Ланиус Андрей
Женские страшилки и заморочки
Остров любви
Два немолодых уже приятеля, давно не видавшихся, отмечали встречу в кафе.
Один желчно жаловался второму на жизнь: это не так, то не этак… Хорошо бы сбежать на какой-нибудь необитаемый остров, где тебя никто не найдет!
При последних словах слушатель невпопад улыбнулся.
– Ты чего? – готов был уже обидеться жалобщик.
– Да вот вспомнилось вдруг… – успокоил его тот. – У меня ведь когда-то был собственный необитаемый остров! Остров, на котором я провел несколько самых счастливых часов в моей жизни.
– У тебя? Остров?
– Именно! Вот послушай… – роль рассказчика незаметно перешла ко второму.
Как-то раз, еще в пору моей прорабской молодости, я был направлен в длительную командировку на важный стратегический объект под древним таджикским городом Ходжентом, который в те времена назывался Ленинабадом. Места там сказочные, климат великолепный, фрукты и дыни дешевы, а восточная экзотика и вовсе даром. Одно было плохо – маловато европейского населения, а еще меньше – свободных женщин. Между тем, меня ничуть не привлекала перспектива коротать вечера в одиночестве.
Но вот очень скоро я сделал для себя ценное открытие.
Оказалось, что в считанных километрах от Ходжента находился еще один город – Кайраккум, имевший статус курортного. Этот небольшой, но уютный, очень зеленый городок располагался на берегу огромного водохранилища, заполненного водами Сырдарьи.
Представь себе голубую водную гладь, вытянувшуюся в длину на добрую сотню километров! Да и ширина ее была солидной: противоположный берег терялся в голубоватой дымке. Словом, местные жители имели все основания называть этот водоем морем, и я с ними вполне солидарен.
Сразу же за городом, на одном из участков побережья, тянулась целая цепочка домов отдыха и турбаз, куда по профсоюзным путевкам приезжали отдыхающие со всех уголков единой тогда страны. В том числе и женщины – молодые, красивые, свободные. Они сами сгорали от желания закрутить курортный роман.
И вот с некоторых пор, как только выдавался свободный часок, я мчался на своем прорабском уазике на пляж. Сначала устраивал заплыв с нырянием, а после лежал на рассыпчатом белом песке, разглядывая красоток в смелых купальниках и выжидая, когда же появится та единственная, от которой я не смогу отвести глаз.
Здесь надо сказать и о том, что рядом с пляжем имелась небольшая бухточка, где выдавали напрокат водные велосипеды и катамараны, и откуда 2-3 прогулочных катера возили туристов в «морские» круизы…
Вышло так, что в первые же дни я волей случая свел знакомство с капитаном одного из катеров – Володей, моим ровесником. Он обмолвился вскользь, что у него проблема с машинным маслом для двигателя – тогда это был страшный дефицит. На следующий вечер я привез ему гостинец – пару канистр с маслом, после чего обрел в лице Володи надежного друга.
Вскоре он сделал ответный ход, устроив для меня обзорную экскурсию по всему прилегающему фарватеру водохранилища, а затем бросил якорь у небольшого песчаного островка, находившегося примерно посередке между продольными берегами этого рукотворного моря. Люди на пляже казались отсюда маленькими точками. Противоположный берег был и вовсе безлюдным. Размером островок не превышал теннисный корт, а над водой возвышался едва ли на ладонь-полторы. Здесь не росло ни травинки. Тем не менее, это был реальный остров.
Володя доверительно объяснил мне, что ни он, ни его коллеги-капитаны туристов сюда не возят. Этот островок экипажи держат для себя. Собираются здесь иногда все вместе, с подругами, ставят катера на якорь и расслабляются немного. Но это – в конце сезона, когда наплыв отдыхающих иссякает и появляется свободное время. А сейчас некогда, сплошная запарка. Островок свободен до конца лета, и если у меня появится желание, я могу воспользоваться его уединенностью. Он, Володя, готов в любое время доставить меня сюда вместе с моей подругой. Только надо предупредить заранее.
И вот буквально на следующий день появилась она, единственная. Это была молодая, необыкновенно привлекательная шатенка из Новгорода. Сейчас я уже не помню всех обстоятельств нашего знакомства, да и черты ее лица стерлись из памяти, но вот ее улыбку вижу как живую. И ее глаза – глубокие, зеленые, колдовские.
Не хочу произносить цветастых фраз, поэтому скажу коротко: это была неодолимая взаимная приязнь, лишь усилившаяся после первого сближения.
Наутро я спросил ее:
“Хочешь, сделаю тебе сказочный подарок?”
“Какая женщина откажется от сказочного подарка!” – улыбнулась она.
“Я подарю тебе остров. Остров Любви!”
“Остров? – удивилась она. – Остров – да еще Любви – мне никогда не дарили. Конечно, хочу!”
В ближайший выходной, около полудня, Володя отвез нас на остров и оставил там до вечера. Разумеется, накануне я приготовился, как положено. Припас тент, одеяла, сухое вино, фрукты, замариновал шашлыки… Мы купались голыми, бегали, хохоча, друг за дружкой, катались, обнявшись, по песку, танцевали под «Спидолу»… Было ощущение безграничной внутренней свободы, абсолютной раскованности, полного слияния с природой, словом, чего-то такого, что весьма редко посещает нас в обыденной жизни, и о чем мы неосознанно тоскуем. На этом раскаленно-влажном песке, среди водной глади, в которой отражались снежные вершины Гиссаро-Алая и белесое азиатское небо, я был совершенно счастлив. И она, как мне кажется, тоже. Мы утратили всякое представление о времени. И немало удивились, когда вблизи обрисовался катер Володи. Как, уже вечер?!
Еще не раз моя зеленоглазая благодарила меня за этот сказочный подарок – Остров Любви.
Но всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться. Истек срок ее путевки. Билет на самолет был куплен заранее. Дома ждал муж.
Я до сих пор уверен: скажи я тогда – «останься!», она осталась бы. Но я так и не решился.
Я сам отвез ее в аэропорт.
Перед выходом на посадку она пристально взглянула мне в глаза и тихо произнесла:
«Милый, мы с тобой больше никогда не увидимся в этой жизни. Вспоминай иногда обо мне. И живи, как тебе хочется. Если завтра у тебя появится новая женщина, пусть так и будет. Наверное, ты ее тоже повезешь на наш остров. Вези. Прошу только об одном: не дари один подарок дважды… – тут она как-то загадочно улыбнулась: – Впрочем, у тебя и не получится. Даже если захочешь. Ведь я колдунья, и этот остров теперь заколдован…»
Мы слились в прощальном поцелуе.
… Через пару-тройку дней на вечернем пляже мне встретилась стройная брюнетка из Ростова. Чего скрывать – закрутился новый курортный роман. Но ему недоставало каких-то возбуждающих токов. И тогда я, невзирая на предостережение моей зеленоглазой колдуньи, а может, и вопреки ему, легкомысленно решил повторить прежний сценарий.
“Хочешь, подарю тебе остров? Остров Любви!”
“Ой, хочу, хочу!” – запрыгала брюнетка.
Однако тут, как нарочно, к нам на объект нагрянула комиссия, и началась запарка. Теперь я был занят даже по вечерам, не говоря уже о воскресеньях. К тому же пришлось поставить на ремонт машину. Брюнетка регулярно приезжала ко мне в гостиницу, но о поездке на Остров Любви пока не могло быть и речи. И всё же я не терял надежды, ведь лето было в самом разгаре.
Но вот, наконец, появилась возможность передохнуть. Как по заказу, вышел из ремонта мой уазик. В первый же свободный денек я помчался к морю. На заднем сидении лежали те же одеяла, тот же тент, такой же набор продуктов, та же емкость с маринованным мясом, та же «Спидола»…
“Интересно, – размышлял я, руля по главной улице городка, – какие такие неожиданности могут помешать мне бросить Остров Любви к хорошеньким ножкам новой любовницы? Притом, что я совершенно не верю в колдовство, магию и прочую ересь…”
Я выехал на дамбу, с которой открывался вид на водохранилище, и… От увиденного по моей коже пробежал мороз, несмотря на то, что асфальт в тот день плавился от неистового зноя. Нога сама утопила педаль тормоза. Мне даже почудился где-то рядом серебристый смех моей зеленоглазой колдуньи…
– Что же ты увидел? – подался к рассказчику слушатель, забывший на миг о своих бедах.
– Правильнее спросить, чего я не увидел? А не увидел я моря! Его не было! Оно исчезло, ужавшись до размеров реки! Ушедшая вода обнажила обширные участки суши грязноватого оттенка. Острова Любви уже не существовало! Он слился с десятками других песчаных бугорков. А катер капитана Володи, в ряду других катеров, стоял на приколе у самого дальнего причала бухточки, превратившейся в большую лужу.
– Ты хочешь сказать, что она действительно была… колдуньей?
– Каждая женщина немножечко колдунья.
– Нич-чего себе, немножечко! Да тут же целое море!
Рассказчик усмехнулся:
– Море, но рукотворное. То есть, регулируемое. В ту пору чуть не все равнинные земли Средней Азии засевались хлопчатником. А эта культура нуждается в поливах. Вдобавок, лето выдалось на редкость засушливым… И вот воду, накопленную в природной чаше, пустили на плантации. А поскольку основная площадь водного зеркала лежала над мелководьем, то сразу же обнажились весьма обширные участки дна. И вправду, создавалось впечатление, что море куда-то улетучилось.
– Хм! Пусть так. Но каким образом о предстоящем сбросе воды узнала твоя зеленоглазая?
– Она ведь общалась с персоналом дома отдыха. А там вся обслуга из местных. А уж местные про воду всегда знают всё – почти у каждого свой поливной огородик и сад. Моя колдунья умела привораживать окружающих, вот с ней и делились самыми важными новостями.
– А почему твой Володя тебя не предупредил? Он-то, наверняка, знал!
– Я же объяснил, что у нас была запарка, и Володю я не видел в течение двух недель. Притом, он мог считать, что я осведомлен о столь важном событии в жизни целого региона. А я не знал. Голова была занята другим.
– Всё равно не пойму, как всё это могло так точно совпасть!
– Уж тут-то без колдовства явно не обошлось, – лукаво сощурился рассказчик. – Но до чего же красиво она напомнила о себе! Ах, какая умница! – он поднял свой бокал: – Давай же выпьем за обаятельных, проницательных, изобретательных и артистичных женщин!
Беседа потекла уже по новому руслу, и жалобных речей более не звучало за столом до самого вечера.
Ошибка
С какой бы тщательностью не готовилось преступление, всё равно остается какой-нибудь неучтенный фактор, который, проявляясь позднее, способен привести к разоблачению злоумышленников
По всем меркам семья Вороховых могла считаться благополучной.
Он – энергичный и удачливый предприниматель, владелец фирмы (на паях с компаньоном) по заготовке сельхозпродукции. Она – красивая голубоглазая блондинка с почти безукоризненной фигурой. Дом – полная чаша. Зимняя дача, два авто… Муж – никакой не тиран и не деспот. Напротив: буквально сдувал пушинки со своей обворожительной половины, не ограничивал ее в расходах (в разумных пределах, разумеется) и даже не ревновал, предоставляя определенную свободу действий.
Но именно она, Полина Ворохова, с некоторых пор начала тяготиться их семейным союзом. Поначалу у нее появилось подозрение, что муж изменяет ей. Тот мог в любой момент позвонить и сказать, что подвернулась выгодная сделка, требующая его немедленно отъезда в соседнюю область. Вернусь, мол, через несколько дней, привезу тебе подарок. А ты, милая, береги себя. И пропадал. Изменяет? Конечно же!
Второе: да, он давал ей деньги, но скрывал размеры своих истинных доходов. От всех ее вопросов отделывался шуточками-прибауточками, словно она какая-нибудь глупышка, красивая кукла!
А она, Полина Ворохова, между прочим, ощущала в себе предпринимательскую жилку. Ей тоже хотелось участвовать в прибылях, заключать сделки, хотелось, чтобы сотрудники мужа называли ее хозяйкой… Хотелось быть настоящей хозяйкой! Почему бы и нет, черт побери?!
Обида в ее душе росла. А муж так и не замечал этого.
Наконец, Ворохова сказала себе, что пора действовать. Тем более, что у нее сложился гениальный план. А придумала она вот что: завести тайный роман с компаньоном мужа, Геннадием Сущевым, выведать через того все секреты фирмы, затем удивить мужа своей осведомленностью, после чего заставить его считаться с ней, своей законной супругой. Роман же с Сущевым оборвать, словно ничего и не было.
Осуществить этот план казалось проще простого: ведь Сущев – бойкий, но низкорослый и худосочный брюнет – при каждой встрече буквально пожирал ее глазами. Помани она его пальцем, и он как собачонка прибежит на зов. Да, не красавец. Но ведь и не урод. Зато будет верно служить, почитая это за счастье.
Еще какое-то время она колебалась.
Но однажды, когда муж своими шутливыми отговорками снова довел ее до истерики, Полина решилась.
Она всего лишь намекнула Сущеву, что устала от суеты. Вот если бы где-нибудь был уединенный домик, где ее не нашел бы ни один из знакомых, она с удовольствием отдохнула бы там часок-другой.
Такой домик есть, ответил Сущев. В ближнем пригородном поселке, всего четверть часа езды. Расположен на дальней окраине, практически в лесу. Даже соседи не увидят. Домик принадлежит его доброму приятелю, который сейчас находится в дальней поездке, а ключ оставил ему, Сущеву. Никто из общих знакомых, включая Ворохова, не знает об этом домике. И этот домик твой, Полиночка!
Она согласилась посмотреть. Там всё и произошло.
Нет, она не жалела. Сущев смотрел на нее как на высшее существо, восторженно благодарил за неслыханную милость, клялся быть ее верным рабом. Между прочим, к ее удивлению, он оказался умелым любовником. Господин Ворохов, говоря откровенно, в постели вечно куда-то торопился, словно опаздывал на встречу с оптовиком. А вот Сущев знал толк в любовной прелюдии. Вопреки ожиданию, Полина получала сексуальное удовлетворение от их связи.
Он охотно делился с ней информацией. Объяснил, что между ними, компаньонами, существует распределение обязанностей. Ворохов отвечает за финансовую деятельность, он, Сущев, за производственную – транспорт, склады, грузчики… Признался, что давно уже не доверяет Ворохову. Тот, наверняка, утаивает часть прибыли. Но от него никогда ничего не узнаешь. Очень скрытный тип! Скользкий, ушлый… Его шуточки – это просто маска. Любовница? Скорее всего, да! Как бы однажды он не сделал ноги, переведя предварительно все финансы фирмы на какой-нибудь секретный счет! Он и ее, Полиночку, когда-нибудь бросит, оставит голой и босой. Бессовестная личность!
С Сущевым ей было легко. Он понимал и принимал все ее порывы. С ним она действительно чувствовала себя хозяйкой. Хозяйкой своей судьбы.
Всё чаще мелькало: вот если бы ее мужем был не Ворохов, а Сущев, то она, Полина, жила бы совсем другой жизнью. Она крутила бы всеми, как хотела, стала бы главой фирмы, и все вокруг подчинялись бы ее желаниям!
Будто прочитав ее мысли, Сущев сказал однажды, что будь его компаньоном не Ворохов, а она, Полина, то они вдвоем, доверяя друг другу и действуя в унисон, смогли бы развернуться по-настоящему.
Как-то незаметно Ворохов сделался третьим лишним.
Теперь уже трудно определить, кто первым произнес страшное слово. Но оно прозвучало и не вызвало резкого отторжения у другого. Если без Ворохова лучше, то почему бы ему однажды не исчезнуть навсегда?
План придумал Сущев. Однажды они лежали в постели, потягивая коньяк. Сущев закусывал маслинами, которые брал двумя пальцами прямо из банки. Маслины были его излюбленным лакомством. Отдав им должное, он заговорил о деле.
Всё можно устроить исключительно просто. Труп даже не придется прятать. Для начала надо искусно пустить слух, что Ворохов не погасил некий старый долг. Благодаря его скрытности, пройдет любая выдумка. Дескать, наехали крутые пацаны, посланные кредиторами, которым надоело ждать. Сроку дали три дня. А затем, мол, Ворохов исчез. Может, и сбежал.
Через какое-то время в лесу найдут машину с его трупом. На теле – ожоги от пыток паяльником и утюгом. Ясность полная! Долги он не отдал, вот кредиторы и расправились с ним. Какие кредиторы? Да нам-то откуда знать?! Ворохов все финансовые дела вел сам, ни с кем не советовался. Ни с собственной женой, ни со своим единственным компаньоном.
Вот и всё, Полиночка! Дело это замнут, поскольку непонятно, кого и где искать. Ворохова вскоре забудут, его доля перейдет к тебе.
Правда, тут есть один тонкий нюанс, продолжал Сущев. Мне неприятно об этом говорить, но чтобы на нас с тобой не упала и тень подозрения, нам придется на людях как бы враждовать между собой. Но это ненадолго. Ты согласна со мной, Полиночка?
– Без проблем! А я уже придумала, как его отрубить, – похвалилась красавица. – Как бывшая медсестра, хочу тебе сообщить, что существуют лекарства, резко понижающие давление. Они продаются в аптеках без рецепта. Сделаем это у нас на даче. Вечером я подам ему кофе. С начинкой. Он вырубится минимум на полчаса. Ты войдешь через заднюю калитку. Задушишь его шелковым галстуком. Тело перетащим в гараж и засунем в багажник.
– Предварительно нанесем следы пыток, – напомнил он.
– Само собой! Затем двумя машинами выедем в лес. Он часто отправлялся в поездку среди ночи. Так что если даже кто-нибудь из соседей выглянет в окно, то плохого не подумает.
– Главное – не наследить возле брошенной машины, – добавил Сущев. – Надо купить новую обувь не наших размеров, а позже уничтожить ее.
– И резиновые перчатки!
Еще какое-то время они увлеченно обсуждали детали, а затем занялись любовью.
Вот уже неделя, как Ворохов вычеркнут из списка живых. Всё прошло на редкость гладко. Нашли его, как и предполагалось, через день. Все вокруг заговорили, что он стал жертвой неуплаченного долга. Полину жалели, предлагали посильную помощь. Никто не бросил ни одного косого взгляда в ее сторону, как и в сторону Сущева.
Да, всё складывалось замечательно, вот только сегодняшний вечер выдался на редкость муторным…
Полина набрала номер на мобильнике:
– Гена, мне тоскливо. Давай встретимся в нашем домике.
Пару секунд он молчал, затем ответил резко:
– Разве ты не понимаешь, что мы не можем сейчас встречаться?! Дура, что ли?! – связь оборвалась.
Полина окаменела. Как-как он ее назвал? Быть может, она ослышалась?
Снова набрала его номер:
– Повтори, как ты меня назвал!
– Успокойся, пожалуйста! – ответил он уже мягче. – И пойми, что нам не надо сейчас ни встречаться, ни созваниваться. Я думал, тебе это ясно! Ну, всё! Будь умной девочкой! – связь снова отключилась.
Ее возмутили даже не слова, а его тон. Что-то в нем было от манеры Ворохова. Впервые за всё время их близости Сущев позволил себе резкость. По отношению к ней, его богине и царице! Да еще в ту минуту, когда она нуждается в поддержке! Мерзавец! Недомерок несчастный! Да как он смеет! На нее накатил приступ раздражения.
Она выпила рюмку коньяка и внезапно подумала о том, что они еще не обговорили финансовых условий своего сотрудничества.
Какое-то время она металась по квартире, прикладываясь к коньяку, затем снова позвонила ему:
– Не такая уж я дура, как ты воображаешь! Между прочим, я сохранила те самые ботиночки, в которых ты крутился возле машины в лесу. Вот так-то, дорогой! Теперь ты у меня на крючке!
– Как?! Ты их не уничтожила?!
Уловив панику в его голосе, она рассмеялась:
– Теперь-то ты понял, что хозяйка – я?! Будет так, как я скажу!
Он понуро ответил после долгой паузы:
– Сегодня меня вызывали к следователю. Там задавали неприятные вопросы. Тебя тоже могут вызвать. Сейчас не время ссориться. Да и зачем? Всё можно решить миром. Ладно, будь по-твоему. Приезжай. Если я немного задержусь, не волнуйся. Мне просто надо уладить одно маленькое дельце. Мы всё спокойно обсудим за накрытым столом. Ты получишь своё, не беспокойся. Я согласен на уступки при условии, что ты привезешь ботинки. Пока!
Ишь, как запел, усмехнулась про себя она. Честно говоря, она просто забыла про эти ботинки. А теперь они стали козырем в ее руках. Значит, удача благоприятствует ей. Почему бы не развить успех? Ведь мифические крутые парни, не получив должок с Ворохова, по логике, должны пойти к его компаньону. Никого это не удивит.
Ах, каким же подлецом оказался Сущев! И до чего же быстро ее влюбленность в этого типа переросла в испепеляющую ненависть! Кто бы мог подумать!
Но теперь он получит своё. Да, получит!
К его приходу она успела накрыть на скорую руку на стол – коньяк, нарезка, его любимые маслины…
Он выглядел напряженным, но, кажется, был настроен на мир.
– Ладно, давай выпьем немного и обсудим ситуацию. – Пошутил, кивнув на коньяк: – Надеюсь, не отравленный?
Она хмыкнула, сама откупорила бутылку, наполнила свою рюмку и выпила первой:
– Как видишь, нет!
– Ботинки привезла?
– Вон они, стоят в углу под газетой.
Сущев встал, прошел и посмотрел:
– Точно, они самые. Надо немедленно их сжечь!
– Сначала обсудим кое-что.
– Согласен… – мягкой походкой он вернулся к столу, обошел его и остановился у нее за спиной: – Знаешь, Полина, у рэкетиров есть одно святое правило – если не удалось получить долг с мужа, то идут к его жене. Поэтому никто не удивится. Так будет лучше. Сама виновата.
Секунда, и ее горло сдавил шелковый галстук.
Она была очень сильной и отчаянно боролась за жизнь. Но он сумел сломить ее сопротивление. Последнее, что он услышал от недавней любовницы, был сдавленный хрип: «Не такая.. уж я… дура…» Наконец, она затихла.
Тяжело дыша, он сел за стол, сделал большой глоток прямо из бутылки.
Дура она и есть. То есть, была. Да еще какая! Хозяйкой себя вообразила! Вот и получила своё! Следствие так и решит, что с ней рассчитались за долги мужа. Дело потихоньку прикроют. Других наследников у Вороховых нет. Значит, он, Сущев, встанет, наконец, у руля фирмы. Сам будет править бал! Вот только что делать с телом? Да увезти в лес и бросить в канаву! Причем, переобуться в эти самые ботиночки и натоптать там побольше. Эксперты сличат следы и дадут заключение, что в обоих случаях действовала одна и та же банда. Что и требовалось доказать!
Рассуждая таким образом, Сущев машинально глотал маслину за маслиной.
В правом боку вдруг резко кольнуло. Что это?! Кольнуло снова и снова. Боль нарастала. Лоб Сущева покрылся холодной испариной.
Яд, понял он! Эта стерва подсыпала яд! Но не в коньяк же, который пила сама? В маслины, пришла догадка! Она отравила маслины, зная его пристрастие к ним…
Это была последняя в этой жизни мысль Сущева.
А Полина Ворохова, еще собираясь на встречу, всё же решила подстраховаться. Ей запомнилось, как в недавнем голливудском боевике в похожей ситуации героиня оставила в банковской ячейке поясняющую записку, одновременно послав своему адвокату письмо с указанием забрать эту записку, если с ней, героиней, приключится что-нибудь нехорошее.
Листок с признанием в убийстве мужа (где вся вина, естественно, взваливалась на Сущева) Полина оставила в домашнем сейфе, а соответствующее письмо отправила знакомому юристу. Разумеется, она и мысли не держала, что ее признание попадет в чужие руки. Это было еще одним средством шантажировать Сущева. Она допускала, что тот может броситься на нее, но не думала, что нападение произойдет столь стремительно, и она попросту не успеет пустить в ход это своё оружие – шантаж…
Записка Вороховой и помогла позднее восстановить всю картину произошедших преступлений.
