Лена Сокол
Нелюбовь
4.1
НИКИТА
– Чего завис?
Я продолжаю на нее таращиться, так и не въехав, что может нравиться девчонкам в гориллоподобных качках вроде этого Димы Миронова. Должно быть, Алена шутит.
– Просто не понимаю, как это может привлекать? – Мне приходится перейти на шепот, потому что учитель уже бросает на нас косые взгляды. – Глупость какая-то!
Я зачеркиваю пункт номер один – «быть как Дима».
– Да что тут непонятного? – Продолжает издеваться подруга. – Он же крутой. А крутые парни нравятся девочкам.
– Миронов – неотесанный!
– Брутальный. – Задумчиво, словно вспоминая моего соперника, произносит Аленка.
Я фыркаю.
– Ты должен стать круче. – Говорит она. – Да. Записывай. Пункт номер один: стать круче Димы Миронова. Ох, как же это будет трудно…
– Почему? – Недовольно морщусь я.
– У тебя недостаточно природных данных. – Серьезно отвечает подруга. – Придется хорошенько поработать над собой.
– Почему это недостаточно? Что со мной не так?
– А практически все. – Аленка скептически оглядывает меня. – Хм…
– Что «хм»? – Возмущаюсь я. – Что еще за «хм» такое?! – Я практически кричу ей шепотом. – Ты раньше не говорила, что со мной что-то не так!
– Ты пиши, пиши. – Она прочищает горло. – Итак. Тебе нужно стать увереннее в себе. Даже наглее. Будь плохишом.
– Чего?
– Записывай, не отвлекайся. – Командует подруга.
– Увереннее, наглее. – Повторяю я, записывая.
– Ты должен стать мужественнее. Мужчина берет женщину за руку и ведет за собой – вообще и по жизни. Вот такое впечатление ты должен производить: сильный мужчина, готовый вести за собой.
– Я что, недостаточно мужественный? – У меня брови лезут на лоб.
– Тебе просто нужно стать сильнее. – С умным видом произносит Алена. – Стать спортивным!
– Так я вроде…
– Обрети красивую форму и демонстрируй ее. Девочкам нравится смотреть на крепких парней.
– Ты что, сейчас облизнулась? – Уставляюсь я на нее.
– Просто губы пересохли. – Смущенно улыбается она.
Мы делаем вид, что раскладываем необходимые для опытов инструменты и материалы, потому что учитель движется меж рядов. Едва он отходит подальше, я бросаюсь к списку.
– Я думал, с моей фигурой все нормально.
– Да. Конечно. Но не так нормально, как у Миронова. – Мурлычет Алена. – Вспомни его кубики пресса.
– Когда это видела его кубики?! – Изумляюсь я.
Она прочищает горло.
– Ну, как-то раз – на футболе. Он забил гол, снял футболку…
Я в шоке. Никогда не замечал, чтобы Лелька интересовалась парнями, а тут она выдает такое. Ну, и дела!
– Хорошо. Я понял. Спорт. – Добавляю пункт в список. – Может, мне вернуться в атлетику? Зря тогда бросил, в восьмом классе.
– Или запишись в качалку. – Алена наклоняется на стол и подпирает ладонью подбородок. – Не забывай, что свою красивую форму тебе нужно будет демонстрировать.
– Демонстрировать. – Записываю я.
– А еще тебе нужно переодеться.
– Что, прости? – Не верю я своим ушам.
– Переодеться. – Ехидно улыбается Краснова.
– А с одеждой-то моей что не так?
– Ну, как же. Она… посредственная. – Аленка толкает меня в бок. – Смотри, у Дениса такие же кроссовки как у тебя. А джинсы… вон, у Воротова почти такие же, немного отличается оттенок денима. Не говоря уже про этот джемпер: в таких половина школы ходит.
– Да ты… – Я осекаюсь.
– Ты не выделяешься, Никита. – Подводит итог подруга. – Как же Матвеева должна тебя заметить?
– С-серьезно? – Я с сомнением прикасаюсь к ткани своего джемпера.
Мне такие мысли никогда не приходили в голову.
– Конечно. – Заверяет Алена. – Но ты не переживай. Я помогу тебе подобрать новую одежду. Также тебе придется сделать новую стрижку, эта давно вышла из моды, и… – она наклоняется к моему лицу, затем отстраняется и прищуривается.
– Что?
– Тебе нужен новый парфюм.
– А чем тебя этот не устраивает? – Спрашиваю я растерянно.
– Ты пользовался им утром? – Хмурится она.
– Да.
– Ничем не пахнет. – Наклоняется к моей шее и хмыкает. – Да, ничем. Кроме пота. Так что понадобится еще и дезодорант.
– Я что, воняю?! – Бросаюсь нюхать свой джемпер.
– Не так, чтобы прям… – Алена пожимает плечами. – Ну, прости. Ты хотел честное мнение, да?
– Да. – Вздыхаю я.
– Тогда пиши: одежда, прическа, парфюм.
– Написал.
– Ага. – Довольно кивает она. – И еще. Покажи ей, что ты популярен. Больше общайся с другими девушками. – Алена прокашливается. – Ну, с этим у тебя проблем не будет, так как я всегда рядом. В общем, ты должен создать впечатление, будто умеешь общаться с девушками.
– Я и так умею!
Она так странно хихикает, что мне становится не по себе.
– У тебя нет опыта, Никит. И Полине об этом лучше не знать. – Подруга качает головой. – Зеленые юнцы не привлекают девушек с опытом – таких как она.
– Думаешь…
– Ей лучше не знать, что ты девственник. – Она как будто специально говорит это немного громче, чем следует, и несколько одноклассников одновременно поворачивается к нам.
– Это шутка. – Говорю я и жестом показываю им, чтобы отвернулись.
Дождавшись, когда они потеряют интерес и вернутся к выполнению самостоятельной работы, я поворачиваюсь к Алене, чтобы испепелить ее взглядом.
– А что? По тебе видно, вообще-то. – Выдает она.
Мне хочется застрелиться.
– Каким образом по мне видно? – Шиплю на нее я.
– Ой, ну, хорошо. Опытность можно сыграть. – Отмахивается Алена. – А что будет, если дело дойдет до поцелуев? Она же раскусит тебя в два счета!
Кажется, у меня поднимается температура. Об этом я не подумал.
– Разберусь как-нибудь!
– Короче, она должна знать, что ты по всем фронтам успешен. – Подытоживает Аленка. – Например, в учебе. Так что давай сделаем гребаную лабораторку. Бери пробирки.
– И все? Это весь список?
– Это его часть. – Говорит она, раскладывая передо мной материалы. – Для того, чтобы перейти к следующему уровню, тебе нужно выполнить эти пункты и привлечь ее внимание.
– Ну да. – Соглашаюсь я, пробегая взглядом по списку. – Вообще-то, тут много всего.
– И еще кое-что. – Добавляет Алена. – Ты должен выделяться. Чем угодно. Ты должен ее удивить. – Она придвигает ко мне лист с заданием. – И в этом тебе поможет музыка.
– Точно! Это вообще должен быть самый первый пункт. – Радостно заключаю я.
– Но нам придется много репетировать. – Задумчиво говорит Алена. – Каждый вечер. Если мы, конечно, хотим выступить на фестивале и Осенинах.
– Мы еще даже не собрали команду!
– У нас есть Дрыга. – Напоминает она и весело мне подмигивает. – Осталось найти ударника и клавишника и желательно со своим инструментом.
– Нереальная задача. – Тяжело вздыхаю я.
– Я слышала, что у Паши Войновича хороший синтезатор.
– Мы подрались в седьмом классе и с тех пор не общаемся.
– Самое время начать. – С улыбкой говорит Алена. – Думаю, Дрыга тоже будет только рад составить нам компанию.
– Хорошо, я поговорю с ними. А что с ударником?
– Как тебе Семен?
Я качаю головой.
– Кирилл Семенов? Он странный. Весь в себе. Я даже не знаю, он вообще разговаривает с кем-то? Или немой?
– Ты чего, он прикольный. – Смеется она. – Мы ходим вместе на факультатив по английскому по субботам. Клянусь, там он разговаривает! И много!
– Серьезно? – Морщусь я.
– Да. А еще у него хорошая установка. Он говорил, что по воскресеньям дает уроки малышам в музыкальной студии.
– Вот ты с ним и поговоришь!
– Я? – Аленка округляет глаза.
– Да. А на мне Дрыга и Пашка Войнович.
– Блин. Ну, хорошо. – Вздыхает она.
– По рукам! – Я радостно тяну ладонь, и подруга неохотно отбивает «пять».
4.2
АЛЕНА
– Ты… что?! – Вскрикивает Тая на всю столовую.
– Да тише ты. – Одергиваю ее я, заставляя опуститься обратно на стул.
Мы сидим за крайним столиком у окна, и мне меньше всего хочется привлекать к себе лишнее внимание в такой сложный момент, когда нужно просто побыть в тишине и обдумать все происходящее в моей жизни.
– Нет уж, дай поорать, подруга! – Не унимается Таисия.
– Прикрой варежку, на нас уже смотрят. – Шепчу я, дергая ее за локоть.
– Какого черта я должна ее прикрывать, когда моя лучшая подруга решила, что она мать Тереза и дает вытирать о себя ноги? – Продолжает возмущаться Тая, но, все же, недовольно вздохнув, понижает тон голоса. – Умоляю, скажи, что мне послышалось, будто ты согласилась помогать Высоцкому в завоевании этой курицы Матвеевой?
– Да… Нет… – Мнусь я. – В общем, это просто план.
– Сделай татуировку со словом «идиотка» на лбу. – Она бьет себя ладонью по голове.
– Никита – мой друг. – Пытаюсь объяснить я. – Если он хочет искренний совет, я его даю, и никак по-другому.
– Даже если это в ущерб тебе?!
– Он – мой друг.
– Да он просто слепой и слабоумный идиот, если не видит, какая девчонка рядом с ним. – Злится Тая. – А если видит и понимает, но при этом все равно смотрит на эту Барби, то он просто конченый придурок, а это, прости меня, уже не лечится!
Она взмахивает руками, словно отгоняя от себя невидимых мух, и громко фыркает. Ее экспрессивности позавидовали бы даже итальянцы.
– Слушай, ну… – Я уставляюсь на свой обед. Сухая гречка с бледной котлетой совсем не выглядят аппетитными. – Если Никита будет счастлив, то я буду рада за него.
– Если мэ-мэ-мэ-мэ, то бу-бу-бу-бу! – Состроив рожицу, заунывно пародирует меня подруга. – Противно слушать!
– А чего ты хотела? – Удивляюсь я.
Тая уставляется на меня во все глаза.
– Ревности! Страсти! Будь стервой, отбей его, отомсти ему, наконец! Я хотела хоть чего-то, чтобы говорило о том, что ты так просто не сдашься! Борись за него, тряпка!
– Я не знаю, как это. – Честно признаюсь я. – И вообще. Мне бы хотелось, чтобы он сам меня заметил, чтобы понял, что я для него что-то значу. Раз уж за столько лет Никита не почувствовал ко мне ничего, значит, ничего уже и не получится. Ему нравятся… другие девочки.
Тая громко зевнула.
– Какая скукота-а! – Подавив новый зевок, пробормотала она. Затем устремила на меня свой недовольный взгляд. – Ты вообще не сечешь мужицкую тему.
– Чего?
– В мужиках не шаришь, подруга. – С видом знатока произносит она и принимается за свой салат. – Они же тупые все. Недалекие. Мама все время переживает, что отец найдет себе кого-то, а он даже молоко в холодильнике без ее помощи найти не может! И носки: вечно по всей квартире носится, ищет их. Так что им, как детям, нужно все показывать и подсказывать.
– К чему ты ведешь?
Тая перестает жевать и смотрит на меня как на умалишенную.
– Это Никита должен разглядеть в тебе женщину! – Произносит она с набитым ртом. – А не ты должна ему помогать измениться, чтобы он склеил какую-то левую телку. Андестенд?
– Женщину? – Я смотрю на себя, на свою одежду. – А по мне не видно, кто я?
Тая запивает салат компотом и оглядывает мой прикид, скептически приподняв бровь.
– Ты росла без матери. – Говорит она. – Носилась с ним с детства, как мальчишка. У вас и сейчас одежда одна на двоих. Ты – пацанка, Ален.
– Мне так комфортно. – Бормочу я, чувствуя, как кровь отливает от лица. – Я… я с детства люблю шорты и брюки.
– Брюки это здорово, но в твоих не видно твоих ног. – Пожимает плечами Тая. – Посмотри. Грубые, широкие, мешковатые. Как парни должны догадаться, что под ними длинные и стройные ножки с идеальными икрами?
– У меня длинные ноги?
– Еще какие длинные. – Заверяет подруга. – И красивые. Но об этом знаю только я.
– Ничего себе. – Я задумчиво провожу ладонями по бедрам.
– А еще у тебя есть грудь, но в этом стремном лифчике и тупой рубашке ты кажешься плоской, как доска.
Я машинально хватаюсь за грудь.
– Не хочу, чтобы туда пялились.
– Не обязательно выпячивать сиськи, – улыбается Тая, – но нужно давать понять, что они там есть. Парни западают на картинку, а потом уже на мозги. Они так устроены. Тебе нужно переодеться, Алена.
– Я что, должна выглядеть как эта Полина?
– Нет. – Она кладет руку на мою ладонь. – Ты должна выглядеть как ты. Но это будет твоя улучшенная версия, понимаешь? Более женственная, игривая, страстная. У тебя куча плюсов: твой юмор, твой голос, твои волосы, глаза, губы. Но нужно их подчеркнуть. Легким макияжем, прической, помадой, юбкой покороче. Улыбкой, наконец, – немного загадочной и уверенной. В этом случае не только Никита, но и другие парни обратят на тебя свое внимание.
Я сглатываю, заметив проходящего мимо Кощея. Бросив на нас короткий взгляд, парень ставит поднос на столик на противоположной стороне и садится.
– Мне не нужно внимание других парней, – произношу я, отведя взгляд.
– Нужно. – Заверяет Тая, сжав мою ладонь еще сильнее. – Никита должен тебя приревновать.
– Приревновать?
– Именно. – Играет бровями подруга. – У тебя есть кто-то на примете, с кем ты в ближайшее время могла пофлиртовать у него на глазах?
– Я… не… я…
– Понятно. Я и забыла, что флиртовать ты тоже не умеешь. – Она отпускает мою руку. – Это мы тоже исправим.
– Слушай, Тай. Я ведь вообще не такая. – Ерзая на стуле, говорю ей. – Заигрывать, строить из себя кого-то это вообще не мое.
– Нам нужен реальный ухажер. – Решительно заявляет Тая, обводя столовую взглядом. – Может, подговорим кого-то?
– Э… Может, Семен? – У меня в горле пересыхает от одной только мысли о том, что придется флиртовать с кем-то, да еще и на глазах у Никиты. – Мне все равно нужно поболтать с ним насчет участия в группе.
– Этот чудик? – Морщится она. – Нет. Хорошо бы, если это был кто-то популярный. Вон, – подруга кивает в сторону, – как Кощей.
– Забыла про нашу стычку? Он обозвал меня уродом!
– Это было до того, как он тебя разглядел. – Напоминает Тая. – Что еще раз подтверждает мою теорию о том, что у тебя неправильная самоподача. – Она поворачивается ко мне. – К тому же, это не просто стычка, это ваш бэкграунд. Вы уже соприкасались, а, значит, вам есть, о чем поговорить. Неважно, что вы будете обсуждать, главное, чтобы Высоцкий видел, что вы общаетесь.
– Да я его терпеть не могу, этого Кощеева!
– А он смотрит на тебя. Глаз не сводит. – С ехидной улыбочкой произносит подруга. – Или ты думала, я просто так привела его в пример?
– Чего? – Я поворачиваюсь и наталкиваюсь на пронзительный взгляд Стаса.
Он и не думает отворачиваться. Сверлит меня глазами, самодовольно усмехается. Я сглатываю и ощущаю, как к щекам медленно поднимается жар.
– Вообще это интересно. – Задумчиво говорит Тая. – Если он тебя и такой заметил, то, что будет, когда ты приоденешься? Может, ну, его, этого Высоцкого? Замутишь с Кощеем.
– Да он меня просто ненавидит. – Отвечаю я, отворачиваясь.
Но спиной продолжаю чувствовать его взгляд.
4.3
НИКИТА
Обычно я не зацикливаюсь сильно на чем-то, но слова Алены никак не шли у меня из головы. Прическа, одежда, запах – вот уж не думал, что со мной что-то не так, и нужно все поменять, чтобы привлечь внимание девушки. Хотя, Полина действительно того стоила. Она классная. Красивая, яркая и, наверняка, добрая: у нее очень открытая и нежная улыбка. Все, что я вижу в ней, мне нравится, и это ли не знак, что мы должны быть вместе?
Хорошие девушки заслуживают хороших парней, которые заботятся о них, как следует. А не таких как этот Миронов – тупой качок, который даже на поле не может сделать ничего толкового из-за того, что перекачан, и его мышцы из-за усердий со штангой давно одеревенели.
Узнав информацию о свободном времени на беговых дорожках, я выхожу из тренерской и замираю на краю спортивного поля. Как раз начинается тренировка футболистов: парни в тренировочных шортах и майках разминаются у бровки. Их около десятка, но я тут же нахожу взглядом Миронова – он стоит чуть поодаль от остальных: максимально широко разведя ноги, приседает по очереди на каждую из них. Рядом с ним крутятся девчонки из группы поддержки, их тренировка закончилась только что, но они не торопятся уходить с поля: хихикают и обмениваются репликами с парнями из футбольной команды.
Кто-то из ребят вообще не обращает на них внимания, продолжая выполнять упражнения, другие охотно отвечают, и один из них, конечно же, Миронов. Вот он делает выпады вперед, а одна из девочек, та, что посмелее и понаглее, подходит ближе. Она что-то говорит, Дима смеется и чуть не валится с ног. С трудом сохранив равновесие, он поднимается, выпрямляется и подходит к ней вплотную.
Я приближаюсь к беговой дорожке, чтобы рассмотреть детали. Их общение в этот момент уже совсем не походит на дружеское: девчонка буквально липнет к нему, а Миронов в ходе разговора наклоняется чуть ли не к ее лицу. Это откровенный флирт! Да как он может? Эта болельщица нисколько не лучше Полины, зачем это ему?
Девушка медленно ведет пальцем по его груди, и Миронов игриво перехватывает ее руку. Я вижу, как он на секунду притягивает болельщицу ближе, а затем отпускает. Она хихикает, разворачивается, и в этот момент футболист шлепает ее по заднице. По заднице!
Она возвращается к своим подругам, и они отправляются в сторону раздевалок, а Миронов, обернувшись, вдруг ловит мой взгляд. Я не отвожу глаз, и он не отводит. И только через пару секунд, потеряв интерес, вдруг возвращается к упражнениям.
– А ты здесь что забыл? – Застает меня врасплох чей-то голос.
Я оборачиваюсь. Это Кощей. Самым последним вышел на тренировку.
– Слушай, Кощеев… – Хмурюсь я, подбирая слова.
Мы с ним одного роста, но ему отчего-то удается смотреть на меня свысока. Он груб, уверен в себе, и спорт приучил его не бояться ударов по лицу, так что тут в принципе нечему удивляться. Но и я не так прост. Расправив плечи, делаю к нему шаг.
– А где твоя подружка? – Вдруг ухмыляется он, бросив взгляды по сторонам. – Или она у тебя того? По девочкам? А то слухи разные ходят.
Гнев внутри меня вспыхивает моментально. Как будто горячая волна ударяет в голову, и я больше ничего не соображаю: пальцы сами сжимаются в кулаки.
– Воу, ты чего? – Отступает Кощей. На его лице удивление и насмешка. – Остынь, Высоцкий! Я же пошутил! – Он поднимает руки. – Хочешь помахаться, проблем нет, но не стоит так реагировать – это просто слова!
Он точно издевается.
– Ладно, ладно, все. – Устало вздыхает Стас. – Угомонись. Тренер мне новой драки не простит.
– Тогда следи за своим языком! – Рычу я, сократив между нами расстояние до минимума. – Понял?
– Да, парень. – Улыбается он, глядя на мой кулак.
– Еще одно слово про Алену или мою мать…
– Понял, не дурак. – Прочистив горло, отвечает Кощей.
Я опускаю руку, уже жалея, что не втащил ему. Стереть эту довольную ухмылочку с его лица доставило бы мне немало удовольствия.
– Что бы у тебя там ни было с моей матерью, ты не смеешь открывать рот и даже упоминать об этом, ясно?
Улыбка на его лице сменяется задумчивостью.
– Да не было у меня с ней ничего. – Пожав плечами, тихо отвечает он. Его слова кажутся искренними. – Угостил выпивкой в клубе, потанцевали, потом предложил продолжить вечер вместе, а она отказалась. Я был бы не против приударить за ней, твоя мать – горячая штучка, но бармен шепнул, что я – ровесник ее сына, и она быстро слилась.
– Не лезь к ней больше. – Предупреждаю я.
– Да не обижайся. – Кощей по-простецки хлопает меня по плечу. – Кто в нашем возрасте не западал на милфу?
– Стас, я серьезно.
– Окей, все, молчу, не кипятись. – Он разводит руки. – Ладно, мне пора!
– Вали. – Тяжело выдыхаю я.
Стас отправляется на поле, затем вдруг оборачивается:
– Так она точно не по девочкам? Твоя подружка.
– Забудь о ней. – Цежу я сквозь зубы.
– А вы с ней…
– Я сказал, забудь! – У меня снова все вспыхивает внутри. – Ее не интересуют такие, как ты!
Он ржет, удаляясь.
– Посмотрим.
Мне слышится, или он действительно сказал это?
– Я серьезно, Кощей! – Ору ему в спину.
Но ему уже плевать: он подбежал к остальным и разминается.
– Козел. – Сплевываю я.
Нужно было ему врезать. Не знаю, зачем передумал в последний момент. Такие понимают только силу.
Разворачиваюсь и ухожу с поля. В коридоре между раздевалками слышу щебет девчонок из группы поддержки.
– Он позвал меня в кино! – Говорит одна из них.
– Серьезно, а как же Матвеева? – Спрашивает другая.
– Я не уточняла. – Смеется она. – Но если он хочет идти со мной в кино, значит, на нее ему наплевать!
Дверь закрывается, и их смех остается внутри. А я остаюсь стоять в коридоре в смешанных чувствах. С одной стороны мне жаль Полину, с другой – я понимаю, что это мой шанс.
5.1
АЛЕНА
После возвращения из школы я прибралась дома, сделала уроки и приготовила ужин. Надежды на то, что папа вернется сегодня со службы домой, было мало: обычно он уходил на сутки или двое. К тому же, ему в любой момент могли дать особое задание, и тогда весточку о нем пришлось бы выспрашивать по телефону у коменданта аэродрома. Но я на всякий случай приготовила жаркое и даже удивилась, когда вдруг услышала шум двери, играя на гитаре в своей комнате.
– Пап? – Убрав руки со струн, кричу я. – Это ты?
Внизу тихо. Отложив инструмент, я выхожу из спальни и медленно спускаюсь вниз, пытаясь вспомнить, закрыла ли дверь на замок, придя из школы.
– Пап?
– Да? – Наконец, отзывается он.
Я нахожу его в гостиной: папа сидит на диване, и на его лице такое выражение, будто вся тяжесть мира сейчас легла ему на плечи.
– Что-то случилось? – Спрашиваю я осторожно.
Возможно, он не в духе из-за пикапа. Наверное, не следовало брать его без разрешения.
– Иди ко мне. – Вдруг устало улыбается он.
Я подхожу и сажусь, папа обнимает меня за плечи.
– Тяжелый день? – Спрашиваю у него.
– Не тяжелее остальных. – Вздыхает отец.
– Понятно.
Я не пытаюсь разузнать детали, да ему и нельзя рассказывать.
Иногда, когда человек очень устал, помогает просто посидеть рядом с тем, кто ему близок, с тем, кто может обнять просто так и поделиться теплом, кто выслушает или помолчит немного. Я включаю телевизор, и мы сидим в обнимку перед экраном около получаса. Моя голова покоится на его плече, и, кажется, будто опять кроме нас двоих не существует никого в целом мире. Так спокойно и хорошо.
– Аленыш, мне нужно сказать тебе что-то. – Вдруг произносит папа негромко.
Я глубоко вдыхаю папин запах, и мое сердце сжимается в предчувствии чего-то недоброго.
– Говори. – Поднимаю на него взгляд.
– Я был сейчас у Высоцких.
– Зачем? – Я выпрямляюсь, убираю волосы с лица.
Его лицо выглядит серым, глаза потухшими.
– Договорился с Мариной, чтобы они присматривали за тобой. Мне… нужно будет уехать, но ты не переживай, это всего на три месяца.
– А нельзя отказаться? – Сначала не догадываюсь, о чем речь, я.
– Ты ведь знаешь, что нет, таковы правила.
– Ну, ладно… – Я задумчиво опускаю взгляд, и тут же сердце бьет меня в ребра. Я уставляюсь на отца. – Боже, нет, только не в зону боевых действий, папа!
– Прости. – Его губы дрожат. – Это мой долг, ты же знаешь.
Я отстраняюсь от него, хватаюсь руками за голову.
– Нет, погоди. Я же несовершеннолетняя, кроме тебя у меня больше никого нет! Неужели нельзя отказаться? – Смотрю на него с надеждой. – Пожаловаться? Возмутиться?! Так же нельзя!
– Я должен, дочь. – Беспомощно говорит он.
Мой большой, сильный папа растерянно жмет плечами. И я перестаю дышать, осознав, что он все уже решил. Он не боится. Его ждут его боевые товарищи, и ни у кого из них нет сомнений в том, что они должны туда отправиться. Вся их жизнь посвящена этому. Отдать свой долг Родине для них честь. И все, что держит сейчас на земле моего отца, это ответственность за меня и любовь ко мне.
– Ох, папа. – Я бросаюсь ему на грудь и крепко обнимаю.
Не знаю, как буду без него. Не представляю, как справлюсь. Но говорить сейчас ему о своих переживаниях и сомнениях не решаюсь – это причинит ему еще большую боль. Так поступить я не могу.
– Всего три месяца, и я буду дома. – Вздыхает он.
– Хорошо. – Шмыгаю носом я.
Мне хочется впитать в себя запах его летной формы, запомнить силу его рук, тембр голоса. Мы всегда знали, что однажды это может случиться, и вот оно происходит. Я буду сильной – для него. Я буду молиться, надеяться и ждать. И папа вернется ко мне живой и здоровый, по-другому и быть не может.
– Я постараюсь звонить каждые два дня, или как будет связь.
– Хорошо. – Обнимаю его еще крепче.
– Обещают, что будет возможность делать видео-звонки.
– Хорошо.
– Да не трясись ты так, Аленыш.
– Ага.
Его сильные руки гладят меня по спине, вытирают слезы, а я словно падаю в какую-то яму, отказываясь верить в то, что завтра все изменится. Это не простая командировка. Каждый вылет может стоить летчикам жизни. Каждый вылет может стать последним.
– Папа, только не геройствуй, пожалуйста. – Прошу я, глядя в его доброе и мужественное лицо сквозь мутную пелену слез.
– Ты же знаешь, что я не могу. – Улыбается он. – Сделаю все, что потребуется, если будет нужно.
– Тогда постарайся выжить, ладно? И вернись домой.
– А других вариантов и нет.
Мы еще долго разговариваем, затем ужинаем вместе, собираем его вещи, даже смеемся. Все как всегда – обычный вечер. Но в груди так щемит, что не получается нормально вдохнуть.
Я понимаю отца. Понимаю, почему он выбрал эту профессию, разделяю его убеждения и идеалы. И я, наконец-то, понимаю всю тяжесть ожидания – когда он там, где земля пахнет порохом и тленом, а ты тут и ничем не можешь ему помочь. Единственное, чего до сих пор понять не получается, так это то, почему моей матери это когда-то было настолько в тягость, что она бросила все и сбежала? Неужели, после этого ей было легко?
– Поставила будильник на шесть. – Говорю ему, целуя перед сном. – Провожу тебя перед школой.
– Хорошо. – Папа целует меня в макушку. – Сладких снов, котик.
Подарив ему улыбку, я отправляюсь в свою спальню. Вхожу, сажусь на постель и смотрю в темноту. Все эти проблемы с учебой, с завоеванием Никиты и его влюбленностью в Полину кажутся теперь сущей ерундой. Интересно, я вообще смогу вернуться к нормальной жизни до возвращения отца?
Мои мысли прерывает шорох за окном. Что-то скрипит, затем раздается глухой стук, и вдруг я вижу силуэт на фоне ночного пейзажа. Высоцкий!
– Блин, Никита! – Шепчу я, открывая створку окна. – Эта шпалера уже вся сгнила, как ты забрался?
– Мур. – Он вваливается внутрь головой вниз. Встает и отряхивает колени. – Я сто раз это делал.
– Тише, – напоминаю я. – Если папа тебя тут застанет, ты отправишься домой тем же путем, что и пришел.
– Уже поздно, поэтому я и не рискнул пойти через дверь. – Шепчет в ответ Никита. Его лицо в полутьме кажется особенно уютным и родным. – Ты не отвечала на звонки.
– Да… – Я обернулась. Телефон остался на тумбочке. – Была внизу с папой, он…
– Знаю. – Мягко говорит Высоцкий. – Потому и пришел. – Он протягивает руки и заключает меня в объятия. – Чтобы поддержать тебя.
– Никит, я не хочу его отпускать, мне страшно. – Пищу я ему в грудь.
У меня опять бегут слезы.
– Все будет хорошо. – Его руки стискивают меня крепче. – Вот увидишь.
– Я верю, но все равно переживаю.
– Не бойся, я здесь, с тобой. – Обещает он. – И никуда не денусь.
Мы ложимся на кровать, и я кладу голову ему на грудь. Никита гладит мои плечи, волосы, спину. Его ровное дыхание успокаивает.
– Я всегда буду с тобой. – Звучат в тишине его слова.
Пусть так и будет. И с этой мыслью через какое-то время я засыпаю.
