Л. К. Островский
Поляки в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX века
Юлиан-Гедеон Коссовский окончил Технологический институт в Петербурге в 1895 г.[346] В начале XX в. Коссовский работал в службе пути Сибирской железной дороги. В 1903 г. Коссовский исполнял обязанности начальника 13-го участка на станции Боготол, в 1904 г. – начальника 10-го участка, а в 1905 г. – инженера службы пути на станции Обь[347]. 16 апреля 1906 г. газета «Народная летопись» сообщала об отъезде со станции Обь семьи бывшего начальника участка службы пути Ю.-Г. Коссовского. В заметке сообщалось, что Коссовский «оставил лучшие воспоминания как человек глубоко просвещенный, гуманный, честный»[348]. Коссовский принимал живое участие в жизни местной католической общины, в 1905 г. он участвовал в закладке фундамента под новое здание костела в Новониколаевске[349].
В должности чиновника телеграфной службы управления работ Средне-Сибирской железной дороги в 1895–1896 гг. трудился Александр Богдановский, член Томского римско-католического благотворительного общества[350]. Успешно по служебной лестнице поднимался инженер-техник Владислав Твардовский, который являлся заведующим мастерскими службы тяги, начальником службы подвижного состава Средне-Сибирской железной дороги, а в 1901–1906 гг. занимал пост начальника службы тяги и подвижного состава Сибирской железной дороги[351].
Твардовский принимал активное участие в жизни местной католической общины и культурной жизни Томска, входил в состав Томского римско-католического благотворительного общества, являлся действительным членом Томского отделения Императорского Русского музыкального общества[352].
Большая группа поляков в конце XIX – начале XX в. работала в службе тяги и подвижного состава Сибирской железной дороги. На 1911 г., по нашим подсчетам, в службе тяги было занято больше десятка поляков. В конце XIX – начале XX в. в техническом отделении службы тяги работал в качестве техника инженер Болеслав Недзвецкий, в канцелярии службы тяги и подвижного состава – бухгалтер Константин Поплавский и счетовод Генрих Флеркевич[353].
В 1895–1898 гг. в техническом отделе Министерства путей сообщения в Томске работали инженеры Викентий Арциш и Александр Шкленник, состоявшие в Томском римско-католическом благотворительном обществе. В состав благотворительного общества входил также агент отдела отчуждения имуществ Министерства путей сообщения Нарциз Бартниковский [354].
Большая группа поляков была занята в службе Государственного контроля Сибирской железной дороги. В 1895–1898 гг. в службе контроля по постройке дороги работали контролеры Алоизий Жуковский, Мечислав Бересневич и Владислав Сипович. Помощниками контролера в 1895–1900 гг. являлись Людомир Кукель, Стефан Ржецкий, Адам Садковский, Леопольд Куровский, Михаил Земеницкий, Юлиан Михневич, Альфонс Зенович и Константин Олехнович[355]. В 1896–1903 гг. контролером, а в 1904–1911 гг. старшим контролером на Сибирской железной дороге работал Александр Прухницкий, являвшийся членом Томского римско-католического благотворительного общества[356].
В 1901–1905 гг. контролерами на Сибирской железной дороге работали Вячеслав Скерский, Стефан Касперович, помощниками контролеров – Владислав Новицкий, Болеслав Поплавский, Ричард Домбкович, Казимир Якубовский, Иероним Трутовский, Мариан Ярузельский и Владислав Кемпкевич[357].
В 1903 г. в Томске Михаил Игнатьевич Ковальский исполнял обязанности юридического консультанта Управления Сибирской железной дороги, а в 1905 г. работал в управлении дороги в качестве агента по отчуждению. Ковальский принимал участие в жизни польского общества в Томске. В 1895–1896 гг. он входил в состав Томского римско-католического благотворительного общества, а в 1908–1910 гг. исполнял должность председателя правления католического благотворительного общества при Томском костеле[358].
Большая группа инженеров-поляков работала в управлении строительства канала Обь – Енисей. Среди них были: начальник участка Станислав Жбиковский, помощник делопроизводителя Владислав Плятер-Плохоцкий, Ян Волк-Корачевский, Тадеуш Балицкий, Станислав Рогальский и Эрнест Бобеньский. Статский советник, инженер путей сообщения С. Жбиковский в 1895 г. являлся начальником Временного управления Обь-Енисейским водным путем, первым начальником Обь-Енисейского канала, а затем с 1896 по 1915 гг. – начальником Обь-Енисейского участка Томского округа путей сообщения[359]. Жбиковский принимал активное участие в общественной жизни
Томска. В 1895 г. он возглавил правление римско-католического благотворительного общества, а в 1900–1910 гг. входил в состав действительных членов Томского отделения Императорского Русского музыкального общества, выступал исполнителем на рояле на «камерных» музыкальных вечерах[360].
В 1889 г. помощником заведующего технико-строительного отдела по устройству Обь-Енисейского водного пути являлся Эрнест Бобеньский. Бобеньский получил согласие министра транспорта и шефа жандармов на использование труда ссыльных поляков при строительстве канала. Производителями работ являлись титулярные советники Тадеуш Северинович Балицкий и Станислав Антонович Томашевский[361]. В 1893 г. руководители строительства Обь-Енисейского канала доложили о готовности канала к эксплуатации, но практической значимости для экономики, в связи со строительством Транссиба, канал уже не имел.
Накануне Первой мировой войны и в военные годы в Сибири продолжалось новое железнодорожное строительство[362]. В строительстве Алтайской железной дороги в 1912 г. принимала участие большая группа поляков: инженеры, техники, десятники и другие специалисты[363]. Юстин Малецкий, происходивший из крестьян Виленской губернии, в период с 1905 по 1914 гг. служил в должности начальника станции Повалиха Алтайской железной дороги[364].
После революционных событий 1905–1907 гг. часть поляков, работавших на железной дороге в Центральной России, была выслана в Сибирь. Возможно, они принимали участие в беспорядках и в целях безопасности отправлялись в Сибирь. Так, Ксаверий Николаевич Ескевич, работавший на Николаевской железной дороге, после революции был отправлен в Сибирь[365].
С 1907 по 1915 гг. в лаборатории управления Томской железной дороги работали в качестве заведующего инженер Эдуард Морский, а его заместителем – дворянин Ольгерд Рыпиньский[366]. Морский и Рыпиньский принимали активное участие в жизни местного польского общества, в годы Первой мировой войны они входили в состав Томского отделения Польского общества помощи жертвам войны (ПОПЖВ).
Группа поляков состояла в штате Управления работами по переустройству горных участков Сибирской железной дороги. В 1895–1896 гг. помощником начальника технического отдела в управлении Средне-Сибирской железной дороги работал инженер Антоний Матусевич. В 1911 г. Матусевич, проживавший в Томске, являлся помощником начальника работ по переустройству горных участков Сибирской железной дороги на отрезке от Ачинска до Иркутска[367]. В 1911 г. правителем дел Управления являлся Норберт Залесский. В 1895–1896 гг. он входил в состав членов Томского римско-католического благотворительного общества[368].
В городах Сибири польское население увеличивается с началом индустриализации. Один из представителей польской общины Александр Мацеша отмечает, что с началом строительства дороги возрастает население Томска. В город прибывают польские инженеры и чиновники, среди них были Шкленник и Ковальский[369].
В своих мемуарах А. Мацеша отмечает, что в жизни Томска и польской колонии города большие перемены произошли в 1891 г., когда сюда переместилось из Барнаула Горное управление. Одним из главных руководителей в Томском горном управлении в 1893 г. являлся чиновник особых поручений, действительный статский советник Грациан Михайлович Яцевич. Он находился на службе в качестве горного инженера с 1869 г., в 1895–1898 гг. занимал должность управляющего Золотосплавочной лаборатории Томского горного управления. Яцевич принимал участие в жизни католической общины Томска, входил в состав Томского римско-католического благотворительного общества[370].
Наряду с Томском крупнейшая польская диаспора в Западной Сибири в конце XIX – начале XX в. находилась в Омске. В этот период Омск, расположенный на пересечении железнодорожного и Обь-Иртышского пароходного пути сообщения, являлся перегрузочным пунктом продукции, произведенной в Европейской России и Сибири. Новый этап развития города начался со строительством Транссиба, в 1913 г. была построена железная дорога до Тюмени. В Омске в 1913 г. проживали 5087 поляков, а в других населенных пунктах Акмолинской области – только 8906[371].
Заведующим станцией Омск являлся дворянин Виленской губернии Сигизмунд Корсак. По стопам отца пошел сын Корсака Александр, который работал в 1919 г. в Омске служащим на железной дороге. В 1913–1914 гг. контролером службы контроля Сибирской железной дороги в Омске был Владислав Буковский, входивший в состав Омского римско-католического благотворительного общества[372].
В начале XX в. в Омске, Красноярске и Чите разместились мастерские Транссиба. В главных железнодорожных мастерских и депо станции Омск работали более 2 тыс. рабочих, среди которых значительную часть составляли поляки, проживавшие главным образом в поселке Атаманский хутор. В Омске в Главных мастерских Сибирской железной дороги служили выпускники Петербургского технологического института Францишек Куропатвинский и Клементий Черунович. Куропатвинский с 1908 г. работал инженером[373], а инженер-технолог Черунович – помощником начальника мастерских с 1906 по 1913 гг.[374] Мастером «сборного» цеха с 1904 по 1914 гг. был инженер Владислав Бишевский. С 1 июля 1899 по 1914 гг. заведующим складом запчастей на станции Омск являлся дворянин Сигизмунд Лютынский. Лютынский принимал активное участие в деятельности местной польской благотворительной организации в качестве одного из членов правления[375]. В сборочном цехе Омских мастерских Сибирской железной дороги в 1913 г. работали в качестве мастеров Казимир Тарасевич и Феликс Андрушкевич. Как и Лютынский, Тарасевич и Андрушкевич принимали активное участие в жизни местной католической общины. Андрушкевич являлся членом Римско-католического благотворительного общества в 1913–1919 гг., а Тарасевич кандидатом в члены общества[376].
Старшим дорожным мастером на Омской железной дороге являлся в начале XX в. дворянин из Подольской губернии Иосиф Дзенциоловский, в 1913 г. он исполнял обязанности контролера 1-го участка службы пути на станции Омск[377].
Польские инженеры и техники играли большую роль при строительстве и эксплуатации Сибирской железной дороги. Численность католиков за Уралом к началу 1911 г. составляла 0,6 % населения. В то же время, по данным 3. Лукавского, к 1908 г. польские инженеры и служащие составили 18–20 % всего персонала Сибирской железной дороги[378].
Рабочие и ремесленники составляли значительную часть среди польских переселенцев в Сибирь. Польские рабочие приезжали в Россию в поисках достойного заработка, тем более что возвращающиеся из Сибири ссыльные повстанцы представляли Сибирь в позитивном свете – как край больших возможностей, который населяют доброжелательные люди[379].
Приток в Сибирь рабочей силы усилился после начала строительства Сибирской железной дороги. Строительство и эксплуатация железной дороги потребовали большого количества рабочих. В промышленности Сибири к концу XIX в. работали выходцы из 60 губерний России[380]. Польские рабочие начали переселяться в Сибирь с конца XIX в., они устраивались в депо сибирских станций, где чаще всего работали в качестве слесарей и машинистов. Как отмечал в своей анкете слесарь со станции Иланская Алоизий Матусевич, ему пришлось переселиться в Сибирь в 1900 г. «ради куска хлеба, т. к. католиков тогда железная дорога не принимала»[381]. Ту же причину указал в своей анкете Болеслав Шлавень, переселившийся в Сибирь из Виленской губернии в 1894 г.[382]
В депо Барнаула работали несколько машинистов польской национальности, в том числе К. К. Добринский и И. Б. Томашевский[383]. В Бийске машинистом вначале 1920-х годов работал Болеслав Каминский, а на станции Рубцовск – Петр Свяцкевич и Донат Милевич[384]. По сословному составу многие из польских рабочих принадлежали к дворянам. Так, на станции Иланская проживала семья дворян Закржевских. Доминик Закржевский работал на железной дороге с 1898 г. в качестве слесаря, а с 1903 г. – машинистом. Сестра Закржевского Ксаверия после окончания гимназии в Томске служила на железной дороге телеграфисткой[385].
Группа польских рабочих была занята в железнодорожных мастерских на станции Омск в качестве слесарей, в токарном цехе и на железной дороге в качестве машинистов и кондукторов. Так, Вацлав Божичко происходил из дворян Виленской губернии. В депо Омска Божичко работал в качестве машиниста. Машинистом на станции Омск работал Гавриил Дервоед[386]. Отец Дервоеда Викентий принимал активное участие в работе римско-католического благотворительного общества в Омске. В начале XX в. в железнодорожных мастерских Омска работали: фрезеровщиком – мещанин Радомской губернии Иосиф Цандер, и в качестве слесаря – Станислав Цитко[387]. Цитко в октябре 1905 г. входил в состав стачечного комитета рабочих главных железнодорожных мастерских[388].
На железной дороге появились целые рабочие династии из польских переселенцев. К примеру, крестьянин Петроковской губернии Иосиф Добржиняк работал в железнодорожных мастерских Омска в качестве столяра. Брат Добржиняка и сын Ян работали в железнодорожных мастерских слесарями, а дочь Елена после окончания шести классов гимназии была там же конторщицей[389].
В начале XX в. представители польской общины находились как среди рабочих, так и среди специалистов станции Каинск. В 1904 г. в депо станции работал в качестве слесаря Антон Шадурский[390].
В состав правления отдела Петроградского польского общества вспомоществования жертвам войны в Каинске вошли: старший дорожный мастер 13-го участка Омской железной дороги П. П. Плюро, нарядчик кондукторских бригад Омской железной дороги К. И. Вронский, счетовод участка тяги на железной дороге В. Л. Поржичовский. Летом 1916 г. среди 27 человек, входивших в состав Каинского отдела общества, большинство составляли рабочие и служащие железной дороги и местного депо[391].
Группа поляков, в том числе семья Пухальских, проживала в начале XX в. в Каинске на Ефремовском заводе[392]. Еще одна группа поляков работала вначале XX в. на железнодорожной станции Болотное Томской губернии. Юзеф Язвинский являлся механиком, а братья Бронислав и Валентин Дудич работали на станции в службе тяги[393]. В конце 1905 г. к начальнику телеграфа Сибирской железной дороги обратился дворянин Вацлав Людвигович Бучинский с просьбой определить его телеграфистом. На тот момент Бучинский проживал в селе Итат Мариинского уезда Томской губернии. В январе 1906 г. было принято решение назначить Бучинского телеграфистом на станцию Боготол[394].
В Западной Сибири крупными промышленными центрами стали к началу XX в. города: Томск, где насчитывалось 2,9 тыс. рабочих, Омск – 3,8 тыс., Тюмень – 3,2 тыс.[395] К концу XIX в. в Сибири польские рабочие составляли 5 % всех рабочих края[396].
По данным переписи 1897 г., поляки составляли около 2,6 % рабочих и прислуги на территории Сибири и занимали третье место после русских и украинцев[397]. В. А. Скубневский отмечает, что прослойку польского населения к 1897 г. имели практически все города, крупные села Сибири и фабричные поселки. Так, на Падунском винокуренном заводе в Тобольской губернии проживали 64 поляка. Всего в промышленности в 1897 г. было занято 28 % поляков, проживавших в Сибири, по стране в целом этот показатель составлял 15,7 %[398]. Таким образом, доля поляков, занятых в промышленности Сибири, была значительно выше показателя занятых в промышленности по стране.
В Томской губернии в 1897 г. на частных предприятиях работали, в том числе в качестве прислуги и поденщиков, 392 поляка. Вместе с членами семей их насчитывался 551 человек, что составляло 8,6 % всего польского населения губернии. В Тобольской губернии работой на частников были заняты 296 поляков, вместе с членами семей – 466 человек (8,1 % польского населения губернии). В городе Омске в 1897 г. на частной службе, прислугой и поденщиками работал 101 человек из поляков, проживавших в городе, что составляло 22,5 % самодеятельного польского населения[399].
Необходимо заметить, что польские рабочие переселялись в Сибирь не только по экономическим причинам. Зачастую увеличению их числа за Уралом и в центральных губерниях России способствовала политика царского правительства по русификации польских земель. Ю. Околович, сравнивая эмиграцию поляков на Запад и в Россию, отмечал, что эмиграция поляков в Россию была в значительной степени результатом «русификаторской политики» правительства. После восстания 1863 г. поляков отстраняли от должностей в Царстве Польском и Литве. Речь шла о таких видах деятельности, как преподавание в вузах, администрация, суд, железная дорога, лесное ведомство. В то же время поляки направлялись на службу в центр России, Сибирь и на Кавказ[400].
В 1889 г. при Министерстве путей сообщения с участием представителей других ведомств было образовано особое совещание для обсуждения вопроса об ограничении числа поляков и евреев, занятых обслуживанием железной дороги в западных губерниях империи. Ужесточение правил приема поляков на работу коснулось в основном железнодорожного, почтово-телеграфного и военного ведомств[401]. В 1912 г. власти выкупили из частных рук Варшавско-Венскую железную дорогу. В результате были лишены работы тысячи поляков[402]. Исследователи обращают внимание на то, что польские предприниматели и инженерно-административные работники, переселившиеся в восточные губернии России, стремились подбирать рабочих из числа своих соотечественников[403].
Из городов Томской губернии значительная польская диаспора имелась в Мариинске. В 1903 г. поляки, проживавшие в городе, состояли в основном из рабочих и служащих, занятых на железной дороге, и чиновников[404].
Запрет для поляков на работу на железной дороге не был полным. К примеру, среди сосланных в Сибирь в начале XX в. находились те, кто работал до ссылки на Привислинской железной дороге в качестве рабочих, механиков. Бывшие уголовные ссыльные в Сибири часто нанимались в качестве чернорабочих[405]. Ссыльные поляки трудились на крупных по тем временам предприятиях: заводах, типографиях, железнодорожных депо, шахтах. К примеру, в 1900 г. группа бывших польских ссыльных работала в депо станции Боготол[406]. Некоторые из ссыльных после отбытия срока ссылки не могли из-за нехватки средств вернуться на родину. Так, рабочие Ян Проминский и Ян Палуба после отбытия ссылки проживали на станции Боготол, где работали на железной дороге[407].
Группа поляков, попавших в Сибирь в качестве беженцев Первой мировой войны, работала в 1922 г. машинистами на станции Боготол. Машинисты Боготольского участка тяги Б. Бурдо, С. Бурдо, И. Войтулевич, А. Высоцкий, А. Лявданский, Ф. Жупранский и монтер депо станции И. Вирганович в июне 1922 г. были включены в список эшелона для отправки в Польшу. Начальник Томской железной дороги Лупицкий ввиду крайнего недостатка машинистов обратился с просьбой в Российско-Украинскую делегацию оставить названных машинистов станции на службе[408]. Среди железнодорожных рабочих в период с 1910 по 1914 гг. представители нерусских национальностей: поляки, татары, литовцы, латыши, немцы – составляли от 7 до 9 %[409].
Значительной была роль поляков в развитии ремесленного производства. В 1897 г. на промышленном производстве и в ремесле было занято: в Тобольской губернии – 16 % поляков, Томской – 19 %, Енисейской – 30 % и в Забайкальской области – 35 %. По данным Е. В. Карих, велика была доля поляков в кирпичном и печном деле, пошиве одежды, токарном и поварском ремеслах[410].
В Акмолинской области, по данным переписи 1897 г., среди поляков области в обрабатывающей промышленности было занято 24,1 %. Для сравнения: среди русских в данной сфере производства было занято только 7,4 %. Среди польского населения Акмолинской области 30,6 % составляли так называемые «непромысловые», видимо, занятые на частных предприятиях или состоящие на государственной службе[411].
В конце XIX – начале XX в. в связи с началом массового переселения в Сибирь и недостатком промышленных товаров в крае росло численность кустарей и ремесленников. В результате изменился профессиональный облик польской диаспоры в Сибири. Кроме инлеллектуальных видов деятельности, поляки занимались ремеслом. Газета «Край» в декабре 1882 г. со ссылкой на «Восточное обозрение» характеризовала поляков как людей «работящих и честных», среди них были наилучшие столяры, слесари и фотографы[412].
По данным переписи 1897 г. в Томской губернии поляков, занятых такими видами ремесла, как обработка дерева и металлов, было соответственно 126 и 107 человек. Вместе с членами семей они составляли 6,2 % польского населения Томской губернии. В Тобольской губернии обработкой дерева были заняты 82 поляка, металлов – 103. В населении Тобольской губернии вместе с членами семей занятых данными видами ремесла насчитывалось 321 человек, что составляло 5,6 % польского населения губернии. В Омске обработкой металлов было занято 22 поляка, что составляло 5 % самодеятельного польского населения города[413].
Часть поляков, проживавших в городах, занимались такими видами кустарного ремесла, как сапожное ремесло. Андрей Мукосей занимался сапожным ремеслом в Томске[414]. С 1906 г. в Томске проживал сапожник Франц Хайдук, который происходил из мещан города Гарволин Седлецкой губернии[415].
В годы Первой мировой войны в качестве сапожников в Новониколаевске работала большая группа польских военнопленных. Так, военнопленный из армии Австро-Венгрии Теофиль Попович владел в городе собственной сапожной мастерской. В мастерской Поповича в качестве сапожника работал другой военнопленный поляк – Владислав Сокульский[416].
Довольно значительное место среди ремесленников-поляков занимали портные. По данным переписи 1897 г. изготовлением одежды в Томской губернии было занято 197 поляков. Вместе с членами семей они составляли 4,3 % польского населения губернии. Причем портные мужчины среди поляков составляли подавляющее большинство – их было 165 человек (84 %)[417]. В Тобольской губернии изготовлением одежды в 1897 г. было занято 186 поляков, в том числе 160 мужчин и 26 женщин. Вместе с членами семей их насчитывалось 258 человек, что составляло 4,5 % польского населения Тобольской губернии[418].
В Омске изготовлением одежды занимались 27 поляков (20 мужчин и 7 женщин), что составляло 6 % самодеятельного населения польской национальности[419].
В Томске широкую известность получили мастера по пошиву мужской одежды «Суровецкий и Адамовский»[420]. Если в городах Западной Сибири изготовлением одежды занималось практически равное число мужчин и женщин, то в округах портными работали в основном мужчины[421].
Женщины часто работали на дому. Модисткой была жительница Омска Сабина Фалевич[422], Геновефа Ковалевская, уроженка г. Пултуска Варшавской губернии, проживавшая в начале 1920-х годов в Новониколаевске, являлась портнихой[423].
В конце XIX в. в Омске проживала группа поляков (Иосиф Сморчевский, Франц Ровинский, Казимир Бороцкий, Сигизмунд Машковский), которые занимались столярным ремеслом[424]. Среди ремесленников, работавших в городах Сибири, отмечались специалисты редких профессий. К примеру, Георгий Глинский окончил в Минске училище римско-католических органистов «польских псаломщиков» и был назначен на должность в Минске. Болезнь горла не позволила Глинскому продолжить службу, поэтому он вышел в отставку, прибыл в Омск, где «занимался ремеслом настройки и постройки роялей»[425]. Некоторые из поляков, занимавшихся ремеслом, проявили себя и на общественном поприще. Так, ремесленник из Омска Людвик Турецкий в 1917 г. входил в состав Центрального гражданского комитета[426].
В начале XX в. большинство жителей малых городов Сибири занимались хлебопашеством. Немало было земледельцев и в крупных сибирских городах. По нашим подсчетам, в 1897 г. из 1001 хозяйства в Томской губернии, которые специализировались на земледелии, только 8 находились в городах. Из 75 хозяйств, которые занимались скотоводством, только 3 вели городские жители польской национальности. В Омске по переписи 1897 г. земледелием было занято 13 поляков[427]. По подсчетам С. Г. Пятковой, в городах Тобольской губернии поляков, занятых земледелием, было в пять раз больше, чем в городах Томской губернии, соответственно 99 и 19 человек[428].
Часть польских семей, проживавших в городах Сибири, занимались садоводством и огородничеством. В качестве примера можно назвать семью польского садовника Яна Хмаля, проживавшую в Томске с 1904 г[429]. Павел Гречихо – уроженец города Ошмяны Виленской губернии – в начале 1920-х годов работал инструктором огородничества в Уземотделе города Щегловск[430].
Немало поляков работало в аптеках городов Сибири. Так, в Омске в начале XX в. работала в качестве фармацевта дочь повстанца 1863 г., помощника Сургутского окружного исправника Ядвига Бордзиловская[431]. К 1910 г. в Акмолинской области насчитывалось 8 аптек, в которых был 21 фармацевт. В начале 1920-х годов в Омске в качестве ассистента в аптеке работал аптекарский ученик Лев Корсак[432]. В 1922 г. в Омске служил фармацевтом Генрих Козловский. Его дед Иосиф Козловский за участие в восстании 1863 г. был лишен дворянства. Внук Генрих Козловский в 1911 г. в Тобольске сочетался браком с Марией Гжегоржевской, дочерью повстанца 1863 г., сосланного в Тобольск[433]. Козловский в 1922 г. работал заведующим отделением Сибирского областного медицинского склада[434]. В Томске в 1889–1896 гг. в качестве провизора в аптеке Приказа общественного призрения трудился Константин Адамович Свидерский. Свидерский принимал активное участие в общественной жизни, его избрали одним из почетных членов римско-католического благотворительного общества[435].
Феликс Евстафьевич Колесинский прибыл в Томск в 1904 г. по приглашению торгового дома «Штоль и Шмит» и работал дрогистом. После национализации в 1920 г. аптечного склада он остался на службе на том же предприятии[436]. В начале XX в. в Томске проживала семья Дановских. Глава семьи дворянин Владислав Дановский работал в Томском университете. Младшая дочь Дановского Янина после окончания гимназии была статистиком, старшая дочь Мария – фармацевтом. В начале 1920-х годов Мария Горбунова-Дановская работала в качестве фармацевта в 5-й советской аптеке[437]. Станислав Владиславович Дановский получил образование в Томске, где трудился в аптеке[438].
Станислав Олизарович происходил из мещан Тобольска. После окончания в 1906 г. Тобольской низшей сельскохозяйственной школы он поступил на службу в Тобольское губернское управление и был откомандирован в аптеку на должность кассира-писца[439]. В 1904 г. в Тобольске в качестве аптекарского провизора работал Сигизмунд Зеневич. 21 августа 1904 г. Зеневич вступил в брак с Марией Куриловой. Свидетелями при венчании являлись врач Кевлич и чиновник Р. Зброжек, что свидетельствовало о тесной связи польских семей Тобольска друг с другом[440].
Во второй половине XIX в. бурное развитие промышленности, транспорта, торговли, банковского дела, образовательных и развлекательных учреждений и частного предпринимательства потребовало массы людей, которые были способны на квалифицированном уровне обслуживать данные сферы хозяйства[441].
Часть поляков, проживавших в городах Сибири, были заняты в частных коммерческих фирмах и банках, а также являлись агентами страховых обществ. Один из них – Тадеуш Вилейко, дворянин Виленской губернии, проживавший в Барнауле. В 1914–1915 гг. он являлся управляющим Сибирского банка в Барнауле[442]. Директором отделения Русско-Азиатского банка в Барнауле являлся Э. И. Новицкий[443]. В 1914–1915 гг. Вилейко возглавлял местное отделение ПОПЖВ, а Новицкий являлся кандидатом в члены правления общества[444].
Инженер Юзеф Дитрих в начале XX в. являлся управляющим кожевенного завода Колмогоровых в Тюмени. Дитрих принимал активное участие в жизни католической общины, являясь в 1903 г. синдиком местного костела[445]. В 1913 г. в Омске коммивояжером акционерного общества «Эльворти», которое специализировалось на поставках земледельческих машин и двигателей, работал Владислав Гаевский[446].
В конце XIX – начале XX в. в Томске и Барнауле проживала семья потомственных дворян Гордзялковских. В 1889 г. членами-посетителями Императорского музыкального общества в Томске являлись В. А. Гордзялковский и И. А. Гордзялковская[447]. Людвик Андреевич Гордзялковский являлся доверенным общества «Любимов, Сольвэ и К°» в Барнауле[448]. Акционерное общество «Любимов, Сольвэ и К°» специализировалось на производстве соды. На реке Барнаул находился содовый завод общества. Доверенным купца 1-й гильдии Прохора Андреева, торговавшего в Томске кожевенными товарами и сукном собственной фабрики, в 1903–1905 гг. являлся Антон Маньковский, который также исполнял обязанности старшины Томской торговой биржи[449].
Достаточно широко поляки в Сибири были представлены в рядах чиновников. Под чиновничеством мы имеем в виду лиц, которые находились на гражданской государственной службе. В России к чиновникам причисляли тех, кто имел чины. Тех, кто чина не имел, к примеру, канцелярских служащих, чиновниками не считали[450]. Представители польской интеллигенции были лишены возможности занимать должности в административном управлении Царства Польского. А. И. Миллер предпринял попытку классифицировать различные проявления русификации в Российской империи. Среди распространенных приемов в политике российских властей исследователи называют «кадровую» русификацию[451].
Так, генерал-губернатор И. В. Гурко в конце 1880-х годов, пользуясь поддержкой МВД, намеревался избавиться от всех поляков в администрации Люблинской, Седлецкой и Сувалкской губерний[452]. Вытеснение поляков с государственной службы способствовало их притоку в свободные профессии, преимущественно те, что были связаны с политическими и экономическими преобразованиями эпохи великих реформ. «В Польшу поляки на судебные должности не назначались по секретному распоряжению Министерства юстиции, – писал Г. Б. Слиозберг. – Оканчивающим юридический факультет… полякам оставалось лишь одно: избрать свободную профессию, т. е. вступить в адвокатуру»[453].