ГлавнаяКниги о путешествияхЛ. В. ШапошниковаДороги джунглей. Великий Индийский путь

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

полная версия Дороги джунглей. Великий Индийский путь

Л. В. Шапошникова
Дороги джунглей. Великий Индийский путь

Полная версия

Патти из рода Кобра

– Амма, ты бо льшой учитель из большой школы?

Эту ф разу произнес звонкий детский голос. Я обернулась и увидела перед собой прямо на тропинке мальчишку лет девяти-десяти. Как и на всех детях-мудугарах, на нем был минимум одежды. И только измазанный ярко-красный кусок грубой ткани, напоминавший короткий плащ, был переброшен с шеи на спину. Мальчишка держался независимо и нимало не был смущен тем обстоятельством, что встретил в джунглях незнакомых людей. В его руках был небольшой лук-праща.

– Кто тебе сказал, что я большой учитель из большой школы? – спросила я.

– Так тебя называет наш мупан. Он сказал, что большая школа стоит в большом уру Мок… нет, Мов… – запнулся мальчишка. Незнакомое слово не давалось ему.

– Москва?

– Москва, Москва, – обрадовался он. – Теперь я знаю, что это ты, амма, большой учитель.

– Да я вовсе не большой учитель. Мупан что-то перепутал.

– Нет, мупан перепутать не может. А меня зовут Патти, – вдруг выпалил он.

Так мы познакомились. Патти любил основательно закреплять свои знакомства. Лук-праща был щедро отдан мне в полное владение. Это было все, что имел Патти. Пожалуй, этот мальчишеский лук стоил многого. Он свидетельствовал о великодушии и бескорыстии его владельца. Взамен мальчик ничего не просил.

Патти живет в уру Коравампади. От дороги в уру ведет тропинка через джунгли протяженностью две мили. Уру небольшой: три хижины скрыты в зарослях банановых деревьев. Одна из хижин принадлежит матери Патти. Недалеко от уру маленькие клочки полей. Мать и отец Патти с утра заняты на них. Но еды не хватает, и Патти всегда бывает голоден. На его худых боках можно легко пересчитать ребра. Кроме Патти в семье еще четверо детей. Одни младше его, другие старше. Но все нуждаются в пище, а ее так мало. Патти с раннего детства привык заботиться о себе и о младших. Он просыпается, когда на востоке только начинает алеть заря. Патти не любит много спать. Да и не может. Часто голод мешает спокойному сну. Некоторое время Патти лежит на циновке и прислушивается. Предрассветный ветер шумит в широких изорванных листьях банановой рощи. Патти ждет, когда оживут джунгли. Первые лучи солнца пробуждают их, и они как-то сразу наполняются разноголосым гомоном птиц. Патти берет свой лук и выскальзывает из хижины. Он спускается вниз по узкой каменистой тропе к говорливому прозрачному источнику. Ранним утром бывает особенно прохладно, и Патти старается завернуться в свой импровизированный плащ. Но плащ короток, и его ткань согревает плохо. Патти ускоряет шаг. Его босые ноги осторожно ступают на холодные мокрые камни, между которыми бурлит и играет вода источника. Здесь надо быть особенно осторожным. Иногда в это время сюда приходят на водопой крупные звери – тигр или пантера. Патти хорошо знает, что лук ему вряд ли поможет. Его отец, опытный охотник, научил Патти кричать, чтобы звери пугались. Но он не уверен, что тигр или пантера испугаются его еще неокрепшего голоса. Лучше быть осторожным. И Патти чутко прислушивается ко всем посторонним звукам, временами возникающим в зарослях. Пока что эти звуки не вызывают у него особых подозрений. Он касается сбитыми коленками гладкой влажной поверхности камня и, зачерпнув ладошкой воду, сначала пьет ее, а потом плещет себе на лицо, руки и грудь. Патти ежится – вода холодная, но хорошо освежает и заставляет на минуту забыть о голоде.

Траву покрывает роса. Она бывает особенно обильной в эти ранние часы. Холодная вода взбадривает Патти, и он, прыгая с камня на камень, пересекает источник. Джунгли принимают его как своего. Здесь ему все знакомо с малых лет. Правда, каждый раз, попадая сюда, Патти делает все новые и новые открытия. Он вдруг обнаруживает маленький холмик, полный красных прожорливых муравьев. От них лучше держаться подальше. Босые ноги Патти ничем не защищены от их обжигающих укусов.

На дереве дикого манго уже появились завязи. Месяца через два-три можно будет есть сочные, сладкие как сахар плоды. Вдруг над головой Патти раздается мерное жужжание. Он поднимает голову и видит рой диких пчел. Они скрываются в стороне, где садится солнце. Но Патти не решается их преследовать. Он не умеет еще этого делать. Чтобы добыть мед, надо быть сильным, опытным и искусным. Однажды отец нашел мед. Патти до сих пор помнит его душистую золотую струю. Детям дали попробовать очень немного, остальное отец отнес скупщику. Нужны были деньги. При воспоминании о меде Патти сглатывает слюну. Ему очень хочется есть. Он судорожно сжимает лук, но птицы, которые вьются в ветвях деревьев, очень малы. В них трудно попасть, да и мяса на них почти нет. Патти сходит с тропинки и пристально вглядывается в густые заросли, но не видит ни попугаев, ни диких голубей. Он осторожно продвигается в зарослях. Здесь сыро и царит полумрак. Теперь его слух старается уловить каждый шорох. Сырые полутемные заросли – опасное место. Обычно здесь водятся змеи. Самая страшная из них – черная кобра. Патти принадлежит к ее роду. Однако он не уверен, что родственные чувства возобладают в змее при встрече с ее потомком. Он знает только, что убить ее не может. Это – табу для рода Кобры. Но для кобры табу не существует, и она может укусить. Старый манукаран его уру лечит от укуса змеи. Но уру далеко позади. Патти не успеет добежать до манукарана. Поэтому он неслышно и бесшумно двигается по сырому мягкому ковру гниющих листьев и ветвей. И внимательно смотрит под ноги. Что-то его настораживает. Он останавливается и видит глубокие вмятины. Здесь прошли дикие слоны. Он различает следы слонихи, рядом слоненка, чуть поодаль следы нескольких молодых слонов. Патти определяет их направление. Встреча с дикими слонами не сулит ничего хорошего. Прежде всего надо узнать, в какую сторону дует ветер. Ветер дует оттуда, куда ушли слоны, и Патти успокаивается. Он проходит еще немного и слышит наконец характерное пощелкивание. Целая стая сине-зеленых попугаев облепила высокий куст. Длинные стручки, висящие на ветвях куста, исчезают с молниеносной быстротой. Но Патти не торопится. Отец всегда говорил ему, что охотник не должен торопиться. Он медленно поднимает лук, натягивает тетиву и целится в попугая, сидящего на кривой ветке, вытянутой далеко от ствола куста. Патти надеется, что остальные не сразу заметят его исчезновение и тогда ему удастся убить еще одного. Камень, выпущенный из лука, сбивает попугая с ветви. Но Патти не спешит за добычей. Он боится спугнуть остальных. Второй камень попадает в цель. Стая с резкими криками снимается с куста и исчезает за кронами деревьев. Патти поднимает убитых попугаев. Он делает это вовремя. Дикий кот с хищно оскаленными зубами прыгает с дерева, но поздно… Патти весело смеется и отбегает от угрожающе рычащего кота. На обратном пути Патти удается достать из нор двух слепых кротов. День начинается удачно. Но так бывает не всегда. Патти помнит дни, когда джунгли ему ничего не давали. Манукаран говорил, что духи предков в такие дни недовольны Патти. Патти старается вести себя так, чтобы эти не виданные им никогда духи не гневались. Но это не всегда получается…

Патти бережно несет свою добычу. Конечно, он мог бы зажарить кротов на костре, еще не доходя до уру. Огонь уже послушен Патти, он знает, как вызвать его дух. Надо потереть две сухие палочки. Отец долго обучал его этому искусству. Он мог бы съесть кротов сам, но Патти никогда этого не делает, даже если очень голоден. Все, что добыто им в лесу, принадлежит матери. Мать распорядится добычей по своему усмотрению. Мать всегда справедлива.

Солнце стоит уже выше верхушек кокосовых пальм, когда Патти появляется в уру. Хижина пуста. Все занимаются своими делами. Мать и отец, как всегда, на поле. Иногда Патти помогает им. Но они не заставляют его много работать: Патти еще мал и не окреп. Больше всего родителям помогают старший брат и сестра. А Патти в прошлом году послали в школу. Он вспоминает об этом и начинает торопиться. Наспех съедает комок серо-коричневого чамая, лежащего на дне бамбукового сосуда, кидает добычу на тростниковую полку, подвешенную к самому потолку, и выбегает из хижины. Патти очень торопится. Ему надо дойти до большой дороги, а потом до поселка Агали. Там школа. Но удивительная жизнь джунглей снова захватывает его, и он незаметно для себя замедляет шаги.

Патти приходит в школу, когда все уже давно сидят на своих местах. Школа – это большой двор. К стволу дерева прибита доска. На ней учитель белым мелом пишет слова. Такие же доски, но маленькие, лежат на острых темных коленках учеников. Там они тоже пишут слова. В школе дети из разных племен: мудугары, ирула, курумба. Раньше Патти был уверен, что на земле живут только мудугары. Но теперь он знает, что есть еще ирула и курумба. Учитель говорил, что там, за горами, в больших уру живут разные народы, не похожие ни на мудугаров, ни на ирула, ни на курумба. Патти это очень трудно представить. Чтобы поверить, надо увидеть. Но Патти не видел ни больших уру, ни людей, населяющих их. И он подозревает, что учитель тоже не мог все видеть, и удивляется, откуда же он об этом знает. Первый раз, когда учитель нарисовал какие-то значки, Патти приуныл. Он не мог понять, зачем все это. Он мог найти причину для каждого своего поступка, а здесь он причины не находил. Когда он пытался срисовать значки на свою доску, руки не слушались его. Руки Патти привыкли держать лук, палку для копки кореньев, мотыгу. А этот верткий белый камешек все время выскальзывал из пальцев. Вместо непонятных значков Патти нарисовал на доске то, что он видел в джунглях. Рисунки ему самому очень понравились. Он показал их учителю. Но тот рассердился и велел ему снова рисовать значки. Учитель все же заставил Патти выучить значки, но это прои зошло не скоро.

Иногда Патти надоедало сидеть, он поднимался и уходил из школы. Учитель останавливал его:

– Куда ты идешь, Патти?

– В джунгли, – отвечал он.

– Но ведь сейчас урок, и все сидят на месте.

– А мне надо в джунгли, – упрямо повторял Патти.

– Но ты ведь знаешь – в школе надо соблюдать дис циплину.

«Дисциплина» была для него новым словом, и он не мог понять, почему ее надо соблюдать. Каждый раз, когда ему хотелось уйти в джунгли, это неумолимое слово вставало между ним и лесом. Наконец оно воплотилось для него в определенном образе. У «дисциплины» были скучные унылые глаза, тонкие худые ноги, руки с длинными костлявыми пальцами. На шее у нее висели доски с непонятными значками. В таком виде «дисциплина» являлась Патти во сне. Она хватала его жесткими холодными пальцами и кричала:

– Почему ты не соблюдаешь меня? Я – дисциплина!

Патти старался вырваться, но ему не удавалось, и он с криком просыпался. Обеспокоенная мать спрашивала Патти, что случилось.

– Я видел дисциплину, – отвечал он.

– Я не знаю такого имени, – говорила мать. – Откуда оно у тебя? Это женщина или мужчина? И почему ты боишься эту дисциплину?

– Она не пускает меня в джунгли, – всхлипывал Патти.

– Спи, спи, – успокаивала его мать. – Во всей долине Аттаппади нет человека по имени Дисциплина.

Однажды учитель пришел в их уру и сказал матери Патти, что тот не ходит в школу. Мать очень рассердилась на Патти.

– Ты знаешь, почему нас, мудугаров, все обманывают? – спросил она. – Потому что мы не умеем ни читать, ни считать. Ты должен научиться этому.

Патти снова пошел в школу. Он не хотел, чтобы мудугаров обманывали. Он учил значки, и наконец совершилось чудо. Значки начали складываться в слова, и слова заговорили. Они рассказали Патти о многом. С тех пор он не убегал с уроков в джунгли. Но вовремя ему удавалось приходить редко.

Иногда Патти пишет вечерами при свете очага значки на своей доске и складывает из них говорящие слова. Матери и отцу они кажутся чудом, как когда-то казались и Патти.

Как-то Патти принес мне большой кокосовый орех. Он положил его на землю у моих ног и сказал:

– Это тебе, большой учитель из большой школы.

– Спасибо, Патти, но мы его разделил пополам.

– Нет, – возразил он, – это тебе, амма, подарок.

Но мы все-таки его разделили. Патти очень любил кокосовые орехи, а их было так мало в уру мудугаров.

– В твоем уру, – спросил он, выскабливая ядро ореха из своей половины, – все делятся друг с другом?

– Большинство.

– А в твоем большом уру теперь прохладный сезон?

– Очень прохладный, Патти. Такой прохладный, что вода становится твердой, и дождь лежит на земле как белая циновка.

Патти перестал есть. Он удивленно и недоверчиво посмотрел на меня.

– Разве так бывает?

– Бывает.

– А до твоего уру долго нужно идти?

– Очень долго.

– А если я приду в твой уру посмотреть твердую воду и белый дождь, я буду гостем в твоей хижине?

– Конечно, Патти.

– Тогда я приду.

И может быть, Патти придет в мой уру, увидит белый дождь и твердую воду и еще много удивительных вещей…

Танец джунглей

– Амма, – сказ ала мн е мупати Рами, – приходи сегодня а в джу нгли. После захода солнца м ы будем тан цевать.

Приглашение было более чем заманчивым. А день тянулся нестерпимо долго. Солнце не желало уходить с неба. Оно посмеивалось над моим нетерпением и не спеша двигалось к остроконечным вершинам гор. У пика Великого бога оно задержалось. Видимо, у солнца были свои дела с ним. Договорившись обо всем с Великим богом, оно ускорило свое движение и наконец, сжалившись надо мной, посигналило последними лучами и ушло за Западные Гхаты. Долина погрузилась в темноту.

Мы осторожно продвигались по тропинке, петлявшей в зарослях, чутко прислушиваясь к звукам джунглей. Неожиданно за деревьями мелькнул огонек, потом другой. Послышались голоса. Мы вышли на обширную поляну, на которой горели костры. У костров толпились возбужденные люди. Отблески пламени играли на их полуобнаженных темных телах. И в этих джунглях, в пылающем огне, в далеких звездах и, наконец, в стройных мускулистых фигурах людей было что-то глубоко древнее, не имеющее отношения к той жизни, откуда я пришла к ним. Очевидно, то, что происходило сейчас, могло происходить сотни и даже тысячи лет назад. Может быть, и тогда были такие же темные таинственные джунгли, так же вилось пламя костров, такой же призрачный холодный свет шел от звезд и такие же темнокожие люди в узких набедренных повязках дополняли картину.

Здесь я увидела Рами, Чалана, Мадана, Сали, Каде, Паччая и многих других, кого уже хорошо знала. Но теперь я вдруг почувствовала, что в них появилось нечто неуловимое и еще не познанное мной. И это нечто непостижимым и странным образом отдаляло их от меня, ставило между нами невидимую, но почти осязаемую преграду. Они были в своей первобытной стихии, из которой вышли и куда без труда могли вернуться. А я этого сделать не могла. Прошлое было слишком далеко от меня. Целая цепь веков непреодолимо стояла на моем пути, и пройти через нее я уже не была в состоянии. Мне казалось, что и поляна, и эти гигантские деревья, и люди под ними существуют отдельно от меня и живут своей непонятной и необычной для меня жизнью. И хотя внешне все оставалось по-прежнему, чувство, что я наблюдаю происходящее с какого-то расстояния, уже не покидало меня.

… Раздался дробный стук барабанов, взвизгнула и жалобно залилась флейта. Мужчины закричали тонкими тоскливыми голосами ночных птиц и беспорядочно закружились вокруг музыкантов. К мужчинам присоединились женщины.

Согнутые фигуры танцоров движутся по кругу, хлопают в такт ладони. И снова всплеск крика. В нем – отчаяние и страх затерянного в джунглях человека. «О Великая богиня, защити нас от ужаса темного леса, от когтей тигра и клыков дикого слона. Мы слабы и ничтожны. У нас нет мужества разогнуться и принять вызов джунглей. Мы не хозяева здесь. Деревья и звери сильнее нас. Защити нас, защити!» А джунгли наваливаются на танцующих темной массой страха и ужаса. Человек кричит в тоске, и горное эхо многократно повторяет этот крик. Человек боится оглянуться. Он протягивает в мольбе беспомощные руки к небу. А оттуда на него смотрят равнодушные далекие звезды. И человек начинает сознавать, что ему никто не поможет. Защитить себя он должен сам.

Ритм танца становится все быстрее. Крики раздаются все реже. Неожиданно в танец врывается стройная мелодия песни. Что-то сильное и победное взмывает вверх. Люди преодолели свой ужас и отчаяние. Согнутые спины танцоров начинают распрямляться. Чувство приниженности и беззащитности исчезает. Темнокожие фигуры людей как бы становятся выше, распрямляются плечи. И теперь джунгли видят, что человек силен и смел. Человек победил свой страх. Пусть теперь джунгли боятся его. Песня внезапно ломается, и новая радостная мелодия оглашает ночной лес. Она звучит в полную силу. Это песня человека, выжившего вопреки враждебной и коварной природе. Мелодия постепенно замирает, и только ритмичные звуки хлопающих ладоней сопровождают танец. Лица танцующих сосредоточенны и суровы. Брови сдвинуты. Отсветы тлеющих углей красными тенями скользят по лицам. Движения замедляются, и круг распадается на небольшие группки. Кто-то подбрасывает сухие ветви в костер, и он, ярко вспыхнув, освещает всю поляну. Заросли отступают. И мне кажется, что перед моими глазами прошла рассказанная лаконичным и выразительным языком танца история племени мудугаров.

Камень правды

Недалеко от уру Где бьет барабан, на берегу Бхавани, лежит большой серый валун. Валун называется «камень правды». На этом месте в далекие времена принесла себя в жертву женщина-вождь. Вот как это произошло.

По соседству с племенем жил раджа. У него было большое войско, и поэтому мудугары подчинялись ему. Раджа потребовал, чтобы племя регулярно приносило ему подарки. Однажды во дворце раджи был большой праздник. Раджа прислал гонца к мудугарам и приказал доставить к празднику сто один предмет. Делать было нечего. Девяносто мужчин и девяносто женщин собрались на берегу Бхавани, там, где лежит теперь «камень правды». И вождь-мужчина и вождь-женщина сказали, что люди должны пойти в лес и отыскать там сто один предмет для раджи. Если они этого не сделают, раджа пришлет своих воинов и те разрушат уру мудугаров. Все эти вещи можно найти при одном условии: люди должны быть честными и правдивыми. Когда через две недели мудугары вернулись из джунглей, они принесли только сто предметов. Не хватало одного подарка – дикого слона. Кто-то был нечестен. Но никто не признавался. Тогда женщина-вождь сказала, что из-за одного нечестного человека не должно страдать все племя.

– Я принесу себя в жертву, и племя будет спасено.

Люди, притихшие, стояли на берегу Бхавани. Прозрачные струи реки играли на камнях. Разноцветные птицы пели в прибрежных зарослях. Мир был прекрасен, и никто не хотел умирать.

Но женщина-вождь вырыла яму и произнесла:

– Если я была честна и правдива в моей жизни, то через два дня после того, как я умру, вы найдете в яме дикого слона.

Сказав это, она вонзила себе в грудь стрелу и как подкошенная упала на серый валун. А через два дня люди нашли в яме дикого слона. Мудугары отправили все подарки во дворец раджи, и тот не разрушил их уру. С тех пор валун, на котором погибла ради спасения своего племени женщина-вождь, стали называть «камнем правды». И теперь всякий раз, когда мудугары видят этот камень, они в молчании останавливаются перед ним, отдавая дань уважения древней женщине-вождю.

Традиционные честность и правдивость, не изуродованные влиянием мира денег и наживы, еще сохранились у мудугаров. В племени нет случаев воровства. Никому не приходит в голову взять что-нибудь чужое или обмануть кого-нибудь. Двери хижин никогда не запираются. Мне не раз приходилось забывать вещи то в одном, то в другом уру, и каждый раз мне их возвращали. А я не помнила, где я их оставила. Мне иногда даже приносили пустые коробочки от фотопленки, думая, что я их забыла.

В уру Чиндаки несколько лет тому назад произошел такой случай. Умер старый мупан, и вскоре назначили нового. Почему-то в уру были уверены, что у старого мупана были деньги. Говорили, что кто-то их украл. Эти слухи взбудоражили все племя. Наконец собрался совет уру и выяснил, что никаких денег не было. Все были рады этой доброй вести, а жители Чиндаки до сих пор подробно рассказывают эту историю и каждый раз с облегчением говорят:

– Разве могут быть воры в нашем уру и в нашем племени.

Мудугары знакомы с деньгами. Но деньги еще не оказали решающего влияния на их психологию и сознание. Деньги для них только ниточка, которая связывает их с другим миром. В этом мире нельзя без денег, и мудугары стараются их получить. И прежде всего, чтобы заплатить дженми за арендованную землю. Никто из них не копит денег, никто не держит их у себя, если в них нуждается другой. Есть деньги – хорошо, нет – тоже не страшно. Мудугар всегда поможет другому и отдаст последнее. Постоянная готовность оказать поддержку – характерная черта племени. И если мудугары делают что-то для вас, они меньше всего думают о вознаграждении.

Я как-то спросила в уру Коравампади, можно ли достать флейту, которая так хорошо пела во время танцев в джунглях. Мне показали маленького горбатого мудугара, славившегося своим искусством делать флейты.

– Мне надо на это два дня, – сказал он.

Я согласилась.

Через два дня горбатый Виру принес флейту.

– Это тебе, амма, – и положил инструмент к моим ногам.

Ничего не подозревая, я вынула две рупии и протянула их Виру. Он отшатнулся.

– Нет, нет! – воскликнул Виру и закрыл лицо руками, как от удара. – Это подарок, амма. Я делал ее не для денег.

Очень трудно описать то, что я почувствовала. Передо мной стоял человек, чье тело прикрывала только набедренная повязка. Его детям не хватало еды. Но он упорно не хотел брать деньги, на которые можно было бы купить рису. И еще я отчетливо поняла, что, предложив Виру деньги, я оскорбила его. Стараясь выйти из неловкого положения, я сказала:

– Виру, это тебе подарок от меня.

– Нет, амма, деньги не подарок. Деньги не дарят. Ими платят.

И только когда Бабу Шетти пришел мне на помощь, нам удалось уговорить Виру взять деньги. Несколько дней спустя я узнала, что он отдал их в общую казну уру. После этого случая я больше не предлагала денег никому из мудугаров.

В племени почти не возникает споров по экономическим вопросам. Нет споров о земле. Люди довольствуются тем малым, что они имеют, и больше всего на свете ценят хорошее отношение к ним.

Мудугары, как правило, держат свое слово. В племени, где нет понятия о дисциплине и долге в нашем представлении, это кажется странным. Но тем не менее это так. Если мудугар что-нибудь обещает, он обязательно выполнит. Поэтому работать среди них мне было легко.

«Камень правды», символизирующий моральные устои племени, еще лежит на берегу Бхавани. Еще жива в народе память о трагическом событии и уважение к человеку честному и правдивому не умерло. Но судьбу племени уже решает мир, который находится за горами. И с каждым годом расстояние между ним и мудугарами сокращается.

* * *

Я уехала из долины Аттаппади в середине января. Мое путешествие, маршрут которого был выработан в отеле «Маскот» в Тривандраме, закончилось. Меня ждали жаркий Мадрас и работа в университете.

Готовясь к следующей поездке, я часто сидела в свободные от работы часы в библиотеке Мадрасского государственного музея, где была богатая коллекция книг по этнографии и антропологии народов Индии. Просматривая описания различных племен, я особенно заинтересовалась племенами, обитавшими в штате Орисса. Большинство из них находилось на стадии патриархата. Увиденные мною в Керале племена обладали ярко выраженным матриархальным характером. В одних случаях это были устойчиво сохранившиеся элементы материнского рода, в других этот род продолжал существовать полностью. И у меня возникла мысль: может быть, стоит съездить к племенам Ориссы и посмотреть, сохранились ли там какие-либо элементы ранней матриархальной организации.

После долгой дискуссии в отделе этнографии музея и на кафедре антропологии в университете я выбрала три племени – кхондов, бондо и гадаба.