Леонид Сиротин
Король должен умереть
Пролог
Схватка кипит на обшивке линкора, у подножья орудийной башни. Бойцы, одетые в абордажную силовую броню, убивают друг друга. Под импульсами излучателей вспыхивают пузыри защитных аур. Когда защита сгорает, попадания выбивают из тел фонтаны расплавленного металла и кипящей крови. Она парит в невесомости, застывает, превращается в алые кристаллы. Убитые остаются стоять, прикованные магнитными ботинками к кораблю, как памятники собственной храбрости.
Их все больше.
На первый взгляд бойцов не различить. Броня, оружие ― все одинаково. Приглядевшись, можно увидеть наспех нанесенные метки у каждой из групп. Мазки зеленой краски на шлемах и нагрудниках отличают тех, кто стремится прорваться к башне. Красный цвет у защитников.
«Историки скажут, что мы выбрали цвет справедливости, – думал командир зеленых, пока они, еще не встречая сопротивления, двигались к цели. – Звучит красивее, чем правда». Он вспомнил, как наугад ткнул пальцем в первый попавшийся баллончик с краской и усмехнулся. Ему нравились удачные совпадения. Немного суеверный, как все космики, он видел в них добрые знаки.
Им оставалось пройти метров пятьсот, когда закончилась удача и ловушка захлопнулась. Боевой эфир взорвался паническими докладами. Враги предугадали их маневр. Они поджидали в технических шлюзах, и теперь наносили удары с флангов и отрезали подходы к башне. Их превосходство в числе было подавляющим.
«Конечно, они выбрали красный, – подумал командир, прежде чем мысли смело хаосом боя. – Цвет королевской мантии. Напоминание о том, кого мы предали».
Он до последнего не поддается отчаянию. Когда оживают бортовые орудия линкора и корабли верной заговорщику эскадры превращаются в новые звезды, он только крепче сжимает зубы. Попытка захвата главного реактора, порученная другой группе, не увенчалась успехом. Что ж, тем важнее миссия его отряда. Они должны прорваться к цели и установить два портативных термоядерных боеприпаса.
Перед теми, кого больше нет, командир клялся, что древнее оружие, размещенное в главной башне линкора, больше не выстрелит. Никогда.
Он сам несет один из зарядов в своем ранце. Второй доверен добровольцу, молодому мичману Каю с забавным прозвищем Енот. Их прикрывает шестерка лучших бойцов. Когда расстояние до башни сокращается до двухсот метров, бойцов остается трое. Поредевший отряд укрывается за выступающим над обшивкой цилиндром радиаторной системы.
– Почему Енот? – спрашивает командир, меняя батарею в излучателе.
Не то, что ему интересно. Просто захотелось на секунду отвлечься, выдохнуть перед финальным броском.
– Ребята прозвали, – отвечает мичман. – Говорят, похож.
Он следует примеру командира и тоже перезаряжается. Его голос спокоен, руки не дрожат. «Хороший парень», – думает командир.
– Послушай, Кай, – говорит он. – Мы с тобой дойдем. Чуть-чуть осталось.
– Да, сэн адмирал, – кивок в шлеме силовой брони выглядит неуклюже. – Конечно, дойдем.
Он рад, что не услышал вопроса: «Дойдем, и что потом?». Даже не сразу нашелся, что сказать, сначала просто стукнул Енота кулаком в грудную пластину.
– Я больше не адмирал, – произносит он наконец. – Зови меня просто…
Шлем заполняет истошный визг. Силуэт Енота-Кая растворяется в белой вспышке.
Командира спасла защитная аура и то, что большая часть заряда тяжелого плазменника пришлась в мичмана. Енот заживо спекся внутри брони, и только чудо не дало сдетонировать термоядерному ранцу. Как выяснилось спустя минуту, для подрыва башни он был уже непригоден.
«Одного хватит, – думает командир. – Надо только дойти». Он раздает приказы остаткам своих бойцов, пытаясь расчистить дорогу. Он понимает, что жертвует ими, как пожертвовал Каем, но для сожалений и колебаний нет больше времени. Если они потерпят неудачу сейчас, король завершит начатое. Он уничтожит величайшее сокровище обитаемого космоса.
На тактической схеме, выведенной в поле его зрения, командир видит, как в цепи красных образуется брешь. Секунды на проверку уровня заряда ауры и команды сопровождающим. Вчетвером они выскакивают из укрытия, и закрепленные на манжетах брони термогарпуны выстреливают в орудийную башню. Надежно привариваются к обшивке. Отключив магнитные ботинки, трое бойцов и бывший адмирал скользят по натянутым капроновым тросам.
Сто метров до цели. Ауры горят под обстрелом. Шестьдесят. С командиром остается только один боец. Двадцать метров.
– Я тебе не позволю, – шепчет он. – Не позволю, слышишь.
В динамиках раздается щелчок. Во внезапно наступившем в эфире молчании он слышит голос. Очень спокойный, очень усталый, но при этом полный непоколебимой уверенности:
– Слышу, мой друг, – говорит король. – Прости. Тебе меня не остановить.
Наступает тишина. И с ней приходит огонь.
Десять часов спустя.
Беззвучно открывается створ бортовой торпедной шахты линкора. Скользящая внутри шахты каретка выталкивает продолговатую капсулу из матового сплава. Это не торпеда, хотя есть отдаленное сходство.
Это саркофаг, в котором хоронят членов экипажа, погибших в боевом походе.
Двухметровый саркофаг, исчезающе малая точка рядом с тридцатикилометровой громадой корабля, отплывает от него перпендикулярно его курсу. Некоторое время король наблюдает за капсулой на обзорном экране. Даже в многократном увеличении боевой оптики невозможно различить имя, титул и даты, выбитые на ее основании. За этими буквами и цифрами жизнь, которая была дорога ему, как собственная.
Жизнь, которую он вынужден был прервать.
Блуждая взглядом среди звезд, он поймал себя на мысли, что ему гораздо больше нравится здесь, на резервном мостике линкора, чем в его покоях. Здесь проще было вернуться в прошлое. В лучшие дни. Во времена отчаянной свободы и больших надежд. Вновь стать вольным космиком, ищущим среди звезд удачу, а не королем, согнувшимся под бременем своей короны и принятых решений.
Королем Объединенного Королевства Альбеи и Малой Оси. Лордом-Протектором Домус Ауреус, Арктура, Медины, Тиндагола и трех сотен других планет.
Человеком, который десять часов назад обрек на смерть своего лучшего друга.
– Дай прогноз траектории, Мирддин, – сказал король, все еще стоя лицом к экрану.
– Слишком много переменных, Ваше Величество, – ответил голос невидимого собеседника. – Наиболее вероятный исход: саркофаг предателя войдет в поле притяжения газового гиганта и станет еще одним сверхмалым телом в составе его колец. Это случится приблизительно через три тысячи лет.
Безымянный газовый гигант, о котором говорил голос, занимал нижнюю треть обзорного экрана. Перламутровый шар, окруженный ледяными кольцами и свитой из девяти спутников. Он стал молчаливым и бесстрастным свидетелем схватки, случившейся между линкором и эскадрой эскорта, неожиданно напавшей на него. Короткой, безжалостной и завершившейся полным разгромом эскадры.
Тысячи лет спустя, когда имена заговорщиков будут давно забыты, ее обломки безмятежно закружатся вокруг газового гиганта вместе с саркофагом их предводителя.
– Не называй его предателем, – сказал король. – Он считал, что поступает, как должен. Когда-то я сам был на его месте.
– Слушаюсь, мой король, – ответил Мирддин.
Король повернулся спиной к экрану, к звездам и обвел взглядом безлюдное пространство резервного мостика.
– Покажись, – сухо приказал он.
Перед Его Величеством появилась голограмма – высокий седой старик, одетый в строгий черный гавор, официальное одеяние сенаторов последней Династии. Лицо старика неуловимо расплывалось и менялось каждый раз, когда король отводил от него взгляд.
– Актуализируй свой прогноз исхода генерального сражения на основе последних данных с Камланна, – приказал король.
– Прогноз не изменился, – сказал старик. – Невозвратные потери нашей стороны: семьдесят два процента. Потери Коалиции: шестьдесят девять процентов. При условии, что вы откажетесь от вашего предприятия и совершите переход к Камланну, «Пендрагон» решит исход сражения в нашу пользу. В противном случае наш флот будет вынужден отступить к Лебединой Гавани. Мы будем отрезаны от Золотых Систем. В ближайшие три месяца война завершится победой Коалиции.
– Через три месяца все это не будет иметь значения, – задумчиво сказал король. – Ты можешь исчезнуть, Мирддин.
– Хорошо, Ваше Величество, – голографический призрак поклонился. – Я буду рядом, если вам понадоблюсь.
Он рассыпался на гаснущие квадраты и растаял. Король снова повернулся к звездному небу на обзорном экране.
– Я знаю, что ты всегда рядом, – тихо сказал он. И, уже обращаясь не к призраку, произнес: – Стража, приведите скриптора.
Двое бойцов в серо-зеленой тактической броне бофорских егерей, личная охрана короля, расступились перед посетителем. Высокий и очень худой юноша, одетый в поддерживающий экзоскелет и серую робу своего Ордена, неуверенно шагнул вперед. Он провел два часа перед закрытыми дверями, ведущими к королю и так и не придумал, как правильно представиться.
Его вообще не должно было быть здесь. Он младший регистратор, только два месяца как получивший свою тиару. Орден отправил его вместе со старым опытным мастером Блезом в качестве помощника и ученика. Блезу было двести лет, он записывал мемуары Регента Пависа, был вхож в императорский Стеклянный Дворец, пока тот еще не был разрушен. Он-то уж знал, как заговорить с особой королевской крови.
Но Блез по дороге умудрился подхватить позорную и опасную вателинскую чесотку. Пожилой скриптор сохранял мальчишескую живость и с удовольствием наведывался в портовые бордели. Так он оказался в изоляторе, а его молодой помощник – в одиночестве на борту флагманского линкора «Пендрагон».
Не успел он оправиться от первого потрясения, как выяснилось, что флагман королевского флота вовсе не летит к месту генерального сражения в системе планеты Камланн. Настоящее место его назначения засекречено. Сначала молодой скриптор испытал жесточайшее разочарование. Он, случайно оказавшийся королевским свидетелем, должен был сделать запись величайшего сражения со времен битвы за Домус Ауреус. Его мемограмма заняла бы одно из самых почетных мест во Всеобщем Либрариуме, он бы возвысился в рядах Ордена и получил звание не ниже мастера.
Потом разочарование уступило место восторгу и предвкушению. Тайная миссия, на которую отправляется самый грозный корабль обитаемого космоса и сам король. И он, младший регистратор Ларк, вчерашний ученик вместе с ними. О подобном его братья по Ордену не могли даже мечтать.
Ожидания его не обманули. Пусть ему пришлось большую часть времени провести в своей каюте, а король не спешил призывать его к себе, чтобы делиться своими воспоминаниями. Он был с лихвой вознагражден за свое терпение, когда «Пендрагон» вступил в бой с собственным эскортом, а на нижних палубах линкора началась схватка с тайными заговорщиками. Пусть его собственная жизнь была в опасности, для скриптора нет ничего важнее, чем быть бесстрастным свидетелем.
Он увидел и записал не какую-то свадьбу на пляже Фархи или сделку между альтаирскими магнатами. Ларк видел, как убивают друг друга люди, носившие одну форму и дававшие клятву верности одному королю. Он слышал визг, с которым абордажные виброклинки режут силовую броню, как шипят защитные ауры, полосуемые лазерными лучами. Обонял запах сожженной излучателями плоти. Видел тела заговорщиков, которые деловитые киберы стаскивали к шлюзам, чтобы выбросить в открытый космос.
Юный Ларк был счастлив, как может быть счастлив только скриптор. И теперь ему сообщили, что король наконец-то готов его принять.
«Я скажу так: мое имя Ларк, Ваше Величество. Я скриптор и ваш свидетель. Просто, коротко и с достоинством. Король оценит».
Он вошел в просторное круглое помещение боевой рубки или, как ее называют космики, мостика. Консоли постов пустовали, а король сидел в командирском кресле в центре, развернув его к входу.
– Входи, скриптор, – дружелюбно сказал король, делая приглашающий жест рукой. – Если я верно помню, тебя зовут Ларк? Я думал, ты будешь старше.
Бронированные двери скользнули на место за спиной Ларка. Он против воли застыл, во все глаза глядя на короля. Высокий худощавый мужчина, одетый в парадный мундир офицера Флота без знаков различия. В жизни как раз сам король казался старше, чем на снимках и в мемозаписях Либрариума.
Мысленно убрав залегавшие под светлыми глазами тени и разгладив морщины на лбу, скриптор оценил его физический возраст в сорок лет. На самом деле, согласно информации Ордена, королю недавно исполнилось шестьдесят пять. И он никогда не прибегал к ревитализации, процедуре омоложения, разработанной павшим Домом Иглесс.
Причина, по которой Его Величество выглядел значительно моложе своих лет, была одной из тайн, которые хотелвскоре разгадать Ларк. Он надеялся, что за свое любопытство не окажется по ту сторону шлюзового створа, как случилось с заговорщиками.
– Ты уже записываешь? – с улыбкой спросил король. – Или просто глазеешь?
– Я всегда записываю, Ваше Величество, – сказал Ларк, запоздало кланяясь. Его старенький экзоскелет издал неприятный скрипучий звук, за который скриптору сразу стало стыдно. – Мой мозг модифицирован таким образом, чтобы постоянно сохранять все виды сенсорной памяти вплоть до мельчайших подробностей.
– А эта штука у тебя в голове, – король рукой описал круг над макушкой. – Она тебе зачем?
– Штука называется нейронная тиара, – объяснил скриптор. – Как обычная интерфейсная приставка для удаленного подключения к машинам. Только моя устроена значительно сложнее. Она позволяет мне выборочно выгружать участки памяти на внешний носитель. Это нужно для создания мемозаписей.
Ларк на секунду замолчал, потом добавил.
– И чтобы не сойти с ума. Выгруженную память можно стереть. Без тиары я вряд ли бы дожил до совершеннолетия. Это очень тяжело – помнить каждое лицо, каждый звук, запах и каждое прикосновение.
– Могу себе представить, – сказал король. – А выгрузка – это болезненная процедура? Похоже на сканирование под мемоскопом?
– К счастью, нет, – ответил Ларк. – Я не испытываю практически никаких неудобств.
– Это хорошо, – Его Величество задумчиво потрогал гладко выбритый подбородок. – Не хотелось бы причинять тебе боль.
Прозвучало двусмысленно. Это мысль, видимо, пришла в голову и королю, потому что он сказал, меняя тему:
– Твой экзоскелет – ты вырос в нулевой гравитации?
– Да, Ваше Величество, на станции Новый Икарус в системе Дедала, – сказал Ларк. – Памятное для вас место.
Что-то мелькнуло в глазах короля, заставив скриптора на секунду пожалеть о своих словах.
– Да уж, – сказал король. – Одно из воспоминаний, которые я бы хотел стереть. Наверное, я так и сделаю, когда оно окажется в вашем Либрариуме. Далековато ты забрался от дома, Ларк.
Скриптор взглянул на обзорный экран.
– Я не знаю точно, где мы сейчас находимся, – сказал он. – Но предполагаю, что это самая дальняя система из тех, в которых я побывал сам, а не проигрывая мемограммы. Мы в диком космосе, за пределами Периферии?
– Нет, но близко, – ответил король. – Это не финальная точка нашего пути. В ближайшие часы «Пендрагон» уйдет в гипер и проведет в нем не меньше трех стандартных суток. Насколько большой период мы сможем охватить за это время?
Скриптор быстро прикинул в уме.
– С перерывами на еду и сон – не меньше тридцати лет, – сказал он. – Чуть больше, если пользоваться стимуляторами и перейти на питание через капельницу.
Король усмехнулся.
– Думаю, это лишнее, – сказал он. – Мы проведем еще около недели в обычном пространстве после завершения Перехода. Так что времени нам хватит. Но все же не будем его больше терять. Давай приступим.
Скриптор поспешно поклонился и поставил на пол объемистый кейс, который все это время удерживала за его спиной третья сервисная рука экзоскелета. Поднял крышку и достал нейронную тиару, почти точную копию той, что была вживлена в его черепную коробку.
– Попрошу вас это надеть, Ваше Величество, – сказал он.
От скриптора не укрылось, как король бегло проверил идентифицирующим перстнем печать своей службы безопасности на тиаре. Ларк с грустью подумал, что это, должно быть, очень неблагодарное и опасное дело – править третью планет распавшейся Империи. Особенно когда ты тот самый человек, из-за которого она распалась.
– Вот так? – спросил король, надевая тиару.
Король, много лет пилотировавший корабли, не раз использовал интерфейсы прямого управления. Тиара сидела на нем, как надо, и без проблем синхронизировалась с прибором самого Ларка.
– Пара простых тестов для отладки, – сказал скриптор и поспешно добавил: – Ваше Величество.
Король вздохнул.
– Я так и знал, что будет подвох. За всю свою жизнь не видел сложное устройство, которое с ходу соглашается работать как надо.
– Нет, нет, – Ларк замотал головой, которая, по мнению короля, очень смешно болталась на длинной тонкой шее. – Необходимо синхронизировать области сенсорной памяти. Закройте глаза. Когда я назову слово, попробуйте представить то, о чем я говорю.
– Попробую, – мрачно сказал король, закрывая глаза.
– Белый, – сказал Ларк. – Красный. Зеленый. Яблоко. Огонь. Облако. Мышь. Собака. Птица. Бабочка. Шершень.
На последнем слове перед его глазами промелькнула череда стремительных образов, не имеющих ничего общего с кусачим насекомым, последовавшим за человечеством с самой Праматери. Скриптор с радостью отметил, что они очень быстро установили высокий уровень раппорта.
– Камень. Человек. Мужчина. Женщина, – Ларка захлестнула лавина, от которой во рту пересохло и руки немного задрожали. Он слегка понизил уровень чувствительности собственной тиары. – Оружие. Одежда. Маска.
Этот образ был очень четким и устойчивым. И он сопровождался такой волной эмоций, в которых преобладала такие ненависть и отвращение, что скриптор испугался. Некоторое время он созерцал мужчину в белом мундире и белой маске Баута и поражался глубине чувств, которые король пронес к нему сквозь годы.
– Немного абстрактных понятий, – с трудом выговорил он. – Слабость. Сила. Решимость. Желание. Дружба. Предательство. Одиночество.
Из глаз Ларка покатились слезы. Он глубоко вздохнул.
– Мы закончили? – спокойно спросил король.
Его лицо выглядело удивительно умиротворенным, но теперь Ларк знал, что это тоже маска. Белый лик Баута скрывал чудовище, а король прятал от всего мира боль потерь, которую юный скриптор никогда не испытывал раньше. Он порадовался, что тиара короля сейчас работает только на передачу и он не может ощущать жалость, которую испытывает к нему Ларк. Короли не любят, когда их жалеют.
– Еще немного, Ваше Величество, – сказал скриптор, доставая из кейса портативный ольфакторный генератор. – Давайте перейдем к обонянию.
Через полчаса изрядно растерявший терпение король спросил еще раз.
– Мы закончили? – его тон звучал уже откровенно опасно.
– Да, Ваше Величество, – поспешно сказал скриптор. – Синхронизация достигнута. Я готов вести запись.
Король издал облегченный вздох.
– Мне нужно что-то говорить вслух? – спросил он.
– Поначалу да, – Ларк кивнул. – Вы можете начать с любого эпизода, который считаете важным. Не имеет значения, присутствовали ли вы при событиях, о которых рассказываете – ваш мозг построит картину, которую я смогу воспринять. Постепенно необходимость произносить слова отпадет, мы с вами войдем в состояние потока, и я лишь иногда буду направлять вас вопросами. Будьте готовы к тому, что из-за тиары многие ваши собственные воспоминания станут более четкими и яркими. Это может быть неприятно, и вы всегда можете приказать мне ослабить чувствительность.
– Хорошо, – кивнул король. Он помедлил, собираясь с мыслями. – Значит, правда, только правда и ничего кроме правды, так, скриптор?
– Не сочтите мои слова за дерзость, но мы не в суде, Ваше Величество, – с достоинством ответил Ларк. – Я, как все члены нашего почтенного Ордена, не могу лгать. Эта возможность генетически заблокирована на уровне безусловного рефлекса. Мы беспристрастные и неподкупные свидетели.
– Я наслышан, – сказал король, как показалось Ларку с изрядным скепсисом. Это его задело.
– Свидетель беспристрастен, – обиженно повторил скриптор. – Он ведет запись, и вы можете быть уверены, что она попадет во все либрариумы без малейших искажений. Ваш же рассказ будет правдив настолько, насколько вы считаете нужным.
– Что ж, меня устраивает, – сказал король. – Я хочу рассказать правду. И я хочу, чтобы люди обитаемого космоса ее узнали. Я позвал тебя именно за этим.
– Это честь для меня, Ваше Величество, – скриптор склонил голову. – Я готов начать.
– Давай на секунду вернемся на восемьдесят лет назад, – сказал король. – Империя, объединившая человечество после Темных Веков, переживает тяжелые времена. Наместники дальних миров становятся диктаторами, объявляют себя баронами, эрцгерцогами и королями, выжимая все соки из вверенных им планет.
Король откинулся на спинку кресла, и с каждым его словом Ларк чувствовал, как его уносит все дальше в пространстве и времени от затерянного в пустоте линкора.
– У власти последние восемь веков находится Двенадцатая марионеточная Династия Пао. Ее последний Император, Геон Третий, возведен на трон безжалостными завоевателями, Высоким Домом Кантор. Сила Канторов – в деньгах, заработанных на торговле редкоземельными металлами. В самой подготовленной и многочисленной в Империи армии. В поддержке купленных сенаторов и многочисленных вассалов. И, что важнее всего, в союзе с Сестрами Аннун, которых в мирах, далеких от имперской столицы, называют ведьмами.
Лицо короля дрогнуло, и Ларк почувствовал, как невольно в гримасе ненависти сократились его собственные мышцы.
– Сестры владеют сокровищам утраченных технологий – палеотеком. Их огромные корабли – титаны – это самая грозная военная сила и непревзойденное средство сообщения между планетами. Ведьмы диктуют свою волю Императорам и Высоким Домам двенадцать тысяч лет, восстав из пепла Темных Веков. Свою тайную и абсолютную власть они издевательски называют нейтралитетом.
Тонущий в чужой ненависти скриптор поспешно еще раз понизил чувствительность тиары.
– Такой порядок вещей нравится не всем, – слова короля звучат уже не вслух. Они со скриптором достигли практически полного сенсорного слияния. – Восемьдесят лет назад Наместник затерянного на Периферии Империи мира Катраэт, генерал Вран, поднял мятеж. Он призвал другие планеты присоединиться к нему и сбросить заскорузлое ярмо Династий. За двадцать лет мятеж стал Восстанием, охватившим всю Периферию, а генерал и его верные Вороны Катраэта – иконой борцов за свободу.
Ларк видит бескрайний водный простор, ни единого островка земли. Он видит, как над простирающимся до горизонта океаном горит небо. Внезапно вода расступается, обнажая далекое дно. Его рассекает трещина, в которой бурлит огненная кровь планеты.
Темнота. Далекое красное свечение, которое становится тусклой звездой. Голос короля, который становится картинами в их общей теперь памяти.
– Наша история, скриптор, начинается шестьдесят лет назад. На окраине Империи, в трех сотнях парсеков от Катраэта, на луне по имени Тиндагол.
Уходя все глубже в чужие мысли и воспоминания, скриптор понимает: король лжет.
Он, младший регистратор Ларк, попал на «Пендрагон» отнюдь не случайно. И совсем не ради того, чтобы стать королевским свидетелем. Создание мемозаписи – всего лишь предлог.
«Зачем я здесь? – думает он. – Что нужно королю?».
Ответа нет. Пока нет. Его сознание, обученное оставаться в стороне, растворяется в потоке образов, запахов и звуков. Ларк из Ордена Скрипторов становится частью истории.