Лада Голышева
Прогулка
18
После того, как Альберт был «съеден» динозавроподобным существом, как и Жан он оказался в непроглядной темноте. На ощупь, прикасаясь к окружавшим его предметам, он понял, что находится снова в лесу. Через некоторое время его глаза стали различать в темноте очертания кустов и деревьев. Кроме того, в лесу стало светлее еще и оттого, что взошла луна. Но тени деревья отбрасывали двойные, поэтому Альберт сделал заключение, что в небе была не одна луна. Пилот с «Сардинии» решил медленно пробираться сквозь кусты в поисках какого-нибудь укрытия, боясь при этом быть настигнутым врасплох ночными хищниками. Пройдя несколько десятков метров, Альберт в свете двух лун, полукруглые силуэты коих он уже различал в небе, наткнулся на скалу. Такая находка его обрадовала, потому что в скале могла оказаться пещера, а использовать ее в качестве убежища было бы весьма кстати. Внезапно он услышал тихие голоса, доносившиеся сзади, и хруст лесного валежника. Люди закричали, и раздалось рычание лесных зверей. Альберт повернулся в сторону, откуда раздавались вопли и рев людей и животных, и увидел несущихся ему на встречу нескольких обнаженных человек, среди которых был ребенок. За ними гнались, как вначале показалось Альберту, человекоподобные обезьяны, но потом он увидел, что людей специально гонят к скале. По мере приближения всей этой «дикой процессии» ужас постепенно вселялся в Альберта. Он понимал, что нужно искать укрытие в скале. Поэтому решил бежать влево, поскольку, как ему подсказывала интуиция, пещера должна была быть именно там. Но вдруг он чуть не налетел на стоящее перед ним существо. От неожиданной встречи Альберт отпрыгнул назад, и не оглядываясь бросился в противоположную сторону. И теперь действительно, в скале виднелась пещера, в ней мерцал слабый свет. Не раздумывая, путник буквально влетел внутрь и, прижавшись к холодной, влажной стене, замер. Сердце бешено колотилось. Когда крики, доносившиеся из леса, затихли, он стал вспоминать то животное, на которое натолкнулся. Это существо не было человекоподобной обезьяной, оно напоминало, скорей, дракона, которого рисуют в сказках, но не злого, а доброго. В свете двух лун виднелся гребень над головой, кожа отдавала розоватым отливом. У него имелись маленькие передние лапки, и запах исходил как от ящерицы. А глаза? Альберт не мог вспомнить глаз этого зверя, видимо, морда животного в момент встречи оказалась в тени его собственной головы.
После того, как пилот с «Сардинии» немного успокоился, его внимание стал привлекать мерцающий свет, струившийся из глубины пещеры. Медленно Альберт начал продвигаться вглубь скалы. Наконец свод пещеры расширился, и путник очутился в просторном помещении, в центре которого спиной к нему сидела девочка семи-восьми лет. Вокруг нее были разбросаны игрушки. По-видимому, ребенок собирал какую-то большую игрушку из частей, раскиданных на полу. Альберт словно оказался в другом мире, в мире лишенном страха и ужаса. Он уже не понимал: сон ли это или явь? Перегрин времени наслаждался тем покоем, который исходил от девочки…
– Иди, помоги мне собрать одну штуку, я давно тебя здесь жду, – сказал ребенок, не поворачиваясь к Альберту. От неожиданности путешественник вздрогнул, но беспрекословно повиновался, подошел к девочке и сел рядом с ней на небольшой мягкий коврик ярко-синего цвета.
«Вот откуда этот свет», – подумал Альберт, осматривая структуру ковра.
– Смотри сюда, – в приказном тоне сказал ребенок, – видишь вот эти штучки? Их нужно все скрепить между собой, и тогда получится вот такая вещица, – и девочка показала листочек бумаги, на котором был рисунок, но Альберту это ровным счетом ничего не прояснило.
– Я ничего не понимаю, какую вещь ты хочешь сделать? – проговорил взволнованно путник.
– Как это, ты ничего не понимаешь? – и на глазах ребенка возникли слезы, – я так долго жду тебя, а ты не понимаешь? Значит все напрасно, значит, мы останемся здесь навсегда, но я хочу к своей маме! – и девочка расплакалась.
Альберт пытался успокоить ребенка. Он гладил девочку по голове в надежде на то, что она прекратит плакать, но этого не происходило. В этом детском плаче было что-то до боли знакомое. Слезы девочки капали на листок бумаги, и детские каракули стали растекаться в замысловатые узоры, увлекающие Альберта в круговорот собственных мыслей: «Можно ли согласиться с утверждением того, что человек – субстанция этого мира и мечтает только о потребностях этого мира? А как же дети? Стоит ли держать их на строгой духовной диете? Или демонстрация благ духовных и материальных принесет им больше пищи для ума? Жаль детскую душу, потревоженную чрезмерной заботой как мирскими, так и духовными правилами, так и законами социума! Задеть за «живое» детской души и распутать клубок страхов и желаний бывает трудно, но не так сложно, как представляется. Любого ребенка влечет к неизведанному, непознанному, и для достижения этого не хватает всего нескольких составляющих: терпения (преодолеть лень), мужества (превозмочь страхи), внимательности, граничащей сосредоточенностью на всем и вся. Воспитание таких качеств в ребенке позволит сформировать личность, свободную личность, умеющую самостоятельно мыслить, чувствовать, контролировать свое «Я» и знать, к чему стремиться. Иногда люди только на заре своей жизни осознают такие вещи, да и то не все. И осознают через страдания. Почему так? Это – последствия «незнания» терпения, мужества и внимательности. Казалось бы, маленькие дети ничего не бояться и чрезмерно мужественны, но это только их кажущаяся страсть к неизвестному, возникающая в силу той или иной степени психического развития, и ничего общего с мужеством не имеет. Создание условий для выработки внимательности и терпения неизбежно вызовет новое качество под названием мужество. А эти приобретенные свойства повлекут за собой новое – творчество духа, и, как следствие, преобразование психической материи, что, в свою очередь, отразится на физическом теле…», – внезапно Альберт понял, что изображали разводы на листке в детских руках. Это была скрипка, его скрипка из детства, которую он сделал сам… еще в параллельной реальности…
– Мы спасены, спасены! – кричала от радости девочка, словно подслушав мысли Альберта о скрипке. Она обняла его за шею своими маленькими ручками…
– Эдия, ну хватит, успокойся, – невольно вырвалось из уст Альберта, и он отстранился от ребенка.
– Ты узнал меня! – и девочка подпрыгнула от счастья, – теперь мы вернемся домой, хотя трудно сказать, где теперь наш дом, – и она задумалась.
– Не переживай, Эдди, главное, что ты мне помогла вспомнить, откуда я, – произнес Альберт и уставился на листок бумаги с детскими каракулями.
– А ты знаешь, откуда я? – и ребенок пристально посмотрел на второго пилота с «Сардинии».
В этом взгляде, как привиделось Альберту, было что-то благородное. Проницательный взор девочки проникал внутрь него, нет, он сканировал его душу, пытаясь запустить скрытые механизмы бесконечной программы вечности.
– Эдия… ты и капитан В. одно лицо? – и у Альберта на глазах появились слезы, – но как же так?
– Не думай сейчас, а действуй. Создай свой волшебный инструмент и тогда в другой параллельности, о которой ты мечтаешь, станет все на свои места, – произнесла девочка и стала помогать создавать скрипку…
19
Энтони Д. смотрел на печальный серый пейзаж за окном. В лунном небе висел неполный диск родной планеты.
«Интересно, – подумал профессор, – где теперь мои ребятки с Лели, как они устроились в параллельности? Надеюсь, им повезет больше чем нам. В нашей параллельности мы больше всего похожи на тараканов, ползая в свалке мусора и ища, чем поживится, считая при этом весь мир прекрасным. А для нас таракан не чистое животное, разносчик инфекции. Мы же для него – источник питания и процветания. Большинство людей, живя в мире, не понимают, что мир тоже «свалка», но свалка энергий, которую они получают извне и какую-то часть превозносят сами, правда, не ощущая этого и считая, что мир такой и должен быть. В один прекрасный момент, энергия людей может превысить поступающую энергию извне, и что тогда? Исчезнет мир людей? Нет, скорей всего, люди станут питаться энергией других людей, что, впрочем, и происходит сейчас в человеческом обществе. Но, в отличие от тараканов, люди являются «генераторами» «своей» энергии и «трансформаторами» для другой энергии, проходящей через них. Жаль, что не все стремятся быть трансформаторами, так что пока мы, в основном, питаемся за счет наших соседей или лениво достаем запасы своей энергии, боясь, что однажды ее может не хватить. А когда Ее не хватает здесь, в этой вселенной, тогда можно предположить что где-то Она превышает все возможные пределы…Вот и появляется в итоге тело «Х», готовое заполнить пустоту нашего мира… Сколько же нам осталось существовать в этой реальности?..», – и вдруг он вспомнил о кольце Сиды.
Профессор нервничал, потому что последние двое суток никак не решалась, на первый взгляд, простая дилемма: остаться здесь или следовать за перегринами с Лели, вместе со своими родными. Эксперименты с кольцом Сиды получались, и Энтони Д. в любую удобную минуту смог бы переместиться в безопасное место, как он себе это представлял. Но его не покидало чувство ответственности за своих ребят с Лели, а, что если им надо вернуться, а путь указать некому? И потом неизвестно, какие изменения произошли в связи с их появлением «ТАМ», хотя где это «там» конкретно, профессор даже и не предполагал.
Он прошел в свою маленькую лабораторию, засекреченную от посторонних глаз сотрудников. Мысли путались в голове ученого. То он хотел отказаться от идеи всеобщей пропаганды полученных результатов, считая, что весь накопленный опыт никому не нужен и вообще не принесет пользы человечеству, то обвинял себя в малодушии и попустительстве…
Достав, маленький сейф, где хранилось кольцо, профессор в нерешительности замер, прежде чем, открыть его. «Зачем я снова это делаю?» – мелькнуло в голове у Энтони Д.
– Зачем вам это нужно, профессор? – послышался за его спиной знакомый голос, – а хотите, я вам скажу? – продолжал голос. Энтони Д. медленно повернулся и увидел Давида З., который стоял в двух шагах от него и буквально сжигал его своим взглядом.
– Да, уж извольте объясниться, молодой человек, – скрывая свой испуг, вымолвил ученый, и не торопясь присел на стул.
– Знаете, профессор, если бы не вы, я не сделал бы карьеру в своей сфере. Но, вместе с тем, я понял главное – чтобы существовать в этом мире, я повторяю, существовать, а не жить, достигнуть вершины и признания в нашем социуме, этого очень мало, очень, – и Давид З. ловко выхватил из рук Энтони Д. маленький сейф с ключом к дверям параллельных вселенных.
– Я хочу сделать публичное заявление, – потребовал ученый.
– Зачем? Хотите славы, господин ученый? Она у вас есть. Богатства? Но вы ведь обеспеченный человек. А-а…, спасения для всех? А как же это соотносится с вашим принципом: «Много званных, да мало избранных»?
– Это не мой принцип, – резко ответил профессор, – я повторяю вам свое требование, юноша.
– Вы думаете, я ничего не смыслю в вашей науке? – рассматривая маленькую коробочку, спросил Давид, – а напрасно. Я ведь хочу помочь вам, профессор, но при одном условии, – и сотрудник безопасности заглянул в лицо ученого, но Энтони Д. ничего не ответил.
– Зря вы так, дорогой ученый, не хотите поделиться своим сокровищем, а ведь оно вовсе не принадлежит вам, вы ведь его присвоили…
– Чего вы хотите? – перебил Энтони Д.
– Отправиться вместе с вами в параллельный мир, – выпалил Давид З., – ведь там можно жить, а не существовать.
– Вы сумасшедший, юноша! – выкрикнул ученый и с кулаками кинулся на Давида З. Тот быстро отскочил в сторону и пнул профессора ногой в живот. Энтони Д. скорчился от боли, но тут же получил новый удар по голове чем-то тяжелым и свалился на пол.
– Код! Говори код! – орал Давид З. на профессора, силы которого покидали. Ученый бормотал что-то невнятное, но Давид З. все-таки смог расслышать заветные цифры.
Сквозь туман Энтони Д. видел людей, суетящихся вокруг него и открытую коробочку в руках Давида З., в которой не было благословенного перстня… «Что я наделал?», – подумал профессор и потерял сознание.
Когда он открыл глаза, то увидел собственное тело, лежащее на полу маленькой лаборатории, вокруг суетились сотрудники. «Что со мной? – размышлял Энтони Д. и попытался приблизиться к своему собственному телу, – похоже, я в клинической смерти, и осознаю это, если верить последним результатам танатологии», – но вдруг блеск кольца Сиды, установленного в атто-компьютер Давидом З., отвлек его внимание, и теперь он ринулся прямо к алмазу. «Зачем я это делаю? – снова сам себя спросил ученый, – так надо», – тихо ответил себе Энтони Д., когда яркая вспышка света заставила его зажмуриться.
– Что за черт! – в гневе воскликнул Давид З., когда на его глазах алмаз в кольце рассыпался еще до того, как удалось получить искусственное пространство с помощью атто-компьютера.
– Смотрите! Смотрите! – кричали люди, бегая в суматохе по обсерватории, указывая на окна, – Земля взорвалась! Мы все погибли!
Давид З. подскочил к окну и увидел ужасную картину. Множество обломков от планеты разлетались в разные стороны. «Через мгновение они достигнут и Луны?» – Давиду не очень хотелось знать, что будет потом. Он думал о собственном спасении и с этой целью снова устремился к атто-компьютеру в надежде, что осколки от алмаза помогут создать желаемое пространство в параллельность…
* * *
– Каждый, кто приходит ко Мне однажды, должен осознать это Прибытие. Поэтому Я спрашиваю тебя: Ты где Давид З.? – громоподобно раздалось в голове у молодого человека, мозг которого оцепенел от отсутствия всяких ощущений.
«Где ты? Где ты? Где ты?» – эхом прокатился внутри Давида З. звук и затих.
– Я спросил тебя? – также громко прозвучало в голове у юноши эхо, сводящее с ума.
– Что происходит со мной? – вырвалось у Давида, и тут же нахлынула новая леденящая волна неизвестности и пустоты.
– Глупый мальчик! Ха-ха, ха-ха… – противно смеялся голос, – в том то и дело, что с тобой не происходит ни-че-го, ты ведь хотел жить, а не существовать? Вот и живи, себе на здоровье. Вот оно пространство, в котором начинают жить, как душе угодно. Твори, если только сможешь творить.
– А если я не смогу? – перебивая, спросил Давид З.
– Ха-ха, ха-ха, тогда сойдешь с ума, ты ведь этого так боишься? Значит, тому и бывать! Ха, ха, ха…, – продолжал издеваться голос.
– Нет, я не хочу, ничего не хочу! Ты слышишь меня? Оставь меня в по-ко-е! – во всю глотку орал Давид З., пытаясь заглушить мерзкий смех.
– В покое? Это интересно. Как ты себе это представляешь? – вдруг спросил голос и продолжал, – вокруг меня все движется и все меняется, и даже я меняюсь, но ты нет! При том при всем, что я, пытаюсь для тебя сделать, ты все равно в покое. В этом ужасном состоянии, сколько ты сможешь еще находиться?! Это интересно! Гм…, надо подумать, надо же – оставить в «покое»! – и голос затих.
«Слава богу, он замолчал», – сказал себе Давид З.
Затем он попытался осмотреться и ощутить хоть что-нибудь, но ничего вокруг не было, кроме пустого черного пространства. «Кажется, я здесь застрял, и, видать, надолго», – и ужас охватил разум Давида З., который был бы уже рад послушать надоевшего невидимого собеседника, только бы не быть одному. Но Тот решал задачку о покое и, по-видимому, не очень торопился с ответом.
20
Энтони Д. сидел на подоконнике огромного окна, прислонившись щекой к холодному стеклу.
– Вот это и есть рай? – подумал профессор, рассматривая пейзаж по ту сторону реальности. Белые низкие облака, проплывавшие над крышей странного здания, напомнили ему взбитые сливки, которые только что застыли в причудливых формах. Но, присмотревшись к ним, ученый обнаружил едва уловимое движение, похожее на прибой моря. Движение усилилось и теперь казалось, что Энтони Д. находится на дне незнакомого моря и наблюдает снизу движение волн, покрытых пеной. «Странно», – сказал себе профессор и ткнул пальцем в стекло. Палец завяз в тягучем прозрачном веществе, и Энтони Д. в испуге отдернул руку: «Что за ерунда? И где я, в конце концов?»
Он огляделся по сторонам. До самого горизонта простиралась пустыня. По желтым барханам ветер перекатывал засохшие кусты неизвестного растения. Стена здания служила своеобразной перегородкой между одной реальностью и другой, и Энтони Д. находился как раз на границе двух, а может и трех миров. Сознание ученого по-прежнему пыталось воспринимать окружающий мир по тем привычным законам, которые были ему известны и понятны, но под действием бесконечного движения вокруг они то и дело изживали себя, превращая сознание профессора в однородную взбитую массу, наподобие тех «сливок» в небе, увиденных им мгновением раньше. Ученый перестал говорить себе слово «странно». В его лексиконе появились другие слова: «потрясающе», «поразительно», «немыслимо», и это, в каком-то роде, был прогресс в осознании окружающего мира и самого себя в нем. Окружающая реальность не могла ждать пока сознание профессора будет готово воспринимать все, как есть, ибо она была в вечном движении. Пожалуй, такой расклад и есть первопричина, по которой люди становятся просто обезумевшими в параллельности миров. Но незнание законов этих миров не несет ничего плохого высшей субстанции человека, или тому, что называют душой, а вот отсутствие желания познания в результате закупорки собственным страхом перед неизвестностью для души означает полный распад своей индивидуальности и поглощение ее окружающими потоками энергий. В таком бушующем океане энергий найти близкую субстанцию из «своего» мира является не просто удачей, а победой над самим собой, в каком-то смысле слова. Поскольку, найти еще не значит узнать и принять помощь: нужно суметь и дать взамен, а к такому не каждый готов. Поэтому и говорят, что рано, мол, ты пришел сюда, не твое сейчас время, иди назад и найди сначала самого себя в осознанном тобой мире людей.
Но возвращаться профессору было некуда, его мир и его реальность рухнули, а создать свой мир он еще не смел. Да, ему действительно не хватало смелости просто снова ткнуть пальцем в воображаемое стекло и переместить сознание хоть в какую-нибудь реальность, а не оставаться бездеятельным наблюдателем параллельных миров. К тому же, состояние долгого покоя на границе вселенных приводит к потере собственной энергии, а это грозит тем, что одна реальность, соприкасаясь с другой, просто раздавит тебя. Так бы и случилось с профессором, но синтез энергий его ума и сердца, полученный им же самим при жизни в другой вселенной, позволял совершить новый переворот в сознании.
– Боюсь ли я? Нет. Правда все, параллельные вселенные я представлял немного не так, но все равно, что я вижу и чувствую – это плод моего воображения, даже сам я уже не я. Тогда кто? Как я выгляжу? – и он посмотрел на свои руки и туловище, но, увы, ничего не увидел.
– Спокойно, – продолжал говорить сам с собой ученый, пытаясь подавить накатившее чувство страха, – надо избавиться от страха, ибо он отец всех пороков, а мать всех пороков – лень. Я признаю, что я ленив умом, но не как не труслив. Ведь считалось долгие годы, что леность порождается физиологическими недомоганиями, нравственными страданиями, убеждениями, наконец. Но никто даже не догадывался, что леность вовсе не порок, а глубокое погружение в свое собственное и существующее сейчас, в этом мире, то есть «я». В таком состоянии человек словно перезапускает программу своего существования в мире каждый день, мешая тем самым слаженно работать его любимому «я». И Я ходит по кругу, приближаясь к центру этой воображаемой окружности, и мир вокруг становится ограниченным, скучным, жестоким.
А Я, будто вбирая окружающее пространство, замыкается на самом себе, подобно нейтронной звезде, готовой вот-вот сжаться в коллапс и превратиться в «черную дыру», разрушительные последствия которой хорошо известны.
Профессор замолк, вспоминая как будто что-то важное, и вдруг снова посмотрел на свои руки и туловище.
– Фу-ух, все в порядке, и все мои члены на месте, – и он радостно соскочил с подоконника на воображаемый пол комнаты, но тут же со скоростью мысли провалился в параллельную вселенную…
* * *
Жужжащий рой над головой профессора заставил его прийти в себя.
– Что это такое в очередной раз? – подумал Энтони Д. И он попытался припомнить то, о чем думал в последние секунды. А думал он об интуиции, так волновавшей его на протяжении последних лет жизни. Ученый даже попытался сформулировать понятие интуиции как хорошо развитое воображение с детальным проигрыванием ситуации, основанное на использовании полученной информации из вне и предыдущего опыта.
– Так считалось ранее, а как теперь? – спросил профессор у жужжащего роя.
– Где теперь?
– Здесь, – возмущенно ответил Энтони Д.
– Здесь нет интуиции, здесь есть бесконечное воображение, – прожужжал рой.
– Я ничего не понял, – сделал про себя вывод профессор.
Тогда жужжащий рой Юоны подхватил Энтони Д. и понес ввысь, где его собственное воображение могло искать все новые пути совершенствования сознания…