Лена Сокол
Нелюбовь

2.1

НИКИТА

Тот, кто назвал День знаний праздником, явно погорячился. Это поминки по ушедшему лету, и никак иначе.

Солнце припекает так, будто на дворе не первый день сентября, а разгар июля. Я с сомнением оглядываю себя в зеркале и поправляю волосы: не зря вчера постригся, смотрится свежо, а, значит, у меня теперь больше шансов привлечь к себе внимание девушки, которая не покидает мои мысли.

– Ты что, вот так отправишься на линейку? – Задержавшись у двери в мою комнату, интересуется мама.

– Ага. – Бросая на нее взгляд в зеркало, отвечаю я.

– В джинсах?!

– А в чем еще? – Пожимаю плечами.

– У тебя же есть брюки.

– Так эти джинсы почти как брюки. И даже черные!

– С дырами на коленях. – Вздыхает она. – И вот это что? Внизу.

Я опускаю взгляд на необработанные края брючин, с которых свисают нитки.

– По-моему, тут все в порядке.

– Ты ведь не на рок-концерт собрался.

– Мам, – стону я, – там все равно в первых рядах встанут отличники, а на меня никто не обратит внимания.

– Никита. – Вздыхает мать.

Судя по опущенным плечам, она сдается.

– Это всего лишь линейка. – Торжествую я. – Полчаса позора, и все свободны!

– Букет, хотя бы, возьмешь?

– Конечно. – Морщусь я.

– Молодец. – Примирительно говорит она, и тут до нее доходит, что это был сарказм. – «Конечно» в смысле…

– Конечно, нет, мам. – Я протискиваюсь мимо нее к лестнице и сбегаю вниз. – Какой старшеклассник в здравом уме потащится в школу с веником?

– Воспитанный! – Бросает мать мне в спину.

– Ха, это уж точно не про меня!

Сунув телефон в карман, и натянув на голову кепку, я выхожу из дома. Можно обогнуть кусты и пройти по асфальтированной дороге вверх, чтобы выйти прямиком к дому Лёли, не запачкав при этом кроссовки, но мне лень. Срезав путь через заросли акации, я выбираюсь к ее крыльцу.

– Блин! – Взвизгивает Алёнка от неожиданности, наткнувшись на меня у своей двери.

– Мур. – Улыбаюсь я.

– Мяу, – тянет она, переведя дух.

На ней черные брюки и белая блуза с коротким рукавом, частично заправленная за пояс. Волосы она собрала в низкий хвост, а вот праздничный галстук не надела – люблю ее за бунтарский дух. Выслушивать отповедь за неподобающий вид от нашей класснухи Татьяны Алексеевны будем вместе, а это всегда веселее.

– Шикарно выглядишь. – Обведя ее взглядом, говорю я.

– Иди в пень. – Закатывает глаза Лёлька. – И умоляю, молчи про блузку.

– Молчу. – Закрываю рот на воображаемую молнию.

– Молодец.

– Она ужасная!

– Знаю! – Подруга бьет меня кулаком в плечо, и я возвращаю ей этот удар.

– Если тебя это успокоит, ты украшаешь собой эту блузку. – Брякаю я, едва сдерживая смех.

– Чувствую себя клоунессой. – Она надувает губы.

– Алена, цветы! – В дверях появляется ее отец с букетом крупных хризантем в руке. – О, Никита. Привет.

– Андрей Владимирович. – Я жму мужчине руку.

Тот смотрит на меня из-под бровей. Внимательно обводит взглядом мой внешний вид и останавливается на дырках на коленях. Его брови поднимаются выше.

– Как лето? – Спрашивает он, с трудом сдержав внутренний позыв по-отечески отчитать меня за внешний вид.

– Супер. – Изображаю улыбку я.

– Может, не надо, пап? – Стонет Леля, когда он вкладывает в ее руку букет.

– На праздник и без цветов? – Хмурится тот.

– Да никто уже не носит.

– А ты будешь. – С улыбкой, означающей отсутствие права выбора, говорит мужчина.

– Ла-а-дно. – Разворачиваясь, бросает она. – Ну, все, нам пора.

– Удачи! – Андрей Владимирович машет рукой на прощание, но Аленка уже не видит.

Она чешет по дороге в сторону школы, не дожидаясь меня – лишь бы поскорее свалить подальше от отеческой заботы.

– Пока! – Машу я ее отцу и бросаюсь за ней.

Нагоняю уже метров через двадцать:

– Ты чего?

– Решила сбежать прежде, чем он заведет свою шарманку про то, что девочкам следует носить юбки. «Хотя бы, на такое мероприятие, Алена!» – Пародирует она его. Затем сдирает с моей головы кепку и надевает себе. – Мне нужно спрятаться от этого цирка.

– Кепка тебя целиком не спрячет. – Смеюсь я.

– Кто вообще придумал школьную форму? – Ворчит Леля, запрыгивая на бордюр. Она идет, качаясь и стараясь сохранять равновесие. – Мы вчера с Таей полдня провели в примерочных, и представь: на ней любая тряпка смотрится идеально, а на мне – как на пугале! Просто посмешище!

– Вовсе нет. – Оглядываю ее. – Милая блузка. И брюки. Мне нравятся.

Аленка тычет в меня букет, словно шпагой. От хризантем отлетает сразу несколько лепестков. Я ржу, а она, потеряв равновесие, спрыгивает с бордюра.

– Здрасьте! – Восклицаем мы одновременно, проходя мимо лотка с овощами и фруктами, которую держит наш сосед дядя Арсен.

– Привет, ребята. – В знак приветствия он поднимает руку.

– Тебе нужно было позвать меня с собой по магазинам: я вчера целый день маялся от безделья. Думал, ты зайдешь вечером.

Она бросает на меня какой-то странный, немного печальный взгляд:

– Я просто устала. – И закусывает губу, как делает всякий раз, когда пытается скрыть от меня свои эмоции.

– Понятно. – Говорю я.

Алена запрыгивает обратно на бордюр и идет, сильно размахивая букетом. Я больше ничего не спрашиваю, и она молчит. Это что-то новенькое – таких долгих пауз в разговорах у нас еще не было.

– Что с тобой? – Спрашиваю я, наконец.

Не сворачивая с пути, Леля устремляет взгляд на меня. Глядит долго, не мигая.

– Ничего.

– Ты странная.

– А ты напряжен. – Отвернувшись, бросает она.

– Еще бы. – Отвечаю я. Только с лучшей подругой я могу быть честным. – Там же будет она.

– Полина тебя даже не заметит. – Слова Алены звучат жестоко. – Так что можешь расслабиться.

– А если я хочу, чтобы она заметила?

– Не напрягайся, оно того не стоит. Вообще не понимаю, чего ты в ней нашел?

– Откуда тебе понять, если ты никогда не влюблялась? – Раздраженно выпаливаю я.

Леля замедляет шаг и шумно выдыхает:

– Действительно.

– Ради этой девушки я готов на все! – С жаром бросаю я.

– Даже получить по морде от ее дружка? – Усмехается подруга.

– Может, и так.

– Да ты серьезно настроен! – Она качает головой.

– Блин, Краснова, я тебя когда-нибудь не поддерживал? – Обогнав, я преграждаю ей путь. – Я всегда был на твоей стороне!

– Да. – Нехотя, признает Леля.

Отведя взгляд, сдвигает кепку на бок – по-хулигански, затем спрыгивает с бордюра, чтобы продолжить путь.

– Так в чем же дело сейчас? – Кричу я ей в спину.

– В том, что ты совершаешь очередную глупость.

– Я вписывался в любую твою глупость! Всегда! Я поддерживал тебя даже, когда был не согласен!

– Хорошо. – Вздохнув, останавливается Аленка. – Я поддерживаю тебя. И буду поддерживать даже тогда, когда ты схлопочешь по роже от Димы Миронова. – Она качает головой, а затем подставляет кулак. – Я с тобой. Доволен?

– Тогда больше не критикуй мой выбор. – Ударившись с ней кулаками, я улыбаюсь.

Это заставляет ее улыбнуться в ответ. Выходит немного вымученно, но, все же, Аленка со мной, и мы все еще в одной команде.

– Задолбал этот веник, – ворчит она, оглядывая залитую солнцем улицу в поисках урны.

– Дай сюда, – я выдираю букет из ее рук и спешу к пожилой продавщице мороженого. – Доброе утро, леди, это вам!

Та сначала удивленно таращится на меня, затем расплывается в улыбке:

– Спасибо.

– Хорошего дня! – Я посылаю ей воздушный поцелуй.

– Ой, прям дамский угодник. – Подкалывает меня Леля, когда я возвращаюсь к ней.

– Просто у меня сейчас такое состояние, что хочется обнять весь мир. – Признаюсь я.

Когда мы подходим к школе, на нас обрушивается шум голосов и музыка. Территория вокруг заполнена учениками: младшеклассники наряжены в пух и прах – костюмы, блузки, банты, а старшеклассники по большей части в обычной одежде – слоняются по двору со скучающим видом и развлекаются болтовней друг с другом.

– Это что еще такое, Краснова? – Вырастает перед нами Татьяна Алексеевна.

– Где? – Спрашивает та.

В этот момент я ловким движением сдираю с ее головы кепку и прячу себе за спину.

– Высоцкий… – Охает классный руководитель, переведя взгляд на мои колени. – Вы, двое, как обычно.

– И мы тоже соскучились по вас за лето! – Расплываюсь я в фальшивой улыбке.

– Марш к остальным. – Процедив сквозь зубы, она исчезает в толпе.

– Боже. – Обернувшись ко мне, Алена засовывает два пальца в рот, показывая, что ее тошнит.

– Зато она не заметила, что мы без галстуков. – Я возвращаю на голову подруги кепку.

– Ладно, пойдем к нашим. – Кивает она в сторону площадки, где классы собираются на линейку.

Я беру ее за руку и веду через толпу.

– Стоп! – Преграждает нам путь Тая, наша одноклассница и хорошая подруга. Она нацеливает на нас фотоаппарат. – Черт меня дери, какие вы красивые! Улыбочку!

Я обнимаю Лельку за плечи и растягиваю губы в улыбке. Щелк! Через пару мгновений Тая отдает ей моментальную карточку, на которой вот-вот должно проявиться изображение, а я оставляю их ненадолго, чтобы поздороваться с парнями. Жму руки одноклассникам, обмениваюсь дежурными фразами, а сам в это время слежу краем глаза за собирающимися в нескольких метрах от нас учениками «Б» класса.

Мое сердце дергается, словно рыба на крючке, когда я вижу ее – Полину. На ней шоколадного цвета школьная форма, белый фартук и белые гольфы по моде прежних лет. Она прижимает к себе букет нежно-розовых пионов, откидывает волосы назад и смеется, когда ее одноклассница что-то говорит ей на ухо.

Нельзя быть такой красивой. Неужели, она не знает, какое впечатление производит на парней? А если кто-то потеряет сознание, упадет и ударится головой об асфальт, увидев, как она соблазнительно встряхивает волосами?

– Ты что, не дышишь?! – Раздается голос Алены где-то на задворках моего сознания.

Я опускаю взгляд и вижу, что подруга стоит рядом, с удивлением уставившись на меня, а затем делаю судорожный вдох.

2.2

АЛЕНА

Я сглатываю раздражение, дергаю его за рукав и выдаю:

– Эй, очнись. Высоцкий, хватит так пялиться на нее!

Он с трудом отводит взгляд.

– Что?

– Ничего. – Мой голос дрожит. – Просто тут полно народа, и кто-то обязательно заметит, что ты уставился на Матвееву, как баран – этим тупым взглядом.

– Каким? – Хмурится Никита.

– Тупым! – Рычу я. – Держи. – Вкладываю ему в ладонь наше фото, которое сделала Таисия, разворачиваюсь и отхожу в сторону.

Не понимаю, что со мной происходит. Мне так тяжело сдерживать свои чувства. Кажется, еще немного, и случится истерика со слезами.

– Эй, все норм? – Спрашивает меня Тая, приблизившись.

– Да. – Отвечаю я, бросив на Высоцкого короткий взгляд.

Он стоит на том же месте и продолжает смотреть на Матвееву, только теперь уже искоса. Между тем, в рядах учеников начинается толкотня: отличники пробираются вперед, разгильдяи отступают назад. Звучит приветственная музыка, и торжественное действо вот-вот начнется.

– И Никита какой-то странный. – Замечает Тая. – Вы что, поссорились?

Она пританцовывает в такт музыке. Что мне нравится в этой девчонке, так это то, что Тая абсолютно беззастенчиво отдается танцу всегда и везде, где ей хочется. Словно мы где-то в шумном дворике пригорода Рио-де-Жанейро, где все вокруг под простецкие ритмы танцуют пагоде, это просто стиль жизни, и ты даже не думаешь о том, что выделяешься среди пестрой толпы.

– Нет, все о’кей. – Отмахиваюсь я.

– Если злишься, что мы с ним пару раз гуляли летом, то не злись: с нами были и другие ребята: Денис, Костя, Дрыга. Ксеня тоже была.

– Чего? – Я устремляю на нее пораженный взгляд. – Почему это я должна злиться?

Дернув плечами, Тая замирает.

– Ну, как. Это же… Никита. Вы с ним… Это же вы. В смысле, ВЫ. Никита и Алена.

– Думаешь, я ревную Высоцкого к его друзьям? – Мои щеки вспыхивают, выдавая меня с головой.

Разумеется, Никита говорил, что они гуляли вместе в парке – об этом я была в курсе, но при слове «ревность» из меня почему-то едва не вышибло дух.

– Лучшие друзья всегда ревнуют друзей к другим друзьям. – Без стеснения выдает Тая.

И я вдруг понимаю: она ничего такого не имела в виду. Но теперь румянец на щеках выдает меня с головой.

– Это не мой случай. – Говорю я.

И тут мне вдруг больно прилетает в спину – да так, что я подаюсь вперед и, потеряв равновесие, врезаюсь в подругу.

– Поосторожнее! – Вскрикивает Тая, поймав меня и не дав упасть.

Я оборачиваюсь и вижу Кощея.

Вообще-то, парня зовут Стас Кощеев, но об этом мало кто помнит, прозвище Кощей прилипло к нему намертво. Парень играет за футбольную сборную школы и, говорят, серьезно занимается этим видом спорта в городской академии. А еще за ним закрепилась слава конфликтного игрока и не менее агрессивного и дерзкого ученика: ребята его побаиваются, а вот девочки, они сходят с ума по Кощею – он, конечно, не красив, но грубая сила привлекает многих. К тому же, Стас выглядит старше своих лет, а это еще один балл по шкале привлекательности – так считает Тая.

– Не стой на дороге. – Даже не взглянув на меня, бросает Кощей.

– А ты смотри, куда идешь! – Выпаливаю я, толкнув его в спину.

Черт. Мое сердце падает. Этот толчок заставляет хулигана остановиться. Он оборачивается, как в замедленной съемке, и я тут же жалею о том, что дала сдачи.

– Что ты сказал, урод? – Спрашивает Стас, глядя на меня сверху вниз.

– Кто урод? Я? – Теперь я действительно возмущена. Расправив плечи, делаю шаг к нему и почти врезаюсь в его грудь. – Повтори, и лишишься пары зубов! – С презрением бросаю ему в лицо.

Брови Кощея поднимаются. Он ошарашен. Оглядывает меня с головы до ног, затем возвращает взгляд на мое лицо. Все ясно: кепка сбила его с толку, и он принял меня за парня.

– Ух, ты. – Усмехается Кощей.

– В следующий раз смотри, куда прешь, понял? – Толкнув его ладонями в грудь, говорю я.

Этот толчок даже не сдвигает его с места, парень лишь слегка пошатывается. Но ухмылка на лице Кощея сменяется раздражением:

– Слышь, я не посмотрю, что ты…

– Отойди от нее. – Вырастает перед ним Никита, оттеснив меня назад.

– Тебе-то что надо?

– Все, Кощей. Забыли. Иди своей дорогой, ладно? – Говорит Высоцкий примирительно. – Не трогай Алену, она со мной.

– Алена, значит. – Выглядывает Стас, чтобы посмотреть на меня через его плечо. Затем вновь переводит взгляд на Никиту. – Твоя подружка?

– Стас, иди, куда шел. – В голосе Высоцкого прибавляется решительности.

Кощей пару секунд раздумывает, затем замечает, что к нам приближается наша классная руководитель, и нехотя отступает назад. Хищная улыбочка медленно возвращается на его лицо.

– Привет мамочке. – Бросает он ядовито, затем разворачивается и уходит к своим.

– Что? Что ты сказал?! – Свирепеет Никита.

Но к нему с двух сторон уже бросаются ребята из нашего класса – Дрыга и Денис. Парни преграждают ему путь и успевают удержать за руки.

– Оставь его. – Шепчет Дрыга. – Не здесь и не сейчас.

– Алексеевна смотрит. – Подсказывает Денис, кивая в сторону учительницы, вставшей в паре метров от нас.

– Как ты? – Выдохнув, оборачивается ко мне Никита.

– Все хорошо. – Сдавленно отвечаю я. Подхожу ближе и шепчу ему на ухо, потому что тут слишком много ненужных свидетелей. – Что он имел в виду, когда говорил про твою мать?

– Не знаю. – Тихо отвечает Высоцкий. Его грудь высоко вздымается на вдохе, пальцы сжимаются в кулаки. – Но явно ничего хорошего.

– Тише, ребята! Начинается линейка. – Предупреждает учеников Татьяна Алексеевна.

В нашу сторону она направляет особенно строгие предупреждающие взгляды.

– Я должен выяснить. – Шепчет Никита.

– Краснова, сними кепку! – Цыкает классная руководительница.

Я мешкаю, поэтому это делает за меня Тая: стащив кепку с моей головы, она прячет ее себе в сумку. Дрыга и Денис тоже не спешат расслабляться – стоят с другой стороны от Никиты, боясь, что он, все же, пустится вдогонку за Кощеем. Но Никита лишь следит за ним взглядом.

Директор школы толкает приветственную речь, а я смотрю на ребят из «Б» класса. Кощей стоит рядом с Димой Мироновым и не сводит с меня хитрых глаз. Рядом с Димой – Полина, она держит его за руку, но сама безотрывно глядит на Высоцкого.

– Боже. – Выдыхает Никита мне на ухо.

– Что? – Хмурюсь я.

Мне очень не нравится, как она смотрит на него.

– Она заметила. Полина заметила меня!

По моему горлу опускается холодок. «Можно я ничего не буду отвечать?»

Словно почуяв неладное, Дима наклоняется и целует свою девушку в макушку. Та моментально расцветает в улыбке и отворачивается от нас.

– Ей было интересно, с кем случился конфликт у Кощея. – Стараясь не выдать эмоций, произношу я. – Вот и все.

Стараюсь не думать о том, что Высоцкий выглядел рыцарем, защищая меня перед Стасом.

Никита наклоняется, его дыхание щекочет мою щеку.

– Если я привлек ее внимание раз, то смогу и еще. Мне просто нужен план. – Он стискивает мою ладонь. – И твоя помощь, Лелик.

2.3

НИКИТА

– Тс-с! – Цыкает на нас Татьяна Алексеевна.

И мне приходится замолчать. Линейка проходит в традиционном ключе: ученики младших классов исполняют озорные танцы и читают стихи, затем старшеклассники танцуют вальс, а родители пускают слезу – все как обычно. Но надо признать, что-то в этом есть. Я определенно буду скучать по этим моментам, когда все собирались вместе на площадке у школы, наряженные в идиотские белые рубашки, и с цветами в руках ждали, когда закончится торжественная часть, чтобы отправиться, наконец, отдыхать.

– Куда пойдем? – Спрашивает Леха Драгачев, он же Дрыга, когда после мероприятия все начинаются разбредаться в стороны.

Я смотрю на Полину, которую Миронов уводит за собой с площадки, держа за руку. Может, мне только кажется, но она не выглядит особо счастливой. У нее какой-то грустный взгляд. Что, если союз с этим парнем не приносит ей радости? В чем тогда смысл? Любовь ведь это про счастье. Если ты все время страдаешь, зачем нужны такие отношения?

Но тут она поднимает на него взгляд и широко улыбается. Моя стройная теория мигом рассыпается в пыль. Возможно, я не прав, у них идеальные отношения, и отбить Полину у этого придурка не получится. Но что мешает мне узнать ее лучше? Я хочу быть в курсе всего: какую музыку она слушает, какие книги читает, какое мороженое любит. Ах, да, шоколадное. И я снова прокручиваю тот момент, когда эта девочка улыбнулась мне в парке. Это не могло быть просто так, это точно должно что-то значить.

– Может, на море? – Предлагает Тая.

– Туда сейчас пойдут все. – Корчит рожу Дрыга. – Девятиклашки напьются дешевых коктейлей и будут орать песни на весь пляж. Может, в кино?

– А ты не планируешь напиться? – Подкалывает его Аленка. – Сегодня последний день свободы.

– Это ты мне говоришь? – Смеется он. – Я думал, ты после прощального вечера в завязке, Краснова!

– Подумаешь, немного перебрала. – Она смущенно его толкает, ее щеки моментально вспыхивают.

– А чего тогда покраснела? – По-дружески подначивает ее Леха. – Забыла, как Никитос тащил тебя домой на своем горбу?

– Краснова покраснела, – ржет Денис, – ха, это классика!

– Ой, отвалите уже, – Тая раздает им тумаки. – А ты, Дрыга, и сам накидался так, что заснул на крыльце своего дома, молчал бы!

– Вы бы приглушили звук, – советую им я, – иначе сейчас все вокруг, включая нашу класснуху, решат, что мы конченые выпивохи.

– Идем к тебе? В берлогу. – Предлагает Денис. – Тихо посидим, побренчим на гитаре или поиграем в «плойку»?

Я смотрю в ту сторону, куда удалились Полина с Димой, их уже не видно. Ушли. Жаль, что у нас с Полиной почти нет точек пересечения. Если бы я знал, куда она отправилась праздновать День Знаний, то потащил бы туда своих ребят. Я ощущаю, что мне жизненно необходимо видеть ее, знать, чем она занимается, иметь возможность находиться рядом.

– Без проблем. – Отвечаю я Денису.

Но, прежде чем отправиться в берлогу, мы по настоятельной просьбе девочек отправляемся в кино – на глупейшую мелодраму, разумеется. К нам присоединяются Костя Якимушкин из «Б» класса – его попросила пригласить Тая, он ей нравится, и скромница Ксеня из «В», она же Ксюша Кулик, ее позвал Дрыга: кажется, они мутят, потому что я все чаще стал видеть их вместе.

Фильм оказывается до такой степени шаблонным и глупым, что весь сеанс нам не удается сдерживать смех. Хохочут даже девчонки. Сначала Аленка колотит меня по колену, чтобы я не мешал смотреть остальным посетителям кинотеатра, но очень скоро сама так громко смеется, что необходимость сдерживаться отпадает. Мы ржем, не боясь, что нам сделают замечание или выгонят, потому что к середине фильма рыдает от смеха уже весь зал.

Когда мы выбираемся из кинотеатра, улица еще залита солнечным светом и наполнена ароматом арбузов и слив. Ничто не говорит о том, что лету пришел конец, и осень постепенно вступает в права. Вокруг слишком тепло, празднично и лениво. Повсюду гуляют туристы, рынок шумит криком зазывал и пропитывается запахом жареных кофейных зерен.

Ребята решают пойти ненадолго на море, и Дрыга, который выглядит взрослее остальных, покупает у одного из местных две бутылки домашнего вина и каравай свежего хлеба.

– Никит, – тянет меня за рукав Алена, когда мы все последними начинаем спуск по узкой тропке к воде.

– Да? – Я беру ее под руку, чтобы она случайно не поскользнулась и не упала.

– Я же тебе не сказала.

– О чем?

Ее ресницы дрожат, тонкие волосы нежно качает ветер.

– Я накопила на гитару. – Отвечает подруга хрипло. – Теперь мы сможем исполнить нашу мечту: собрать группу, сочинять и исполнять свои песни, выступать вместе.

– Ты еще помнишь про это? – Удивляюсь я. – Что мы мечтали собрать группу. Это было… блин, Лель, я не знаю, классе в седьмом или восьмом!

– Ну, а почему нет? – Улыбается она. – Мы все еще играем, ты пишешь тексты, а я помогаю подобрать к ним аккорды. Мы уже – команда. Все, что нам нужно – собрать небольшой коллектив. Найти басгитариста, ударника, клавишника. Исполнять песни ты можешь сам, у тебя шикарный голос! А репетировать будем в берлоге!

– Ты так говоришь, будто это легко, как щелкнуть пальцами. – Замечаю я.

И останавливаюсь, чтобы подхватить ее на руки и помочь преодолеть препятствие: корягу, лежащую поперек тропинки. Мы уже заметно отстали от ребят, и нужно бы ускорить шаг.

– Это действительно легко, и знаешь почему? – Говорит Алена, перемахнув через корягу и без моей помощи. – Потому что музыка – твое призвание! Это то, что у тебя получается лучше всего, и то, что приносит тебе удовольствие. Музыка это ты, Никита.

– Ха.

– Серьезно. – Она ждет, пока я перешагну через препятствие, а потом берет меня под руку. – У нас все получится, я точно знаю.

– Я, вообще-то, собирался поступать в университет.

– Это никак не помешает. Мы будем выступать на студенческих вечеринках, в клубах и на фестивалях! Тебе не придется искать подработку, чтобы оплачивать учебу. Никита, ты самый талантливый музыкант из всех, кого я знаю! Ты – Высоцкий, в конце-то концов!

– Смешно. – Замечаю я, оценив ее шутку.

Алена ловко пробирается по крутому узкому спуску вслед за остальными.

– Скоро состоится уличный фестиваль, там все будут! Толпы народа выйдут на улицы, и мы будем играть для них! – С волнением в голосе говорит она, обернувшись через плечо. Ее глаза сверкают, видно, что подруга буквально горит этой идеей. – А потом школьная вечеринка! Ну, та, как ее?

– Осенины?

– Да!

– Когда все носятся в костюмах арбуза или тыквы? – Усмехаюсь я.

– Нет! Когда вечером устраивают танцы для старшеклассников. Мы выступим там!

– Ого, как смело. Да если даже репетировать каждый день, нам понадобится полгода, чтобы выступить перед кем-то и не опозориться.

– Вот и неправда! – С жаром выпаливает Алена. – У нас есть несколько песен, отточенных до блеска! Мы исполняем их уже года два.

– Исполняем? – Я чешу затылок. – Поем для своих. Под акустику! В сарае, Лель!

– И что с того?

– А то, что ты говоришь про коллектив и профессиональные инструменты!

– Мы уже делали это. – Она всплескивает руками. – У нас есть оборудование, комбик, и мы оба играем на Синди!

– Синди – развалюха! – Взрываюсь я. – Ей сто лет в обед! Эту электрогитару мы выкупили у чокнутого алкаша, который колотил ею собаку во дворе!

– Синди – легенда! – Вскрикивает Алена. – Она живее всех живых! И не забывай, благодаря этой покупке мы тогда спасли и ее, и собаку – сразу две жизни!

– Бред. – Выдыхаю я.

– Чего ты боишься? – Уставляется на меня подруга.

Я смотрю на раскинувшееся перед нами синее море.

– Не знаю. – Отвечаю, пожав плечами. – Наверное, у меня голова просто забита другим.

– Чем? – Она морщит нос. Ей плевать на море, Алена смотрит на меня, уперев руки в бока. – Твоей пустышкой Полиной?

– Может быть. – Тихо отвечаю я.

– Тогда музыка – это то, что тебе нужно.

– В смысле? – Я улыбаюсь, глядя вдаль.

– В том смысле, что девушки обожают музыкантов. На тебя будут вешаться толпами, Высоцкий. Все с ума сойдут!

– Мне не нужны все. – Задумчиво говорю я. – Мне нужна только она.

– Ну, вот. – Хмурится она. – А я о чем. Так ты в деле, да?