banner
banner
banner
Сердце на двоих

Лена Сокол
Сердце на двоих

© Лена Сокол

* * *

«Глаза могут обмануть, а вот сердце – никогда»



«Мы близнецы, мы все делим пополам. То, что его – мое, а то, что мое – тоже мое»

Х/ф «Двадцатый век» («Novecento»)

Пролог

Это не Он

Капли дождя смешивались со слезами и сбегали теплыми струйками по шее. Они забирались под воротник тонкой кожаной куртки и противно саднили кожу. Я до боли прикусила губу, и во рту немедленно распространился неприятный металлический привкус крови.

Ба-бах!

Одновременно с жутким грохотом темное небо разрезала яркая молния. Вспыхнула и исчезла, заставив меня вздрогнуть. И вдруг опомниться.

Что я здесь делаю? Зачем жду его? Поговорить? Но о чем?..

Я откинула прядь мокрых волос с лица и решительно двинулась прочь. Вдоль по улице вниз, в ту сторону, куда утекали потоки воды. Дождь опять усиливался, уже хлестал меня по щекам, забирался в глаза, в уши, бесцеремонно лез под одежду. Промокшие джинсы противно липли к ногам.

Не выдержав, я побежала.

Прочь от него. Прочь отсюда. Из этого города, из его жизни. С обещанием самой себе больше не верить никогда и никому.

А ведь еще хотела открыть ему свою тайну, глупая. Думала, выслушает, поверит, примет тебя такой… Стиснула зубы и зачем-то дала волю слезам, чего не позволяла себе с самой смерти матери.

Сама не поняла, как преодолела расстояние до здания старого вокзала. Быстро взобралась по железной лестнице, тянущейся длинной змеей вдоль стены до самого верха. Замерзшими руками достала ключи, вставила в замок и повернула. Массивная металлическая дверь отворилась со скрипом.

Я вошла внутрь и хлопнула ею так, чтобы уши заложило. Чтобы еще больнее себе сделать. Сделала несколько шагов и принялась искать глазами рюкзак. Опять дорога, опять города, новые люди, новые лица, скитания…

Да чтобы оно все… провалилось… Куда идти? В такой час. В такую погоду.

Я замерла у огромного окна, по которому барабанили холодные капли. Приложила дрожащие ладони к стеклу. Город ничего не чувствовал: все так же горели окна высоток, мелькали огни машин, снующих туда-сюда. Из-за них на чердаке старого вокзала никогда не было темно. Тысячи огней. И света луны не надо. Весь мир как на ладони. И я перед ним. Одна.

Остервенело сорвала с себя мокрую куртку, швырнула на пол и принялась лихорадочно сдирать водолазку.

Завтра. Меня. Здесь. Не. Будет!

И вдруг застыла, услышав скрип входной двери. Сердце шумно ухнуло вниз. Еще и лицо, как назло, застряло в дурацком вороте. Сдернула наспех водолазку и обернулась.

Там стоял Он.

Он!

Мокрый весь, растерянный. Почему? Ну, да – ему же не приходилось раньше видеть меня без одежды. Опустив взгляд в пол, парень принялся жадно хватать ртом воздух. В этот момент дверь за его спиной неожиданно захлопнулась и отрезала нас от шума дождя. Мы остались в странной, пронзительной и зыбкой тишине.

– Ты?

Я освободила руки от рукавов и бросила промокшую почти насквозь водолазку прямо на пыльный каменный пол. Сделала шаг навстречу. Еще шаг.

Всего час назад мне так много хотелось ему сказать. Признаться, что растеряна, что совершенно не понимаю, что с нами творится такое, что запуталась в собственных чувствах. Но сейчас… Увидела его, и сомнения словно рассеялись.

Он стоял, не решаясь подойти и взглянуть в глаза. Тонул в неловкости и волнении и, кажется, подбирал какие-то слова. К чему они теперь? Я смотрела на него и понимала, что все сомнения были такой глупостью. Пустяком, нелепостью.

Он здесь. И он мой. Высокий, тревожно ссутулившийся, с капающими с кончиков мягких каштановых волос каплями дождевой воды. Такой знакомый, привычный и понятный. Кажется, дотронься – и все проблемы решатся сами собой.

– Я пришел, чтобы сказать… – Начал он, стоило мне подойти вплотную и взглянуть в его глаза, в которых отражались сейчас все огни ночного города.

– Не надо, – попросила я, хватаясь за край его влажной футболки и оттягивая на себя.

Мы ссорились не из-за чего. Все же было просто. Только ты и я, остальное – выдуманные нами же самими проблемы. И я тебе сейчас это докажу: мой поцелуй скажет лучше тысячи слов.

Встала на цыпочки, потянулась вверх и коснулась его нежных и таких горячих губ. Ему пришлось наклониться мне навстречу. Я мягко коснулась ладонью его шеи, прижалась и поцеловала еще жарче: теперь уже по-настоящему. И он ответил мне так, словно для него это было в первый раз – вот так целовать меня, касаться моих влажных губ.

Твердые теплые ладони, скользившие по моей пояснице, ощутимо подрагивали: он не хотел этого показывать, но совершенно точно волновался. Хотел доказать, что может быть нежным. Дать той трепетной ласки, которой не одаривал прежде. И теперь я его узнавала. Узнавала того мальчишку, каким он был на нашем первом свидании: настоящим, открытым, добрым, чутким.

Прижалась сильнее, слыша, как тихо стало вокруг. Все исчезло, кроме наших жарких объятий. Из звуков осталось только его дыхание, из ощущений – бьющееся в груди сердце. И руки: напряженные, но удивительно бережные, нежно скользящие по моей спине, обжигающие касаниями кончиков пальцев.

Я не смогла удержать стона и закрыла глаза. Позволила обхватить себя сильнее. Окунулась в удивительно приятный мужской запах. Растворилась в нем, теряя себя, и с удвоенной силой принялась отвечать на поцелуй, становившийся все энергичнее и горячее.

Сама не поняла, как дала волю своим рукам и всем потаенным желаниям, которым прежде не давала хода, терзаясь сомнениями. Пропала, позабыв про разум и здравый смысл.

И вдруг вспышка. Озарение! В одну секунду я вдруг осознала, почему сегодня он казался мне совершенно другим. Каким-то новым, нестерпимо чутким и ласковым…

Открыла глаза и вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Мысль, пришедшая в эту секунду в голову, ударила в подсознание ножом: это не Он!

Не Он…

1

Сколько весит ваша жизнь?

Если хотя бы на миг представить, что вам пришлось переезжать из одного города в другой то, как бы вы перевозили свои вещи? Наверняка, наняли бы грузовик, чтобы могла уместиться вся мебель, техника, посуда, весь гардероб и прочие мелочи. Но на сколько килограмм бы вытянул весь этот скарб? Страшно даже подумать, да? А ведь это и есть – вся ваша жизнь.

Есть такой хороший психологический прием. Вас просят представить тяжесть вещей, которые необходимы вам для существования. Начинается все с документов, продолжается любимыми шмотками, драгоценностями, дорогими гаджетами, наушниками к ним и прочим. А еще ведь есть кровать, любимая машина, уютный дом.

С ними как быть? Не оставить же кому-то постороннему, правда? И все это, собираясь на ваших бедных плечах, становится тяжелее, давит сильнее и еще сильнее. А потом вам вдруг предлагают представить, что начался пожар. Чтобы бы вы хотели спасти из всего этого?

И вот здесь начинается самое интересное. Кто-то вспоминает про дорогие сердцу фотографии, старые безделушки, несущие определенную память. Мучительно решают, что захватить. Но на самом деле вас не должно удерживать ничего из перечисленного. Пусть горит. Чем больше вещей вас окружает, тем больше страх потерять их.

Меня зовут Нана.

И моя жизнь весит всего два килограмма.

Вся она умещается в старом сером рюкзаке из потертого текстиля и состоит из теплой толстовки с капюшоном, джинсов, паспорта, сменной пары нижнего белья, музыкального плеера, а также резинки для волос и расчески. Больше у меня нет ничего.

Вру.

Еще есть наушники, но те вечно болтаются на шее. Если только не прикрывают своими большими подушечками из искусственной розовой кожи мои замерзшие уши.

Да, ночью бывает холодно. Особенно если тебе бывает негде ночевать.

575 дней до прибытия на Старый вокзал

Из телевизора раздавались музыка и шум десятков голосов. В темной гостиной пахло пивом, потом и семечками. Отчим отдыхал за просмотром очередного танцевального воскресного шоу.

Я прикрыла дверь в спальню мамы: завтра рано вставать, не хотелось, чтобы эти звуки мешали ей спать. Не включая света в коридоре, прокралась на цыпочках к дверям своей спальни. У самого порога одна из старых половиц предательски скрипнула.

Не повезло. Сердце забилось в груди отчаянно громко и быстро.

– Нана! – Послышалось из гостиной. – Нана, скорее! Иди сюда!

Его голос казался довольным и даже взбудораженным.

– М? – Спросила, не желая двигаться с места.

– Иди скорей! – Повторил нетерпеливо, и я увидела, как в выхваченном из темноты прямоугольнике света, подзывая меня, двигается его рука.

– Что? – Прошептала, все же нехотя плетясь в сторону гостиной.

– Давай, шевелись! – Привстал, убрал на столик тарелку с семечками и тяжело плюхнулся обратно в кресло. Из бумажного пакетика, оставшегося зажатым между его ляжкой и подлокотником, на пол повалилась шелуха. Его это не сколь ни беспокоило – убирать-то все равно другим.

– Мм? – Промычала, замерев в шаге от него. Сказать что-то членораздельное не хватило духа, конечности буквально свело от темных мыслей, не дававших покоя последние две недели.

– Садись! – Он, смеясь, наклонился вперед, потянул меня за запястье и в секунду усадил к себе на колени. – Сейчас объявят победителя. Это же твое любимое шоу, доча!

«Доча». Я стиснула зубы.

– Уже нет. С тех самых пор, как приходится смотреть его в твоем присутствии. – Хотелось сказать, но я все-таки промолчала.

Сидела, не шевелясь, словно окаменев, пока он наблюдал за происходящим на экране. Почти не дышала, чтобы не вдохнуть ненароком кислые пивные пары, летящие мне в шею из его рта. Не видела мелькающих в телевизоре ярких пятен, а следила лишь за потными пальцами, впившимися с нажимом в мои бедра. И с нетерпением ждала, когда пустят, наконец, финальную заставку, чтобы можно было встать и уйти в свою комнату.

 

2

Кирилл

– Кирюха, твой брат – точно чудик, – усмехнулся Тим, глядя в сторону гоночного трека.

Я поправил жилет-черепаху, натянул сверху джерси и посмотрел в сторону трассы. Мой брат Илья медленно шел по треку от секции к секции, изучая глазами покрытие под ногами. Да, пожалуй, для всех он выглядел сумасшедшим. Эдаким чудилой от мира суперкросса: странноватым парнем, неразговорчивым, сосредоточенным только на происходящем на трассе и четко понимающий свои планы и цели.

Пока другие участники общались с прессой и фотографировались с поклонницами, Илья предпочитал в сотый раз проверять байк, готовиться морально, настраиваться и сканировать взглядом трассу. Он делал это для меня. Потому что после травмы, приобретенной почти полгода назад, брат пропустил целый сезон и сам не участвовал в гонках.

– Он просто серьезно относится к делу, – я перевел взгляд на свой байк, заботливо подготовленный братом к гонке, – это для тебя, Тим, каждый заезд – очередной повод покрасоваться перед девчонками, а для него… – Улыбнулся. – Ну, в общем, парень живет этим, не то, что мы с тобой.

Я подмигнул другу. Да, мы с Тимом Левицким с недавних пор не являли собой образцы ответственных спортсменов. И вчерашний кутеж, закончившийся далеко за полночь, конечно же, не делал нам чести.

– Но в финале-то мы! А Илюха… – Левицкий дотянулся и хлопнул меня по плечу, – прости, братан, но Илюха твой сейчас в заднице.

– У него все впереди. – Я сел на скамейку и прикрыл лицо ладонью от солнца. – А я, наверное, завязываю. Всё. Этот заезд будет последним.

– Шутишь? – Лицо Тима вытянулось, он озадаченно провел рукой по ежику черных волос на макушке.

– Не вижу перспектив. – Вот здесь, признаюсь, я немного слукавил.

– Ты?

Я пожал плечами.

– А смысл? – Опустил голову и уткнулся взглядом в новенькие мотоботы. Попросту спрятал глаза от весьма проницательного друга. – Меня уже не вставляет, надоело.

– Может, ты просто испугался? – Мне в бок снова прилетел нехилый удар. – Глядишь, Илюха восстановится и составит тебе конкуренцию. Придется с ним тягаться, а это, наверное, еще унизительнее, чем проиграть Психу, да?

В желудке неприятно заурчало. Не поминай дьявола, как говорится. Стоило только назвать его имя, как из-за угла вальяжной походкой проследовал к мойке сам Ян Коренев по прозвищу Псих. Двадцать три года, пугающая манера дергать плечом при разговоре, агрессивный стиль вождения, чертова косая сажень в плечах и бешеный взгляд, которым он нас сейчас даже не удостоил.

Гонщик в синей форме с номером «13» ленивым жестом поздоровался с бригадой, бортующей колеса в тени под тентом, хлопнул ладонью по стоящим стопкой запасным шинам и с видом победителя направился к боксам с мотоциклами и стоящими за ними многочисленными фургонами.

– Ты даже рот открыл. – Заметил Тим, как только Псих скрылся из виду.

– Что? – Спросил я, угрожающе сжимая челюсти.

– Испугался его, говорю? – Дразня, рассмеялся он и, зная мой характер, тут же сгруппировался, прикрыв грудь кулаками.

– Кого? Психа? – Внутри уже закипала волна гнева. – Ты шутишь? – Одарил друга устрашающим взглядом. – Вставай и проваливай отсюда, понял? – Оттолкнул его ребром ладони, вынудив подняться со скамьи. – Запомни, Левицкий, я никого не боюсь. Ни тебя, ни эту бешеную собаку Коренева. Всем вам надеру задницы сегодня!

– Да я так-то прикалывался… – смутился Тим, отходя от меня на шаг от греха подальше.

Он поправил штаны и свою красную джерси.

– Шел бы ты лучше, переодевался и готовился, приколист недоделанный. И готовься, мой байк всех вас сегодня уделает.

– Кто? Твой кузнечик? – Заржал Тим, показывая на моего зеленого Дракона, моего горячо любимого «Kawasaki».

– Ну, все, иди сюда, – потянулся я к нему, но Тим вовремя поднял руки, показывая, что сдается.

– На трассе разберемся!

– Тебе хана, дружище. – Прорычал я, намереваясь скрутить его в бараний рог.

– Кстати, о девчонках, – остановил меня друг, указывая на ограждения, за которыми собрались уже толпы народа. – Вон, твоя пришла.

– Моя кто? Ты про кого? – Скривился я. – Про Орлову, что ли?

За забором из натянутой сетки уже размахивали руками Нинка Орлова и ее подруга Карина Зимина. Разодетые в пух и прах, при полном параде, в платьях и на каблуках, они месили землю возле ограждений, пытаясь привлечь внимание моего брата, бродившего вдоль по трассе.

– Да, про Нинку, – отозвался Тим. – Смотри, какая фигуристая.

– Нет уж, – хмыкнул я, – этот цветочек уже опыляли все, кому не лень.

– Я думал, вы это…

– Так… на один раз. – Признался я, с интересом оглядывая ее ладную попку, обтянутую коротким белым платьем.

– Или на два, – заржал Левицкий, упираясь локтями в поручни.

– Может быть. – Усмехнулся я.

В этот момент Илья нехотя оторвался от изучения грунта, посмотрел на девушек и коротко махнул рукой в знак приветствия.

– А эта Карина ничего такая… – Хищно облизнулся Тим, почесывая скулу. – Пригласишь ее сегодня на вечеринку в честь празднования моей победы?

Его победы. Как же самонадеянно.

– Обойдешься. – Я развернулся и пошел надевать остальное снаряжение. – Она на Илюху запала. По пятам за ним ходит уже почти год.

– Да ему же все равно, – задумчиво протянул Тим. – Он у тебя не «по мальчикам» случаем?

– Слушай, ты задрал, Левицкий. – Бросил я, резко обернувшись к нему. – Прикрой пасть, ладно? Никакой он не педик, понял? Уясни это себе уже хорошенько. – Подошел ближе и процедил сквозь зубы угрожающе: – Еще раз так скажешь…

– Все-все! – Левицкий испуганно поднял руки. – Ты чо, Кирюха, шуток не понимаешь? Спокойно, братан. Заведенный ты какой-то сегодня…

– Тим, о чем угодно, только не о моем брате, слышишь?!

– О’кей. – Он указал пальцем куда-то через плечо. – А вот и твоя Ниночка. Гляди, даже свисток накрасила. – И уже шепотом. – Для тебя старалась.

– Вот же урод, – я опустил руки и, натянув подобие улыбки, обернулся.

– Привет! – Радостно воскликнула Нина, с разбегу бросаясь мне на шею.

Высокая светловолосая девушка со слегка вздернутым носом. Стройная, с упругим прессом, накаченной попкой и модной стрижкой, открывающей изящную шею. Красивая и удобная. А главное – никаких обязательств.

– Привет, девчонки, – я приобнял ее и, случайно выронив перчатки, поморщился. Плохая примета. – Привет, Карина…

Худенькая шатенка, скромно прячущаяся за спиной подруги, улыбнулась и тут же покраснела.

– А меня ты, значит, по имени уже не приветствуешь? – Блондинка по-хозяйски вцепилась в ткань моей экипировки. Прижалась так близко, что защекотало в носу от сладости ее духов.

Я нагнулся, поднял перчатки и сжал их в руке.

– Нина, – сказал в лицо с подобающим придыханием, и на лице девушки тут же зажглась довольная улыбка. – Привет, Нина.

– Другое дело, – Орлова прижалась накрашенными губами к моим губам.

Женщины любят такие приемы – метят территорию. Меня это всегда раздражало.

– Осторожней, детка, скоро старт. – Мягко отстранился я.

Улыбнулся ей, и, напустив виноватый вид, прошелся пальцами по своим губам, стирая красные следы, которые могли там остаться.

Проследовав в другой угол бокса, чтобы продолжить подготовку к гонке, подмигнул ей. Всё, достаточно с меня вежливости. Стер улыбку с лица, опустил взгляд, взял из сумки защиту для шеи и покрутил в руках.

– Карина, – Левицкий протянул смущенной девушке руку. – Помнишь меня? Я – Тимофей. Просто хороший парень, который собирается сделать сегодня всех в финальном заезде.

– Очень приятно, – даже не оборачиваясь, ответила она. По одному только голосу девушки было понятно, что она продолжала смущаться. – Карина.

– Далеко не уходи, – тоном знающего дело охмурителя промурлыкал Тим, – совсем скоро мы сможем вместе выпить из Кубка, который я завоюю. Если ты не против, конечно.

– Я…

Ответить он ей не дал: развернулся и пошел, на прощание кивнув блондинке:

– Ниночка.

Отвесил шутовской полупоклон и удалился.

– Клоун, – прорычал я сквозь зубы, надевая наколенники.

– Ты какой-то сегодня нервный, – промурлыкала Нина, подобравшись ближе.

Какой же она временами бывала назойливой…

– Главный старт сезона, – пояснил я, стараясь нервничать меньше.

Но чем ближе приближались стрелки часов к двенадцати, тем сильнее сжимались мои внутренности в тревоге.

– Ты обязательно победишь. – Прошептала девушка, но так и не дождалась ответа. – Ладно, пойдем мы… – Произнесла она уже обиженно. – Места пока займем. Повыше…

– Угу.

Вообще мне нравилось, что Орлова была легко отходчивой. Долго не дулась, если ее отталкивали, и быстро забывала былое. Нинка всегда охотно шла на контакт. Вот и сейчас, списав все на мою нервозность перед стартом, взяла за руку подругу, махнула рукой и оправилась к зрителям.

– Не жалуешь ты ее. – Хмуро заметил Илья, появившись откуда-то со спины.

Как черт из табакерки, честное слово.

– Кого? Нинку? – Пытаясь унять сердцебиение, спросил я и посмотрел вслед удаляющимся к трибунам девичьим фигурам.

– Ее. – Подойдя к моему мотику, ответил брат.

– Сам же знаешь. – Пожал плечами. – Что там объяснять? Это ж Нинка.

Он только вздохнул и опустился на корточки рядом с Драконом. Отличный байк, папа не пожалел для меня денег. На стандартной базе, настроенный специально под спортсмена. С новыми примочками сделавшими его даже излишне мощным: таким, что механикам пришлось даже поумерить его пыл, чтобы меня не выдергивало из поворотов, и с другой коробкой, в которой я пользовался во время гонки только третьей и четвертой передачами. И со смещенными вниз и назад подножками – специально под мой рост.

– Настроил тебе подвеску. – Илья надавил на сидушку. – Задний амортизатор жестче – как раз под профиль трассы и тип грунта.

Мимо нашего бокса теперь уже в обратном направлении прошелся Псих. На этот раз не так вальяжно – старт близился, и он торопился покончить со снаряжением. Взглянул в нашу сторону мельком и, кажется, специально сузил зрачки. Смотрел не на меня – на Илюху. Ухмыльнулся довольно и подмигнул ему. Брат выпрямился, тяжело задышал, но отвечать не стал. Сжал руки в кулаки.

– Илья, – я положил ладонь ему на плечо, привлекая внимание.

Сердце в груди забилось, как бешеное.

– Что?

Черт. Черт. Черт.

– Ты должен меня спасти…

Его лицо нахмурилось.

– Я?

Момент истины.

– Выступишь за меня, брат?

Не верю, что эти слова вырвались сейчас из-за меня. Не то, чтобы мы не проделывали этот номер раньше. Проделывали и много раз. На экзаменах и даже, бывало, с собственным отцом. Илюха выручал меня, наверное, миллион раз. Но теперь по его расширенным зрачкам я понимал, что подошел слишком близко к границам дозволенного.

– Подожди, ничего не говори. – Я обхватил его плечи. – Смотри, никто ведь не знает, что ты уже восстановился после травмы. Никто не сможет отличить нас. Я же видел, ты вчера весь день круги здесь наматывал. Помоги, брат. В долгу не останусь. Обещаю.

– Спятил? – Тихо выдохнул он, опасливо оглядываясь по сторонам.

Илья

– Останешься, дядь Саш? – Кирилл быстро подозвал механика, отходившего взять себе кофе, и направил меня в сторону нашего фургона.

Буквально втолкнул внутрь, усадил на сидение и вытянул вперед руки, призывая к спокойствию. И зря. Я бы с удовольствием сейчас сказал все, что о нем думаю.

– Я совершенно серьезно. – Кирюха запустил обе пятерни себе в волосы и дернул так, что чуть не выдрал сразу пару клочков.

– Иди, знаешь куда! – Я встал и направился к выходу. – Ты просто паникуешь. Успокойся.

– Стой, стой, стой! – Сложил ладони в молитвенный жест. – Послушай. Илюха – ты здесь лучший. Мы оба это знаем. – Ого, он первый раз в жизни признавал это открыто. Надо же. – Для тебя это отличный шанс доказать, чего ты стоишь. Шанс отомстить Психу! А я… Черт… Мы вчера с Тимом так нажрались, что у меня сегодня даже руки дрожат…

И почему мне вдруг стало стыдно за его слова?

Мужик должен идти до конца, мужик не может трусить перед самым финалом. Разве нет?

– Ты же просто обделался от страха… – Шокированный услышанным, я оттолкнул его от себя. – Соберись, тряпка, и иди на старт. Соберись!

– Брат! – Он схватил меня за грудки. – Спаси меня. Это в последний раз, обещаю. Я не могу так облажаться! Мне нельзя! – Его ощутимо трясло. – Серьезные люди на меня поставили. Понимаешь? А этот Псих… он же просто меня зароет. Это мой последний заезд, и завязываю. Обещаю. Не могу же я уйти с позором? – Он дернул за мою кофту, делая умоляющие глаза. – Прикрой мою задницу. Пожалуйста! – Опустил взгляд и покачал головой. – Ты же видишь, в каком я состоянии. Меня все еще потряхивает со вчера…

 

– Вот же придурок, – поразился, отдирая от себя его руки. – Думал, ты мужик. Только на показные покатушки перед девчонками и способен. Твой Тим знает, что приедет последним, и все равно идет! Не стремно тебе?

– Но я не могу быть последним!

Я нервно рассмеялся.

– В этом весь ты. – Покачал головой, видя, как Кирилл весь съежился. – Любой ценой, лишь бы победить. Самому не противно потом будет? Вчера так красовался, аж умотал мотоцикл на заездах, а сегодня вдруг испугался.

– Последний раз, брат. Честно…

Я остановился, бросил на него испепеляющий взгляд и с досады сплюнул. Нельзя. Невозможно. Даже речи быть не может. Только не это и только не так!

– Ты чертов разгильдяй, – качая головой, я протянул руку и ухватил край его джерси. – Снимай! Чо вылупился? Снимай, говорю, быстрее!

– Спасибо… – Счастье, облегчение, ликование – целая гамма эмоций была написана на его лице. – Спасибо!

– Неужели, ты так уверен, что я выиграю? – Я выдохнул устало.

Ему не очень-то хотелось признавать, но это было единственным шансом не ударить в грязь лицом.

– Да, – пробормотал, стаскивая амуницию. – Если кто и сможет, то только ты.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru