любимый и самый родной мальчик. Я буду жить ради него. Ради его улыбки. Его счастья. Я стану еще сильнее, сумею отпустить Кирилла и буду жить дальше так, словно никогда его не встречала.
Это будет непросто, ведь моя любовь к нему сильна. Я всё еще люблю его. Спустя столько лет, люблю. Сильно, страстно, всем сердцем. Но я вырву это чувство из груди, уничтожу. И тогда двигаться дальше станет проще. Надеюсь..
Еще раз вдохнув запах сына, бодро говорю:
– Как насчет мороженого? Оно тоже очень хорошо помогает от грусти.
– Я буду шоколадное, – тут же радостно отзывается сын.
– Договорились. Пойдем, – встав с кровати, беру сына за руку и отправляюсь на кухню.
– Надо Валентину Петровну позвать, – говорит Данька, когда мы спускаемся по лестнице.
– Обязательно, – соглашаюсь я и улыбаюсь сыну. На этот раз уже искренне.
