bannerbannerbanner

Отец Сергий

Отец Сергий
ОтложитьСлушал
000
Скачать
Аудиокнига
Язык:
Русский (эта книга не перевод)
Опубликовано здесь:
2010-02-17
Поделиться:

Л.Н.Толстой работал над произведением «Отец Сергий» в общей сложности восемь лет, в несколько этапов, то прерывая написание повести, то возвращаясь к ней снова. В результате и первоначальный замысел книги, и характер главного героя претерпели огромные изменения.

Главный герой повести – Степан Касатский, в недавнем прошлом преуспевающий военный, амбициозный и честолюбивый человек, узнав о предательстве своей невесты и разочаровавшись в жизни, уходит в монастырь и становится монахом. Но избранный им путь не так уж прост, а обретение духовных даров возможно лишь при условии напряженной внутренней работы, смирения и мучительной борьбе с искушениями.

"Отец Сергий" – произведение неоднозначное и нехарактерное для Л.Н.Толстого, особенно если учесть, что написано оно было в период негативного отношения писателя к православию, но бесспорно одно: эта книга будет полезна и интересна всем, ведь в главном герое повести Степане Касатском есть черты каждого из нас.

©&℗ ИП Воробьев В.А.

©&℗ ИД СОЮЗ

Полная версия

Отрывок

-30 c
+30 c
-:--
-:--

Видео

Лучшие рецензии на LiveLib
100из 100boservas

Третья, заключительная повесть из своеобразной трилогии Льва Николаевича, посвященной его видению полового вопроса. Первые две – это «Крейцерова соната» и «Дьявол», при жизни автора была опубликована только первая, ставшая предметом активных обсуждений, критики и подражаний. Следующие две увидели свет уже после смерти Толстого.Конечно, сказать, что «Отец Сергий» посвящен исключительно половому вопросу, было бы неправильно, магистральным направлением произведения является путь к Богу, но он так тесно увязан с волновавшей автора проблематикой, что позволяет включить эту повесть в ту самую трилогию.Дело в том, что путь к Богу главного героя – блестящего князя Степана Касатского – оказывается странным образом сопряжен с бегством от женщин. Неверное, изначально романтизированное и идеализированное отношение к женщине становится импульсом для принятия кардинального решения – оставить светскую жизнь и посвятить себя служению Богу. Ведь только Бог может спасти от зависимости, предопределенной первородным грехом, только Бог может защитить от коварных и развратных женщин.Во многом причина такого эксцентричного решения кроется в перфекционизме Касатского, предъявлявшего завышенные требования и к себе, и к окружающим; если его избранница, представлявшаяся ему ангелом во плоти, оказалась несовершенной, запачканной, то она бросила тень на всех остальных представительниц своего пола, ведь если она порочна, чего же ожидать от других.Женщина – это порок, это – сосуд дьявола, выхолащивающий душу и уводящий от Бога. А он – князь Касатский – совершенный и чистейший – должен убить в себе похоть и зависимость от этой похоти, потому что кроме похоти ничего нет, любовь – это та же похоть, обманно замаскированная под высокое чувство, ибо единственной любовью является любовь к Богу.На пути к Богу Степану Касатскому, принявшему после пострига имя Сергий, мешают две вещи: сомнения, причиной которых является все тот же перфекционизм, выражающийся в гордыне, и плотская похоть, ну куда же без неё. Дьявол посылает к отшельнику, борющемуся со своими демонами, соблазнительную разведенку Маковкину. Она так распалила «старца», что он, чтобы не поддаться соблазну отрубил указательный палец своей левой руки.Казалось бы, он сумел победить, но это была временная победа, пройдет еще немало лет, и сатана пошлет почти святому отцу Сергию, превратившемуся в целителя, к которому съезжались паломники, новую дочь греха – купеческую дочь. И вот тут выясняется, что не тот палец себе отрубил кандидат в святые, ибо не устоял и согрешил. Женщина добилась своего – она погубила святую душу.Отец Сергий готов списать себя в тираж, как неудавшийся эксперимент, раз не устоял, так гори всё синим пламенем, тут можно решиться и на самый страшный грех – самоубийство. Но Толстой не был бы Толстым, если бы не выручил бывшего князя своей же философией, ведь идеальные отношения между мужчиной и женщиной – это братски-сестринские, посему спасительницей согрешившего монаха становится некрасивая, откровенно асексуальная Пашенька, которую в таком же качестве он помнил с детства. Она излечивает его больную душу, научив его незначительности, освободив его от последних проявлений гордыни.Финал повести во многом пророческий, можно сказать, что он автобиографичен, Толстой видел судьбу Сергия как вариант собственной судьбы, его уход в ноябре 1910 года из Ясной Поляны в незапланированное никуда, как путь сложится, был в какой-то степени проявлением пути главного героя повести, вот только не смог Лев Николаевич его реализовать даже в самой малой степени, смерть настигла его уже через неделю после бегства. Что же, это можно рассматривать как ответ судьбы: прав он был в своем видении разрешения конфликта князя Касатского или нет.

80из 100ShiDa

Печально и вместе с тем интересно оказаться на книжной развилке: с одной стороны, ты понимаешь, что прочитанная книга хороша и заслуживает называться классикой; с другой же стороны, ты осознаешь, что все, что было в этой книге, тебе кажется странным, а местами вызывает неприязнь. Оттого, что я искренне люблю Толстого со времен «Войны и мира», мне вдвойне грустно признаваться в собственном поражении. «Отец Сергий» стал для меня вызовом – моему мышлению, мировосприятию. И я не справилась. Главный герой в моих глазах – сумасшедший, впрочем, не лишенный ума и склонности к глубоким размышлениям. Все его поступки вызывали у меня сильнейшее недоумение. Каюсь: я поверхностный человек, приземленный; я не хожу на исповеди и пренебрегаю христианскими праздниками, в т.ч. Рождеством и Пасхой, и нет у меня потребности вымаливать у Бога прощение за грехи. Хотя я смутно верю в Бога, на Его мнение при принятии решений я буду опираться в последнюю очередь. Я понимаю искренних верующих и, конечно, уважаю их чувства. Но оставляю себе право все призывы к церкви пропускать мимо ушей. Толстой, должно быть, хотел вывести в «Отце Сергии» необыкновенного человека, что смог переступить через земное и путем отречения от человеческих удовольствий приблизился к Богу. Но, как я уже упомянула, мотивы главного героя повести показались мне странноватыми. Был такой перспективный юноша по имени Сережа. После кадетского корпуса получил свои погоны и билет в «обчество». Но среда его заела… в смысле, гордыня стала его жрать, и захотел он войти не просто в «обчество», а в «обчество высшее». Чтоб с князьями раскланиваться и императрице ручку целовать. И выбрал себе Сережа богатую невесту, из графьев. А потом узнал, что была его невеста раньше чужой возлюбленной. Ох, не описать, насколько это потрясло Сережу! Сам-то он, конечно, любил за юбками бегать, романы салонные затевал – но тут женщина! У мужчин любовь – это пустяки. А вот женщина… ах, сволочь какая, как посмела! Двойные стандарты-с вполне естественны. И внезапно, от собственной гордости, Сережа решил… уйти в монастырь! Вот так взял – и отказался от мирских благ! И ладно бы от истинной веры в Бога в монахи пошел, но нет же! Сережа пошел в монахи, чтобы что-то другим доказать: я, дескать, лучше вас всех, вы-то все – порочные твари, варитесь в своем гнилом свете, а я ажно к святости приблизился!.. А дальше будет смирение своей гордости, преодоление похоти (удачно и неудачно, как получится), бессмысленное бегство от «славы» святого старца и скитания, нищета и забвение, без близкого человека и хоть какой-то поддержки. Гордость и похоть, если ими только и руководствоваться, – это зло. Вообще чрезмерное потакание слабостям – это зло. Но любая слабость неотделима от жизни и ее естественности. Главный герой всерьез убежден, что полный отказ от земного приближает к Богу. Но категоричный отказ от гордости ведет к неестественному «смирению», до того, что ты позволяешь ноги об себя вытирать в прямом и переносном смысле (у Сергия самоуничижение – еще одна ступень к Богу). Отказ от чувственности неправилен в принципе, потому что с чувственностью связана и любовь, без нее не может появиться потомство. Самая главная проблема Сергия – это именно похоть. Но, по сути, это естественное желание живого существа, жажда любви и близости. У Сергия чувственность оборачивается похотью именно потому, что он отказывает себе в нормальном желании любви. Из-за бесконечного воздержания он готов, извините, запрыгнуть на любую женщину, даже на слабоумную. Он не может даже остаться с женщиной дома наедине, настолько он себя уже не контролирует. Возможно, я лучше поняла бы Сергия, если сама была бы склонна к религиозному поведению. Но и главный вопрос повести: «Что важнее – служить Богу или служить людям?» – прошел мимо меня. Сергий в итоге решает, что важнее служить Богу, а уже потом – окружающим. А для меня все наоборот. Так, Сергий бежит от славы старца – в неизвестность. Он бежит от тех, кто в нем действительно нуждается. В монастыре он служил людям, укреплял их в вере, пытался дать им надежду. Он был полезен тем, кто приезжал к нему за благословением, кто хотел через него увидеть лик Бога. Но Сергий, служа этим людям, не чувствовал Бога. Для него лучше скитаться, не иметь угла и на пыльной дороге молиться. Так он никому не служит – только Богу. Что ж, имеет право. Если вы положительно относитесь к православию, понимаете мотивы старцев и хотели бы все бросить и пуститься в паломничество – эта книга для вас. Если же вы не заняты поисками Бога, больше думаете о земном и не готовы на раз отказаться от жизненных радостей – возможно, смысл книги минует вас. Но все же это Толстой. Ему-то можно простить и неприятный сюжет, и долгое морализаторство.

80из 100Tin-tinka

Небольшое произведение классической литературы, на которое мне достаточно сложно написать отзыв, так как герой не трогает, поднимаемые темы слишком далеки от меня, а оценивать классика русской литературы с точки зрения красоты текста – вообще дело бессмысленное.Для себя я отметила тут и вспышки гнева, которые толкали главного героя на весьма неразумные поступки, и тщеславие, подталкивающее добиваться успеха и в то же время сильно мучающее героя, ведь не зря он практически всю повесть пытался с ним бороться, усмиряя себя. И вопросы добродетели и лицемерия, ведь так ценимая в обществе женская невинность и мужская честь, в случае князя Касатского, оказались попраны теми, кого он любил и столь высоко ставил.цитатыОдно, что мешало ему быть образцовым, были находившие на него вспышки гнева, во время которых он совершенно терял самообладание и делался зверем.Работа с самого его детства шла, по-видимому, самая разнообразная, но, в сущности, все одна и та же, состоящая в том, чтобы во всех делах, представлявшихся ему на пути, достигать совершенства и успеха, вызывающего похвалы и удивление людей. Было ли это ученье, науки, он брался за них и работал до тех пор, пока его хвалили и ставили в пример другим. Добившись одного, он брался за другое. Так он добился первого места по наукам, так он, еще будучи в корпусе, заметив раз за собой неловкость в разговоре по-французски, добился до того, чтобы овладеть французским, как русским; так он потом, занявшись шахматами, добился того, что, еще будучи в корпусе, стал отлично играть.Кроме общего призвания жизни, которое состояло в служении царю и отечеству, у него всегда была поставлена какая-нибудь цель, и, как бы ничтожна она ни была, он отдавался ей весь и жил только для нее до тех пор, пока не достигал ее. Но как только он достигал назначенной цели, так другая тотчас же вырастала в его сознании и сменяла прежнюю. Это-то стремление отличиться и, для того, чтобы отличиться, достигнуть поставленной цели, наполняло его жизнь.Касатский принадлежал к тем людям сороковых годов, которых уже нет нынче, к людям, которые, сознательно допуская для себя и внутренно не осуждая нечистоту в половом отношении, требовали от жены идеальной, небесной чистоты, и эту самую небесную чистоту признавали в каждой девушке своего круга, и так относились к ним. В таком взгляде было много неверного и вредного в той распущенности, которую позволяли себе мужчины, но по отношению женщин такой взгляд, резко отличающийся от взгляда теперешних молодых людей, видящих в каждой девушке ищущую себе дружку самку, – такой взгляд был, я думаю, полезен. Девушки, видя такое обоготворение, старались и быть более или менее богинями.Мать писала ему, отговаривая от такого решительного шага. Он отвечал ей, что призвание бога выше всех других соображений, а он чувствует его. Одна сестра, такая же гордая и честолюбивая, как и брат, понимала его.Она понимала, что он стал монахом, чтобы стать выше тех, которые хотели показать ему, что они стоят выше его. И она понимала его верно. Поступая в монахи, он показывал, что презирает все то, что казалось столь важным другим и ему самому в то время, как он служил, и становился на новую такую высоту, с которой он мог сверху вниз смотреть на тех людей, которым он прежде завидовал. Но не одно это чувство, как думала сестра его Варенька, руководило им. В нем было и другое, истинно религиозное чувство, которого не знала Варенька, которое, переплетаясь с чувством гордости и желанием первенства, руководило им. Разочарование в Мэри (невесте), которую он представлял себе таким ангелом, и оскорбление было так сильно, что привело его к отчаянию, а отчаяние куда? – к богу, к вере детской, которая никогда не нарушалась в нем.Если многие требования монашеской жизни в монастыре, близком к столице и многопосещаемом, не нравились ему, соблазняя его, все это уничтожалось послушанием: не мое дело рассуждать, мое дело нести назначенное послушание, будет ли то стояние у мощей, пение на клиросе или ведение счетов по гостинице. Всякая возможность сомнений в чем бы то ни было устранялась тем же послушанием старцу.Вообще на седьмой год своей жизни в монастыре Сергию стало скучно. Все то, чему надо было учиться, все то, чего надо было достигнуть, – он достиг, и больше делать было нечего.свернутьЛюбопытно было читать и критические замечания относительно церковных порядков, по крайней мере, так выглядело в моих глазах описание отшельничества героя, ставшего столь популярным у народа, что к нему стекались массы жертвующих на благо Церкви, так что начальство построило для них гостиницу и стало показывать знаменитого затворника словно диковинного зверя, пропуская вперёд тех, кто мог щедрее оплатить посещение.цитатыНа четвертом году его монашества архиерей особенно обласкал его, и старец сказал ему, что он не должен будет отказываться, если его назначат на высшие должности. И тогда монашеское честолюбие, то самое, которое так противно было в монахах, поднялось в нем. Его назначили в близкий к столице монастырь. Он хотел отказаться, но старец велел ему принять назначение. Он принял назначение, простился с старцем и переехал в другой монастырь.Посетителей стало приходить все больше и больше, и около его кельи поселились монахи, построилась церковь и гостиница.Сергий видел, что он был средством привлечения посетителей и жертвователей к монастырю и что потому монастырские власти обставляли его такими условиями, в которых бы он мог быть наиболее полезен. Ему, например, не давали уже совсем возможности трудиться. Ему припасали все, что ему могло быть нужно, и требовали от него только того, чтобы он не лишал своего благословения тех посетителей, которые приходили к нему. Для его удобства устроили дни, в которые он принимал. Устроили приемную для мужчин и место, огороженное перилами так, что его не сбивали с ног бросавшиеся к нему посетительницы, – место, где он мог благословлять приходящих. Если говорили, что он нужен был людям, что, исполняя закон Христов любви, он не мог отказывать людям в их требовании видеть его, что удаление от этих людей было бы жестокостью, он не мог не соглашаться с этим, но, по мере того как он отдавался этой жизни, он чувствовал, как внутреннее переходило во внешнее, как иссякал в нем источник воды живой, как то, что он делал, он делал все больше и больше для людей, а не для бога.Он думал о том, что он был светильник горящий, и чем больше он чувствовал это, тем больше он чувствовал ослабление, потухание божеского света истины, горящего в нем. «Насколько то, что я делаю, для бога и насколько для людей?» – вот вопрос, который постоянно мучал его и на который он никогда не то что не мог, но не решался ответить себе. Он чувствовал в глубине души, что дьявол подменил всю его деятельность для бога деятельностью для людей. Он чувствовал это потому, что как прежде ему тяжело было, когда его отрывали от его уединения, так ему тяжело было его уединение. Он тяготился посетителями, уставал от них, но в глубине души он радовался им, радовался тем восхвалениям, которыми окружали его.Народу было столько, сколько могло поместиться, человек двадцать. Это все были господа и купцы – богатые. Отец Сергий пускал всех, но эту выборку делали монах, приставленный к нему, и дежурный, присылаемый ежедневно к его затвору из монастыря. Толпа народа, человек в восемьдесят странников, в особенности баб, толпилась наружи, ожидая выхода отца Сергия и его благословения.Он хотел отдохнуть, подышать свежим воздухом, чувствовал, что ему это необходимо, но только что он вышел, как толпа народа бросилась к нему, прося благословенья и спрашивая советов и помощи. Тут были странницы, всегда ходящие от святого места к святому месту, от старца к старцу и всегда умиляющиеся перед всякой святыней и всяким старцем. Отец Сергий знал этот обычный, самый нерелигиозный, холодный, условный тип; тут были странники, большей частью из отставных солдат, отбившиеся от оседлой жизни, бедствующие и большей частью запивающие старики, шляющиеся из монастыря в монастырь, только чтобы кормиться; тут были и серые крестьяне и крестьянки с своими эгоистическими требованиями исцеления или разрешения сомнений о самых практических делах: о выдаче дочери, о найме лавочки, о покупке земли или о снятии с себя греха заспанного или прижитого ребенка. Все это было давно знакомо и неинтересно отцу Сергию. Он знал, что от этих лиц он ничего не узнает нового, что лица эти не вызовут в нем никакого религиозного чувства, но он любил видеть их, как толпу, которой он, его благословение, его слово было нужно и дорого, и потому он и тяготился этой толпой, и она вместе с тем была приятна ему.


свернутьПонравилась мне тема добра, служения людям, как та цель, которая ставится выше, чем попытка усмирить свою плоть и в мрачном уединении добиться некого просвещения.цитатыИ он спросил себя: любит ли он кого, любит ли Софью Ивановну, отца Серапиона, испытал ли он чувство любви ко всем этим лицам, бывшим у него нынче, к этому ученому юноше, с которым он так поучительно беседовал, заботясь только о том, чтобы показать ему свой ум и неотсталость от образования. Ему приятна, нужна любовь от них, но к ним любви он не чувствовал. Не было у него теперь любви, не было и смирения, не было и чистоты.Пашенька именно то, что я должен был быть и чем я не был. Я жил для людей под предлогом бога, она живет для бога, воображая, что она живет для людей. Да, одно доброе дело, чашка воды, поданная без мысли о награде, дороже облагодетельствованных мною для людей. Но ведь была доля искреннего желания служить богу?» – спрашивал он себя, и ответ был: «Да, но все это было загажено, заросло славой людской. Да, нет бога для того, кто жил, как я, для славы людской. Буду искать его»....двадцать копеек и отдал их товарищу, слепому нищему. Чем меньше имело значения мнение людей, тем сильнее чувствовался бог.Восемь месяцев проходил так Касатский, на девятом месяце его задержали в губернском городе, в приюте, в котором он ночевал с странниками, и как беспаспортного взяли в часть. На вопросы, где его билет и кто он, он отвечал, что билета у него нет, а что он раб божий. Его причислили к бродягам, судили и сослали в Сибирь.

В Сибири он поселился на заимке у богатого мужика и теперь живет там. Он работает у хозяина в огороде, и учит детей, и ходит за больными.свернутьНо при этом кажется, что в данном произведении все как-то слишком просто, в лоб (хотя сложности повествования вообще, наверное, не про позднего Толстого), оттого, на мой взгляд, сюжет выглядит слишком нравоучительным.Так что, подводя итог, любопытно было познакомится со столь известным произведением, но лучшей из авторского наследия эта вещь для меня не стала


Оставить отзыв

Рейтинг@Mail.ru