Лев Французов
Гнев призрачный
ОТ АВТОРА
Выражаю огромную благодарность людям, которые меня поддерживали и двигали вперед. Ваша помощь неоценима, а пожелание, чтобы вдохновение не покидало меня – согревало душу в нужные моменты.
В книге упоминаются так называемые древние писания, повествующие читателю об истории происхождения сверхъестественного существа, являющегося плодом авторской фантазии. Содержание и название некоторых из них являются вымыслом автором, а лица, «написавшие» их, никогда не существовали. Однако упомянутые в романе Жак Огюст Симон Коллен де Планси, Иоганн Вейер, Ян Якоб Мария де Гроот являются реальными людьми, жившими в XVI, XVIII, XIX веках, а их труды действительно существуют. Автор намеренно исказил и реинтерпретировал отрывки из данных писаний с целью рассказать свою историю читателю.
Приношу свои извинения за возможные недочеты, сюжетные дыры, неточности в описании определенных событий, грамматические ошибки. Автор является корректором, редактором в одном лице и изучал необходимую информацию (например, анализ повреждений и болезненных изменений человеческого тела), представленную в общем доступе, самостоятельно, без консультирования у компетентных специалистов.
Тем не менее, надеюсь многое смог написать правильно, но не исключаю своих упущений. Если читатель заметит подобное, винить следует автора.
1
– Гарри, брось! Ну все. Обещаю, это в последний раз. Последний раз тебя прошу об этом!
– Нет.
Гарри не был высок ростом. Он считал, что природа его в этом плане обделила. Однако ходил он быстрым шагом. Поэтому не комплексовал по этому поводу. Уверенность ему придавала не только быстрая и стремительная походка, но и широкие плечи. В этом плане ему природа помогла. Не высокий, но крепкий. Его это вполне устраивало.
Почти на полторы головы его выше худощавый Джек едва поспевал за ним.
– Гарри! Ты же меня знаешь. Я не отстану. Не отстану, но и сдержу свое слово. Говорю – это в последний раз.
– Знаю я тебя Джек, – ответил Гарри. – Поэтому мой ответ «нет». Не припомнишь в который раз я слышу от тебя «это в последний раз»?
– Все, давай тормози! Ты слишком быстро ходишь!
– Физкультура, Джек. Физ – куль – тура. Бросай курить и скоро будем ходить на равной скорости.
– Гарри!
Джек ухватил его за руку и остановил. Он оперся на него и положил ладонь себе на грудь. Его дыхание было тяжелым и сиплым. Он пытался справиться с возникшей от быстрой ходьбы одышкой.
– Сразу отмечу, мы остановились не потому, что ты схватил меня за руку как юный паренек, догнавший свою девушку после очередной ссоры.
– Да, да. Как скажешь, Гарри.
– Серьезно, Джек, – Гарри развернулся к другу и похлопал его по спине. – Я в отпуске.
Джек выдохнул и вновь вдохнул.
– Ты завтра уже выходишь. Все ждут твоего возвращения. По управлению бегают люди, у которых вот-вот лопнет голова. Вчера Майерс, разбирая кипу бумаг и дел, средь бела дня с размаху грохнул кулаком по столу. Да так грохнул, что все его уже сложенные бумажки полетели ко всем чертям на пол. Сидевшая рядом Холли подпрыгнула на стуле, а Хоскинс пролил на себя кофе вместе со сливками, которые он уже наливал в кружку. Бедняга Майерс матерился на все управление, подбирая с пола бумаги и раскладывая их заново.
Помедлив Джек добавил:
– При этом стопки бумаг слетали у него уже четвертый раз за день.
Гарри смотрел на Джека. Было видно, что слова Джека не прошли мимо его ушей. Он был обеспокоен услышанным. Но он был в отпуске. Сегодня его последний выходной день.
– Им не хватает тебя. Мне не хватает тебя, – продолжил Джек. – Но в данный момент больше всех тебя сейчас не хватает Амелии.
– То, что ей не хватает меня, Джек, это исключительно твой недочет. Назовем его «недочетом», чтобы не оголять всю твою внутреннюю проблематику настоящего вопроса. – выпалил Гарри, моментально забыв по Майерса и его разбросанные на полу бумаги.
– Согласен, Гарри. Согласен с тобой на все сто процентов, – Джек уже восстановил дыхание и его голос стал тверже. – Но это приказ, уважаемый. И он не обсуждается.
Гарри посмотрел в суровое лицо Джека. От неподготовленной быстрой ходьбы его очки съехали на нос. Он поправил их. Его губы оставались еще какое-то время неподвижными, но потом растянулись в широкой улыбке. В той самой фирменной глуповатой улыбке, в которой читалось его разгильдяйство, непозволительное занимаемой должности.
– Повторная дача мне подобного «приказа» повлечет направление в твой адрес соответствующего заявления. Твое управление останется без психолога, а души твоих служащих – без лечения.
Лицо Гарри стало строгим, но в тоже время оставалось спокойным и добродушным. Глядя на Гарри, Джек еще больше растянул свою глупую улыбку.
– Друг мой, не оставляй наши души на растерзание нашим мозгам, – сказал Джек. – Я шучу от безысходности. Просто не знаю, как уговорить тебя оказать мне последнюю услугу. Обещаю – это точно в последний раз. Обещаю тебе как твой друг и как комиссар полиции нашего маленького городка. Слово офицера.
Чуть помедлив, Джек сказал:
– И человека, который платит тебе заработную плату.
– Мистер Стоун, мистер Балдер! Доброго вам дня, – рядом с Гарри и Джеком остановился старенький форд серого цвета. Его капот и крыша ярко блестели в лучах солнца, несмотря на свой темный цвет. Из машины вытянулась женская рука с небольшим браслетом и приветливо помахала мужчинам.
– Добрый день, Одри! – отозвался Джек.
– День добрый, миссис Беннет! – ответил Гарри.
– Мистер Балдер, сколько раз вам повторять. Берите пример с комиссара Стоуна. Просто Одри, – ответила она и одарила обоих свой блестящей и молодой улыбкой.
Ей было уже за сорок, но выглядела она молодой. Гарри всегда отмечал это. Ее не иссекаемая энергия омолаживала ее год за годом. Улыбка становилась все ярче и ярче. Не в силах противостоять этому, годы отступали перед этой женщиной.
– «Но все же, они возьмут свое», – Гарри всегда посещала эта мысль, глядя на ее ослепительную улыбку.
– Я бы с радостью, миссис Беннет. Но ваш статус замужней женщины, а также моя инструкция штатного психолога, обязывают меня соблюдать правила приличия, – сказал Гарри.
Одри рассмеялась и сказала:
– Мистер Стоун думает иначе. Ему не мешает ни упомянутый вами мой статус, ни его инструкция.
Джек усмехнулся и произнес:
– Миссис Беннет, здесь остановка и стоянка запрещена. Будьте добры, не создавайте помех на дороге. Мне придется выписать вам штраф. Потом поговорить с вашим мужем и сообщить, что его прекрасный серый форд вновь в пути на штрафстоянку.
– Слушаюсь, комиссар! – сказала Одри, словно отчиталась перед начальством. Ее руку метнулась к голове и отдала честь. – Хорошего вам дня, господа!
Ее форд дернулся и помчался дальше вперед.
– Хорошего дня, миссис Беннет, – крикнули Гарри и Джек вдогонку удаляющемуся автомобилю.
Автомобиль свернул за угол и пропал из их поля зрения.
– Твоя строгость не всегда оправдана, – резюмировал Гарри.
– Равно как и твоя, – парировал Джек. – Меня иногда передергивает от твоих формальностей. Сам в отпуске, но приплел к Одри зачем-то свою штатную инструкцию.
– До завтра, Джек. Рад был повидаться раньше положенного, – сказал Гарри и вновь зашагал быстрым шагом.
– Гарри! Гарри! – закричал Джек и просился за ним вдогонку. – Чтоб тебя! Да постой же! Мы не договорили.
– Договорили, Джек. Я сказал тебе «до завтра», – бросил Гарри через плечо и ускорил шаг. – Нет. И еще раз нет. Привет от меня семье.
Джек не догнал Гарри и остановился. Легкие снова вспыхнули огнем. Он согнулся, глотая ртом воздух.
– «Черт. Мне точно пора бросать курить», – подумал Джек.
Гарри уже скрылся из вида, а Джек все стоял и тяжело дышал. Наконец дышать стало легче. Он выпрямился в свой двухметровый рост и вновь вздохнул. На этот раз от досады.
– Ладно, – пробормотал Джек. – Пора подключать тяжелую артиллерию.
2
Овощи выглядели свежими. Гарри взял в руку пучок сельдерея и поднес к носу. Запах свежести действительно присутствовал. На самом деле редкая гадость. Не свежесть, а сельдерей. Он не любил сельдерей. Будь он хоть первосортным. Но вести здоровый образ жизни он привык, потому что уважал себя и свое здоровье. Он взял два пучка сельдерея и бросил в корзину. Прошел пару метров вдоль прилавка с овощами. Впереди видны были фрукты. На вид такие же свежие и спелые. Его взгляд упал на ягоды темно голубого цвета. Да. Они самые. Голубика. Аккуратно и бережно упакованная в прозрачные пластиковые коробочки. Выглядела она потрясающе. Поверх ягод, на которых виднелись капли чистейшей воды (хороший знак их свежести и недавней обработки), в коробочках лежали листья нежно зеленого цвета. Гарри протянул руку к одной из коробочек. Он не успел положить ягоды в корзину. Мягкая ладонь легла поверх его пальцев как раз тот момент, когда он притронулся к упаковке.
– Голубика. Как же я люблю голубику, – послышался тихий голос.
– Да, миссис Брэнни. Это ваша любимая ягода, – сказал Гарри.
– Мой Дин любил голубику и я люблю голубику. Царство ему небесное. Мы оба полюбили голубику, когда он сделал мне предложение. Там, прямо в саду, среди кустов прекрасной и вкусной голубики он сделал мне предложение.
– Голубика очень полезная, миссис Брэнни. Особенно для пожилых. Вы же помните ее вкус?
– Да. Мне не забыть этот вкус никогда. Как не забывал ее мой Дин. Царство ему небесное.
– Миссис Брэнни, вам уже лучше? У вас все сложилось?
– Да, Гарри. Спасибо тебе большое. Спасибо тебе за помощь. Не знаю, чтобы я делала без тебя. Наверное, мучилась бы также, как мой бедный Дин. Царство ему небесное. Знаешь, перед смертью у него почернело пол лица. Глаза впали. Стали черными как уголь. Его лицо так и стоит у меня перед глазами. Мой Дин. Мой дорогой Дин. Царство ему небесное.
– Миссис Брэнни, вас зовут. Вам пора. У вас все хорошо.
– Да, Гарри. Мне просто хотелось тебя увидеть. Сказать тебе большое спасибо. Чтобы ты почувствовал меня. Почувствовал мою легкость, которую я обрела благодаря тебе. Никак мой любимый Дин. Ему не было легко так, как мне. Мой дорогой Дин. Царство ему небесное.
– И вам Царство небесное, миссис Брэнни. Покойтесь с миром.
3
Запах свежих овощей и фруктов, исходивших от прилавка, сменился запахами земли, тухлятины и гниющего платья, в котором она была положена в белоснежный гроб и похоронена рядом со своим мужем Дином Брэнни. Он скончался шесть лет назад от опухоли мозга. Головные боли были настолько сильными, что старый Дин уже потерял способность кричать и просто стонал. И с каждым разом все тише и тише, пока в одно апрельское утром не перестал стонать совсем.
Миссис Брэнни исчезла также внезапно, как и появилась, оставив после себя запах и едва заметные следы босых ног на напольной плитке рядом с прилавком. Гарри посмотрел на следы.
– «Вижу у вас все хорошо, миссис Брэнни», – произнес он у себя в голове. – «Вы свободны и теперь ваши души вместе. Ваш новый мир гораздо прекраснее этого. Будьте там со своей любовью. Оставайтесь там».
Гарри улыбнулся образу, который возник у него в голове: мистер Брэнни бежал на встречу своей жене, широко размахивая руками. Он крепко обнял ее, поднял в воздух и закружил. Их губы слились в яростном и нежном поцелуе. Его лицо больше не было черным, каким его запомнила миссис Брэнни. Это было мужественное лицо молодого мужчины с чертами строгости, благородства и глазами, полными любви к своей жене. Лицо миссис Брэнни, как и лицо мужа, было молодым. Она была прекрасной молодой девушкой с яркими светлыми волосами, которые упали на плечи мистеру Брэнни. Из уголков ее закрытых глаз бежали слезы, а ее нежные розовые губы целовали губы и молодую щетину своего супруга. Рядом с влюбленным возникли деревья высокорослой голубики. Их осенняя листва была окрашена в цвет губ миссис Брэнни. Подул ветер и оторвавшиеся от веток нежно розовые листья закружились вместе с влюбленными.
– Оставайтесь там, – тихим голосом произнес Гарри и положил к себе в корзину две упаковки голубики.
В память о миссис и мистере Брэнни.
4
Гарри прошел дальше и остановился рядом с мясным прилавком. Он взял три упаковки куриного филе и одну упаковку с хорошим стейком говядины. Мяса на сегодня достаточно. Он прошел дальше. Взгляд его зацепил полки с чипсами и жестяными банками.
– «Пиво? В кое-то веки тебе захотелось пива?» – спросил он себя.
– Без понятия, – ответил он сам себе.
Как оказалось, ответил вслух. Рядом с ним стояла женщина в строгом костюме и длинными черными волосами. Она положила в свою корзину банку с маринованными томатами, предварительно окинув его подозрительным и строгим взглядом. Гарри видел ее впервые. Конечно, он встречал в городе много людей, с которым не был знаком лично, но в этом городе уже давно не было новых лиц. И каждое новое лицо сразу попадало в поле зрения штатного психолога управления полиции Фликер-Хилла Гарри Балдера.
– Добрый день, – сказал Гарри.
– Добрый, – хмуро ответила женщина и быстро взяла за ручки поставленную на пол свою корзину, чтобы удалиться.
– Я бы не стал брать эту банку, – продолжил Гарри. – Возьмите лучше левее. Банка чуть побольше и подороже, но помидоры в ней гораздо сочнее.
Женщина остановилась и обернулась:
– Вы специалист в помидорах?
– Нет. Просто я часто хожу в этот магазин. Плохого не посоветую, будьте уверены.
– Я уверена. Но только в том, что не нуждаюсь в чужих советах, – ее начищенные до блеска туфли демонстративно зацокали по плитке в противоположное направление от Гарри.
Гарри проводил ее спокойным взглядом. Что-то в ней его насторожило. Нет. Не ее строгий и в меру агрессивный характер. Что-то другое. У него возникло чувство преследования и желания убежать. И это были ее чувство и ее желание. Он задумался, на время забыв, что находится в супермаркете.
– Дядя Гарри! – услышал он позади себя громкий голос, а затем и громкий топот детских ножек.
Он вовремя обернулся. К нему на встречу бежала Мира Стоун.
– Ух ты боже мой! Опп… – воскликнул Гарри.
Мира подбежала к Гарри, и обхватив его за ногу, стала радостно трясти. Несмотря на высокого отца, она доставала Гарри только до живота. А Гарри был не так высок. Он потрепал ее по рыжеватым кудрям и растянулся в улыбке.
– Мира! Где ты? Мир… – следом за дочкой появилась и жена Джека.
Она была в элегантных синих джинсах и розовой футболке без рукавов. Безупречная и красивая. По-спортивному стройная и элегантная. Ее фигура соответствовала форме идеальной женской фигуры – развернутого вверх треугольника. Красивые широкие бедра и хрупкие плечи. На самом деле они не были хрупкими. Просто не могли быть, потому что Кристина Стоун не позволяла себе пропускать три дня тренировки в неделю в тренажерном зале.
– Гарри! Какая приятная неожиданность. Не ожидали тебя сегодня увидеть, – Кристина подошла к Мире и Гарри, и подарила последнему добродушную улыбку.
– Я тебя подкараулила, дядя Гарри! А ты даже не заметил. Вот так-то! – с гордостью заявила Мира, продолжая трепать его за штанину.
– Да уж. Застала меня врасплох. Это точно! Привет, Кристина.
– Привет, Гарри. Решил в последний день отпуска не упустить возможность расслабиться?
Гарри посмотрел на нее и непонимающе нахмурился.
– Ты же не пьешь, – она указала пальцем на банку пиву, которую он держал в руке.
– Эмм… – он замешкался и покрутил банку в руке. – «И когда я ее успел взять?» – задал он себе очередной вопрос. – Нет. Определенно нет. Я просто не увидел, что попалось под руку, когда меня захватила Мира. Вообще-то мне нужны помидоры в банке.
Он поставил банку пива обратно на полку и взял банку с маринованными помидорами. Ту самую, которую рекомендовал женщине в сером костюме и начищенных туфлях.
– Тем более, как ты уже отметила, я не пью, – он демонстративно показал девушкам банку помидор и положил ее в корзину.
– И я об этом же, Гарри! Ты же не пьешь! Вот я, собственно говоря, и задалась вопросом какого черта у тебя в руке банка с пивом.
– Черта! – повторила Мира и хихикнула.
– Это плохое слово, Мира. У мамы оно случайно вылетело. Правда, мама? – Гарри чуть-чуть подергал Миру за руку.
В ответ девочка схватила его руку и принялась трясти.
– Да, Мира. Мама неправа. Не стоит больше произносить это плохое слово. Ну все, все! Отпусти дядю Гарри! Ты ему руку сейчас оторвешь.
Мира вновь захихикала и отпустила дядю Гарри. Тот усмехнулся.
– Я собираюсь двигаться к кассе. Если очередная банка пива не заставит меня передумать, – сказал Гарри.
Кристина рассмеялась.
– Не заставит. Я прослежу. Пошли, Мира. Мы тоже двигаемся к выходу.
Мира взяла Гарри за руку, и они все втроем двинулись к кассе самообслуживания. Гарри по-джентельменски понес корзину Кристины, одновременно неся и свою. Это не помешало ему вести ребенка за руку.
– Джек! Я тебе это припомню, – пробурчал он себе под нос.
5
Когда Гарри подошел к кассе, в его голове раздались голоса:
– Прощайте, мистер Балдер.
– Прощай, дорогой Гарри! Да благословит тебя Господь и сохранит тебя.
Он молча ответил им:
– Прощайте, мистер и миссис Брэнни…
Он посмотрел на улицу. Уже вечерело. Последние лучи солнца светили в широкие окна магазина. Еще не опавшие листья деревьев тянулись к исчезающим лучам. Гарри взглянул на часы: 18:24.
– Да благословит тебя Господь и сохранит тебя.
6
Они вышли из магазина и зашагали по парковке к машинам. Гарри по-джентельменски взялся нести сумку с продуктами, которая принадлежала Кристине и ее очаровательное дочке. На сей раз Мира взяла за руку маму.
– Гарри, у меня к тебе есть большая просьба, – произнесла Кристина.
В ее глазах читалось смущение. Голос был не уверенным. Она с трудом произнесла эту фразу и было видно, что ей также трудно будет продолжить. Гарри избавил ее от этого.
– Передай Джеку, я сделаю то, что он просит, – быстро ответил он и поставил сумку с продуктами в багажник автомобиля Джека. – Но в последний раз.
Из набитой сумки выкатилось зеленое яблоко и Гарри ловко его поймал.
– В последний раз я пойду говорить. Дальше должен это делать Джек как отец и как глава семьи. Так и передай ему. Еще передай, что опоздаю завтра с первым выходом, поскольку пойду решать его семейные дела.
– Гарри, – в голосе Кристины послышалась нотки оправдания. – Он ведь это так не оставит. Он всегда признателен за то, что ты для нас делаешь. И в этот раз не останется в долгу.
– Правильно. Пусть не оставляет. Пусть съест его, – Гарри протянул Кристине спасенное им от падения яблоко.
– Мне! Мне! – запрыгала Мира, завидев яблоко.
Кристина обхватила Гарри и крепко его обняла. Он почувствовал тепло ее тела. Почувствовал ее легкость, возникшее сразу, как только он дал свое согласие на просьбу Джека.
– Спасибо, Гарри, – тихо прошептала она. – Он ведь вообще не умеет разговаривать с людьми. Даже с соседями, не говоря уже о школе. Всех считает жуликами. Сразу начинает угрожать в своей полицейской манере. Это все из-за работы. Он занимает такой высокий пост в городе, но ведет себя так, будто только недавно получил эту должность и не знает, что с ней делать. Про меня он забывает. Как и о старшей дочери.
– Я знаю, Кристина. Я знаю, – Гарри слегка обнял ее. Жест приличия, не более. – Поэтому я пойду и поговорю. Постараюсь все уладить. Но повторюсь, в последний раз. Джеку необходимо работать над собой. Я могу лишь помочь ему, подтолкнуть его в нужное направление. В конце концов, это моя работа и обязанность. Но основной фронт он должен нести на себе сам. Без этого никак. Считай все мои усилия по вправлению мозгов напрасны, если человек сам не захочет поменять себя.
– Я понимаю.
– Если я пойду опять вместо него, у него будут проблемы в общении с дочерью. При этом у него подрастает вторая. Проблемы уже есть. Поэтому эту ситуацию необходимо срочно исправлять. Иначе юная Амелия в скором времени откажется видеть своего отца на своей свадьбе. И кто знает, будет ли она при таком раскладе ладить с сестрой, когда вся забота и любовь сейчас уходит младшему ребенку.
– Свабьба? – глаза Миры загорелись. Она с жадностью уплетала за обе щеки зеленое яблоко, которое выхватила из руки дяди Гарри.
– Еще рановато тебе, – улыбнулась Кристина и с материнской нежностью погладила дочку по волосам. Потом аккуратно вытерла пальцем яблочный сок с ее маленького подбородка.
Гарри в который раз за вечер улыбнулся. Милота, что еще сказать в такой ситуации. У него не было детей, равно как и жены. Но чувство любви к маленьким людям, которые уже становились на путь взросления было, наверное, у него всегда.
– Рассказывай, что на этот раз произошло у Амелии.
7
Спустя час после исчезновения солнца вечернее звездное небо затянули густые черные тучи. На улицы Фликер-Хилла вот-вот должен был хлынуть дождь. Обычно ливневая канализация не справлялась с потоками воды. На центральных улицах всегда образовывались огромные лужи. В сильный дождь Фликер-Хилл превращался в Венецию, а его жители в гондольеров. Только вместо традиционных венецианских лодок они управляли своими автомобилями.
Но пока затянутое густыми черными тучами небо не спешило обрушить на жителей города уже назревший ливень. В свой последний вечер отпуска Гарри Балдер сидел на скамейке набережной и читал. Свет от уличного фонаря падал на страницы романа «Финансист» Теодора Драйзера.
Его внимание было поглощено книгой. Сидя на скамейке, он наслаждался тишиной, Теодором Драйзером и прекрасным ночным видом на реку. Его город отличался редкой ночной красотой. Не все жители нынешних городов округа Биттер-Ридж могли похвастаться столь широкой рекой и крутым берегом, усыпанным яркими огнями.
Он поднял глаза и посмотрел в ночную даль. Посмотрел прямо туда, где мерцали светом окна жилых домов нижний части Фликер-Хилла. Свет падал на речную гладь, что делало вид города еще более незабываемым. Нависшие над городом тучи тоже нашли свое едва заметное отражение в гладкой речной воде. Да. Он любил свой город и не собирался с ним расставаться до конца своих дней.
Задул прохладный ветер. Гарри посмотрел на тучи и поежился. Да, и в правду грядет ливень. Он отвлекся от прочитанного, задумался о предстоящих ему событиях. В голове начали крутиться возможные сценарии завтрашнего дня.
Прокрутка сценариев мгновенно прекратилась, когда он услышал детский плач, переходящий в вой. Он был тихим, но вместе с тем был отчетливым и пробивающим до мурашек. Он оглянулся. Посмотрел слева от себя. Ничего. Развернулся и посмотрел направо. Его глаза вновь ничего не увидели. Но вот уши прекрасно слышали. Слышали детский тихий плачь.
– Эй! – он встал со скамьи, оставив на ней книгу. – Кто здесь плачет?
Гарри окинул взглядом пустую улицу. Ночные фонари тускло освещали покрытую мраком набережную. Фонарь рядом с его скамьей горел также вяло.
– «Убавили напряжение?» – подумал он.
Не было никого. Кроме него. И детского плача.
– Ээй! Ты заблудился? Или заблудилась? – вновь крикнул он. – Выйди на свет, я помогу тебе.
Плачь только усилился. Как и вой. Будто плакали два ребенка.
– Ладно, ребята. Успокойтесь. Я вас найду. Время позднее, пора по домам. Завтра в школу.
Гарри зашагал в сторону плачу. Удаляясь от света, он больше погружался в темноту. Но приближался источнику. И вот…Она стояла прямо во мраке, куда уже не дотягивались лучи фонарей. Но Гарри все же смог ее найти. Она стояла под кленом. Черные ветви дерева склонились над ней, словно пытались схватить. Она была в потрепанных грязных джинсах. Цвет футболки или рубашки не удалось различить. На вид ей было лет десять. Гарри посмотрел на нее.
– Малышка, пойдем домой? Я тебя отведу к маме и папе. Ты видимо заплутала. Видишь, как темно?
Девочка продолжила плакать. И выть. Помесь воя и плача били ему по ушам. Ужасный, невыносимый звук. Он подошел ближе, чтобы осмотреть ребенка. Черные ветки мешали в полной мере ее разглядеть. Пригнувшись и опустившись перед ней на колено, он замер. Темное бледное лицо, покрытое растрепанными волосами. Глаза ребенка были закрыты. А вот рот. Рот был открыт. Очень широко открыт. Словно на приеме у доктора, который лечит детские зубики. Из него доносился этот невыносимый плач и завывания. Плачь и вой словно шли изнутри девочки. Будто у нее в животе плакал невиданный пленник. Из-под закрытых век девочки брызнули слезы и попали на Гарри. В нос ударил невыносимый запах вони.
– Господи! – отшатнулся Гарри.
Ребенок еще больше раскрыл рот. Послышался треск рвущейся на щеках кожи. На него обрушились оглушительный плач и вой. Гарри закричал и закрыл ладонями уши. Он попытался подняться с колена и убежать. Но не вышло. Что-то удерживало его. Девочка продолжала кричать на него.
8
Он открыл глаза. В лицо ударил поток воздуха. Ветви деревьев склонились от порыва ветра. По улице разносилось жуткое завывание набирающей силу ночной бури. Сон. Это был сон.
Гарри тяжело выдохнул. Книга выпала у него из рук и лежала текстом вниз на земле.
– «Нельзя так обращаться с финансистом», – подумал Гарри и бережно поднял книгу.
Ветер продолжал набирать силу. Сквозь его вой раздался гром. Вот-вот пойдет дождь. Он нажал на кнопку смартфона и присвистнул от удивления. На экране светились цифры 23:45. Очевидно, что можно было дать себе слабину в последний вечер отпуска и провести его в компании добротной книги. Но сегодняшний вечер для него слишком затянулся. Кроме того, Гарри следовало уже сейчас пойти домой, чтобы не оказаться в центре непогоды. Однако жуткий сон никак не хотел отпускать его. Он понял, что продолжает слышать вой девочки, а не ветра.
– «Вставай. Ты уже не раз видел такое. Сосредоточься на обратном», – пытался он привести себя в порядок. – «Если не хочешь вымокнуть до нитки, оторви свою задницу от скамьи, бери старину Драйзера и иди домой. Уже слишком поздно. Даже для тебя. Дома выпей горячего чая и ложись спать».
Он сделал все, как сам себе велел. Оторвал свою задницу от скамьи и прорываясь через порывы ветра, быстрым шагом направился домой. В 23:57 он уже стоял у входной двери своего дома и смотрел на темную улицу, по которым уже бежали потоки воды. Ливень набрал свою силу и вместе с громом и ветром обрушился на ночной Фликер-Хилл. Несколько капель упали на корешок книги.
Вдалеке вновь послышался вой.
9
Он поставил книгу на полку. На столе его дожидался свежий заваренный черный чай. Он отрезал дольку лимона и бросил ее в горячую кружку. Несколько капель упали ему на руку, но он не обратил внимания на возникшую кратковременную обжигающую боль.
– Я видел тебя, – проговорил он себе. – Но не почувствовал.
Гарри словно вошел в транс. Он замер по среди комнаты перед расправленной кроватью с кружкой чая в руке, дожидаясь видения. Но в голове была пустота. Ничего не было. Он простоял минуту и внезапно дернулся. Горячий чай вылился из кружки ему на руку и закапал на ковер. На этот раз боль была гораздо сильнее, чем от малой капли. Рука словно оказалась в кипятке. Он поморщился, но удержал кружку, приказав обожженным пальцам не отпускать. Он хотел поставить кружку обратно на стол, но рука не смогла больше терпеть боль и вновь дернулась, пролив на себя еще больше горячего чая. Гарри вскрикнул, но вновь удержал кружку от падения. Превозмогая боль он все же опустил ее на стол. Рука пылала, покрылась краснотой. Но ожога не будет. Боль уйдет через какое-то время, словно ее и не было.
Гарри лег в кровать, оставив попытки выпить перед сном чаю. Ковер придется чистить от чайных капель. Но это будет потом.
– Сейчас я почувствовал. Но не тебя, – вновь завел разговор Гарри.
Он глубоко задумался. Последний день отпуска выдался нелегким. А его вечер принес ему загадку, которую он не мог пока разгадать.
– Тоже мне следователь, – фыркнул он сам себе под нос. – Ты просто испугался как малый школьник. И потерял нить.
Анализируя вечерний инцидент, он не заметил, как закрыл глаза и погрузился в сон.
10
Он проснулся от того, что кто-то дергал его за волосы.
– Понимаешь, она взяла и ушла. И я ничего не смог с этим поделать. Это просто ужас какой-то. Ужас. Поверь, это просто ужас.
Он открыл глаза. Рядом с кроватью находился молодой человек, уткнувшись лицом в его одеяло. Его рука вытянулась под неправильным углом и трепала его за волосы.
– Она просто ушла. Я понимаю, что ушла ее мать. Она не смогла смириться с этим. Может я ее плохо или мало поддерживал? Ужас. Это просто ужас.
Он вертел головой, не показывая своего лица. Несмотря на то, что он говорил в одеяло, Гарри хорошо его слышал.
– Ну вот значит, – продолжил молодой человек. – Ее мать ушла и она решила уйти тоже. Уйти от меня. Взяла выпила все, что у нее было. И ушла. Выпила и ушла.
Он наконец поднял голову и Гарри увидел, что его лицо представляет собой кровавую деформированную маску, покрытую многочисленными рваными ранами. Оторванная челюсть висела на поврежденных от удара мышцах, кости носа глубоко утонули внутри лица. Голова была расколота. Трещина шла от раздробленной переносицы до макушки, через которую виднелся мозг. Из ушей шла кровь, оставляя кровавые следы на постели Гарри.
– И мне пришлось тоже уйти. Как я мог быть, если она ушла? – проговорил он оторванной челюстью. – Она все выпила. Поэтому мне пришлось прыгнуть. Она выпила, а я прыгнул. Черт, что с моей головой?
Гарри понял, что смерть произошла от удара тупым предметом. Если точнее, то от удара о землю. Парень прыгнул с большой высоты.
– Повезло, что еще не все мозги разлетелись. Ничего не помню, – проговорил парень. – Но она ушла. И я тоже ушел. Но и что с того? Где она? И где я?
– Она рядом с тобой, Эрик, – ответил Гарри. – Отпусти мои волосы.
Гарри увидел, что перед тем, как прыгнуть, он долго стоял в распахнутом окне, смотрел вдаль на яркое солнце на голубом небе и нервно теребил штору. Словно пытался ухватиться за нее как за последний шанс остаться в живых. Он погиб, но его рука запомнила то прикосновение шелковой шторы, которую купила его девушка, а он с улыбкой на лице повесил ее тогда, прикрыв окно их спальни от любопытных глаз. Он не заметил удара о землю. Так и продолжал теребить штору не понимая, что ее больше нет, а его мертвые пальцы скользят по волосам Гарри.
– Твои волосы? Нет…Зачем? – проворковала сломанная челюсть Эрика.
– Затем, что так надо, – ответил Гарри.
– Но они мне нравятся. Это ее штора. Ее…
Гарри стремительно вытащил свою руку из-под теплого одеяла и схватив руку мертвеца, убрал ее от себя.
– Эрик, она ушла, потому что так захотела. Она сама так захотела. После смерти отца мать была для нее всем, – произнес Гарри, глядя в бело-кровавые сгустки, которые раньше были глазами.
– А я? – прошептали разорванные от удара губы. – Разве я не был для нее всем?
– Был, Эрик. Был и остаешься. Но любовь к матери сильнее любви к своей второй половине. Не осуждай ее. Эти таблетки она хранила семь лет с момента смерти отца как память о нем. Это были его таблетки. Таблетки, которые так и не помогли справиться ему с болезнью.
