Куив Макдоннелл
День, который никогда не настанет

Глава третья

Глубоко затянувшись сигаретой, Бриджит посмотрела на деревья. Ей будет их не хватать. На территории больницы всегда росли красивые деревья. Было что-то успокаивающее в том, как они покачивались на мягком летнем ветру.

Нельзя сказать, чтобы ей очень нравилось ухаживать за больными, сказала она себе. Впрочем, и какой-то особенной неприязни она к этому занятию не испытывала. Изначально предполагалось, что оно станет средством для достижения большой цели. «Учись на медсестру, – говорили ей, – и ты сможешь повидать мир». «Людям всегда кто-то должен подтирать задницы», – таков был полушутливый мотивирующий лозунг, которым медсестры обменивались на курсах. Конечно, кроме этого, в их обязанности входило множество совсем других вещей, и до определенного момента Бриджит ими даже наслаждалась. Помогать кому-то чувствовать себя лучше или хотя бы дать возможность не переживать об оставляемой жизни – это что-то да значило. Нет, она никогда не испытывала ненависти к своей работе. Просто ей всегда казалось, что она создана для чего-то большего. Однако теперь придется с этим что-то решать, поскольку ее вот-вот должны были выпнуть на улицу.

Пожарная дверь с грохотом распахнулась, и на улицу вышел доктор Люк Маллинс. Из-за ястребиного носа и ярких жилеток, к которым он питал слабость, он казался старше своих сорока (или около того) лет. Почему-то он постоянно выглядел так, будто весил килограммов на пять больше, чем нужно, чтобы чувствовать себя комфортно в костюме, – словно одевался не столько для удобства на работе, сколько для кондиций тела, которых стремился достичь. Недружелюбная манера общения делала его одним из наименее популярных врачей среди сестринского персонала, но Бриджит никогда не обращала на это особого внимания. Маллинс всегда был занят, но относился ко всем одинаково и мог пристроить ракету к заднице кого угодно – хоть доктора, хоть медсестры.

Этой негласной зоной для курения, а на самом деле неглубокой нишей между зданиями обычно пользовались исключительно медсестры. Они избегали посещать официально разрешенные курилки, поскольку люди обычно становятся по-фарисейски нетерпимыми, когда обнаруживают, что их вредную привычку разделяют медицинские работники.

Доктор Маллинс нерешительно огляделся, словно забыв, зачем он здесь.

– Не волнуйтесь, – сказала Бриджит, – через минуту я уйду. – Она поднесла к губам наполовину выкуренную сигарету. – Я знаю, что вам нельзя общаться с приговоренными.

– Успокойтесь, – ответил доктор Маллинс. – Меня здесь нет. Я даже не курю.

Пару секунд Бриджит таращилась на него, прежде чем поняла намек. Она открыла пачку на десять сигарет, которую держала в руке, и протянула ему. Вначале у нее мелькнула мысль ничего ему не предлагать, но потом показалось, что это будет выглядеть несколько подло. В конце концов, он не виноват, что застал здесь именно ее.

Доктор Маллинс взял сигарету и, наклонившись, обхватил ладонями ее протянутую зажигалку. По тому, как неловко он прикурил, Бриджит поняла, что курит он нечасто, что, наверное, хорошо для специалиста по сердечным заболеваниям.

Они встали рядом и принялись вдвоем смотреть на газон.

– Значит, – произнес он, – неудачный роман?

Бриджит бросила на него косой взгляд.

– Нет, спасибо. У меня уже был один.

Доктор Маллинс кивнул.

– Так я и думал.

– Правда, целых два, раз уж мы об этом. Но какое это имеет отношение к делу?

– Просто стало интересно.

Увидев невозмутимое выражение его лица, Бриджит рассердилась.

– Да неужели? Пытаетесь чем-то объяснить иррациональные поступки безумной женщины?

Доктор Маллинс умиротворяюще поднял руки.

– Спокойно, сестра Конрой, я пришел с миром. Я просидел в той комнате три часа, слушая ложь, и мне стало любопытно, вот и все.

– Что ж, – сказала она, повернувшись и отправив щелчком почти докуренную сигарету в дренажный водосток, – теперь вы узнали.

– Как бы то ни было, – ответил он, – это было забавно.

Бриджит слегка растерялась.

– Спасибо. Но вы же не будете принимать это во внимание?

– Нет. К сожалению, мы здесь, чтобы определить, стоит ли считать ваши действия грубым проступком, а не для того, чтобы выявлять в них степень забавности.

– Значит, мне опять не повезло, – ответила Бриджит.

– Но, с другой стороны, это было очень глупо. К сожалению.

Бриджит повернулась к нему лицом.

– Вы стоите здесь, курите мою сигарету и называете меня глупой? Вы серьезно?

Маллинс продолжал упорно глядеть куда-то вдаль.

– Именно так, – ответил он. – Мы оба знаем, что доктор Линч – первостатейный мудак. А еще мы знаем, что вы в самом деле хорошая медсестра.

– На свете много хороших медсестер.

– Не совсем так. Есть много работоспособных, но я никогда не произнесу слово «хороший» просто так. Не поймите меня неправильно, хороших врачей тоже не так уж много. Хотя Линч, возможно, худший из всех.

– В том, что касается поведения, несомненно, – ответила Бриджит.

Доктор Линч, или Личинка, как чаще называли его за глаза, был именно таким: блудливым грязным червяком со стетоскопом в руках. Если бы его руки действительно обладали целительной силой, то задницы половины медсестер службы здравоохранения уже стали бы бессмертными. Конечно, он был осторожен, очень осторожен. Он словно прошел специальный тренинг, как формально не совершать сексуальных домогательств на рабочем месте или по крайней мере делать это так, чтобы никто не подкопался.

Доктор Маллинс неумело затянулся сигаретой.

– Проблема вот в чем: его версия событий, конечно, полная фигня, но ведь и ваша тоже. А это значит, что…

– Они, как всегда, будут заодно с врачом, – закончила за него Бриджит.

Он кивнул.

– Они, – добавила Бриджит, – это вы и два других члена комитета, от которого в настоящий момент зависит моя судьба.

– Да. Тот самый комитет, которому вы неоднократно солгали.

– Я не…

– Да ладно вам, сестра Конрой! Говорите что хотите, но давайте не будем делать вид, будто мы с вами два ничего не понимающих идиота.

Доктор Маллинс бросил недокуренную сигарету в водосток и повернулся наконец к Бриджит.

– Я думаю, случилось вот что: доктор Линч, будучи тем еще типом, несомненно, приставал к одной из младших медсестер, используя свой неподражаемый метод игривого запугивания.

Взмахом руки доктор Маллинс прервал попытавшуюся возразить Бриджит.

– Да, я не верю вашим словам о том, что он якобы приставал к вам. Я не хочу сказать, что вы непривлекательны и всякое такое, но… давайте будем откровенны: вы вовсе не похожи на юную трепетную «лань, заблудшую в лесу», которая по зубам такому хищнику, как Линч. Он дурак, конечно, но не до такой степени.

Бриджит пожала плечами, но ничего не ответила.

– Итак, – продолжил доктор Маллинс, – старый слизняк применил свою мерзкую магию к одной из молодых медсестер, имени которой, я полагаю, вы не назовете даже под страхом смерти. Она, понятное дело, расстроилась. Конечно, вы могли бы доложить об этом старшему по смене…

– Да, да, это ведь обычно помогает, – саркастически заметила Бриджит.

– Но вы этого не сделали, – договорил Маллинс, – потому что она, вероятно, не хотела поднимать шум, а в вас, скажем прямо, накопился гнев.

– По поводу сексуальных домогательств на рабочем месте?

– Да, по поводу жизни в целом и поведения мужчин в частности. Полагаю, доктор Личинка не поверил своей удаче, когда получил записку от сестры Икс с просьбой встретиться с ней в третьей смотровой, которую, как я думаю, персонал уже успел неофициально переименовать в «ложу Линча», – доктор Маллинс натянуто улыбнулся. – Короче говоря, он пришел, потому что он похотливый мелкий кретин. Он даже был настолько глуп, чтобы снять с себя всю одежду – то ли из-за привычки следовать инструкциям, то ли потому, что он реально дурак. – Маллинс сделал долгую паузу. – Так и было? Не хотите посвятить меня в самую смешную часть истории?

Бриджит не шелохнулась.

– Как бы то ни было, он оказался застигнут на месте преступления во всей своей, так сказать, красе. Когда вы ворвались и… кстати, где вы раздобыли наручники?

– Полицейские часто привозят подозреваемых в отделение травматологии, – ответила Бриджит. – У нас этих наручников уже полный ящик.

– Понятно. Буду знать. Итак, десять часов спустя доктора Личинку находят прикованным к кровати наручниками и со ртом, заклеенным клейкой лентой. Он полностью голый, если не считать надписи на груди «Этот хуй женат» со стрелкой, указывающей на его… хм… Я все верно излагаю?

Бриджит неопределенно пожала плечами. Идею она почерпнула из довольно запоминающейся сцены в книге «Девушка с татуировкой дракона». Жаль только, что у самой Бриджит не нашлось под рукой настоящей тату-машинки.

– Вы не хотите сказать правду, – продолжил доктор Маллинс, – потому что защищаете коллегу. А значит, может быть признана удовлетворительной версия доктора Линча о том, что вы немотивированно напали на него, когда он – сомневаюсь, что толстенький хрен увлекается этим, но тем не менее, – когда он переодевался для «выхода на пробежку». В особенности с учетом того факта, что долгая и славная история семьи Линчей включает в себя несколько поколений ирландских медиков.

– Если его предки хоть немного на него похожи, – заметила Бриджит, – то они убили больше людей, чем сама Черная смерть^[4].

– Это точно. Однако у него имеются влиятельные друзья. И двое из них входят в комитет.

– Что ж, очень справедливо.

Доктор Маллинс сунул руки в карманы брюк и осторожно прислонился к стене. Затем оценивающе посмотрел на Бриджит.

– Нет, это несправедливо. Но дело в том, что вам плевать, да?

Бриджит невесело рассмеялась.

– Теперь вы переключились на психиатрию, док?

– Учитывая, что даже я не мог не заметить криминальные романы, которые вы постоянно читаете, сестра Конрой, полагаю, вам знакома такая фраза, как «смерть с помощью полицейского»?

Бриджит пожала плечами.

– Это когда кто-то сознательно нарывается на полицейскую пулю, чтобы не совершать самоубийство?

– Значит, дисциплинарный комитет стал для вас чем-то вроде воинственного копа, не так ли?

Бриджит потупилась, но ничего не ответила.

– Я вроде слышал, что вы собирались основать – подумать только! – частную детективную фирму?

Бриджит не понравился его тон. Примерно так же говорили ее братья. Будто это была совершенно дурацкая идея, которая может прийти в голову только глупой маленькой девчонке.

– Собиралась, но уже нет, благодаря вышеупомянутому неудачному роману.

– А-а, понимаю, – ответил доктор Маллинс. – Значит, настолько все плохо?

– Он изменил мне на мальчишнике…

– Господи, как пошло.

– …а потом прислал фотографии.

Она не любила об этом говорить, но сейчас ей захотелось шокировать Маллинса, чтобы немного сбить с него эту невыносимо чопорную самоуверенность.

– Боже Всемогущий, – изумился Маллинс, – зачем он это сделал?

– Будь я проклята, если понимаю. Выпивка наложилась на католическое чувство вины, или это просто демонстрация гнусной сущности. Какая, в общем, разница?

– Наверное, никакой. Вы были помолвлены?

– Нет. До этого дошло с предыдущим «принцем», который тоже мне изменял.

Бриджит отвернулась, чтобы прикурить еще одну сигарету. С досадой она почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы. Ну уж нет – не здесь, не сейчас и не перед ним.

Откровенно говоря, первый неудачный роман уже не вызывал в ней такой душевной боли, как раньше. По крайней мере, с прошлогодней «развлекухи», как тогда выразился Банни, – когда Дункан, бывший «принц», о котором шла речь, попал в переплет из-за ее мобильника. Случайно доставшийся Дункану телефон чуть не подставил его под пулю убийцы, предназначавшуюся Бриджит, а его вечно неугомонный писюн оказался временно выведенным из строя ублажавшей его в тот момент женщиной. Ну разве карма не сука с острыми зубками?

– Не обижайтесь, – сказала Бриджит, – но все мужики – козлы.

– Можете мне не рассказывать.

То, как он это произнес, заставило ее умолкнуть. Взглянув на доктора Маллинса, она заметила на его лице смущенную улыбку.

– Ой, простите. Ваш гей-радар сломался? Честно говоря, я не очень ярый в этом смысле – например, не могу поправить вам макияж, задизайнить ваш дом или научить бальным танцам. Я вовсе не из этих. Мне просто нравятся члены.

То ли сказалось напряжение, то ли эффект неожиданности, но Бриджит фыркнула так резко, что выплюнула только что раскуренную сигарету. Она расхохоталась. Окурок тихо зашипел в канаве.

Отсмеявшись, Бриджит вынула из кармана салфетку и промокнула уголки глаз.

– Господи, как мне этого не хватало!

– Впервые слышу такое от женщины.

Бриджит задумалась мимолетно, не толкнуть ли его игриво в бок, но, взглянув на Маллинса, передумала. Ведь это по-прежнему был доктор из комитета, на лицо которого постепенно возвращалось привычно-каменное выражение.

– Если для вас это станет утешением, – сказал он, – то мой последний «принц» порвал со мной ровно в тот день, когда страна проголосовала за легализацию однополых браков.

– Господи!

– Ага. Кажется, он рассчитывал на гомофобный результат голосования как на повод избавиться от долгосрочных обязательств.

– Ого…

– Так что не стоит думать, будто только вы, натуралы, нарываетесь на двуличных гандонов, – Маллинс взглянул на часы. – Кажется, мы и впрямь далеко отклонились от темы о том, что вы рушите карьеру из-за желания отомстить круглому, хотя и далеко не невинному идиоту. Но раз уж вы решили не вовлекать свою коллегу в разбирательство, вы не думали о том, чтобы защитить себя приемом «далеко зашедшая шутка»?

– А этим можно защититься?

– Вполне. Вы когда-нибудь слышали городскую легенду о трех студентах-медиках, которые на университетской неделе благотворительности решили вывести назначенного им кадавра^[5] на прогулку? Они обрядили мертвое тело в одежду и привезли его в паб.

Бриджит кивнула.

– Ага, ее все знают.

– Моя любимая версия та, в которой его притаскивают в паб в самом центре города, дают в руки пинту пива…

– А потом, – продолжила Бриджит, – входит женщина и кричит. Ведь она только что увидела, как ее покойный муж пьет пиво.

– Вообще-то, на самом деле там были племянник и дядя, но да – байка именно такова.

– Жена и муж лучше, – заметила Бриджит, – с драматической точки зрения.

– Это точно, – согласился доктор Маллинс. – А вы обратили внимание, что история не заканчивается тем, что студентов выгоняют из университета или хотя бы арестовывают? Медицинское сообщество имеет долгую историю прощения неудачных розыгрышей.

– Ну да, – кивнула Бриджит, – но только тех, которые организовывают действующие или будущие врачи. Разве вы не заметили, что в этих историях никогда не бывает медсестер?

Доктор Маллинс задумчиво потер подбородок.

– Действительно… Никогда об этом не задумывался. Кстати, вы когда-нибудь пересекались с многострадальной женой доктора Линча?

Бриджит бросила на Маллинса подозрительный взгляд, встревоженная неожиданной сменой темы.

– Нет, а что?

– Она была подружкой невесты на свадьбе моей сестры. Милая девушка, но с совершенно отвратительным вкусом к мужчинам. Этим она чем-то напоминает вас. Сейчас у нее уже двое детей и на подходе третий.

– И еще муж – полнейший мудак.

– Возникшая ситуация поможет это исправить. Мало кто знает, но она уже подала на развод. Эта грязненькая история стала последней каплей.

Бриджит нервно переступила с ноги на ногу.

– Я… всего лишь хотела сказать, что…

– О, никто вас не винит, – перебил Маллинс. – Однако дело вот в чем: ей было бы куда комфортнее, если бы их семейный позор не выставлялся на всеобщее обозрение. Как вы догадываетесь, она сейчас не в самом лучшем положении. Если этот процесс затянется, то он неизбежно привлечет внимание прессы. Именно поэтому мы с вами так мило беседуем.

Бриджит почувствовала себя глупо – будто она наболтала лишнее не тому человеку. Длинный язык опять ее подвел.

– То, что вам сейчас действительно нужно, – продолжил доктор Маллинс, – так это отдых. Возможно, от девяти месяцев до года? А потом вы вернетесь и сможете опять заняться сестринским делом, если захотите.

– А Личинка Линч тем временем продолжит…

– О, с этим мы разберемся. Будьте уверены. Не через публичную порку, какую, без сомнения, предпочли бы вы, но этот мир, к сожалению, далек от совершенства.

Бриджит подозрительно покосилась на Маллинса.

– Даже если бы я согласилась исчезнуть на какое-то время, как вы предлагаете, вряд ли на это пойдут остальные члены вашей маленькой расстрельной команды. Не знаю, запомнились ли вам последние три часа, но там все проходило не слишком гладко.

– Правда? Однако я собираюсь сказать комитету, что у нас нет выбора; что вы владеете некой неприятной и очень постыдной для нас информацией. А значит, ради общего блага будет лучше заключить с вами сделку.

– И что же это за информация?

Доктор Маллинс не ответил. Вместо этого он, окинув себя взглядом и поправив жилет, открыл пожарную дверь.

– Доктор Маллинс? – повторила Бриджит.

– Вы, сестра Конрой, случайно узнали, что одного из трех студентов-медиков в той веселой городской легенде звали Линчем.

Бриджит вгляделась в абсолютно невозмутимое лицо доктора Маллинса. Наверняка он чертовски сильно играет в покер.

– Обосраться… – только и смогла вымолвить Бриджит.

Маллинс скривился.

– Какой у вас колоритный словарный запас, – проговорил он с неодобрением.

– Погодите, – сказала она. – Но как я смогу это доказать?

– У вас имеется фотография, – ответил доктор Маллинс, похлопав по карману своего пиджака.

Бриджит протянула руку, но тот только рассмеялся.

– Ну уж нет. На самом деле я не собираюсь ее вам отдавать.

– Почему же?

– Сестра Конрой, вы меня разочаровываете. Я думал, вы хотите стать детективом…

Доктор Маллинс распахнул дверь и шагнул внутрь, но Бриджит удержала его, положив руку на плечо.

– На фотографии есть и вы, да?

Доктор Маллинс натянуто улыбнулся.

– Сестра Конрой, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

С этими словами он резко развернулся и быстро пошел по коридору.

Глава четвертая

Джерри: «Говорите, вы в эфире!»

Дозвонившийся 1: «Ага, Джерри. Мне кажется, это очень позорно, когда такой огромный поток гов…»

Джерри: «Извините, вас отсоединили. Ребята, я понимаю, что "Жаворонок" вызывает много эмоций, но следите, пожалуйста, за языком. Помните, вы на живом радио. А то мы будем вынуждены ввести семисекундную задержку. Так, кажется, у нас есть Сара на второй линии. Здравствуй, Сара…»

Сара: «Здравствуйте… Меня слышно?»

Джерри: «Да, Сара, ты уже в прямом эфире».

Сара: «Я бы хотела послушать новую песню Адель, если можно».

Джерри: «Боюсь, это не та программа, где заказывают музыку. Лучше расскажи, что ты думаешь о "Жаворонке"».

Сара: «О "Жаворонке"? Мне кажется, эта банда пи…»

Джерри: «И вновь у нас отключение. Еще раз, пожалуйста, выбирайте выражения! Давайте пока послушаем песню. Ого… даже так? Ну хорошо, по чистой случайности в нашем эфире как раз прозвучит новая композиция Адель!»

Сержант Шинейд Герати из полицейского участка Хоута^[6] позвонила Полу накануне – около десяти часов вечера. В тот момент он пятнадцатый раз за день выгуливал Мэгги. Сержант разъяснила ему возникшую ситуацию, и он согласился встретиться с ней в Хоуте на следующее утро. Вернувшись к машине, Пол не стал ничего рассказывать Филу, поскольку у того возникли бы вопросы. У Фила всегда возникали вопросы. Впрочем, Пол и сам не знал, что думать, поэтому решил до следующего утра не думать об этом вовсе.

Ранее в тот же день – скорее, благодаря везению, нежели чему-то другому, – им удалось заметить Хартигана, отъезжавшего от заднего выхода здания Верховного суда в темно-зеленом роллс-ройсе с личным водителем. Надо быть очень своеобразным человеком, чтобы приезжать на таком автомобиле в суд, где вас собираются обвинить в растрате и мошенничестве. При типичном дублинском дорожном трафике даже во вторник Филу нетрудно было удерживать роллс-ройс в поле зрения. Они следовали за ним до Сипойнта^[7] на побережье, где Хартиган покинул машину возле одного из бунгало. Впрочем, слово «бунгало» вряд ли здесь подходило: это было целое «имение», наверняка стоившее владельцу пару миллионов. Высокие кусты почти полностью закрывали его от обзора с дороги, а длинная лужайка за домом тянулась почти до самого моря. Пол, несмотря на то что провел детство всего в нескольких милях отсюда, ощущал себя не в своей тарелке. Люди из тех районов, где он жил, могли бывать в подобных домах только по одной из двух причин: чтобы их чистить или чтобы обчищать.

На подъездной дорожке стоял серебристый «Мерседес», и, судя по тому, что Пол сумел разглядеть через окно, в доме, кроме Хартигана, никого не было. По крайней мере, в тот момент, когда Пол якобы случайно проходил мимо, единственным человеком, которого он заметил, был сам Хартиган, стоявший у богато украшенного мраморного камина в гостиной с телефоном возле уха. Для наблюдений у Пола было не так уж много времени – ровно столько, сколько можно делать вид, будто собака облегчается.

Вернувшись к машине, Пол с удивлением обнаружил, что Фил решил проявить инициативу. Он загуглил Джерома Хартигана на телефоне и читал о нем все подряд.

– Здесь написано, что его странная жена живет в другом здоровенном доме в Долки^[8].

«Отдельно», – мысленно добавил Пол.

Он искренне надеялся, что они реанимируют свой брак. Только в этом случае Пол станет богаче на четыре «штуки».

Пол и Фил припарковались на автостоянке возле паба с названием «У Кэйси», в девяноста метрах от въезда в тупичок Хартигана. Вначале они встали прямо напротив его дома, но быстро смекнули, что двое мужчин в неподвижной машине очень сильно бросаются в глаза – вопреки тому, что показывают в фильмах. Разумеется, наличие немецкой овчарки со стальным взглядом отнюдь не способствовало скрытности. После второго соседа, посмотревшего на них нехорошо, Пол решил, что будет лучше переехать до того, как кто-нибудь вызовет Гарди, опасаясь за снижение стоимости своего недвижимого имущества.

На тупиковой улице Хартигана располагалось всего пять или шесть домов, так что наблюдать было особо не за чем. Каждый раз, когда на улочку заезжала какая-нибудь машина, они по очереди ходили выгуливать Мэгги. Хартиган, к счастью, оставался дома, и его единственным посетителем стал доставщик еды, пришедший около половины восьмого, с которым, к сожалению, он даже не попытался заняться сексом. Потом Хартиган сел смотреть «Бенджамина Баттона» по телевизору. Пол знал это кино и находил его скучным, но все же не настолько скучным, как сидеть на парковке возле бара. Фил коротал время, зачитывая Полу конспирологические статьи из интернета о заговоре вокруг теракта 9/11. Пол старался его не слушать, мирно придумывая различные способы убийства Фила.

К полуночи они решили, что с них довольно и на сегодня хватит. Если Хартиган захочет позвать для сексуальных утех кого-нибудь попозже, то сегодня он выйдет сухим из воды.

«Что ж, – подумал Пол, – в этот день ему сошло с рук гораздо большее».

На следующий день пришлось поднять зарплату Филу до восьмидесяти евро в день, чтобы тот согласился заехать за Полом в полвосьмого утра. К счастью, они подъехали как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хартиган загружает клюшки для гольфа в багажник серебристого «Мерседеса». Следовать за машиной, когда ею управлял сам Хартиган, оказалось не в пример сложнее, чем ехать за роллс-ройсом с личным водителем. На дороге Хартиган вел себя по-хамски агрессивно, очевидно считая, что если долго жать на клаксон, то утренняя пробка рассосется сама собой. Но благодаря удаче и непрерывному бибиканью им удалось проследовать за Хартиганом до гольф-клуба Малахайда^[9]. Они просидели на стоянке клуба минут пятнадцать, прежде чем увидели, как Хартиган появился на первой площадке поля вместе с мужчиной, в котором Пол узнал одного из адвокатов, которых видел накануне на ступенях Верховного суда. Оба игрока жевали огромные сигары. Пол почти ничего не знал о гольфе, кроме того, что партии длятся долго, и его это вполне устраивало. Если Хартиган не планирует затеять тайное совокупление на бункере^[10], то это означает, что у них есть несколько свободных часов. Пол сказал Филу, что у них имеются кое-какие дела в Хоуте.

В 9:45 утра они прибыли на встречу, назначенную на 9:30. Дорожный трафик был ужасен, но они все равно добрались бы вовремя, если бы Фил не уговорил остановить машину на двадцать минут, чтобы Мэгги «могла сделать каку». Пол подумал, что эта фраза недостойна взрослого мужчины, но ничего ему не сказал.

По крутой узкой дороге они приехали на полуостров Хоут-Хед. Сержант Герати уже ждала их на стоянке, не слишком удивленная задержкой. Это была невысокая женщина с торчащими во все стороны рыжими волосами и необычайно мускулистой фигурой. Пол подумал, что она либо интенсивно занимается спортом, либо безумно хочет выбить из кого-то дерьмо.

– Охренеть, – пробормотал Фил, когда они подъехали к автостоянке и увидели машину, припаркованную по другую сторону от служебного автомобиля полиции. – Это что, машина Банни?

– Ага.

– «Порше-928» восьмидесятого года, – произнесли они одновременно.

Не то чтобы они были какими-то особыми знатоками авто. Просто каждый ребенок, учившийся играть в хёрлинг у Банни Макгэрри в клубе Святого Иуды, мог в любой момент по памяти назвать марку и модель этого автомобиля. Банни с большим удовольствием показывал машину пацанам, одновременно давая понять, что к ней нельзя приближаться ближе чем на метр. Среди детей бытовала легенда, что машина когда-то принадлежала одному серьезному бандиту и была практически полностью уничтожена в ходе полицейской автомобильной погони, в которой участвовал сам Банни. Пол не мог сказать, верит он в эту историю или нет, поскольку Банни всегда отличался склонностью к преувеличениям. Однажды он рассказал им, что знает, кем на самом деле был Джек-потрошитель, но чертовы англичашки оказались слишком глупы – они даже не стали его слушать, когда он позвонил в Скотленд-Ярд.

Но в чем Пол действительно был уверен – так это в том, что Банни выкупил разбитый «Порше» у страховой компании, собиравшейся сдать машину в утиль, после чего с любовью его восстановил. Понятие «восстановил» в данном случае означало, что Банни кошмарил все автомастерские Дублина до тех пор, пока не добился того, что ему хотелось, – без сомнения, по весьма «дружественным для полиции» расценкам.

Как бы то ни было, но Банни всю жизнь хотел приобрести «Порше», и вот мечта его осуществилась. Сам Пол никогда не испытывал тяги к подобному автомобилю. Для него это была лишь машина, причем довольно своеобразная – с матово-черной окраской и красными кожаными сиденьями. Название «Порше» звучало намного внушительнее, чем это выглядело на самом деле. Это не был один из классических «Порше». Модель 928 чем-то напоминала футболистов из шестидесятых годов, которые носили длинные волосы с бакенбардами и могли запросто выпить пива и покурить в перерывах между таймами. Возможно, автомобиль и был хорош для своего времени, но рядом с элегантными, атлетически сложенными потомками он смотрелся чрезвычайно устаревшим. И все же Банни любил эту машину. Несмотря на то что сам он часто выглядел так, будто его протаскивали через живую изгородь, его «Порше» всегда отличался безупречностью. Все знали, что если с машиной случится что-нибудь плохое или не дай бог кто-нибудь окажется настолько глупым, чтобы ее угнать, то приговор будет хуже смерти – стопроцентное и безраздельное внимание со стороны Банни Макгэрри.

Выбравшись из машины, Пол подошел к сержанту Герати. Он предпочел бы, чтобы Фил за ним не следовал, но не сумел придумать убедительного повода его задержать.

– Мистер Малкроун?

Сержант говорила с сильным северным акцентом.

– Да. А вы, должно быть, сержант Герати. Извините, что опоздал.

Пол протянул руку, и они обменялись рукопожатиями.

– Все в порядке, – ответила она тоном, который ясно давал понять, что далеко не все было в порядке. – Вы можете подтвердить, что это машина мистера Макгэрри?

Пол кивнул.

– Она давно здесь стоит?

– Впервые ее заметили в субботу утром. Оставленные машины обычно эвакуируют, но…

Сержант Герати стала раздражаться.

– Но? – переспросил Пол.

– Обычно их эвакуируют, но эта машина, наверное, особенная, – ответила сержант Герати, невольно скривив лицо. – Ни один эвакуаторщик не захотел к ней прикасаться. Тогда я попыталась ее конфисковать, но и это оказалось совершенно невозможно!

– Ну да, – ответил Пол, – Банни довольно трепетно относится к своему автомобилю.

– Я не понимаю, как так может быть, что какой-то человек находится вне рамок закона?

– А вы давно служите в Дублине? – спросил Пол как можно простодушнее.

Судя по выражению лица сержанта, она не почуяла подвоха.

– Меня перевели сюда из Донегола^[11] полгода назад.

– Ну да, – повторил Пол. – Что ж, я уверен, у него была веская причина оставить машину здесь.

– Короче, – сказала сержант, доставая блокнот и ручку, – когда вы в последний раз видели мистера Макгэрри?

– В прошлый вторник.

– С тех пор вы с ним разговаривали?

– Нет, – ответил Пол. – Я пытался дозвониться, но он не ответил.

– Понятно. Скажите, наблюдались ли за ним странности в последнее время? – спросила сержант Герати.

Пол заметил, как глаза ее скосились влево – в направлении хихикнувшего Фила.

– Нет, странности – это не про него.

– Как думаете, он склонен к эмоциональным вспышкам?

Фил не выдержал и расхохотался.

– Фил, заткнись! – сказал Пол.

– Прости, прости, – ответил Фил, – но это очень смешно: «Склонен ли Банни к эмоциональным вспышкам?» Расскажу эту шутку тетушке Линн…

– Дело очень серьезное, – перебила сержант Герати. – Нам нужно точно знать, мог ли мистер Макгэрри…

Сержант осеклась. Пол понимал, к чему она клонит, но не хотел произносить это первым.

– Что мог? – спросил Фил, разбиравшийся в тонких намеках не лучше, чем морской лев в астрофизике.

Сержант Герати понизила голос:

– Мог ли он… нанести себе вред. Мы не любим это афишировать, но, к несчастью, на скалах есть место, популярное среди тех, кто решил покончить с собой.

– В смысле? – переспросил Фил, из голоса которого мигом улетучилось веселье. – Самоубийство? Вы с ума сошли! Это же Банни!

Обернувшись, Пол увидел смятение на лице Фила.

– Давай я сам разберусь, хорошо?

– Ага, Пол, просто скажи ей, что это бред. Не обижайтесь, гард, но так и есть. Это полный бред!

– Кто этот джентльмен? – спросила сержант Герати, которой явно не понравилась оценка ситуации, данная Филом.

Пол примирительно поднял обе руки.

– Простите, сержант, сейчас он заткнется. Все это одно большое недоразумение. Я более чем уверен, что Банни просто уехал куда-то на несколько дней… – Например, в тяжелый запой, мысленно добавил Пол. – Но обязательно скоро объявится. Нет нужды паниковать.