Лада Вадимовна Митрошенкова
Очерк истории Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года
4 заседания ОК, 7 заседаний ИК.
Прежняя организационная структура ОК продолжала довольно продуктивно работать и на пятом году его деятельности. Для организации и наблюдения за работами по приспособлению полученного для Музея 1812 года здания Арсенала 20 апреля 1912 года была создана Строительная комиссия, председателем которой по общей просьбе членов ОК согласился быть В.Ф. Джунковский. По должности в нее были включены также Секретарь и Казначей.
Однако в январе 1913 года В.Ф. Джунковский был назначен товарищем министра внутренних дел, оставил должность губернатора Москвы и должен был отказаться от исполнения всех своих обязанностей по ОК. Вместо него председателем ИК избрали генерала П.П. Яковлев, а председателем Строительной комиссии – начальника Главного управления почт и телеграфов В.Б. Похвиснева.
Весной 1913 года, после закрытия юбилейной выставки, стала очевидна необходимость упорядочения работы по сохранению и описанию музейных коллекций, для чего требовалось составить и утвердить в министерстве внутренних дел Положение о Музее 1812 года и его временное штатное расписание (оба документа рассмотрены на общем заседании 19 марта 1913 года).
К организационным вопросам, занимавшим много времени и внимания, следует отнести также: всеподданнейшее представление членов ОК государю императору во время посещения им Москвы (в мае, на открытии памятника Александру III); попытки учредить медаль на открытие Музея и добиться государственных наград для наиболее активных «жертвователей»; получение высочайших наград всеми членам ОК.
Комплектование музейных фондов шло в этот год еще более активно, чем в предшествующий. К моменту открытия выставки общая численность принятых на постоянное хранение предметов составляла около 5000 «номеров».
Трудно выделить наиболее важные приобретения: все они имеют значительную историко-культурную ценность. Отметим лишь, что во время заседаний особое внимание уделялось обсуждению следующих вопросов:
прием «памятных» трофейных орудий, располагавшихся вдоль сенатского фаса Арсенала;
перевозка из С.-Петербурга знамен и штандартов из Казанского сбора21;
порядок приема и перевозки библиотеки И.Х. Колодеева;
закупка музейного оборудования для размещения предметов на выставке и после ее окончания;
упаковка, перевозка и размещение предметов в различных хранилищах после закрытия выставки;
закупка для Музея различных предметов. Как правило, такие предложения Комитету исходили от В.А. Петрова. Но если до открытия выставки решения о закупках принимались, как правило, без особых возражений, то после ее завершения В.Г. Глазов заявил свой категорический протест против приобретения чего-либо до завершения работ по приспособлению Арсенала. «Что и было принято».
Вопросы, связанные с подготовкой, проведением и закрытием юбилейной выставки занимали, безусловно, основное место на всех заседаниях этого года. Бюро регулярно отчитывалось о принятых им решениях по структуре и организации выставочных залов; о поступлении предметов от различных экспонентов; запрашивало дополнительные ассигнования; выносило на обсуждение порядок посещения выставки; вносило предложения о представлении к наградам «наиболее крупных жертвователей»; согласовывало сроки открытия и закрытия выставки.
Особое внимание Комитет, поневоле, должен был обратить на вопросы, связанные с выпуском выставочного каталога: этикетаж на выставке не был предусмотрен, и все «пояснения» для посетителей помещались в каталоге (который каждый желающий мог приобрести при входе). Каталог, содержавший не только перечень предметов (по номерам), но и довольно подробный рассказ о событиях Отечественной войны 1812 года, а также походов 1813–1814 годов, едва успели выпустить к сентябрю 1912 года. В ноябре Бюро предложило переиздать каталог в подарочном варианте, богато проиллюстрировав его, чтобы можно было поднести в дар императору и другим высочайшим особам. Однако решение этого вопроса затянулось, а при очередном его обсуждении, уже в марте 1913 года неожиданно с резкой критикой содержания вступительных статей каталога выступил член ИРВИО генерал-майор П.Н. Симанский, которого поддержали некоторые члены ОК. В результате, переиздание было отложено22, а оставшиеся экземпляры каталога изъяты из продажи.
Несмотря на напряженную работу по подготовке к выставке, в которую были погружены все члены ОК, им пришлось довольно много заниматься и приспособлением под Музей здания кремлевского Арсенала, точнее – его сенатского фаса, официально переданного Комитету постановлением Военного совета от 14 апреля 1912 года. К 19 июля несколько помещений этой части здания, освобожденные военным ведомством, были приняты. Другие комнаты, как выяснилось, могли быть освобождены лишь через несколько лет. Проект приспособления выделенных помещений под Музей и смету на эти работы архитектор Иванов-Шиц готовил более полугода, после чего несколько месяцев смета проходила согласования, проверки и уточнения (до 19 марта 1913 года).
Активно откликался Комитет на предложения местных учреждений об участии в юбилейных торжествах, хотя о степени реального участия его членов в конкретных событиях можно судить лишь косвенно: в протоколах их отчеты о поездках (если они и были) никак не отражены. Даже участие депутации ОК в торжествах 26 августа на Бородинском поле упомянуто лишь в связи с решением о покупке венка для возложения к подножию Бородинского памятника на личные средства членов Комитета.
Значимо для Музея было предложение об экспонировании в 1913 году в Бреславле предметов, бывших на юбилейной выставке. Вопрос об этом подробно рассматривался в заседании 23 января 1913 года, где и были подробно разработаны условия временной выдачи музейных предметов.
Вопрос о замене досок в храме Христа Спасителя обсуждался лишь раз, на заседании 19 марта 1913 года: была доложена информация о том, что этим занимается канцелярия московского генерал-губернатора.
Средства на сооружение Музея продолжали поступать:
по подписным листам;
от продажи музейных изданий (в том числе, от написанной А.А. Бахрушиным и на его же средства изданной книги о походной церкви императора Александра I).23
Осенью 1912 года стало известно о решении Московской городской думы выделить в 1914 и 1915 годах по 50000 рублей на строительные работы по приспособлению здания Арсенала под Музей 1812 года. Государственная дума также (по устным заявлениям некоторых ее представителей в частных беседах с членами ОК) подавала надежду на выделение государственных средств под это важное для сохранения отечественной истории дело.
Шестой год. 19 марта 1913 – 19 марта 1914 года.24
5 заседаний ОК, 13 заседаний ИК, 2 заседания Строительной комиссии.
После завершения юбилейных торжеств и юбилейной выставки, ОК обнаружил себя перед необходимостью решения ряда серьезных проблем, в том числе, организационных.
Главной заботой становилось исходатайствование государственных ассигнований на содержание штата Музея (9000 рублей в год) до его открытия: своих средств на это было недостаточно. Значительные суммы Комитет потратил на устройство юбилейной выставки, и хотя она почти полностью окупилась, но дохода не принесла. Было понятно, что закрытие выставки повлечет дополнительные расходы. Поступление пожертвований к этому времени сократилось и вскоре должно было иссякнуть почти полностью. Строительные работы по приспособлению сенатского фаса Арсенала шли медленно и требовали все новых вложений. Это значило, что временно требовалось разместить музейные коллекции в помещениях других учреждений, что влекло за собой немалые расходы. Переписка с министерством внутренних дел о штате будущего Музея шла постоянно и внимательно изучалась на всех заседаниях этого года, но вопрос пришлось отложить до решения Государственной думы (сократив запрашиваемую сумму вдвое).
Не раз приходилось возвращаться к вопросу о штатах канцелярии ОК. После закрытия выставки они были значительно сокращены, но вскоре возникла необходимость вновь их расширить. В.А. Афанасьев заботился о своих подчиненных: постоянно поднимал вопросы о повышении им вознаграждения, о предоставлении квартиры в помещении Арсенала и др.
Другими важными проблемами были штат Строительной комиссии и ее инструкция. Разработанные Комитетом, эти документы были переданы для утверждения в Технический комитет министерства внутренних дел. На протяжении 1913 и 1914 годов безрезультатно об этом велась переписка.
Довольно много времени отнимало у членов Комитета обсуждение вопросов, связанных с награждением крупных жертвователей Музея, в том числе – иностранцев. Изначально как-то предполагалось, что правительство империи будет жаловать ордена, медали и даже чины и звания за пожертвования Музею 1812 года крупных сумм и ценных предметов эпохи. Но этого не было сделано в юбилейный год, а по его завершении постепенно исчезли всякие надежды на такую возможность. Не была высочайше утверждена и медаль в память создания Музея 1812 года. Единственный орден Св. Станислава 3-й степени был пожалован французскому гражданину А. Депрео. Остальным лицам, жертвовавшим средства и памятники эпохи, императорское правительство передавало свои благодарности. Комитету пришлось долго оправдываться перед своими обиженными заграничными корреспондентами, среди которых был и барон де Бай. Правда, Комитет предпринял робкую попытку компенсировать неблагоприятное впечатление поднесением президенту Французской республики Пуанкаре иллюстрированного издания «Выставки 1812 года» в роскошном переплете. Вопрос об этом обсуждался в Комитете на протяжении нескольких месяцев, но так и не был решен в отчетном году.
Несколько раз обсуждался вопрос о непосещении многими членами ОК его заседаний и о необходимости принятия в этом отношении каких-либо мер.
Стоить отметить, что с уходом Джунковского характер работы ИК и ее взаимодействия с ОК резко изменились. Компетенция Комиссии свелась, фактически, лишь к подготовке вопросов для обсуждения на общих заседаниях. Ее самостоятельность ограничилась перепиской с местными учреждениями и частными лицами по мало значимым вопросам (составление справок, сбор информации и т.п.). В то же время, на заседаниях ОК нередко принималось решение «передать» тот или иной вопрос «в Исполнительную комиссию». В этом случае Комиссия снова, более подробно, рассматривала указанный вопрос и затем вновь передавала его на рассмотрение Комитета. Таким образом, путь от поставновки проблемы до ее решения сделался еще длиннее. К тому же, часто приходилось те или иные документы передавать на согласование в сторонние организации. Общая для страны ситуация, характеризующаяся растущей бюрократизацией аппарата управления, отнюдь не способствовала продвижению дела организации Музея 1812 года.
Несколько раз приходилось возвращаться к избранию и переизбранию членов Ревизионной комиссии: работа в ней отнимала много времени и сил, требовала сугубого внимания и поэтому популярностью среди членов ОК не пользовалась.
Хотя среди членов ОК было не много людей, имевших прямое отношение к музейному делу, они всегда сугубо внимательно относились к вопросам комплектования музейных коллекций, их учета и обеспечения сохранности. Забота об историческом наследии, в том числе, и творимом «руками» самих членов Комитета, проявилась, в частности, в заботе о том, чтобы протоколы и другие важные документы печатались на хорошей бумаге. Проблема подбора нужного качества тряпичной бумаги впервые возникла на заседании 14 декабря 1913 года, и на решение ее потребовалось более года.
Большую озабоченность у членов ОК вызвало озвученное в марте 1914 года заявление В.А. Петрова о возможности прекращения им исполнения обязанностей хранителя Музея. На протяжении нескольких лет, в течение которых он занимал эту должность, генерал-майор в отставке В.А. Петров не раз проявлял высокий уровень эрудиции и личной ответственности, здравомыслие и спокойный склад характера, не раз помогавшие решать сложнейшие проблемы.
Комплектование музейных коллекций в 1913–1914 годах продолжалось, хотя темпы его несколько снизились. Летом 1913 года была, наконец, принята библиотека И.Х. Колодеева, и к октябрю составлена инструкция по ее временному хранению в генерал-губернаторском доме.
Другим существенным приобретением, получению которого члены Комитета уделяли много времени и внимания, была часть коллекции П.И. Щукина, включавшая предметы Эпохи 1812 года. Передавать их в Музей 1812 года руководство Императорского исторического музея не желало никогда, но решительный повод для отказа появился, когда при закрытии выставки 1812 года была обнаружена недостача – и именно предметов Щукинской коллекции. После тщательного внутреннего расследования выяснилось, что исчез лишь один предмет, причем частичная вина за это происшествие лежала и на сотрудниках исторического музея, в том числе на его директоре – князе Н.С. Щербатове (одном из членов Бюро выставки). В результате, князь на заседаниях ОК появляться перестал, а письмо Комитета о передаче Щукинской коллекции было направлено в адрес августейшего председателя Исторического музея – великого князя Михаила Александровича.
Обеспечение сохранности предметов на выставке вызывало, надо сказать, немало замечаний. Одно из них было высказано бароном де Бай в письме графу Мусину-Пушкину. Письму был дан официальный ход, и оно вызвало целую переписку Комитета, посчитавшего нужным по этому поводу подробно объясняться.
После закрытия юбилейной выставки музейные коллекции размещались в генерал-губернаторском доме (картины Верещагина и библиотеки Колодеева, Харкевича и Мартынова), на складе храма Христа Спасителя (металлические венки, привезенные с Бородинского поля после проведенных там торжеств), на складе Музея 1812 года в Потешном дворце, во вновь полученных помещениях Арсенала. Велись переговоры о помещениях для временного хранения предметов с Музеем изящных искусств имени Александра III. Условия хранения в каждом из указанных помещений не раз обсуждались на заседаниях ОК.
Еще одной проблемой, имевшей отношение к обеспечению сохранности музейных предметов, была проблема реставрации знамен из Казанского собора, продолжавшаяся с лета 1912 до конца лета 1913 года. Но время реставратором было потрачено не зря: Комитет принял решение представить его к награде за высококачественную работу.
