Лев Овчинников
Шкатулка для герцога
– Скажи, как сделать, чтоб отстали все от меня на пару недель и со своей ярмаркой не лезли! – упёрся рогом герцог.
И шкатулка посоветовала ему, и он всё сделал, как она сказала. Через дверь Одда сказал кастеляну, чтобы тот позвал главного придворного лекаря. Одда представился больным и сказал, что не хочет, чтобы двор созерцал его в таком виде. Для главного лекаря он достал ларец, полный серебряных ольфенов. Скоро весь замок знал, что герцог болен и нуждается в покое.
– Сработал совет твой! – хохотал герцог – А теперь, играем в князьков! Учить будешь штукам разным, чтоб я при дворе всех разил умом своим! Честь по чести, без поддавков!
Вельможа достал из сундука доску и расставил чёрные фигурки, изображающие впавших в тенепоклонничество правителей – тех самых "морочных князьков" и красные фигурки рыцарей-мракоборцев. Затем он бережно вытащил из шёлкового мешочка карты и кости. После всех приготовлений правитель Сребрада отдался игре, впитывая всем своим существом каждый совет и замечание шкатулки.
Он так и не лёг спать до самой полуночи, а ведь не спал он и всю прошлую ночь. Шкатулка советовала ему лечь, но отнекивался и ворчал о бессоннице. И только когда голова его отяжелела и альков стал ходить кругом, когда он не смог разглядеть хоть какой-либо образ на гобеленах, он решил отдохнуть.
– Но как уснуть-то? Не выходит у меня не бдеть! Уже всё перепробовал.
– Я наворожу тебе отдохновение души и тела.
– А чего молчала? – возмутился герцог, вдруг почувствовал небывалую лёгкость и провалился в сон.
Во сне он летал, как когда-то в детских своих сновидениях. Он улетел прочь из Сребрада, в страну альвов, что на Благословенном Острове. Там он встретил сребровласых вечнопрекрасных женщин и мужчин, а среди них почему-то своих родителей, дедов и старшего брата. Одда забыл всякую скуку и суету и в кой-то веки не тяготился собой. Он стал как ребёнок и наслаждался присутствием родичей. Герцог и не проснулся бы, если выбирал. Но шкатулка разбудила его, оказалось, он проспал до следующей полночи. Отдохнувший, полный сил, герцог снова принялся за игру и беседы со своей вещью.
Это быстро стало новым образом жизни. Ночами он играл и вёл беседы, а на заре просил шкатулку погрузить себя в глубокий сон. Слуги приносили ему еду в переднюю горницу. Он не видел их, а они его. Замок считал его больным и Одда надеялся, что сребролюбец-лекарь не проболтается. Он почти не притрагивался к пище, так сильно был увлечён остроумием волшебной шкатулки.
Одда мог бы напугать любую живую душу, будь она здесь. Казалось, что этот взрослый благородный муж никогда не ведал заботы о существовании своих близких и себя самого, никогда не ведал труда, искусства, познания – всего того, что делает человека человеком. Он был одержим игрой, он бежал от скуки и скрывал в прожигании времени пустоту и бедность своего духа.
Шкатулка пыталась дать ему советы о правлении и делах житейских, но Одда всё отвергал, он клеймил эти вещи как скучные. Иногда он замечал, что шкатулка говорит медленно и проглатывает звуки. А однажды он, слушая речи шкатулки, заметил, как к ней подбирается паук. Жирный с длинными лапками, он заполз на её крышку. И тогда у самого рубина открылась щель и втянула насекомое в себя. Рубин озарился красным светом.
– Что… что это ты сделала? – заволновался герцог.
– Я много раз советовала вам поесть, повелитель. Правда в том, что пища нужна не только светлейшему.
– Тебе нужно это, чтобы говорить и играть?
Развернувшаяся перед глазами Одды картина вызвала в нем отвращение, но приятное общество волшебного собеседника было ему слишком дорого.
– Мне нужно это, чтобы радовать своего повелителя дальше.
– Чего сразу не предупредила? Сейчас лето, открою окна – мигом гнус налетит, а ты его рубином-то привлекай да ешь!
Так он и сделал, а потом смотрел, как гнус летит себе на погибель, привлеченный красным свечением.
Время шло, Одда оброс и похудел, аккуратный клинышек бородки превратился в топорчащуюся бороду бродяжника. Для двора герцог по-прежнему болел. Поползли тревожные слухи, о коих шкатулка его уже предупреждала. Ярмарка кончилась и волшебная вещь советовала ему выйти в свет, устроить охоту, пир, объехать владения или навестить вельможных соседей. Одде всё это было не интересно.
– Всю жизнь этим занимался и будто не в своей шкуре жил! – огрызался герцог.
Он почти не ел и всё чаще просил погрузить себя в мир грёз. Одда занавесил все окна и зеркала, чтобы ничто не отвлекло его от игр и бесед. Проснувшись, он, как всегда, потребовал игры и очень изумился, когда шкатулка попросила его передвинуть фигуру за неё.
– Что ж это с тобой?
– Мне не хватает сил, мой повелитель. Погружать в сон и ткать грёзы, говорить и играть – всё это уже не даётся мне, как раньше…
– Как так то? Съешь мух побольше!
– Они не смогут напитать меня, все силы, заложенные во мне мастером-альвом, иссякли. Я иссохла изнутри…
– И как быть?
– Мне поможет только кровь того, с кем я связана, кровь моего владыки!