Лиан Уайт
У лжи есть имя
Глава 2
Дженн нажимает на сенсорный звонок, встроенный на двери ворот, срабатывает характерный щелчок, и железная дверь забора с лëгкостью открывается, пропуская нас внутрь.
– Чëрт возьми, ущипните меня! Неужели мы здесь! – радостно восклицает подруга, бросая на меня игривый взгляд.
Вероятно, Дженна ожидает и от меня аналогичной реакции, но в ответ я лишь сильнее впиваюсь пальцами в свой клатч, ощущая, как вибрирующие волны смятения железными оковами стягивают тело и сжимают грудную клетку.
Преодолев небольшое расстояние по извилистой мощёной дороге, мы достигаем первой ступени каменной лестницы и поднимаемся в такт всё выше и выше к месту, от которого веет нарочитым цинизмом и абсолютной неизвестностью.
– Здесь так тихо… – шепчу я, когда мы оказываемся у подножья высоких дверей особняка.
– Может быть, мы пришли вовсе не в то место? – неуверенно бросает Дженн в ответ, и я застываю, переводя на неё испуганный взгляд. – Да расслабься, Эва, – прыскает смехом Дженн, подбадривающе толкая меня в плечо. – Я пошутила, детка. – Отмахивается она в момент, когда я ловлю себя на мысли, что мне было совсем не весело от еë слов. – У ребят организация на высшем уровне. Я говорила тебе, что тут отдыхают непростые люди. Что ж. Это весьма успокаивает.
Попасть внутрь особняка нам удаётся не сразу, так как дверь оказывается запертой, из-за чего внутри медленно начинает бурлить ядерный коктейль из разного вида неприятных эмоций.
– Приветствую вас, леди.
Внезапно из датчика, расположенного на уровне наших глаз, до нас доносится неестественный голос с мëртвенно-ледяным оттенком, и мы с Дженн вздрагиваем.
– Поднесите, пожалуйста, ваш qr-код к экрану.
На двери загорается сенсорный экран с выделенной рамкой для считывания кода. Как я и предполагала, Дженн с особой решимостью сразу же подносит к нему свой телефон, и устройство через каких-то несколько секунд загорается зелёным цветом.
– Ваш qr-код, мисс.
Когда подруга отступает на шаг в сторону от меня, я понимаю, что просьба металлического голоса в динамике относится ко мне. Неуверенно протягиваю телефон в руке к сканеру, начиная отсчитывать секунды до сигнала. Сразу же мелькает мысль о том, что я бы не сильно расстроилась, если бы именно на мне сломалась считывающая система. Это был бы существенный знак, что мне не стоит идти. Тишина вокруг только сгущает краски и добавляет растущему напряжению веса.
Если бы я хотя бы слышала отголоски музыки, рокот голосов, видела бы, как несколько человек стоят курят в стороне, прохлаждаясь на свежем воздухе, мне было бы легче принять тот факт, что здесь безопасно. Но сейчас… меня не покидает чувство, что шагнув за порог этого дома, я больше никогда не окажусь снаружи.
– Эва?
Отозвавшись на своё имя, моргаю несколько раз и осознаю, что стою с поднятым в руке телефоном, а экран сканера уже горит зелëным цветом. И долго я так стояла? Боже, собственные мысли меня когда-нибудь точно погубят.
– С тобой всё хорошо? – интересуется Дженн, открывая дверь особняка.
– Д-да, – отмахиваюсь я, – всё прекрасно. Извини, задумалась о своëм.
****
Как только мы оказываемся внутри, нас сразу же обволакивает грейпфрутовый цвет, исходящий от неоновых ламп в форме безликих масок, расположенных на стенах по обе стороны от нас. Наши шаги дальше вглубь цилиндрического коридора сопровождаются звонким стуком шпилек о стеклянный пол, отражающий в своём покрытии смену цвета ламп от тëмно-оранжевого до кораллового, а затем алого.
– Добро пожаловать, леди.
Где-то над нами раздаётся женский голос, сползающий вниз вибрационным эхом по стенам.
– Заберите, пожалуйста, ваши браслеты.
Одна из неоновых масок на стене открывается, как обычный ящик.
– Чтобы оставить личные вещи и верхнюю одежду в гардеробе, достаточно протянуть руку вправо, и мои ассистенты помогут вам. Вся информация о сданной вещи будет записываться на ваш браслет, который также служит вам банковской картой. При необходимости забрать верхнюю одежду и вещи личного пользования, просто поднесите qr-код к рамке на считывающем устройстве справа от вас.
Следуя указаниям мелодичного голоса, мы с Дженн одновременно оборачиваемся в обозначенную сторону, где я замечаю такой же сканер, как и при входе.
– Круто, спасибо! – выкрикивает подруга в воздух, начиная расстегивать свой тренч.
Повторяя за подругой, тянусь к поясу и аккуратно снимаю пальто, всë отчëтливее ощущая, как невидимая пелена собственной трусости опускается на плечи и придавливает меня к полу. Боже, если сюда сейчас кто-то зайдёт. А мы тут… Стоим практически голые. И чтобы поскорее избавиться от этого неприятно-зыбкого, царапающегося кожу ощущения стыда, я быстро, как было сказано в инструкции, протягиваю пальто и клатч к правой стене, откуда внезапно из темноты мне навстречу высовывается рука, облачённая в белую длинную перчатку. Застыв ненадолго в немой паузе, с недоверием отдаю руке свою верхнюю одежду и с неутолимым интересом наблюдаю, как белая перчатка испаряется в черноте стены, которой, как теперь мне кажется, и вовсе нет.
Впечатление визуальной обманчивости создаёт не только неоновый свет ламп, иллюзорно превращающих коридор в бесконечный туннель, но ещë и пол, вылитый чёрным стеклом, в котором отражаются стены с безликими масками на них и мы с Дженн.
– Милые леди, – вновь окликает нас уже знакомый женский голос, – ваши мантии готовы. Мои ассистенты вам помогут.
– А ассистенты красивые? – с широкой улыбкой на лице интересуется Дженн. – И не могли бы они поторопиться?
Безответную паузу нарушают чьи-то уверенные шаги, и через полсекунды перед нами выплывают два темных силуэта, с каждым шагом приобретающие человеческий облик. Спустя миг перед нами предстают две крупных мужских фигуры, одетые в красные рубашки, едва сдерживающие своими нитками груду налитых мышц под тканью. Наши с Дженн глаза, оказавшиеся, из-за невысокого роста, на уровне их излишне рельефных грудей, медленно поднимаются вверх и останавливаются на лицах, полностью закрытых чёрными масками. Задержав на них взгляд, проглатываю немую панику, которая неприятным остатком скатывается в желудок по пересохшему горлу.
– А они хорошенькие, – одобрительно кивает Дженна, – их можно взять с собой?
– Дженна, – бросаю на неё укоризненный взгляд.
– К сожалению, сегодня они в моëм распоряжении, – отвечает голос.
– Вот как. А ты собственница, – произносит Дженн, поднимая голову к потолку в поиске невидимой «соперницы». – Если передумаешь, дай мне знак, детка. – Она собственнически тянется к руке стоящего перед ней мужчины, но не успевает коснуться, так как они оба сразу отступают на шаг, словно по выученной команде. И не дожидаясь от неё какой бы то ни было реакции, мужчины быстро удаляются, оставляя нас одних.
Как только мы достигаем конца коридора, перед нами разъезжается массивная дверь, пропуская нас внутрь зала первого этажа, где мне сразу же бросается в глаза огромное количество стеклянных конструкций разных видов и форм. С потолка стекают вниз неоновые лучи от статоскопов, хаотично облизывающих лазерным светом стеклянный пол, затем стены, диваны и столики, и так заново по кругу.
Диджейское ложе, возвышающееся над танцполом, будто парит в невесомости из-за бесконечного множества стекла, отражающего в себе противоположную стену. Над головой диджея изображена огромная луна лимонно-горчичного оттенка, приглушённый свет которой освещает танцевальную площадку.
Мои глаза бегло рассматривают присутствующих здесь людей. Их чёрные мантии обильно заполняют танцпол, а лица закрывают разнообразные маски. Пол под моими шпильками пульсирует от ритмичной танцевальной музыки, заполняющей каждый дюйм клуба. И на секунду я даже ловлю себя на мысли, что нахожусь в престижном клубе Лондона, ничем не отличающемся от тех, где я уже бывала. Но эта иллюзия с треском лопается и рассыпается на осколки, как только мы оставляем позади танцпол и оказываемся в другой части зала, которая ранее была недоступна взору.
В подвешенном к потолку квадратном сооружении, очень похожем на аквариум, находятся четыре человека. Застыв на месте, мы с Дженн буквально всматриваемся на неприятное зрелище, где мужчины, одетые в костюмы спартанцев, хлëстко бьют плетьми женщин, стоящих к ним спиной на коленях. Кожу их ягодиц разрезают мелкие и крупные бардовые полосы. На очередном ударе я невольно подвигаюсь к Дженн и жмурюсь, чувствуя, как желудок резко сводит, а затем на языке появляется привкус неприятной горечи.
– Необычно…
Услышав сквозь громкую музыку голос Дженн, настороженно поворачиваюсь к ней.
– Что-то в этом есть, да? – бросает вопросительно подруга, смотря на меня с абсолютно умиротворённым выражением на лице.
Я намеренно стараюсь не смотреть в сторону «человеческого аквариума», так как ощущаю бесконечную неловкость за возможность наблюдать за ними. За всем этим странным зрелищем. Это правда кому-то нравится? И покрутив головой по сторонам, незамедлительно нахожу положительный ответ на свой вопрос. Сидящие за столиками люди даже улыбаются, когда женщина за стеклом издаёт громкий жалобный стон от очередного удара плетью. Ну всë, хватит! Отворачиваюсь вновь. От переизбытка волнительных эмоций на коже выступает испарина, образующая в ложбинке груди маленькую бусинку пота, медленно стекающую вниз и оставляющую за собой прохладный след.
– Безумие какое-то, – с нотками отвращения подытоживаю я.
– Так, я считаю, что для начала нам нужно расслабиться, – громко произносит Дженн, наклоняясь ближе к моему уху. – Пойдём к бару! – Протягивая руку, она жестом приглашает пойти за ней.
– Дженн, ты уверена, что нам обязательно нужно пить? – с тревогой в голосе произношу я, вдавливая свои шпильки в пол ещё сильнее, чтобы удержаться на ногах.
– Конечно! А ты что, в этом не уверена? Посмотри на себя, ты выглядишь как испуганный котёнок, Эва, – причитает она. – А ты же помнишь, что мы пришли сюда веселиться? – уголки еë губ трогает лукавая улыбка. – Всё под контролем, подруга! Ты со мной, и никто тебя и пальцем не тронет. Что тебя так беспокоит?
На самом деле, я не знаю, что происходит со мной в данную секунду. Возможно, я слишком много надумала себе ужасов, которые могут подстерегать меня здесь. И где-то внутри я сильно корю себя, что выгляжу как полная трусиха, ещё и заставляю Дженн нянчиться со мной.
– Прости, – на выдохе произношу я. – Просто перенервничала. Наверное, мне и правда нужно слегка расслабиться.
Молча кивнув, Дженн сжимает мою руку крепче и тянет за собой в сторону бара.
– Я буду всегда рядом, детка, – мельком оглянувшись на меня, проговаривает подруга.
Еë слова успокаивают, и я немного расправляю плечи, стряхивая с них груз гнетущих мыслей. Мы проходим вглубь зала, где располагается бар, и рассаживаемся за высокие стулья, чтобы сделать свой заказ. Бармены, как и ассистенты в этом месте, не носят мантии. Их образы состоят из простых белых рубашек и акцентных чёрных бабочек, плотно обвивающих шеи. Неотъемлемой частью образов всех присутствующих является лишь маска, закрывающая половину лица.
Заметив наше присутствие, к нам приближается один из двух работающих барменов. В руках он держит бокал и кристально белую салфетку, которой проходит по краям стекла, протирая его до совершенного блеска.
– Два бокала «Лафит-Ротшильд», – наклоняясь чуть ближе к нему, делает заказ Дженна.
Бармен принимает заказ и тут же исчезает за стеклянной перегородкой. Спустя пару минут он появляется с бутылкой красного сухого вина в руках. Поставив два бокала на барную стойку, мужчина поочерëдно разливает багряный напиток.
– За беспечность и свободу! – взяв со стола свой бокал, Дженна поднимает его вверх и касается им моего, а затем подносит к губам, делая несколько глотков терпкого вина. Недолго думая, я повторяю следом за ней и, касаясь краëв бокала, медленно наклоняю его, чувствуя, как холодная жидкость вливается в рот, постепенно обволакивая пересохшее горло.
Допивая первый бокал вина, слушаю рассказы Дженн о том, как на прошлой неделе она побывала на крупном фестивале электронной музыки в Амстердаме, и едва заметно блуждаю глазами по залу, ненароком наблюдая за обстановкой. Первый этаж изрядно опустел за время, пока мы находимся здесь, поскольку основная группа людей скрылась на других этажах. Музыка притихла, а луна за диджейским ложем стала намного ярче. Я с интересом провожаю взглядом нескольких человек в мантиях, поднимающихся вверх по лестнице.
– Посмотрим, что на втором? – будто прочитав мои мысли, спрашивает Дженн, указывая острым подбородком в сторону лестницы.
Сначала я цепенею от еë вопроса, чувствуя очередное покалывание в пальцах от нахлынувшей тревоги. Но бокал красного вина, видимо, и правда помог мне расслабиться, поэтому внутреннее сопротивление быстро уступает место острому интересу. Я согласно киваю и, сделав последний глоток, осушаю бокал до последней капли.
Дженн плавным движением подзывает пальчиком бармена и повторяет заказ для нас обеих. Взяв бокалы, мы поднимаемся по лестнице наверх и попадаем в небольшой коридор, освещённый старинными светильниками. Здесь царит совсем иная атмосфера по сравнению с первым этажом. Будто я перенеслась в другую эпоху. В воздухе витает запах дорогой кожи, свежей краски на холстах и тлеющего воска.
Отперев деревянную дверь, мы попадаем в помещение, наполненное звуками виолончели в сочетании со скрипкой, на которых играют девушки, одетые в красные мантии и золотые маски на глазах. От резкого контраста я даже приоткрываю рот в немом удивлении, не понимая, как столько, казалось бы, несочетаемых стилей уживаются под одной готической крышей.
Звон бокалов и стук шпилек о пол парят в пространстве, создавая единый гул, заглушающий биение моего беспокойно бьющегося сердца. Стены обрамляет крупная резная лепнина с отсеками для подлинных подсвечников. Витражные окна, расположенные на противоположной стене, наполовину скрывают тяжёлые, бардового цвета шторы из велюра, убранные в позолоченные фиксаторы. Вдоль стен расположены круглые диваны и декоративные столики из дерева, на которых лежат закуски разных видов и стоят бокалы, наполненные разными видами напитков.
Я прохожу ещё немного вглубь, и мой взгляд вылавливает маленькую двухступенчатую платформу в дальнем углу зала, полностью обитую красным бархатом. На самой сцене вижу силуэт танцующей балерины. Приближаясь к ней, приглядываюсь сильнее, рассматривая издалека очертания её тонкой фигуры, скрытые под прозрачной тканью. На лице девушки красуется маска в нежно-розовом оттенке, выглядящая так же прекрасно, как и сама балерина. Грациозность и нежность в её движениях притягивают всё моё внимание к ней. И, возможно, вернувшись сегодня домой, я бы вспоминала эту картинку как самое прекрасное, что я видела на этом вечере, если бы я не подошла ещё ближе и не опустила бы свои глаза ниже её острого подбородка, где обнаружила грубую цепь на её хрупкой шее, крепко обвивающую её в своё кольцо. Кажется, что на внутренней стороне цепи расположены шипы, царапающие шею балерины, разрывающие нежную кожу на мелкие порезы. Каждый её шаг по сцене отдаёт ноющей болью у меня в груди. Смотря на неё, я чувствую, как горло начинает саднить, а тело покрывается отвратительным ознобом.
Проглотив густой ком скопившейся неприязни, я опускаю голову ниже, замечая, что весь настил сцены усыпан острыми лезвиями в форме лабиринта. Мне становится по-настоящему не по себе. Пуанты балерины искусно лавируют между ножами, и остановившись, девушка медленно вращается по кругу в пируэте, почти касаясь лезвий. Движения балерины настолько лёгкие, словно она не знает, что под её ногами лежит нечто опасное. Но я вижу, как пальцы её рук дрожат, а мышцы натянуты как струна, будто леска, которая вот-вот оборвётся.
– Интересно… – тихий голос Дженны резко вырывает меня из поглощающего гипнотического транса и возвращает в ужасающую реальность. – Ей заплатят компенсацию, если она всё же порежет себе ногу или задушится от этой устрашающей цепи? – без тени тревоги рассуждает подруга, смотря вместе со мной на танцующую балерину.
– Дженн, я не понимаю… – прочищая горло, шепчу я. – Это ведь совсем ненормально… – оторвав взгляд от этого безумного зрелища, отворачиваю голову от Дженн, чтобы прийти в себя.
– Скорее всего, это чья-то дорогая фантазия, Эва, – высказывает свои предположения Дженн так, словно мы обсуждаем что-то обыденное, само собой разумеющееся. – Вряд ли девушки делают это принудительно. – Обернувшись, подруга проходит взглядом по залу и ухмыляется. – Вот они. Те, что готовы платить за это.
Проследив за её взглядом, упираюсь глазами в бархатный диван в виде полукруга, на котором сидят двое мужчин в мантиях и словно заворожённые наблюдают за балериной.
– Думаю, это всего лишь прелюдия. Позже они захотят на неё не только смотреть, но и…
– О, достаточно, Дженна! – срываюсь я, не узнав своего хриплого голоса. – Если всё так, то находиться здесь я не желаю, а это место стоит проверить на профпригодность, – отрицательно мотнув головой, заключаю я. – Это полное нарушение прав человека.
Молча выслушав меня, Джен медленно делает глоток вина, и её губы расплываются в мягкой улыбке.
– Можешь спросить балерину, насколько ей самой не нравится всë это, – пожав плечами, отвечает подруга, а затем тяжело вздыхает. – Эва, люди сюда и приходят, чтобы воплощать любые фантазии. Никому из всех этих гостей не нужна мораль или призыв к разуму. Если балерина оказалась здесь, значит, возможно, у девочки есть свои личные мотивы стоять на сцене, закованной в цепи, – помедлив, она продолжает говорить. – Внешний мир – это всего лишь вершина айсберга, Эванджелина. Истинные человеческие желания и мотивы спрятаны куда глубже. Например, здесь.
Глава 3
Не ответив ничего Дженн, продолжаю стоять и смотреть на эту мерзкую сцену перед собой, вызывающую отвращение и полное непринятие. Всë вокруг словно погрузилось в психоделический кошмар, из которого я не могу выбраться и проснуться. Сомнения в том, что всë это происходит наяву, усиливаются, как только я обвожу взглядом зал и вновь застываю в оцепенении от новой порции отвращения.
В противоположном от балерины углу зала за отдельным диваном сидит мужчина, безжалостно поглощающий все блюда, выставленные на стол. Куски еды исчезают у него во рту под отвратительное чавканье, пока его сальные, пропитанные жиром пальцы продолжают соскребать всё съедобное со стола и вновь подносить это ко рту.
Внезапно он переводит свои безумные глаза на меня, и тошнота тут же поднимается из желудка и подступает комом к горлу. Кажется, что сейчас я уже не смогу удержаться, и всë, что находится во мне, вырвется наружу.
– Я хочу уйти, Дженн.
Не выдерживая больше внутренней тяжести, быстро поворачиваюсь к подруге, но не нахожу еë поблизости. Нервно оглядываю зал, стараясь совладать с эмоциями и разглядеть еë чёрную маску с красными камнями среди одинаковых силуэтов окружающих меня гостей. Но мои попытки тщетны. Чёрт, где она?
Медленными шагами направляюсь к выходу, бросая тревожные взгляды в глаза незнакомцев, и, наконец, достигаю двери и дëргаю ручку, но тут же понимаю, что дверь заперта. Не может быть. Я точно помню, что мы пришли именно отсюда! Нет, и я никак не могла перепутать двери.
– Выход там.
Вздрагиваю, резко поворачиваюсь на голос и упираюсь в мужчину, лицо которого озаряет широкая улыбка.
– Тут только вход, – дружелюбным тоном объясняет он.
– Б-благодарю, – с трудом выдавливаю я и тут же направляюсь в указанном им направлении.
Проскользнув в открытую арку, оказываюсь в коридоре со множеством закрытых дверей и высокими стенами, увешанными таинственными портретами. Сердце учащенно бьëтся, порываясь выпрыгнуть из груди от щемящей паники. Тревожный шорох каблуков моих туфель теряется в мягком ворсе ковра, ведущего меня куда-то в неизвестность. Как я могла не заметить еë ухода? И почему она ничего не сказала мне? Боже, безумие! А если я еë не найду?
Минуя коридор, поворачиваю за угол, и мои глаза сразу же ослепляет яркий свет, отчего я рефлекторно щурюсь, испытывая болезненное ощущение. Как только лучи света перебегают в другой конец зала, наконец-то могу разглядеть то место, в котором оказалась. Эффект гипнотической музыки, окутывающей всё помещение, усиливает густой туман в виде опустившегося облака, застилающего весь пол. Всë пространство усыпано чëрными полотнами мантий людей, стоящих вокруг стола с алюминиевым покрытием. Я скольжу глазами по фигуре девушки, сидящей на столе, и постепенно поднимаюсь от её щиколоток до бёдер, медленно замирая с каждым сантиметром. Чёрные шпильки со шнуровкой вокруг икр, боди, расшитое серебряными камнями, срез волос до плеч… и маска. Это Дженн.
Задыхаясь одновременно от холодного шока и облегчения, застываю на месте, слушая бешеные удары своего сердца. Прожектор ярко освещает фигуру подруги, которая неестественно улыбается, плавно поглаживая себя по бёдрам. Увидев меня, Дженна приподнимается на колени и приглашает меня пальчиком подойти ближе. Мои колени подкашиваются от простреливающего всë тело волнения, когда безмолвная толпа расступается, не сводя с меня глаз, и открывает путь, ведущий прямо к Дженн.
Сделав последний шаг, упираюсь в стол, а лицо Дженн приближается к моему настолько близко, что я чувствую её тёплое дыхание. Она подаётся вперед и слишком тихо шепчет мне на ухо:
– Пожалуйста, подыграй мне…
Быстро отстранившись от меня, она снова изображает на лице лукавую улыбку, точно такую, как и несколько секунд назад.
Охваченная шоком, смотрю на неë с полным непониманием. Мой взгляд мечется по окружающей толпе, когда я вдруг замечаю крупного мужчину, медленно приближающегося к нам. Его маска, выкрашенная в красный цвет, закрывает всë лицо полностью. От каждого его шага у меня внутри сжимаются все органы, постепенно превращаясь в кашу. В своих руках он держит что-то похожее на Грааль, который сразу же привлекает всë моë внимание.
Как только он достигает стола, Дженн послушно усаживается ягодицами на свои ступни и, запрокидывая голову назад, широко открывает рот. С появлением мужчины постепенно стихают все голоса и музыка. В комнате повисает душный тяжёлый смог, который я отчётливо ощущаю всем своим телом. Мужчина задерживает внимание на Дженн, а затем поворачивает голову в мою сторону.
– Из ран, открытых кровью, рождается не только боль, но и исцеление души… – произносит он, обращаясь ко мне.
Спустя несколько секунд, мужчина берет ладонь Дженны в свою руку и проходится тонким лезвием по еë коже. Красные капли начинают стекать вниз и разбиваться о ее бёдра, отзываясь в моих ушах барабанной дробью. Поднеся ладонь Дженны к каëмке Грааля, мужчина выпускает еë кровь внутрь медной чаши. Наблюдая за этим, я непроизвольно делаю шаг назад, но тут же упираюсь спиной в чью-то твёрдую грудь, не дающую мне возможности двигаться дальше. Это сон, это всë не по-настоящему, это галлюцинации…
Мужчина заносит над головой Дженн кубок и плавно наклоняет его, вливая ей в рот тëмно-красную жидкость, которая струится по еë губам, задевая маску, и падает водопадом на шею и грудь, растекаясь по всему столу. О, нет. Чëрт, это уже слишком. Она только что выпила свою кровь? Я правда это вижу? Я уже не уверена…
Дёрнувшись с места, пытаюсь приблизиться к Дженн, чтобы как можно быстрее увести еë из этой секты больных ублюдков, но мои плечи зажимают чьи-то крепкие пальцы и вдавливают с особой силой в пол. Я дëргаюсь ещё раз, стараясь как можно сильнее сопротивляться силе незнакомца, но рук с каждой секундой становится всë больше и больше, пока я не оказываюсь полностью закованной в цепь из рук, не дающих мне пошевелиться.
– Не трогайте меня! – брыкаюсь я, наблюдая, как губы Дженн наконец смыкаются, и она медленно поднимает голову, встречаясь взглядом со мной. Всё еë тело блестит от жидкости, а лицо остаётся невозмутимым, словно ей нравится всë то, что с ней происходит.
Дженн поднимается на колени и, облокотившись на обе руки, начинает приближаться ко мне. Руки, держащие мои плечи, подталкивают меня к ней с такой силой, что мы мгновенно оказываемся лицом к лицу.
Я не успеваю сказать ей ни слова. Губы Дженны касаются моих так стремительно, что я не могу даже понять, что происходит. Я чувствую, как с еë прикосновением в меня вливается тёплая жидкость, тут же заполняющая рот полностью. Язык Дженн, проникающий всë глубже, засасывает меня всë сильнее, отчего я непроизвольно делаю глоток вина с привкусом горечи. Чувствую, как жидкость быстро скатывается по горлу вниз, вызывая неприятное послевкусие. Я отрываюсь от её лица и начинаю прерывисто кашлять, ощущая, как в ушах нарастает неистовая пульсация. К моим щекам приливает кровь, горячим током пронизывая всё моё сознание. Онемевшими пальцами я цепляюсь за край стола, пытаясь найти опору, но ноги не слушаются меня.
Отыскав сквозь взгляды Дженн, я вижу, что в данную секунду она уже не смотрит на меня, а целует незнакомца, видимо, совершенно позабыв о моём существовании. «Разве тебе не хотелось бы стать частью этого хаоса…» В памяти обрывками всплывают еë слова, произнесённые сегодня вечером. Её описания были слишком близки к правде, к которой я была совершенно не готова. В немом страхе пячусь назад, уже не чувствуя никакого сопротивления, и, нащупав ручку двери, стремительно покидаю комнату.
****
Выскользнув за дверь, попадаю в коридор и сразу же опираюсь рукой о стену, которая кажется мягкой, как пластилин. Голова кружится, веки словно тонну весят. Состояние странное, совсем не похожее на опьянение. Нахожу табличку туалета и направляюсь в его сторону. Достигнув двери, с усилием распахиваю еë и проваливаюсь внутрь, цепляясь за край раковины. Опираюсь двумя руками на мраморное покрытие и, подняв глаза, встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале, но не сразу в нём узнаю себя. Чёрные зрачки, выглядывающие из-под маски, закрывают всю голубую радужку, а высохшие губы потеряли свой цвет, и на них появились небольшие трещинки. Моргнув несколько раз, тянусь к крану, чтобы включить ледяную воду. И как только я касаюсь пальцами ледяной струи воды, чувствую, как мне становится немного легче. Мокрыми и холодными руками обтираю шею так сильно, словно кожу покрывает грязный чужеродный слой, который хочется содрать ногтями.
Если бы я знала, чем обернётся всё… Боже, ну, конечно, я бы ни за что не согласилась. Если хоть как-нибудь, откуда-нибудь родители узнают, где я была. Они будут в ужасе. Зато СМИ будут в полном восторге, так и представляю заголовки: "Выпускницы Кембриджа, дочь вице-мэра Лондона – Эванджелина Ришар и дочь государственного секретаря юстиций – Дженна Харрисон были замечены вместе на закрытой БДСМ-вечеринке". О да… Лучше не придумаешь.
И это девушка в зеркале, на которую возлагают светлые надежды… Та, что сейчас стоит в туалете злачного особняка и пытается хоть как-нибудь избавиться от наркотического дурмана.
Нервно усмехнувшись собственным мыслям, хватаю в руки аккуратно сложенное полотенце и, промокнув влагу с кожи, грубо бросаю его в урну. Ещë раз поднимаю глаза на зеркало. На сегодня достаточно стыда и позора, Эванжелина.
