Кэтрин Болфинч
Найди меня заново
Я отвела взгляд, уткнувшись в бокал, помешала лед трубочкой, задумавшись над ответом. Что я могла ответить? Как я? Лучше, чем было. Это точно. Но это не те слова, которые на самом деле рвались из меня. Их я бы не произнесла вслух, поэтому сказала всего одно:
– Нормально, – Дэмиан хмыкнул, покачав головой.
– Ну же, я рассказал о своем прошлом. Теперь твоя очередь. Я бы хотел знать, что у тебя все в порядке.
– Все в порядке, Дэмиан, – усмехнулась я, – у Авроры Гриффин все чудесно.
– А у Мадлен Эттвуд?
– Она умерла возле поезда, – взгляд нашел карие глаза мужчины, в которые я так часто смотрела раньше, которые желала ощутить на себе, и в которых боялась увидеть сжигающую ненависть. Сейчас в них не было ничего из этого, – когда попрощалась с тобой, – кажется, я скучала сильнее, чем думала.
– Прости, – рука Дэмиана коснулась моей щеки, так аккуратно, нежно, боясь, что я растворись в воздухе, как призрак, из-за прикосновения. Я, усмехнувшись, перебила:
– Повторяешься, – мужчина тут же одернул ладонь.
– О господи… – устало прошептал он, в одно движение допив содержимое стакана. Я тихо рассмеялась. Что-то в этом мире никогда не менялось.
– Спасибо, Дэмиан.
– За что?
– За жизнь Авроры, – улыбнулась я, сползая с барного стула. И все же новая жизнь дала мне то немногое, чего бы я не нашла в старой. Дэмиан обхватил мое плечо, останавливая. Тяжелый взгляд метнулся к лицу, и я была уверена, что так он смотрел на меня только когда до безумия сильно ненавидел. Хотела бы снова вернуться в то время? Хотела бы снова оказаться с ним?
Я зажмурилась, прогоняя воспоминания из головы.
– Из-за меня тебе пришлось стать ей.
– Только не говори, что ты все это время себя винил.
– А что, только тебе одной можно страдать годами? – беззлобно пошутил Дэмиан, – я не винил себя, я работал.
– В эскорте?
– Удача еще не до конца отвернулась от меня, Мадлен, – съязвил он, заставив меня улыбнуться. Искренне и от души. Мне, правда, не хватало наших препирательств, споров и обмена сарказмом.
– Ты был прав, – в груди закололо, как если бы я пыталась вырвать собственное сердце голыми руками, – ты говорил, что однажды мы встретимся и вместе посмеемся над тем, куда завела нас жизнь. Мы встретились и даже смеемся, – но почему-то душа разрывалась на части. Мы никогда не станем прежними. Между нами такая огромная пропасть, что ее нельзя перепрыгнуть, перешагнуть или даже построить мост. Я подняла глаза, надеясь, что он не умеет читать мысли.
– Я рад, что ты смогла жить дальше.
– Я рада, что мы встретились, – улыбнулась я, осторожно коснувшись его колена. Дэмиан напрягся, казалось, если он отпустит контроль, расслабится, то в один момент просто рассыплется пеплом сигарет, которые раньше так часто курил. И, наверное, в привычной обстановке, он бы нашел в этом прикосновении подтекст. Сейчас же глаза Дэмиана неотрывно смотрели в мои. И я по-прежнему надеялась, что он не умел читать мысли. А потом с моих губ слетел шумный выдох, и я, развернувшись, вышла из бара, пытаясь усмирить бешеное сердцебиение.
Знак ли это свыше? Значила ли что-то наша встреча? Готова ли я приоткрыть завесу прошлого и принять его? Прошло три года, все это время я запинывала чувства и желания глубоко внутрь себя, я не хотела возвращаться в личный ад, не хотела вспоминать тупую боль под ребрами и желание никогда не просыпаться. Может быть, я все еще сплю? Что, если всех этих лет не было? Что, если мы с Дэмианом никогда не встречались? Что, если однажды я открою глаза и увижу белый потолок, покрашенный дешевой краской, старые занавески на окнах и две кровати в комнате общежития, которую делила с подругой-сплетницей?
Я шагнула вперед, втягивая прохладный воздух в легкие, а с выдохом отпуская прошлое. Хотелось закурить. Но я уже два года не возвращалась к этой привычке и не хотела снова впускать ее в жизнь. Аврора Гриффин полная противоположность Мадлен Эттвуд.
Аврора не живет с ненавистью на весь мир в сердце, она не грубит незнакомым, она любит свою жизнь и то, к чему пришла. Между мной прошлой и мной нынешней только одно совпадение – я никого не пускала к себе близко.
Шаг за шагом я все дальше удалялась от дверей бара, за которыми хотела оставить все, что всплыло после сегодняшней встречи. Но почему-то мысли упорно возвращались к мужчине, который все еще сидел около барной стойки.
Почему он появился сейчас? Почему жизнь свела нас здесь? И зачем? Я не могла снова стать Мадлен Эттвуд. Даже на несколько часов. Это уничтожило бы все, к чему я шла столько времени.
Я остановилась, подняла голову к небу, на котором рассыпались звезды, как сахар по темной скатерти. Почему наши проблемы имели такой большой вес, если на самом деле, мы не более, чем букашки в бесконечном полотне Вселенной?
Но найти ответ мне не удалось. На запястье сомкнулись горячие пальцы, заставляя вздрогнуть от неожиданности, а под ребрами тлела надежда на то, что это он. Я не готова прощаться с Дэмианом снова. Вопреки всем страхам только не сейчас.
Мужчина развернул меня к себе, карие глаза бегали по моему лицу, будто пытались прочитать, как старую, антикварную книгу, написанную давно исчезнувшим языком. На какую-то долю секунды показалось, что он меня поцелует, сотрет все это время, что мы жили вдали друг от друга. Не знаю, насколько это было бы уместно или правильно, и что бы я об этом думала, но Дэмиан отстранился, не став превращать мои мысли в реальность.
– Я не готов сейчас прощаться с тобой, Мадлен, – проговорил он, вызывая тонну мурашек, пробежавших по спине. Я тяжело сглотнула, ощущая, как с плеч сваливается груз. Возможно, мне жизненно необходимо снова стать Мадлен Эттвуд.
Я кивнула, без предупреждения ткнулась в его грудь лбом. Теплые ладони скользнули на талию, осторожно прижимая к себе и даря опору, которая держала меня в этом мире. И будет держать еще целую ночь после, потому что потом мы осели в его номере, разговаривая всю ночь напролет. Только диалог и ничего более. Кажется, я никогда не была так откровенна, как в ту ночь. Может быть, это влияние коктейлей. Может быть, мне захотелось приоткрыть завесу, которая отделяла мою душу от моей жизни. Но, наверное, это называлось «быть собой» – роскошь, которая доступна не всем людям. Я же просто не находила смысла выставлять щиты от того, кто видел меня на самом дне.
А когда на небе звезды начали сменяться голубым отсветом, Дэмиан уснул, положив руку поперек моей талии, я осторожно выползла из его хватки и, подавив желание остаться, вышла из номера, надеясь, что больше мне не придется искать ключи от старых дверей.
Глава 2. Призраки уходят с рассветом
Наверное, в глубине души я знал, что Мадлен не останется. Знал, что она убежит, как только почувствует прошлое, которое наступает на пятки. Но не знал, что это произойдет так скоро. Хотелось хоть на мгновение задержать этот момент, эту встречу. Без пошлости, без желания обладать. Мне хотелось узнать, как она жила, что делала каждый свой день все эти три года. Хотел быть уверен в том, что Мадлен или Аврора, черт ее разберет, больше не окуналась в ад, который однажды ей уже пришлось пережить.
Кажется, сейчас она знала, что делать, как жить, стала увереннее, но… что-то осталось прежним. И мне не хотелось думать о Мадлен с самого утра, но как только я открыл глаза, ощущая под рукой пустоту, она бесцеремонно влезла в мысли, как делала каждый раз.
Я закурил прямо в постели, подложив руку под голову. Не думал, что отпуск начнется так активно. Точнее, с таких активных умозаключений.
Время уже близилось к послеполуденному, что, в принципе, входило в мои планы на эту неделю. Точнее, уже шесть дней. Я не был в отпуске с тех пор, как взял управление над компанией. Конечно, мы с женой… бывшей женой, летали в то место на карте, куда упадет ее наманикюренный палец, но даже тогда я работал. Ей нравилось хвастаться перед подругами и упиваться новоприобретенным положением, мужем и светской жизнью, но не совсем нравился я. Для нее я был, скорее, путевкой в лучшую жизнь, чем любимым мужем. Впрочем, меня все устраивало. До некоторых пор.
В общем, брак по расчету самое отвратительное, что могло придумать общество. Не знаю, существовала ли любовь, могла ли она пустить корни в душах людей, для которых главная ценность – деньги. Хотя… они были главной ценностью и для Мадлен, но ведь из любви.
Я не хотел об этом думать. И о ней тоже не хотел. Но почему-то думал, когда поднялся с кровати, когда пошел в душ, когда чистил зубы и даже спускался в кафе на первом этаже. И вроде бы я узнал, что она жива, может быть, даже счастлива, но почему-то все равно чувствовал недосказанность, будто чего-то не хватало, будто еще ничего не закончилось.
Уже вечером я бродил по нагретому за день песку, пока тихий шелест волн накатывал на берег, а соленый воздух путался в волосах. Элиза без умолку трещала в трубку телефона, рассказывая про сына, я почти не слушал, потому что разговоры сестры часто сводились к ребенку, будто весь ее мир отныне и навек сосредоточился на нем. Честно, я до сих пор не знал, как с ней разговаривать и общаться. Конечно, я был рад за счастье сестры, и в душе даже надеялся, что ей никогда не придется пройти через то же, что пришлось преодолеть Мадлен, но разве можно простить такое?
Если бы Мадлен не уехала, если бы только осталась, я сделал бы все, чтобы не было ни сплетен, ни интриг, ни испорченного будущего. Если бы она только позволила. Но она решила исчезнуть, начать все с чистого листа, и, наверное, это правильно.
Сестра продолжала тараторить, раздражая писклявым голосом. Кажется, неожиданная встреча вытащила не только призраков Мадлен. Мне было за что просить прощения и винить себя. И я не знал, существует судьба или нет, но мне потребовалась всего секунда, чтобы увериться в том, что существует.
Я так и застыл с телефоном у уха, с размытым голосом Элизы на фоне, которая, поняла, что я не слушаю.
Потому что прямо у самой кромки воды, стояла она – Мадлен в ярко-синем платье, на берегу моря, как ожившая картина, фото или фантазия.
Светлые пряди ее волос разлетались в стороны, бледная кожа поблескивала в закатном солнце, словно ее усыпали миллионом маленьких бриллиантов, а платье развевалось на ветру. Она все также была до безумия красива. И все также заставляла сердце сжиматься, а органы переворачиваться. И, конечно, она походила на мираж. Я даже думал, что сошел с ума, может быть, стоило проверить зрение, когда вернусь домой, я мог и ошибиться. А потом Мадлен повернулась. Это совершенно точно она. Карие глаза раскрылись в удивлении, губы приоткрылись, будто девушка увидела призрака. Хотя призраками мы друг для друга и были.
Волна лизнула тонкие лодыжки, оставила след на подоле платья. И снова ветер растрепал светлые волосы. Черт возьми, почему она не осталась брюнеткой?
Я сбросил вызов, так ничего и не сказав сестре, шагнул вперед, чувствуя себя самым настоящим идиотом. Мадлен не отступила, и я продолжил идти вперед, пока не остановился прямо перед ней.
– Кажется, это судьба сводит нас вместе, – усмехнулся я, а внутри все переворачивалось от волнения, словно я школьник или того хуже.
– Раньше ты от меня бегал, а теперь преследуешь. Мне стоит волноваться? – фыркнула Мадлен, заставив тихо рассмеяться.
– Все еще не веришь в судьбу? – хмыкнул я, усаживаясь на песок. Девушка, вопреки моим сомнениям, села рядом, утопив ступни в песке.
– Нет, Дэмиан, – задумчиво протянула она, карие глаза устремились на солнечный диск, тянущийся к горизонту. – Если судьба есть, то почему тогда в мире столько боли, несправедливости? Можем ли мы оправдывать это судьбой? А свой собственный выбор? Ты скажешь, что моя судьба была оказаться в эскорте, встретить тебя, но это мой собственный выбор. Мой выбор легких денег, – оправдал бы я это судьбой? Вероятно, да.
– Что, если я скажу, что судьба есть, а справедливости нет? – ее взгляд уткнулся в мой профиль, и я чувствовал его, словно раскаленное железо на коже, и боялся повернуться. Но все же посмотрел в ответ, заметив, что Мадлен сидела даже как-то слишком близко ко мне.
– Тогда, может быть, я тебе поверю, – прошептала девушка, хлопнув длинными ресницами. Это походило на эффект бабочки, она моргнула – сердце пропустило удар, и так несколько раз. Мы точно призраки друг для друга. И сейчас, сидя на берегу огромного синего моря, рассматривая прекрасный закат, играющийся целой палитрой на ее коже, мы просто смотрели друг на друга. И, возможно, наши губы сплелись бы в поцелуе. Неожиданном, но абсолютно точно ожидаемом, сносящим на пути все преграды, страхи и прошлое, снова возвращая в место между ребер что-то едва уловимое и теплое. Но Мадлен отстранилась, растерянным взглядом прошлась по моему лицу, скользнула на песок и море, а затем резко подскочила, оставляя между нами легкое разочарование.
