Лана Эл
Где чудеса и леший бродит

Глава 9

Забыв про тыкву и её планы отмщения, я свернула с тропинки и побежала на помощь вредному домовому, который отказался пользоваться протоптанной дорогой. Хорошо хоть держался поблизости и отыскать его труда не составило.

Но вот что делать дальше, было решительно непонятно.

Перепуганный Михеич стоял, прижавшись спиной к огромному многовековому дубу, а к нему неторопливо подходила какая-то здоровенная тварь. Недалеко на траве лежало знакомое пустое лукошко и пояс с кожаными ножнами.

Получается, лешего уже съели?! Это хозяина-то леса?

– ТикАем отсюда, пока Вернувшийся тебя не заметил, – шепнула тыква. – Или погеройствовать хочешь, а заодно и помереть в расцвете лет? Сказал бы, что и красоты, да врать перед смертью не хочется. Красавица из тебя ещё та.

Я показала вредной тыкве кулак и задумалась.

На геройства, признаться, не очень тянуло, но и домового бросать на растерзание неизвестно кому было жалко. Чем бы отвлечь эту погань, чтобы Михеич успел смыться?

Быстро огляделась, подобрала пару еловых шишек, размахнулась и запустила в чудище. Попала, но кровожадная тварь этого даже не заметила, продолжая приближаться к жертве.

– Эй, возвращенец, мы тут! – заорала у меня над ухом тыква.

Чудовище повело голыми треугольными ушами, дёрнуло головой, но не оглянулось.

– Ты смотри какой целеустремлённый. Ладно, ведьма, должен же я отблагодарить тебя за вызволение, – шальная тыква с горящими глазами подмигнула и с душераздирающим воплем пошла на таран.

На сей раз чудовище всё-таки обернулось, и я смогла в полной мере разглядеть его необычную внешность. Морда, наполовину заросшая шерстью, словно существо подхватило лишай и потеряло в неравной борьбе с недугом половину шевелюры, здоровенные клыки, глубоко посаженные злые глаза и бугристый тёмный нос с бородавкой, из которой торчали два волоска….

Леший! Только озверевший. Как вчерашний банник. Как там его тыква назвал? Вернувшийся? О таком же вернувшемся сегодня утром говорили Тал и незнакомец. Кажется, это что-то вроде бешенства. И страдает от него нечисть.

Мысли проносились в голове с бешеной скоростью, точно с такой же скоростью менялось и выражение морды спятившего лешего. Если поначалу он выглядел озлобленно-раздражённым, потом удивлённым, что логично – не каждый день тебя таранят призрачные тыквы, то за секунду до столкновения испуганно прижал уши, тонко пискнул и попятился.

Ждать, чем кончится торжественная встреча двух чудовищ, я не стала. Сорвавшись с места, обогнула испуганного возвращенца, подхватила всё ещё прижимавшегося к дереву Михеича, и побежала дальше, не особо разбирая дорогу.

Ветви больно били и цеплялись за одежду, ноги то и дело проваливались в какие-то ямы, но останавливаться я не собиралась. Потому что позади раздавались леденящие душу звуки, похожие на смесь воя и рычания.

– Метлу бы тебе, на своих двоих от такого не убежишь, – догнала меня тыква. На роже неизменная улыбка, безумные глаза горят зелёным, с виду никаких повреждений.

– Н-н-на ле-ле-во, – прокричал, заикаясь от тряски домовой.

– Чего?

– Н-на л-лево по-повора-рачивай, говорю.

– Зачем?

– Поворач-чивай!

Я повернула, пробежала несколько метров и очутилась на краю самого настоящего болота. Редкие кряжистые деревца, затянутая чем-то тёмно-зелёным стоячая вода, из которой кое-где торчат пучки травы.

– Предлагаешь самоубиться? – деловито уточнила тыква, подлетая поближе к водянистой жиже. – В смысле, утопиться и не заставлять реликтовую тварь ножки напрягать, да зубки лишний раз нагружать?

– Пусти! – потребовал Михеич.

Пришлось поставить домового на травку.

– Уууууууу, – донеслось из глубины леса.

Спасённый в ответ погрозил неведомой твари кулачком, одернул рубаху, прошёлся пятерней по волосам и деловито огляделся.

– Прости, конечно, но у нас на хвосте … этот как его… возвращенец, так что какого лешего мы сюда примчались?

– Не поминай лишний раз этого мухомора, а то появится, – попросил Михеич.

– Да он и так появится. Это во-первых. А во-вторых, зачем мы здесь?

– Через болото тайной тропкой пройдём, если только ты орать перестанешь и во-он в тех кустиках постоишь маненько.

Домовой был невероятно убедителен и уверен в себе. Наверное, именно поэтому мы с тыквой, не сговариваясь, послушно залегли в кустах.

– У мелкого есть минут пять, – поделилось иномирное создание и с гордостью добавило: – Я ему голову заморочил, не хуже самого лешего.

– А кто такие Вернувшиеся?

– Ха! И это у меня навья тварь, в смысле, ведьма спрашивает?

– Будешь обзываться, укушу. Навья? Подожди, это ты про Навь, Явь и Правь [1]? Это же малонаучная ничем неподтверждённая теория. О ней в приличных научных кругах и вспоминать непринято. И вообще, при чём здесь я?

– Тссс, – зашипела тыква и указала на болотце, – смотри.

У самой кромки зеленоватой жижи стоял Михеич, в руках он держал букетик пожухлых ромашек вперемешку с васильками и камышом. Борода в кои-то веки не топорщится, непослушные вихры зализаны на бок, даже рубашка каким-то невероятным образом стала чище.

– Береника, – неожиданно тоненьким голоском позвал домовой. – Береникушкааа.

Прошло несколько секунд, послышался плеск воды и из болота выглянула черноволосая девица с тёмно-зелёной кожей, огромными ярко-голубыми глазищами и приплюснутым носом. На красивой длинной шее виднелись жабры, а когда она подняла руку, чтобы поправить чёрные волосы, стали заметны перепонки между пальцами с длинными синеватыми когтями.

– Кикимора? – с живейшим интересом спросила я у тыквы.

Этих болотных обитательниц описывали по-разному. Так что увидеть одну из них вживую было очень интересно.

– Тише ты! – шикнул на меня вредный овощ. – Эти зеленомордые страсть не любят, когда их так называют.

– А как любят?

– Болотными девами, – хрюкнуло иномирное создание. – Девы, ага, да больших вертихвосток в жизни не встречал, женихов каждую неделю меняют. А уж про то, как и с кем они ночи проводят, лучше вообще помолчу. Теперь понятно, почему местный леший так на твоего домового взъелся. Он с водяным давно, небось, всех местных девок поделил. А тут конкурент нарисовался, да ещё из деревни.

Я хмыкнула и попыталась сесть поудобнее, что в окружении колючих кустов было очень непросто. Разумеется, тут же укололась. Колючка вошла глубоко под кожу и застряла. Дёрнула рукой, пытаясь освободить, и едва не взвыла от боли. Шип оказался закруглённым и распорол мне палец. Под ноги, в пушистую травку, закапала кровь.

– Больше у нас времени нет, – с какой-то непонятной радостью сообщила тыква. – Сейчас Вернувшийся твою кровь учует и мигом примчится.

– Так чего сидим, побежали!

– Да погоди. Ты вообще в курсе, что не завершила обряд моего призыва.

– Слушай, давай потом. Если меня сейчас сожрут, я никогда и ничего уже завершить не смогу.

– Стоять! Для завершения нужна кровь. Твоя. Ты потом ещё раз хочешь устроить себе кровопускание.

Вот же пристал. Но снова дырявить палец тоже не очень хотелось.

– Что надо делать?

– Дай мне имя.

– В смысле?

– Назови меня.

– Как?

– Можешь дать волю своей буйной фантазии, детка. Я на всё готов, – при этих словах он обольстительно прищурил глаза и весьма недвусмысленно подмигнул.

– А я нет. Так что обойдёшься без моей фантазии и будешь Джеком. Теперь мы можем идти?

– Джек? Скучновато, – скривилась тыква. – Но раз уж на большее у тебя мозгов не хватило…. Джек к вашим услугам, госпожа.

– Надо было тебя Акакием назвать, – мстительно ответила я.

– Поздно! – расхохотался хам и первым вылетел из кустов, нарушая царившую у болота романтику.

– А это что за девица?! – возмутилась кикимора, увидев меня. Летающая тыква при этом никакого интереса у неё не вызвала. – Шашни на стороне крутишь, изменщик проклятый, с русалкой связался за моей спиной?!

– Я… да ни за что…. Береникушка… клянусь…,– залепетал растерявшийся Михеич.

– Ещё и ко мне её притащил! Совсем совесть потерял. Уууууу, несчастная я, никто меня не любит, – на огромных глазах выступили слёзы. И кикимора завыла не хуже преследовавшего нас лешего.

– Девушка, прекратите истерику. Во-первых, у меня есть жених, – неправда, конечно, но сейчас не до поисков истины. – Во-вторых, Михеич любит только вас и мне это известно. В-третьих, за нами гонится Вернувшийся. Скоро он нас догонит и сожрёт. Возможно, вместе с вами.

– Вернувшийся?! – слезы мигом высохли, тон у кикиморы стал серьёзным, и она накинулась с новыми обвинениями на бедного домового: – Да что ж ты сразу не сказал?! На кой мне твои веники, когда такое творится?!

Несчастный букет полетел в болото. А мне искренне стало жаль нашего Ромео в лаптях, который совсем поник.

– Обворожительная леди, – подлетела тыква к вздорной девице, – мы можем рассчитывать на вашу помощь?

– Ууууууууу! – раздалось уже совсем близко.

– Можете, – одарив меня презрительным взглядом, скривилась Береника. – Так уж и быть, укажу тайную тропку через болото. Как посуху пройдёте. Только чтоб глаза мои эту замухрышку больше не видели!

Тайная тропка выглядела не особо надёжно. Возможно потому, что состояла из проплешин травы, разбросанных в зелёной водице на расстоянии полуметра друг от друга.

– И долго на них не стойте, под воду уходят. А с твоими габаритами…, – кикимора выразительно оглядела мою фигуру, – я бы вообще не рискнула на болото соваться.

– Спасибо за совет, в следующий раз обязательно им воспользуюсь.

– Уууууууу!

– Всё, мне пора. Подружек ещё надо предупредить, – и девица ушла под воду.

Михеич грустно вздохнул и шмыгнул носом.

– Не переживай, найдём мы тебе кого-нибудь более вменяемого, – я попыталась ободрить несчастного влюблённого.

– Хватит сопли распускать, бежать пора. Ну а несчастный влюблённый может и остаться, если ему жизнь немила.

– Ррррррр, – из кустов выбрался леший. Очень злой и недовольный.

– Всё-таки какой миляга, – на лице Джека появилось умильное выражение, с которым молодые мамы обычно смотрят на своих совсем ещё маленьких детей. Но продолжалось это всего пару секунд. Потом существо вернуло себе обычный хамоватый вид и спросило: – Ну что, красавчик, как погулял?

Я размениваться на разговоры не стала, подхватила несчастного домового, который, кажется, всерьёз собирался воспользоваться советом вредной тыквы, и поскакала по заросшим травой кочкам, которые при каждом шаге уходили сантиметров на десять под воду.

[1] Явь – мир живых. Правь – мир богов. Навь – обиталище тёмных существ. Главная героиня права, официальная наука не признаёт существование подобного представления о мироздании у древних славян. Но какое дело нечисти и иномирным созданиям до официальной науки?

***

Тал был зол, если не сказать в бешенстве. Мало того что по деревне пошли слухи о появлении новой ведьмы (мало было Вернувшихся!), так ещё посольство это эльфийское, будь оно проклято, притащилось! Только его не хватало.

– Эй, милок, позолоти ручку, всю правду скажу, – как из-под земли вынырнула черноволосая цыганка в пёстрых юбках, увешанная с ног до головы звенящими при каждом движении побрякушками. – Что было, что будет, чем сердце успокоится.

– Обойдусь, – рыкнул Тал и попытался обойти женщину.

Но не тут-то было. Ушлая гадалка заступила ему дорогу, нагло улыбнулась и замогильным голосом проговорила:

– Вижу печаль у тебя на сердце и мысли тёмные в голове.

– Со зрением, уважаемая, у вас проблемы. Обратитесь к знахарю, а мне некогда.

Оборотень решительно обошёл приставучую шарлатанку и пообещал себе, что больше никогда не будет ходит по Центральной площади в базарный день. Пусть эта дорога и короче.

– Думаешь, ошибся ведающий. Не ту девчонку из другого мира вытащил. Или я неправа? – услышал он тихие слова, заглушаемые гомоном толпы.

Застыл на мгновение, а потом медленно, не веря своим ушам, обернулся.

– Навь коварна, – продолжила гадалка, больше не улыбаясь, – всякую тварь может подсунуть, любую личину нацепить. Да и неспроста нечисть перерождаться начала. Сам знаешь, что, а лучше сказать, кто в этом виноват.

– Откуда тебе про неё известно? – Тал сам едва узнал свой голос. Хриплый и злой. Ему захотелось немедленно оторвать этой противной бабе голову, чтобы она замолчала. А всё потому, что он и сам думал о том же, но старался отогнать эти мысли, не обращать на них внимания.

– Зрение хорошее, не чета твоему, – снова ухмыльнулась она. – Так что, соколик, позолотишь ручку? Али и дальше себя обманывать будешь?

– Пошла прочь! – прорычал он, чувствуя, что начинает терять контроль над звериной сущностью.

Надо убираться из людного места и как можно скорее. Пока ещё может сдерживаться.

– Хозяин – барин, – пожала плечами женщина. – Надумаешь, приходи. Я здесь часто бываю. И ведающему своему передай, что он халтурщик.

После этих слов она рассмеялась. Звонко, заливисто, но почему-то от этого смеха у Тала по спине побежали мурашки.

А в следующую секунду сердце кольнуло странное беспокойство. Сначала не понял, что это, а потом перед внутренним взором мелькнул знакомый кожаный амулет, который носила Мира. Ещё сегодня утро он был на девушке, а теперь она его зачем-то сняла.

Тал почувствовал страх, как вчера, когда она сбежала, бросив рюкзак, где лежала заветная вещица. И он не смог её найти – впервые за долгие годы нос подвёл. Его зверь различал самые тонкие запахи, мог выследить любого – будь то животное, человек или нечисть. Но не девчонку. Смешную, перемазанную грязью, в непонятной одежде и с невероятными тёмно-зелёными глазами…

Сердце снова сжалось. И Тал сорвался с места, с нечеловеческой скоростью пробежал через деревню, пугая местных, и только на краю леса позволил себе перекинуться. Учуял слабый запах лешего и Михеича. Что домовой здесь забыл? Ладно, это можно и потом выяснить, главное, что есть зацепка.

Они с Мирой ушли вместе, значит, и в лесу оказались вдвоём. Брошенный амулет опять же звал откуда-то из самой глуши.

Оборотень легко взял след Михеича и углубился в лес. Но обрадовался рано. Вскоре след вывел на небольшую проплешину, и в нос ударила дикая вонь перерождённого. На траве валялись знакомые ножны и лукошко. Ножны ещё пахли лешим, а вот лукошко уже смердело Вернувшимся.

Тал покрутился, выискивая другие запахи, снова нашёл след домового, и практически сразу разочарованно зарычал – след обрывался у старого дерева.

Зато Вернувшегося сложно было не учуять. Как и дорогу, по которой он шёл. Волк припал к земле, ещё раз втянул мерзкий запах и побежал дальше, ориентируясь уже по нему.

Перерожденец петлял, зачем-то возвращался назад, делал лишние круги и вообще вёл себя странно. Как будто одичавшего лешего заморочил и водил кругами другой леший.

В конце концов странная дорога вывела к болоту. Здесь зов амулета усилился, и Тал без труда отыскал его в ближайших кустах. А рядом учуял кровь. Человеческую.

Шерсть на загривке встала дыбом. Он вернулся к краю болота, снова попытался взять след возвращенца, но тот обрывался у самой кромки зеленоватой воды.

Тал остановился, чувствуя, как замирает сердце, и мир переворачивается, а потом закинул голову и завыл. Страшно и тоскливо.

Глава 10

– Все вы, женщины, бессердечные и жестокие, – Михеич сидел на столе и ронял слёзы в миску с водой, предназначенной для почищенной картошки. Сама картошка лежала рядом, но внимания домового пока не удостоилась.

– А ещё коварные, корыстолюбивые, беспринципные и непостоянные, – подливал масло в огонь Джек, кружа под потолком и ехидно посмеиваясь.

Несчастный влюблённый страдальчески вздохнул, по носу скатилась ещё одна солёная капля.

– Может, ты где-нибудь в другом месте полетаешь, а? – я выразительно посмотрела на тыкву. Но та только злорадно ухмыльнулась и заложила ещё один головокружительный вираж.

– А я её так люби-и-ил… украшения дари-и-ил… сласти всякие… цветы, а она… в-веник, говорит, – всхлипывала жертва чужой бессердечности.

– Да не переживай, мы тебе другую найдём, ещё симпатичнее этой, – я взяла картошку и принялась её чистить. Не то чтобы это было моим любимым занятием, но не заставлять же страдальца ещё и батрачить.

– Краше моей Береники не-е-е-еееет, – провыл в ответ Михеич и неожиданно сунул голову в миску с водой.

– Эй, ты чего!

Я попыталась вытащить домового, но маленькие пальчики с такой силой вцепились в деревянные края, что отодрать их не представлялось никакой возможности. Благо, в процессе борьбы большая часть воды вылилась и топиться стало не в чем.

– Пусти, больше жизнь мне не мила! – возмущённый Михеич отбросил чашку и кинулся к печи.

– Ты лучше к болоту беги, там уж наверняка, – посоветовал Джек.

– И почему меня проклЯтый возвращенец не сха-а-арчил?!

Всё-таки нечисть не так далеко ушла от людей в плане непостоянства. Ещё час назад домовой совсем не хотел помирать и всячески подгонял меня скакать по утопающим под ногами кочкам активнее. А когда обезумевший леший нас всё-таки догнал, так забористо высказался о моей неторопливости, что я не знала то ли обижаться, то ли восхищаться его красноречием.

Спаслись же мы по чистой случайности. Или моей глупости – тут как посмотреть. В общем, в какой-то момент на меня напал ступор – я не смогла сориентироваться, в какую сторону скакать дальше, и остановилась.

Вернувшийся, который почти нас догнал, тоже замер, ожидая какого-то подвоха. И тут решающим оказался вес. Даже вдвоём с Михеичем мы оказались легче твари, поэтому уходили на дно медленнее.

Когда существо наконец-то опомнилось и попыталось перепрыгнуть на соседнюю кочку, произошло нечто странное. Джек спикировал на меня, перепугал, заставив вскинуть для защиты руку (из-за чего домовой оказался в воде), и с моих пальцев слетело несколько ярких золотистых искр. Искры зависли в воздухе, засияли ярче и роем обозлённых пчёл устремились прямо в морду чудовищу.

Тварь попыталась увернуться, оступилась и плюхнулась в воду. Засучила лапами, цепляясь за ближайший травяной холмик, но светящиеся огоньки продолжали атаковать до тех пор, пока над страшной головой лешего не смокнулась буроватая жижа. После этого искры угасли.

Но не успели мы облегчённо выдохнуть и выловить отчаянно ругавшегося домового, как объявилась Береника во всей кикиморской красе и заявила мокрому и замёрзшему Михеичу, что больше никогда не желает его видеть. Во-первых, он натравил на их мирное болото Вернувшегося и подверг её бесценную жизнь опасности. Во-вторых, обнимается у неё на глазах с какой-то зеленоволосой вертихвосткой. Это уже был камень в мой огород.

Несмотря на все обвинения, мысль утопиться в тот момент домового почему-то не посетила, хотя условия были самые подходящие. Более того, отвергнутый воздыхатель обозлился на непостоянную пассию и заявил, что ему и самому надоело по сырым болотам за тридевять земель таскаться к какой-то привередливой лягушке. Однако чем ближе мы подходили к дому, тем грустнее он становился.

И вот теперь скис окончательно.

Я сочувственно погладила деревенского Ромео по плечу, наверное, в сотый раз за день пригрозила вреднющей тыкве кулаком и решила сменить тему.

– Джек, а что там на болоте всё-таки произошло? Откуда появились эти искорки, которые нашего лешего угробили?

– Искорки! Искорки?! – иномирная тварь разразилась своим фирменным хохотом. Абсолютно неуместным и совершенно безумным.

– Магия это была, – хмуро ответил за всё ещё веселящегося Джека домовой. – Ведьмовская. Настоящая. В наших местах её давно не видели.

– Тоже мне магия, если бы леший не свалился в болото, толку от неё вообще никакого не было бы.

В моём представлении магия должна как минимум сдвигать горы, осушать реки и стирать города с лица земли. А не какое-то чудовище в лужу спихнуть. Как-то это несерьёзно.

Михеич посмотрел на меня недоверчиво, словно пытался понять, не шучу ли я. Зато Джек перестал смеяться и насмешливо произнёс:

– Глупая девчонка.

– Я бы попросила без обзывательств. А почему глупая-то?

– Потому! – ехидно отозвалась тыква и показала оранжевый язык.

Никакой возможности вести конструктивную беседу. Зато Михеич вроде бы что-то об этом знает. Может, расспросить его? Заодно отвлеку от грустных мыслей.

Но сделать этого я не успела – дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился Тал. Глаза горят, волосы растрёпаны, одежда помятая и вся в каком-то сене, а может, траве, ноги босые.

Интересно, оборотни бешенством болеют? Я на всякий случай отступила назад. Того и гляди накинется и покусает.

Глава 11

Тал не сводил с меня безумных глаз. Как будто привидение увидел, честное слово. С шумом втянул воздух, сделал несколько нерешительных шагов, остановился, потом быстро, словно набравшись смелости, преодолел разделяющее нас расстояние и порывисто обнял.

Сдавил так, что перехватило дыхание и перед глазами запрыгали чёрные круги. Если сейчас не отпустит, то можно считать лешего отмщённым.

– Дышать нечем, – просипела я.

Волк, опомнившись, разжал руки, сделал шаг назад и ещё раз пристально меня оглядел.

– Ты в порядке? – голос у него был странный, сдавленный и тихий.

– Вполне. Так, пара царапин.

Ещё несколько секунд посверлив меня горящим взглядом, он молча достал из кармана кожаный брелок с волком и протянул мне.

Я растерянно хлопнула рукой по поясу и обнаружила лишь вырванный с мясом хлястик. Понятно, в лесу за что-то зацепилась и потеряла. Значит, он проследил наш путь и знает, что произошло? Мда, сейчас нам всем точно влетит.

– Спасибо, – растерянно взяла брелок, провела пальцами по тёплой коже и убрала в карман. Сразу стало как-то спокойнее. Всё, больше не буду цеплять к поясу, иначе точно потеряю.

Оборотень на слова благодарности не ответил, а быстро отыскал взглядом Михеича и вкрадчиво спросил:

– Зачем вы в лес потащились? Я куда велел идти? Или ты забыл о Клятве?

Домовой судорожно сглотнул и заслонился пустой миской, которую только что поднял с пола.

– Я… мы… так… ну… – замялся несчастный влюблённый, не в силах придумать достойной отмазки. Вот что с людьми, тьфу, нечистью горе делает.

– Достопримечательности осматривали, – ответила я за него. Пусть лучше мне влетит за нарушение субординации и неисполнение приказа начальства. Михеичу и без того непросто.

– Какие? – мрачно осведомился Тал.

– Ну… вообще… деревья там, животных… болото опять же очень живописное… кикиморы приветливые… а уж какие ягоды и грибы – закачаешься.

– Хватит мне врать! – неожиданно зло прорычал оборотень.

– Я не вру просто….

– Врёшь! И началось всё с этой тыквы, – он указал на притихшего Джека. – Откуда ты взяла заклинание призыва?!

– Из книги.

– Какой? – с холодной ироний спросил Тал.

– Из той, что дал Нарий. Да сам посмотри. Оно там как лучшее средство от комаров записано. Единственное среди зелий и декоктов. Ошибиться сложно.

Мне стало обидно. Ненавижу оправдываться, когда ни в чём не виновата. И вообще, что за неадекватное поведение?! То обниматься лезет, то во всех смертных грехах обвиняет. Уже бы определился.

– Я посмотрел, – Тал отошёл к печи и достал откуда-то сверху знакомую книгу. – И ничего не нашёл. Может, поможешь?

Его тон при этом становился всё холоднее и ироничнее. Я молча взяла книгу, открыла на середине и принялась за поиски. Вскоре средство от комаров всё-таки отыскалось. Вот только это был рецепт специальной мази. И никаких пентаграмм для её изготовления чертить было не надо.

Может, страницей ошиблась? Я, чувствуя на себе тяжелый взгляд волка, ещё раз пролистала книгу. От начала и до конца. Заклинания не было. По спине пробежали мурашки.

– Но… оно было… вот здесь, – растерянно подняла глаза и поняла – Тал мне не верит.

– А перерождённые? Ты здесь тоже не при чём? – ехидно, с какой-то жуткой веселостью, уточнил оборотень. – И с Воэном вы утром встретились совершенно случайно?

– Он-то тут при чём? – упоминание эльфа окончательно привело меня в замешательство. – И вообще, может, ты меня ещё в том, что мыши посевы сожрали обвинишь?

– А это ты откуда знаешь? – опешил Тал.

– Что знаю?

– Что мыши посевы сожрали.

– Да ты издеваешься!

Я возмущенно кинула книгу на стол. Случайно угодила в крынку с остатками молока, та упала и разлетелась осколками. Белые капли веером легли на дощатый пол.

Бить посуду в планы не входило. И про мышей я сказала просто так, для обозначения абсурдности ситуации. Мне и в голову не могло прийти, что это правда.

– Знаешь, если у тебя ко мне столько претензий, то может вернёмся обратно к Нарию? Пусть подыщет мне новую работу. Или лучше домой отправит. Сыта я по горло вашим магическим миром вообще, а тобой в частности! Не веришь? Не надо! Кто ты вообще такой, чтобы я перед тобой оправдывалась?!

– Мира стой! – крикнул оборотень. Но я уже хлопнула дверью. От души. Удовлетворённо услышала звон упавшей подковы, прибитой над входом, и направилась к калитке. Хватит с меня обвинений во всех несчастьях!

Не доверяет? Ну и не надо!

Внутри всё кипело. Вру! Это я-то вру! А сам?! Что-то этот правдолюбец не спешит рассказывать, что меня в этот мир затянуло по его вине. И ладно бы ещё про заклинание только говорил, тут действительно что-то нечисто, но эльфа-то зачем приплетать?! Как наша встреча может быть неслучайной? Я что, телепатически с ним умудрилась сговориться?!

– Ты ведьма, в этом вся проблема.

От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. Оказывается, тыква покинула дом вместе со мной и теперь летела рядом.

– Ну знаешь, может ещё обвинить меня в том, что вообще на свет появилась?! В моём мире никакой ведьмой я не была.

– Это не имеет значения. И, только не кусайся, но твой оборотень кое в чём прав.

– Он не мой! А в чём прав?

– Нечисть вокруг тебя слишком часто перерождается. Стоит только столкнуться, и новенький Вернувшийся готов.

– Но я ничего для этого не делала.

– Может, не специально….

– Ты на что это намекаешь? – я резко остановилась и требовательно посмотрела на Джека.

– Дорогуша, знаешь, кто такие Вернувшиеся?

– Просвети.

– По сути, эта та же самая нечисть, только дикая. Такая водилась тысячи лет назад. А вместо людей эти места заселяли ведьмы и оборотни, последние были тоже не чета нынешним. Потом началась постепенная эволюция, в этот мир стало попадать всё больше обычных людей, а вот ведьмы почему-то вымирали и слабели. Прошло несколько веков и выяснилось, что причиной дикости нечисти была магия ведьм. Она их, вроде как, отравляла. После этого сенсационного открытия последних представительниц твоего племени выдворили в другой мир.

– Хочешь сказать, что одно моё существование меняет окружающую действительность? – с недоверием спросила я.

– Возможно. Но тут существует и кое-что ещё, – Джек загадочно улыбнулся.

– Что?

– Этот мир призвал тебя. Значит, ты ему зачем-то понадобилась.

– Меня призвал не этот мир, а Тал.

– С чего ты взяла?

Пришлось кратко пересказать подслушанный утром разговор.

– Это ещё ничего не доказывает. Как ни крути, но при всём желании твой оборотень не может подчинить себе портал.

– Он не сам, нанял кого-то.

– Ерунда! Даже меня сюда пустили по согласованию.

– Поясни, – я активно пользовалась тем, что тыква в кои-то веки решила побыть вменяемой.

– Когда проходил через открытый тобой портал почувствовал, что местный Владыка не против.

– Местный Владыка?

– Это сложно объяснить. В общем, сила, которая всем тут управляет и по законам которой всё существует.

– Ну знаешь, мне от этого не легче. А вдруг Михеич тоже переродится? Он со мной вон сколько времени провёл.

– Домовые к этому более устойчивы. Но если хочешь, можем узнать наверняка, причастна ты к перерождениям или нет.

– Как?

– Весело! – лимит адекватности Джека на сегодняшний день, видимо, был исчерпан, и он, оглашая окрестности диким хохотом, взмыл в небо.

Я огляделась, надеясь, что никто из местных нас сейчас не видит. Не хватало ещё неприятностей, связанных с незаконным призывом иномирного существа.

К счастью, уже вечерело и охотников гулять по окраине деревни, неподалёку от дремучего леса, не нашлось.

– Ну и чего встала? Хочешь узнать правду, давай за мной!

И тыква оранжевым метеором устремилась к кладбищу. Вот знала, что от такого соседства добра ждать не стоит. С другой стороны, что ещё делать злобной ведьме, как не шататься в сумерках среди могил?

– Ну чего ты плетёшься? Я начинаю думать, что тебе совсем неинтересно! А если неинтересно, то, может, зря я тут из кожи, в смысле тыквы, вон лезу, чтобы тебе помочь?! – подгонял Джек, издевательски посмеиваясь. – Может, плюнуть на твои проблемы и заняться своими делами? А? Что скажешь? Плюнуть?

Вот никак не могу понять это создание. То он вполне нормальный и даже помогает, то несёт какую-то дичь и ведёт себя так, будто крыша давно протекла и нет никакой надежды на капремонт.

Даже сейчас не знаю, что у него на уме. А ведь Михеич обещал рассказать, как им управлять. Но из-за нападения лешего и любовных драм я совсем об этом забыла.

Но не возвращаться же обратно. Тала ни видеть, ни слышать не желаю. Взял устроил на пустом месте скандал. Может, у него и правда бешенство?

– Давай, ведьма, шевели ножками. Они тебе не только для красоты даны.

– Надеюсь, никого откапывать не придётся? – мрачно спросила я, предвкушая очередные неприятности.

– Не боись. Тот, кто нам нужен, сам откопается, – хохотнул Джек, и я не поняла, шутит он или говорит серьёзно.