Кэт Бохэннон
ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества

Усилители

В 2015 году мой парень пристрастился к Fallout 4, видеоигре, действие которой происходит в постапокалиптическом Бостоне – довольно скучном месте для проведения последних дней, на мой взгляд. Около двух месяцев квартира была наполнена звуками радиоактивных зомби, роботов и взрывов. У меня очень хорошие динамики. Высокие частоты разносятся по всему дому. Сабвуферы реально ревут. В нашей квартире началась война: он увеличивал громкость до уровня полного погружения, а я просила его сделать потише. В конце концов мы договорились, что он может оставить саундтрек (неплохую смесь американской поп-музыки середины века), если приглушит звуки оружия^[99].

Верно дома, верно в лаборатории: мужчины лучше переносят шумную обстановку, чем женщины. Возможно, отчасти это связано с диапазоном обертонов, которые могут слышать типичные женские уши. Но если мы вернемся к метафоре стереосистемы, то причина, вероятно, также имеет какое-то отношение к усилителю.

Уши не являются пассивными приемниками. Они издают свой собственный звук. Глубоко в улитке внутреннего уха волосковые клетки издают серию крошечных щелчков, называемых отоакустической эмиссией (ОАЭ). Каждый раз, когда звук спускается от барабанной перепонки и среднего уха, волосковые клетки в улитке колеблются и щелкают, усиливая сигнал^[100]. Темп и объем этих колебаний нарастают и убывают, как волны.

ОАЭ у женщин, как правило, сильнее и чаще, чем у мужчин. Различие настолько предсказуемо, что исследователи-акустики описывают внутреннее ухо как «маскулинизированное» или «феминизированное». Некоторые считают, что эти паттерны могут быть связаны с тем, почему самки многих видов приматов кажутся более чувствительными к шуму: если в ушах самок улитка усиливает звуковые сигналы больше, чем в ушах самцов, это, в принципе, может делать громкие звуки еще громче. И так не только у людей – даже у мартышек есть феминизированная ОАЭ, чуть более доминирующая в правом ухе, как и у большинства девочек.

Но если мы думаем о лице Пурги как о наборе сенсоров, готовом как для восприятия, так и для общения с ее потомством, то, возможно, нам следует отмотать пленку. Слух – не единственное, что мы делаем с нашими детьми. Хотя первый плач помогает подтвердить, что ребенок жив, при рождении млекопитающие делают с детьми нечто гораздо более древнее: нюхают их. Мы приближаем наши лица к детенышам, какого бы вида мы ни были, и вдыхаем их запах.

Нос

Задолго до того, как мы научились видеть и слышать, прежде чем мы смогли вообще что-либо почувствовать, мы могли обонять и ощущать вкус. Это обоняние: наша способность ощущать химические градиенты. С самого начала жизни одноклеточные должны были уметь различать в окружающей воде химические вещества и ощущать их концентрацию. Мы приближаемся к еде? Этот токсин уплывает дальше? Чем более мобильными мы становились, тем важнее было иметь возможность отслеживать различные химические вещества в окружающей среде.

Но наши одноклеточные предки для размножения не занимались сексом, как мы. Как только появился секс, мужское и женское обоняние начало расходиться, и «нос» (или орган обоняния любого рода) каждого вида был приспособлен к специфическим для пола потребностям его носителя.

Сотни миллионов лет спустя нос млекопитающей Пурги поднялся в прохладном сухом воздухе сумерек. Она чувствовала запах мха на коре, созревающих плодов, мускуса самца на соседнем дереве. Ее тело было более сложным, чем у ранних млекопитающих, как и ее социальная жизнь. Но, как и наши самые древние предки, она, по сути, чувствовала запах и вкус еды, секса и опасности.

Это по-прежнему верно для людей сегодня, и физиология в основном та же, за исключением того, что теперь химические датчики выстилают влажные трубки наших носовых ходов и крошечные губчатые утолщения на поверхности наших языков. Главную роль здесь играет нос. Вкус значительно ухудшается, когда мы не можем чувствовать запахи.

Обонятельная система человека

Органы слуха и зрения не занимают столько места, сколько обонятельная система – добрую треть объема нашего лица. Поскольку в обонянии задействованы молекулы, а не световые или звуковые волны, а в воздухе, которым мы дышим, содержатся миллионы различных молекул, для того чтобы чувствовать запах, требуется большая, влажная и теплая поверхность, усеянная сенсорами.

То, что наши носы могут разобраться в химическом мире вокруг нас, впечатляет. Подумайте о разнице между английским и китайским. В английском алфавите всего 26 букв, которые мы комбинируем для получения узкого диапазона звуков. Китайское письмо, однако, не фонетическое. Для каждого слова свой символ. Примерно 106 230 иероглифов^[101].

В алфавите обоняния насчитывается примерно 400 известных рецепторов у человека и примерно 1000 известных рецепторов у млекопитающих, хотя большинство из них не функционируют в организме человека. Даже не считая нефункциональных, эти рецепторы составляют целых 2 % генома млекопитающих – поистине огромное количество. Так что же они строят? По сути, группа рецепторов немного напоминает перчатку кэтчера. «Уловить аромат» – удивительно точно сказано. Но каждый ген рецептора запаха строит перчатку одного типа, и каждая перчатка связывается только с одной молекулой нужного размера и формы. Поскольку воздух полон абсурдного количества молекул и запах любой из множества может быть важен для нас, легко понять, как геном может засориться информацией.

Но к счастью, запахи, как правило, активируют сразу несколько рецепторов в носу, потому что большинство запахов представляют собой комбинацию различных химических веществ. Таким образом, даже с отключенными генами обоняния люди могут не почувствовать всю сложность запаха, как собаки, но все же уловить суть. В чрезвычайно сложном мире невидимых вещей, витающих в воздухе, наши носы все еще способны отличить запах апельсина от запаха грейпфрута.

Вернее, женский нос способен – мужские носы не так хороши в детализации. И у женщин, и у мужчин есть четыреста рецепторов, но женщины живут в более специфическом обонятельном мире.

Запах человека

Невозможно переоценить значение носа в жизни млекопитающего. Он говорит вам, где безопасно, а где нет, что можно есть, а что яд, с кем можно заниматься сексом, а кто может вас убить. Он даже может сказать вам, ел ли недавно тигр представителя вашего вида, – полезно знать, есть ли вы в меню. Эта информация и обонятельные навыки естественным образом влияют на поведение. Например, вы можете намеренно маскировать собственный запах, чтобы избежать хищников. Хищники могут маскировать свой запах, чтобы лучше охотиться. Среди наиболее изученных млекопитающих – мышей и крыс – обоняние настолько важно для жизни, что исследователи могут радикально изменить их поведение, изменив запах окружающей их среды.

Это особенно верно для сексуальных запахов. У самцов грызунов запах мочи других самцов может вызвать стресс или интерес, в зависимости от ситуации, в то время как моча беременной самки (с запахом банана) их возбуждает. В грызунах-леди запах мочи самцов пробуждает любопытство. Самки мышей и крыс любят нюхать пропитанные мочой самцов подстилки. Они их ищут. Вы можете научить самку грызуна предпочитать определенное место в клетке или лабиринте, просто заставив его пахнуть мочой. Даже после того, как там перестанет пахнуть самцом, самка будет околачиваться в том месте, которое, как она узнала, является Городом Мальчиков.

Это связано с мужскими феромонами: летучими соединениями, присутствующими в слюне самца, а также вырабатываемыми крошечными железами на его ягодицах, где они смешиваются с мочой. Похоже, что у большинства млекопитающих есть система социальных сигналов, основанная на запахах. Свиньи также выделяют феромоны со слюной. У собак это слюна, моча и пот. Когда наступает брачный сезон, самцы млекопитающих, как правило, трутся и писают на все вокруг себя, чтобы пометить свою территорию, широко распространяя социальные сигналы. Козлы мочатся на себя, разбрызгивая густую мускусную мочу вверх по животу до самого подбородка (я могу только надеяться, что это никогда не было частью истории гоминидов). Как скажет вам любой заводчик коз, это самая отвратительная и мгновенно узнаваемая вонь, с которой только может столкнуться человек. Козлиная моча содержит путресцин и кадаверин – два органических соединения, которые вырабатывают трупы при разложении. Видимо, козам-дамам нравится приторно-сладкий «запах смерти».

До недавнего времени научное сообщество предполагало, что у людей больше нет феромонов. Это потому, что у нас, в отличие от большинства других млекопитающих, нет дополнительной обонятельной системы – особого скопления сенсоров и нервов, которое проходит через верхнее небо и нос, попадая в своеобразный маленький пучок плоти (сошниково-носовой орган) и вверх по специализированному пути к частям мозга, отвечающим за секс и общение. У грызунов есть такая система. У некоторых обезьян тоже есть. Вероятно, даже у Пурги она была. Но у людей и других обезьян – нет.

Возможно, мы утратили ее, потому что Пурги и другие ранние приматы постепенно эволюционировали, чтобы стать существами более визуальными и менее управляемыми обонянием. Или потому, что (по крайней мере, у приматов) жизнь в кроне затрудняла распространение социальной вони. Какова бы ни была причина, чем дальше по эволюции приматов, тем более плоским становится лицо. Глаза движутся вперед. Нос уменьшается. Может быть, даже отключается куча обонятельных рецепторов, как в геноме человека. В конце концов, вы начинаете познавать мир, видя его, а не обоняя.

Чувственная реальность Пурги в древних покрытосеменных лесах не была такой же, как мир, в котором жили ее потомки. И не только потому, что сами леса изменились. Чтобы приспособиться к жизни во фруктовых лесах, сенсорный набор Ев-приматов и соответствующая архитектура их мозга изменились до такой степени, что для них Самость стала принципиально иной в своем отношении к Миру^[102]. Когда древние приматы превратились в человекообразных обезьян, их обонятельная система сильно деградировала. От сошниково-носового органа человечества остался всего лишь крошечный кусочек плоти, который обычно заканчивается слепой трубкой у дна нашей носовой пазухи. Хотя он все еще может быть каким-то древним образом связан с нашей эндокринной системой, у него нет очевидных нервов или связей, которые есть у других млекопитающих.

Тем не менее может быть и другой способ, которым вонючесть помогает вам с кем-нибудь переспать. Самые пахучие части тела человека – это промежность и подмышки. Большинство исследований социального влияния запаха основано на подмышках – возможно, потому, что ученым проще просить у испытуемых футболку, а не использованное нижнее белье. Это также может быть связано с тем, что запахи, которые издает подмышка, кажутся более сильными, чем запахи здоровой промежности. Я отчетливо помню поездки в такси и автобусах в Марселе, Стамбуле, Каире, Даляне и Найроби – любом из городов, где дезодорант не является данностью – в густых миазмах человеческого пота. Почти неправильно называть это запахом. Он окутывает. Душит. Активно борется с нижними отделами мозга. Сладкий, острый, пикантный, едкий, пьянящий, как старый сыр, и затхлый, как какая-то давно забытая пещера, – этот пот определенно принадлежит мужчине. Я знаю запах женских подмышек. Я знаю металлический привкус старой менструальной крови, немытые волосы, маскирующие запах духи. Но абсолютно никакой продукт здорового женского тела не производит такого впечатления, как выдержанный запах мужских подмышек.

Возможно – подчеркиваю, возможно, – мое восприятие таково не только потому, что мужские подмышки сильно пахнут, но и потому, что я женщина, которую сексуально привлекают мужчины.

Так в чем же дело?

Есть один человеческий гормон, который ученые изучают как потенциальный мужской феромон. Он называется андростадиенон (AND): летучий стероид, который присутствует в поте почти всех мужчин^[103]. По своей структуре он похож на феромон в слюне самцов свиней, запах которого буквально заставляет самок раздвигать ноги и готовиться к спариванию. У людей так не работает. Но некоторый эффект есть: если нанести немного AND на верхнюю губу гетеросексуальной женщины (реально – ученые старательно с помощью ватной палочки наносили на верхние губы студенток высококонцентрированный мужской пот или – при специальном изучении AND – концентрат, сделанный из яичек кабана^[104]), она с большей вероятностью найдет определенных парней сексуально привлекательными, получит удовольствие от общения с мужчинами на быстрых свиданиях, продемонстрирует особенно высокую активность своего гипоталамуса и повышенный уровень кортизола в слюне^[105]. Подобные результаты, как правило, более надежны, если женщина приближается к овуляции, и можно предположить, что чувствительность помогает учуять хорошего партнера – хотя без трансвагинального УЗИ и набора анализов крови четкое определение овуляции является сложной задачей для большинства исследований^[106].

Разбираясь в этой теме, я нашла значительно больше исследований о предпочтениях женщин. Не знаю, потому ли это, что ученые-мужчины сильно интересуются тем, Чего Хотят Женщины. Среди исследований, посвященных мужчинам, есть ныне известный факт о том, что мужчины дают больше чаевых стриптизершам, у которых овуляция, – так оно и есть, эффект воспроизводим и исчезает, если женщина принимает противозачаточные, – но это может быть, а может и не быть связано с запахом. (В стриптиз-клубе трудно сказать, какой именно запах вы чувствуете.) Мужчины также предпочитают вонючие футболки овулирующих женщин, меньше любят запах подмышек менструирующих женщин и женщин со сниженным иммунитетом и почти универсально не любят запах женских слез, независимо от репродуктивного статуса.

Раньше считалось, что ученых такого рода исследования забавляли, но не вызывали отклика, потому что в некоторых случаях размер выборки был слишком мал, а в других эффект был слишком незначительным. Эти проблемы продолжают мешать исследованиям человеческих феромонов. Но по мере того, как количество литературы растет и все больше и больше людей подвергаются научно конкретным сценариям изучения подмышек, картина начинает выглядеть все более убедительно. Хотя мы не так управляемы феромонами, как другие млекопитающие, человеческий нос может играть определенную роль в нашей сексуальной жизни.

Неясно, что делает использование дезодоранта – недавняя человеческая практика, – устраняет это влияние, просто уменьшает его или иным образом изменяет сигнал. Некоторые ученые, опьяненные свежими данными, дошли до того, что заявили, что дезодоранты и противозачаточные таблетки портят наши встроенные анализаторы совместимости, делая наших потомков более склонными к генетическим нарушениям. Я так не думаю. На спаривание людей влияет так много других факторов – внешний вид, работа, культурное происхождение, регион, – что тест на запах кажется не слишком важным. Более того, у наших предков-гоминидов, по-видимому, выборка партнеров была меньше: десять или двенадцать местных особей, а не большая часть пользовательской базы любого приложения для знакомств^[107]. Как здоровая современная американка, живущая в большом городе, я реально вижу миллион парней, из которых могу выбрать того, кто станет отцом моего потенциального потомства, и все они, как правило, пользуются медициной, которая позволяет им справиться с теоретическими убогими генами. Я могу только предположить, что наличие такого разнообразия доступной спермы больше влияет на шансы моего потомства избежать генетической катастрофы, чем то, нравится ли мне во время овуляции запах его подмышек.

И все равно, древнее женское превосходство в ощущении запахов по-прежнему со мной, и лаборатории наконец разобрались в механизмах, которые мне его дают.

(Женский) нос знает

Все, кто работает с человеческим обонянием, просто принимают это как факт: женское обоняние более чувствительно, чем мужское. Женщины лучше улавливают и различают запахи и, уловив запах, правильно определяют, что это такое. Хотя различие наблюдается даже у новорожденных, обоняние особенно обостряется у взрослых женщин во время овуляции и беременности и притупляется после менопаузы. Вот почему большинство исследователей обоняния считают, что роль могут играть женские половые гормоны. Поскольку это женское преимущество присутствует и у ряда других видов млекопитающих, так, вероятно, было и у Пурги. Мы не знаем точно почему. Но точно так же, как нос изначально развился, чтобы учуять секс, пищу и опасность, большинство эволюционных теорий о женском обонянии по-прежнему подпадают под три категории.

Способность унюхать мужчину охватывает две из них: он подойдет для секса, но он также может быть опасен. В то время как у самцов других видов много запаховых социальных сигналов, самки часто лучше самцов улавливают такие сигналы^[108]. Если задуматься, это довольно странно не только потому, что самцы общественных млекопитающих постоянно воняют друг на друга, но и потому, что большинство самок млекопитающих не всегда готовы к размножению. За исключением кроликов, у которых овуляция происходит в ответ на сам секс, большинство самок млекопитающих выпускают свои феромоны только для того, чтобы сообщить парням о готовности, когда у них начинается течка. Коты воют в переулках. Жеребцы роют землю. Большинство самцов млекопитающих могут почуять, когда самка способна к репродукции.

Поскольку у всех людей примерно четыреста различных типов сенсоров запаха, мужчины, в принципе, в выигрыше – их носовые ходы больше, чем у среднестатистической женщины. Половое созревание приводит к тому, что нос мальчиков увеличивается, чтобы обеспечить их кислородом, необходимым для работы мышечной массы. У типичного мальчика-подростка нос будет примерно на 10 % больше, чем у типичной девочки его размера. Образовавшаяся ноздря взрослого самца всасывает в носовые ловушки больше воздуха и больше молекул запаха. И все же женщины лучше улавливают разбавленные запахи – другими словами, меньше молекул запаха в любом заданном локальном количестве воздуха.

Что-то заставляет обонятельные рецепторы женщин работать лучше. Чтобы понять, почему это так, нам нужно обратить внимание на половые различия в тканях носовых пазух. Также нужно заглянуть вверх по течению, в мозг, потому что распознавание запаха связано как с обнаружением, так и с дедукцией: улавливание запаха в количестве, достаточном для генерации сигнала, а затем сравнение его с личным опытом.

В 2017 году прекрасное маленькое исследование мышей дало одно полезное представление о том, как это может работать. У мышей по-прежнему есть сошниково-носовой орган, но у них, как и у нас, также есть обонятельные сенсорные нейроны (ОСН), которые физически контактируют с одорантами через химические «ловушки» в носу, а затем передают информацию о них в обонятельные луковицы головного мозга. Когда самки мышей что-то чувствовали, их ОСН реагировали острее и быстрее передавали информацию в мозг, чем ОСН самцов. Но когда мышей стерилизовали, произошла забавная вещь: самки стали медленнее и хуже различать запахи, а самцы – быстрее и четче. Это означает, что в носу мыши действуют оба набора половых гормонов: эстрогены улучшают работу ОСН, а андрогены каким-то образом подавляют или мешают их обонятельным способностям. И поскольку ОСН человека, по-видимому, устроены так же, как и у других млекопитающих, те же самые гормональные влияния должны действовать и на наши носы.

Сложно понять, было ли это конкретное преимущество выбрано эволюцией или развилось как удобный побочный продукт других черт. Например, трудно представить, почему хуже чувствовать запахи может быть полезно. Но нам известно, что обоняние женщины обостряется во время овуляции, и нетрудно представить, почему это может быть адаптивным. В конце концов, важный период овуляции требует большей внимательности. Поскольку забеременеть и родить млекопитающим обходится дороже, чем самкам других животных, нам нужно быть достаточно осторожными в отношении того, какой самец будет выполнять эту работу.

Но недостаточно просто лучше передавать данные из носа в мозг. Ответная реакция мозга – вот что действительно имеет значение. Как скажет вам любая беременная женщина, дело не в том, что она почувствовала запах чистящего средства из туалета ресторана с места за своим столом. Просто теперь, вдохнув этот запах, она ощутила дурноту и негативные эмоции – сильный сигнал и сильная реакция, – а это значит, что сидеть за столом слишком близко к туалету она не будет, спасибо-пожалуйста.

Беременность могла изменить ее способность ощущать запахи, возможно, путем изменения кровотока в носу. Но настоящая причина, по которой ей нужно сменить место, в то время как ее спутника-мужчину ничего не беспокоит, заключается в том, что ее базовая способность чувствовать запах началась на другом уровне. Ее обонятельные луковицы просто устроены иначе.

В большей части мозга нейроны соединены дендритами – классическая картина нейрона с паутинообразными длинными ответвлениями, которые тянутся и образуют синапсы с другими нейронами для создания цепочек действий. Однако в обонятельной луковице сигналы более рассеяны. Активированная клетка имеет тенденцию излучать информацию во всех направлениях к соседним клеткам. В этом смысле проводка обонятельной луковицы связана не столько с запуском цепи событий, сколько с созданием кругов на воде.

В 2014 году одна лаборатория решила, что было бы неплохо увидеть, сколько клеток содержится в обонятельных луковицах женщин по сравнению с мужчинами^[109]. Несмотря на то что размер выборки был относительно невелик – всего несколько тел, – результаты были однозначными: в обонятельных луковицах женщин значительно больше нейронов и глиальных клеток, даже с учетом размера. Более чем на 50 %. Женские просто расположены плотнее. А учитывая то, как обонятельные луковицы обрабатывают сигналы, плотность может иметь серьезное влияние на общую действенность. Плотность и, следовательно, сила любого данного сигнала увеличивается. Круги расходятся быстрее. А учитывая, что у женщин такое же количество обонятельных рецепторов, как и у мужчин, основное место, где женская обонятельная система отличается от мужской, может быть здесь, в луковицах.

Обонятельные луковицы настолько примитивны, что эта разница может присутствовать с рождения. На данный момент нет способа узнать наверняка, но я не удивлюсь, если в ближайшем будущем лаборатория решит поместить мозги новорожденных мышей в научный блендер, просто чтобы посмотреть на цифры. Учитывая, что обоняние составляет такую интимную часть нашего жизненного опыта, идея о том, что половые различия могут по-разному связывать древние отделы мозга млекопитающих, всегда будет привлекательным объектом исследования.