Куив Макдоннелл
День, который никогда не настанет

Глава седьмая

– Эй, дрыхнешь, что ли?

Пол проснулся от неприятного ощущения: его будто ткнули клюшкой для хёрлинга под ребра. Веки приоткрылись, на короткое мгновение поймав кусочек идеально лазурного неба, пока луковицеобразная голова Банни Макгэрри не затмила поле зрения целиком. Банни выглядел сердито – даже с учетом его собственных высоких стандартов раскаленной ярости.

– Банни? – удивился Пол.

– Охереть! Дедуктивным способностям детективного профессионала не видно конца! Да, художопый грязнуля, папочка дома. А это, блядь, что за херня?

Банни отступил назад, и Пол огляделся. Вокруг стоял восхитительный летний день, а сам он сидел на пляже в одном из тех старомодных шезлонгов, что представляют собой не более чем кусок ткани, натянутый на раму, и в принципе не предусматривают никакой другой поддержки, кроме поясничной. Прямо перед ним стоял Банни Макгэрри с клюшкой для хёрлинга в одной руке, что не являлось особым сюрпризом, но одетый в облегающее красное платье, что сюрпризом как раз было. Платье ему совсем не шло. Подобная одежда должна льнуть к телу, но в случае с Банни она, казалось, делала это из последних сил. Пивной живот немилосердно выпирал над линией талии. Судя по всему, Банни был в одном чихе от того, чтобы, подобно Невероятному Халку, разорвать на себе одежду в клочья. Кроме того, платье странно сочеталось с цветом его лица. Любой, кто когда-либо являлся членом команды по хёрлингу для детей до 12 лет в клубе Святого Иуды, неплохо изучил цветовую диаграмму оттенков лица Банни Макгэрри, ибо от этого порою зависела жизнь. Сейчас лицо было темно-бордовым, что означало «беги отсюда со всех ног!».

– Хмм, – протянул Пол, – мне кажется, это сон.

Банни развел руками с гипертрофированной безысходностью.

– Ну конечно, это гребаный сон, сосатель сраной газировки. Думаешь, я бы надел это добровольно?

– Да это…

Пол посмотрел налево. Его таинственная безымянная клиентка – та самая женщина, которую язык не поворачивался назвать «дамой в красном», – сидела поодаль и потягивала коктейль через соломинку, не проявляя особого интереса к происходящему. «Дьяволица в красном платье», – вертелись в голове слова полузабытой песни.

– Видишь? – сказал Пол. – Это напоминание о ней.

– Потрясающе! – ответил Банни. – Я превратился в лорда Лукана^[18], а ты пускаешь слюни на какую-то дешевку, косящую под Ким Бейсингер.

Пол попытался встать, но не смог.

– Нет, это просто… Я получил…

– Бля, хватит ныть! Слава богу, теперь меня ищет хоть кто-то, кто не путает жопу с пальцем.

Пол снова посмотрел налево. Теперь возле его клиентки появилась Бриджит, сидящая в таком же шезлонге и точно таком же платье. Как только он ее увидел, грудь пронзила ледяная стрела стыда и сожаления. Не то чтобы он сомневался в ее красоте, но Полу подумалось, что подсознание слегка подфотошопило изображение, чтобы максимально усилить его заслуженную боль. Бросив на соседку пренебрежительный взгляд, Бриджит полностью сосредоточилась на телефоне, который держала в руке. Полу не требовалось видеть экран, чтобы понимать, на что она смотрит. Бриджит снова листала те самые фотографии. После каждого движения пальцем по экрану она бросала на него взгляды, полные чистой ненависти, которые Пол чувствовал, как удары под дых.

Банни указал на Бриджит хёрлом.

– Конечно, при условии, если она готова временно отставить в сторону гнев на тебя и твой неугомонный пенис.

– Бриджит, – позвал Пол. – Мне очень жаль. Я не знаю, как… Я не помню… Я не…

– Твою ж мать! – громко воскликнул Банни. – Это я, вообще-то, исчез, а ты все «ой-ей-ей» да «хнык-хнык-хнык»… Отрасти уже яйца, наконец!

– Ладно, – ответил Пол. – Чего ты хочешь от меня, Банни?

Банни понизил голос:

– Я хочу, чтобы ты отправился в духовное путешествие, отказался от материальных излишеств и стал единым целым со Вселенной. Только в этом случае ты сможешь обрести своего духа-наставника – животное, которое укажет тебе путь к просветлению.

– Ты серьезно?

Банни рассмеялся лающим хохотом.

– Да не, это херота, которую несут любители вздрочнуть на того «отъехавшего» в ванной парня – Джима Моррисона. Все, что нужно лично тебе, – это просто высунуть голову из жопы.

Ну, это уже больше походило на Банни.

– Но я понятия не имею, как тебя найти.

– То-то и оно! Вот почему тебе нужна мисс Литрим. Она твоя единственная надежда, вот и позволь ей этим заняться. Но Бриджит не подпустит тебя к себе, пока сама не будет готова, она охеренно ясно дала это понять.

– Так и что мне пока делать?

– Заниматься, бля, текущей работой! У тебя есть одна клиентка и довольно срочная нужда в «бабках» на агентство, играющее ключевую роль в твоем ужасном плане по возвращению женщины, которую ты любишь, и созданию чего-то похожего на нормальную жизнь. Что я всегда говорил тебе, когда ты еще играл в хёрлинг?

– «Судья не видел – значит, не было»?

– Нет.

– «Лупи сильнее и ни о чем не думай»?

– Нет!

Пол поднял глаза на нахмурившегося Банни. Его губы знакомо и зловеще сжались – словно он еле сдерживал себя, чтобы не выпустить на волю подступающий поток нецензурной брани. В душе Пола коренилось убеждение, что если ты не сумел дать Банни правильный ответ с двух попыток, то потом лучше помалкивать. Попытка третья никогда ничем хорошим не заканчивалась.

– В команде нет понятия «я», – проговорил Банни медленно и веско.

– Никогда не слышал, чтобы ты такое говорил.

Пол вздрогнул и поднял руки оттого, что Банни замахнулся на него хёрлом.

– Это твой сон, болван дрисливый! Ты понимаешь не хуже меня, что я – всего лишь твое подсознание, которое пытается разобраться во всей этой хероте. Так что не ссы! А теперь рассказывай, как тебе эта игра в сыщика?

– Ужасно, – признался Пол. Какой смысл врать самому себе?

В среду утром, после поездки в Хоут Пол вернулся к гольф-клубу Малахайда, чтобы дождаться, пока Хартиган закончит игру. Теперь у него имелась машина Банни, которая по понятным причинам выбивала его из колеи и помогала по другим столь же очевидным причинам. Теперь он смог позволить Филу вернуть машину его тетушке, желавшей съездить сделать себе прическу. С Филипом Марлоу вряд ли когда-нибудь случалось подобное.

Вжавшись в переднее сиденье, Пол наблюдал, как Хартиган пожимает руку своему противнику на восемнадцатом грине, а потом возвращается в здание клуба. Судя по языку тела, Хартиган одержал победу. Впрочем, Джером Хартиган был из тех, кто в любой ситуации выглядит победителем.

Рассудив, что минимум пятнадцать минут Хартиган потратит на душ, Пол решил, что у него достаточно времени, чтобы вывести Мэгги на короткую прогулку возле автостоянки. Он и так переживал, что впустил собаку в машину Банни. Перспектива того, что она использует ее как туалет, была настолько ужасной, что об этом не хотелось даже думать. В какой-то момент Пол и собака остановились, чтобы понаблюдать за игроком, делающим первый удар на десятой лунке.

Пол быстро осознал, насколько неудачна была эта идея, поскольку с первым взмахом клюшки Мэгги бросилась в погоню за мячом. Пол выпустил поводок – если бы он этого не сделал, ему бы начисто оторвало руку. Он принялся догонять собаку, но всякий раз, когда ему казалось, что он почти до нее добрался, кто-нибудь другой в поле зрения наносил удар, и Мэгги вновь улетала, как слюнявая ракета с тепловым наведением. Один парень совершил ошибку, швырнув в нее клюшкой, после чего был вынужден залезать на дерево, спасаясь от лающего напоминания о своей неправоте. Старая леди поступила мудрее, возложив всю вину на Пола. Она гонялась за ним на гольф-каре на протяжении двух лунок^[19], после чего отстала, застряв в бункере на четырнадцатой. К тому времени, когда Полу удалось поймать Мэгги и отвести обратно к машине, он оказался изнурен, растрепан и покрыт многочисленными синяками. А еще он испытывал острое чувство потери, поскольку серебристый «мерс» Хартигана исчез.

Не зная, что еще предпринять, Пол вернулся к дому Хартигана, которого там, разумеется, не оказалось. Тогда он припарковался возле бара «У Кэйси» и сидел за рулем, кипя от злости, пока Мэгги умиротворенно спала на заднем сиденье. Пол кашлянул пару раз, попытавшись ее разбудить, но тщетно. Он даже хотел ткнуть собаку пальцем, но решил, что лучше этого не делать.

Хартиган появился четыре часа спустя. Четыре часа могло с лихвой хватить на какой угодно секс. Пол стал мрачно подсчитывать, сколько «палок» мог бросить за это время Хартиган, и в конце концов остановился на числе шесть, приписав Хартигану почти сверхчеловеческие способности к восстановлению и весьма ограниченный интерес к прелюдии. Расстроившись, Пол позвонил Филу и попросил подменить его, а сам сделал единственную разумную вещь, которая пришла ему в голову по поводу ситуации с Банни: он съездил к Бриджит и попросил ее о помощи.

Пока Пола не было, Хартиган снова куда-то поехал, и Фил преследовал его аж до самого Каслнока^[20]. Во время «горячей погони» он позвонил Полу, хотя, учитывая привычку Фила ездить минимум на пятнадцать километров в час медленнее предельно допустимой скорости, погоню в лучшем случае можно было назвать «тепловатой». Им удалось встретиться в баре под названием «Майос» после того, как Фила осенило, что в Дублине не только Хартиган может владеть серебристым «мерседесом». В какой-то момент преследования он стал гоняться не за той машиной. Оказалось, что долгое время он ехал за женщиной средних лет с перманентной завивкой светлых волос в стиле восьмидесятых – достаточно высокой, чтобы испортить поход в кино тем, кто сядет в кинозале на два ряда позади. Последовал свободный и откровенный обмен мнениями, в ходе которого Пол уволил Фила, а Мэгги по причинам, о которых никому не хотелось думать, попыталась изнасиловать стоявший рядом цветочный горшок. Короче говоря, итоги среды увенчались далеко не абсолютным успехом.

– Итак, – подытожил Банни, – ты понятия не имеешь, что делать.

– Можно сказать и так.

– Для начала верни в команду придурка Неллиса.

– Да он же лажает на каждом шагу… – запротестовал Пол.

– Как и ты, – заметил Банни. – Но этот долговязый «живчик», между прочим, не моргнув глазом закрыл бы тебя от пули.

– Ну и что потом?

– Соображай сам, – ответил Банни. – Это не один из тех бредовых снов, где кто-то дает ответы на все вопросы. Ты всегда отличался хитрожопостью. Когда и где ты успел утратить яйца?

– Да нет, я…

– Если мне не изменяет память, тебе светила «блестящая» карьера гнусного мошенника, прежде чем ты решил шагнуть в другом направлении. Может, существует нечто такое, что ты упускаешь? И кстати, имей в виду: если собака насрет в моей машине, я буду преследовать тебя вечно!

Пол на секунду опустил глаза, пытаясь найти способ выразить то невыразимое, о чем страшно было даже думать.

– Банни, а ты…

– Блядь, откуда мне знать? – перебил Банни. – Я просто в твоей голове, помнишь? Но давай оценим факты. Я исчез, и несколько дней меня никто не видел, а мою любимую машину нашли на том самом берегу, где все кому не лень бросаются на тот свет. Между прочим, у меня тоже недавно была депрессия, но ты, как самовлюбленный хер, даже не потрудился этого заметить.

Пол молча кивнул. В общем-то, все эти факты, какими бы неприятными они ни были, он уже знал и так.

– Но, с другой стороны, – внезапно оживился Банни, – я вовсе не считаю себя умирающим.

Он вдруг наклонился и лизнул Пола в щеку.

Пол вздрогнул и проснулся, обнаружив, что язык Мэгги слюнявит его левое ухо.

– Ну-ка отвали, бешеная сука!

И пока он ожесточенно стирал слюну со щеки, к нему вернулось ощущение реальности. Они стояли в тупичке – прямо напротив дома Хартигана. Ночью Пол решил рискнуть, подъехав поближе, и пусть идут к черту все любопытные соседи! Теперь, когда он остался один, ему нельзя позволить себе потерять объект.

Оглядевшись вокруг, Пол понял, что в его отсутствие мир дожил до холодного сырого утра. Часы на приборной панели показывали 8:07. Потянувшись правой рукой вниз, он нащупал рычаг, приводящий водительское сиденье в вертикальное положение, и именно в этот момент мимо проехал характерный зеленый роллс-ройс, который два дня назад привозил Хартигана домой из суда. Пол по глупости припарковал машину задом к дороге, так что теперь придется терять время на разворот.

– Да блин…

Четверг едва начался, а он уже, блядь, снова облажался.

Глава восьмая

Джерри: «Мы продолжаем! Если вы только что присоединились к нам, то напоминаю: мы обсуждаем громкое судебное решение по делу "Жаворонковой тройки". Состоится ли еще один суд? Как думаете, будет ли стоить овчинка выделки? А с нами Мик из Клони. Мик, ты в эфире!»

Мик: «Да, Джерри. Знаешь что? Я лично не вижу в нем никакого смысла. Я о том, что такие люди, как эти показушники, всегда уходят от правосудия. У нас никогда не сажают людей, действительно ответственных за подобные дела».

Джерри: «Я понимаю вашу точку зрения, Мик, но давайте отдадим должное: за последнее время в Ирландии посадили в тюрьму пару банкиров и бывшего министра правительства по обвинению в коррупции. Это больше, чем удается сделать в Британии или, скажем, в Америке».

Мик: «Ну разве это не приговор стране? У нас даже жулики – полная дрянь!»

Бриджит снова позвонила в дверь. Никакого эффекта – так же, как и в предыдущие пять раз. Она попыталась проникнуть взглядом внутрь через тонкие щели в жалюзи переднего окна, но ничего не разглядела. Услыхав скрип колес, она обернулась. Крупный мужчина медленно ехал по тротуару на инвалидном электроскутере и с подозрением на нее косился. Бриджит одарила его максимально обаятельной, как она надеялась, улыбкой. Однако глаза мужчины не отрывались от нее, пока он не свернул за угол.

Бриджит прикоснулась к голове, раскалывающейся от боли, и вздохнула. Честно говоря, похмелье было не таким уж и сильным. Вчера вечером после ухода Пола она, как ни старалась, так и не смогла вернуться в режим «праздника жалости к себе». Вместо этого Бриджит легла спать в той бессмысленной стадии опьянения, когда мысли перед сном не только возможны, но и неизбежны. Долгое время она ворочалась с боку на бок, прокручивая в голове случившееся, пока наконец не отрубилась, но лишь для того, чтобы несколько беспокойных часов прокручивать то же самое во сне.

На следующее утро она проснулась и, чтобы не думать о прошлом вечере, с головой погрузилась в «ситуацию с Банни». К сожалению, это означало, что ей пришлось писать Полу, а значит, отменять блокировку его номера. В ответном сообщении было сказано, что Пол не получал никаких вестей от Банни со вторника, что машину Банни нашли в Хоуте в субботу и что он понятия не имел, чем тот занимался в последнее время. Она попросила отправить ей адрес Банни из документов, которые они заполняли для получения лицензии на частную детективную деятельность, и Пол послушно ее просьбу исполнил. С чего-то нужно было начать, и это была единственная зацепка, которая пришла в голову Бриджит.

Если честно, она чувствовала себя немного виноватой. Банни звонил ей в пятницу вечером, но она не стала ему отвечать. Тогда он оставил голосовое сообщение – неимоверно пьяным, но счастливым голосом. Правда, надо понимать, что это был Банни, чье настроение иногда напоминало игру в русскую рулетку. «Как дела, литримская кр-сотка? Это Банни. Все твои н-счастья п-зади! Он х-роший парень. Набери меня, и папочка Бернард все объ-снит. У тебя б-дет больше радости, чем у кобеля на съезде одн-ногих».

Она сочла это за алкогольный бред. Тем более что такое случалось уже не в первый раз. Несколько недель назад Банни позвонил ей и пьяным голосом произнес то, что, по-видимому, считал ободряющей речью. Нагромождение слов вышло чудовищно нелепым, основанным на концепции «уверен, вам нужно просто поболтать, и все наладится». Второй раз она не стала отвечать на звонок, поскольку меньше всего ей хотелось выслушивать от Банни Макгэрри еще какие-нибудь романтические советы. А теперь он исчез, и она стоит возле его дома, притворяясь, будто знает, как найти пропавшего человека.

Дом, который разглядывала Бриджит, представлял собой типовой таунхаус в Кабре^[21] с двумя гостиными на первом этаже и двумя спальнями наверху. Внутри, похоже, никого не было. Впрочем, если бы ей открыл хозяин, расследование получилось бы хоть и успешным, но крайне разочаровывающим. Ей пришло в голову, что она довольно мало знает о Банни Макгэрри. Насколько ей было известно, он не женат и никогда женатым не был, но даже в этом вопросе она не могла быть уверенной на сто процентов. Он ворвался в ее жизнь пьяным вихрем насилия и не всегда постижимой ругани, но что на самом деле скрывалось за этим буйством, она никогда не задумывалась.

Выудив из кармана телефон, Бриджит набрала номер Фила Неллиса. Несмотря на то что с Филом она познакомилась в тот же день, что и с Банни, о нем она знала значительно больше. Фил был мастером перегружать информацией. Например, Фил поведал ей, что он племянник человека по имени Пэдди Неллис, который в свое время был главным вором-домушником Дублина. Бриджит ни в коем случае не одобряла воровство, но надеялась воспользоваться любыми навыками, которые Фил, вероятно, успел перенять от дяди.

– Алло?

– Привет, Фил, это Бриджит. Я хотела спросить… ты не мог бы мне кое в чем помочь?

– Конечно. А что случилось?

Когда дело дошло до главного, произнести правду оказалось сложновато. Ну ладно, раз уж назвался груздем…

– Мне нужно, чтобы ты вскрыл для меня дом.

– Что?! – в голосе Фила прорезалось кристально чистое негодование.

– Ну, это не совсем то, о чем ты подумал. Я просто проверяю, все ли в порядке. Что-то типа… гуманитарной миссии.

– Как мать Тереза, что ли?

– Ага, вроде того. Это даже не противозаконно.

(В лучшем случае шаткая догадка, если не сказать откровенная ложь.)

– Ты пробовала позвонить в дверь?

– Да.

– Ясно. А чей это дом?

– Хмм… Банни.

Бриджит услышала вскрик, затем глухой стук упавшего телефона.

– Ты что, совсем спятила? – вопрос прозвучал так, словно его выкрикнули с большого расстояния.

– Фил? Послушай меня, Фил. Все в порядке, честно. Я работаю с Банни, это не преступление.

– Вломиться в дом к Банни Макгэрри?! Ты права, это не преступление. Это самоубийство!

– Фил, пожалуйста, возьми трубку. Фил?

Она услышала, как телефон подняли, потом уронили, потом снова подняли.

– Что ты сказала?

– Я сказала «возьми трубку».

– А, ну да.

– Возможно, у него проблемы, Фил.

– Если у Банни проблемы, то я сочувствую этим проблемам.

– Прошу тебя, Фил.

– Подожди, – ответил он с некоторым раздражением, – я перезвоню тебе через секунду.

Телефон отключился. И пока Бриджит смотрела на него с недоумением, от Фила пришел видеовызов. Блин, чего он хочет этим добиться?

– Алло?

– Это Фил.

Почему-то он держал телефон под таким углом, что она видела только его бездонные ноздри.

– Да, Фил, я уже поняла.

– Покажи мне дом.

– В смысле?

– Тебе нужна моя помощь или нет?

Оглядевшись, Бриджит отступила назад и стала обводить дом камерой телефона.

– Правее, ага, ага, ага, – сказал Фил. – Вижу четыре возможных уязвимых места.

Развернув к себе телефон, Бриджит прошептала в него:

– Ух ты! Правда?

– Ага. Парадная дверь, два окна на втором этаже и оконце на первом.

– О.

Фил очень верно указал все, что не было кирпичной стеной. Бриджит уже начала думать, что звонить ему было большой ошибкой.

– Видишь вон тот цветочный горшок?

Возле входной двери стоял большой белый пластиковый горшок – грязный, помятый и с давно издохшим содержимым.

– Да.

– Загляни под него.

Почему бы нет? Зажав телефон между ухом и плечом, Бриджит передвинула горшок.

– Ох ты ж… – на земле лежала связка ключей. Бриджит сконфузилась. – Кто в наше время оставляет ключи под цветочными горшками?

– Банни! Потому что вряд ли найдется псих, который захочет его ограбить.

– Спасибо за помощь, Фил.

– Меня там не было.

– Э-э… Тебя и в самом деле не было.

– Вот именно! Отрубаюсь.

Картинка с Филом исчезла.

Бриджит посмотрела на ключи в руке. Однако, не самое блестящее начало детективной карьеры.

Мысль о том, что в доме может быть сигнализация, посетила Бриджит лишь после того, как она вошла. По отсутствию тревожного писка она догадалась, что сигнализации, скорее всего, нет. Если вы настолько равнодушны к домашней безопасности, что кладете ключи под цветочный горшок, то вряд ли будете ставить замысловатую охранную систему. Подняв с пола четыре письма, она присоединила их к двум другим, лежавшим на столике у двери. Стоя здесь, в прихожей чужого дома, куда она вошла без приглашения, Бриджит испытывала целую гамму эмоций. Ей было неловко, она нервничала, но в то же время ощущала нечто похожее на возбуждение. Было что-то преступно-волнительное в том, что она оказалась в чужом личном пространстве. Наверное, поэтому так хорошо продаются журналы определенного сорта.

Бриджит прошлась по первому этажу. Удивительно, но дом человека, всегда выглядевшего так, будто он ночевал на помойке, оказался довольно чистым и аккуратным, хотя и слегка душноватым. Гостиная была объединена с кухней. В помещении доминировал большой широкоэкранный телевизор, перед которым стояло потертое кресло и почти нетронутый диван с зеленой обивкой в тон. Обои на вид были старше Бриджит. Целую стену занимали полки с видеокассетами, каковых она не видала уже много лет. Судя по годам, нацарапанным на этикетках, Банни хранил обширную коллекцию матчей по хёрлингу, включая все финалы всеирландских чемпионатов начиная с восьмидесятых годов. Но ни фотографий, ни сувениров здесь не было. В холодильнике не оказалось ничего, кроме двух бутылок кетчупа и одной с коричневым соусом^[22]. Никакой кухонной утвари, только три пластиковых контейнера, аккуратно сложенных возле микроволновой печи. Дом казался едва обжитым.

Бриджит поднялась на второй этаж. Справа была ванная – опять же, на удивление аккуратная. Неужели у него имеется уборщица? Беглый осмотр шкафчика в ванной не выявил ничего особенного. Несколько видов медикаментов, которые она опознала, оказались от высокого кровяного давления. И неудивительно – даже в спокойные времена лицо Банни отличалось пугающе красным цветом. Единственная зубная щетка, стоявшая в держателе на раковине, была сухой. Еще здесь имелись заурядный шампунь и гель для душа. Похоже, тут жил один человек, и он никуда не съезжал. А если и съехал, то в такой спешке, что даже не стал заботиться о бытовых мелочах.

Бриджит перешла в ближайшую комнату. Здесь явно не ночевали, поскольку односпальная кровать, стоявшая возле одной из стен, была доверху завалена различными предметами спортивного снаряжения для игры в хёрлинг. Может, здесь можно найти какую-нибудь зацепку? Среди того немногого, что она знала о Банни, важное место занимала его абсолютная преданность детскому хёрлинг-клубу, который он когда-то основал. Противоположная двери стена только подчеркивала это, поскольку на ней доминировали фотографии спортивных команд. Все команды клуба Святого Иуды для детей в возрасте до двенадцати лет, расположенные друг за другом, покрывали срок в минимум двадцать лет. Единственным общим элементом среди них был сам Банни, всегда стоявший слева на фотографиях с самым суровым и ответственным видом, пока поколение за поколением ясноглазые мальчики сверкали дерзкими ухмылками в камеру. Против собственной воли Бриджит сосредоточила внимание на одной из них – команде двухтысячного года. В заднем ряду, чуть левее от центра возвышался Фил Неллис. А впереди, слегка сморщившись бог знает от чего, сидел юный Пол. Чувство потери, боли и гнева сдавило сердце Бриджит, и она поспешила отвернуться.

В передней спальне нашелся старый деревянный шкаф, набитый мужской одеждой, подтвердив уже созданное впечатление, что в этом доме Банни жил в одиночестве. Здесь висел только один аккуратно отглаженный костюм – и целый ряд повседневных, находившихся на разных стадиях износа. Кроме костюмов в шкафу обнаружились два пальто. И это означало, что у Банни имелись и другие варианты верхней одежды, кроме пропахшей сыростью дубленки из овчины, которую он, казалось, не снимал никогда.

На тумбочке возле кровати стояла фотография в рамке, занимавшая самое почетное место, но вместе с тем развернутая к стене – словно то, что на ней изображено, было одновременно и важным, и болезненным. На ней Банни, выглядевший гораздо моложе, чем теперь, обнимал потрясающую чернокожую даму. Вид у него был непривычный. Бриджит пришло в голову, что она впервые видит его улыбающимся. А еще… Она никогда не задумывалась об этом, но при нормальном свете он не казался таким уж непривлекательным – если, конечно, отвлечься от его косоглазия и выражения безумного ликования на лице.

На туалетном столике стояла еще одна фотография, которую она узнала. На ней были она, Банни и Пол, запечатленные в испанском ресторане в районе Набережных в тот день, когда они решили открыть свою частную детективную фирму – «Сыскное агентство МКМ». Ее великая идея и мечта сбылись. Решение было принято еще до того, как принесли еду. Выражение радости в ее собственных глазах, глядевших с фотографии, обожгло Бриджит. В тот раз она распечатала три фотокарточки – по одной на каждого. Это был один из счастливейших моментов ее жизни. Пол сидел с одной стороны, Банни – с другой. Им повезло, что официант согласился их сфотографировать, поскольку Банни (будучи Банни) громогласно заявлял, что тапас^[23] – это никакая не еда, а сплошная ее имитация. Потом он станцевал пьяное фламенко, ненадолго присоединился к чужой вечеринке по случаю дня рождения ребенка и исчез до того, как вынесли десерт. Бриджит сожгла свою копию фото несколько недель назад – вместе с остальным, что так или иначе напоминало ей о лживой роже Пола. Бросив фотографию обратно на столик, она развернулась, чтобы уйти, но затем остановилась. Банни пропал без вести. Вероятно, для поисков ей понадобится самый свежий его портрет. Не глядя она сунула фотографию в карман плаща.

Завершив обход дома, Бриджит спустилась и просмотрела почту. Кажется, сплошные счета. Общупав их ладонями, она задумалась. Приемлемо ли заглядывать в чужую почту или это будет уже перебор? Разве подобные действия не считаются государственным преступлением или чем-то в этом роде? А может, такие законы действуют только в Британии? Очевидно, лебеди и почтовая служба были теми двумя вещами, к которым Большая Лиззи Виндзор относилась с чрезвычайной серьезностью. Впрочем, к черту ее вместе с другими, кому это может не понравиться. Раз уж Бриджит взялась за расследование, она доведет его до конца.

Бриджит принялась вскрывать письма.

Банни слишком много платил за электричество. А еще он пожертвовал сколько-то денег в пользу Африки – и это явно не решило всех проблем континента, поскольку они просили у него еще. Его банк мечтал одолжить ему денег, вероятно увидев в нем более надежного заемщика, чем в африканцах. Какое-то другое финансовое учреждение соблазняло его новой кредитной картой. ГАА^[24] напоминала о каких-то собраниях, в глубине души надеясь (как догадывалась Бриджит), что он на них не явится. Бриджит была абсолютно уверена, что Банни непременно порушил бы порядок ведения собрания и разбил бы любую повестку вдребезги.

Вскрыв последний конверт, она махнула в восторге кулаком. Это был, на минуточку, счет за мобильный телефон Банни. Как хорошо, что он не поддался на уговоры перейти в онлайн, поскольку об интернете имел самые смутные представления. Да и в мобильной связи он понимал мало, судя по тому, что до сих пор сидел на совершенно разбойном тарифе. Тем не менее теперь у Бриджит в руках оказался список всех его звонков и эсэмэсок вплоть до прошлой пятницы. Чувство триумфа слегка померкло, когда она увидела конечную запись в списке. Последний номер, который он набрал перед тем, как исчезнуть с лица земли, был ее.