Ксения Еленец
Отторжение
– Саш, – голос за спиной заставил её вздрогнуть и резко обернуться.
Кого Саша не ожидала сейчас увидеть, так это Аллу. Соседка выглядела растрёпанной и раскрасневшейся, словно от быстрого бега. Глаза Аллы тревожно поблескивали. Лямка мешковатого комбинезона сползла с плеча. Алла замерла, напряжённо ожидая от Саши какой-то реакции.
– Ого, какая встреча. А я тут немного заблудилась, – Саша виновато улыбнулась. Хмурая складка на лбу Аллы разгладилась. Она взяла Сашу под локоть и потянула за собой, что-то быстро наговаривая. Но Саша слушала вполуха, глядя на бредущую с другой стороны улицы группу людей. Все как один были одеты в такие же дурацкие мешковатые комбинезоны, что и Алла.
***
Ветер бушевал. Приминал низкорослые деревья, гудел в трубах, тряс оконные рамы. Ветер поднимал с земли пригоршни мелкого песка, кидал в лицо, дёргал за одежду. Саша нервно поправила респиратор, стянула перчатку и приложила ладонь к сенсорной панели замка. Разумеется, он не сработал. Очередная вспышка на солнце вышибла часть электроники. Почти ни на что не надеясь, Саша толкнула дверь Ей повезло – замок заклинило в состоянии «открыто».
Пустой тёмный коридор освещался только мягким зелёным световом эвакуационных знаков, но ноги отлично знали дорогу.
Контейнеры громоздились жутковатой стеной. Запаянные, промаркированные, готовые к длительной транспортировке. Саша пробежала глазами по ящикам, нашла нужный и присела возле него на корточки. Глаза защипало.
– Всё в порядке? – голос вырвал из цепких лап сна.
Саша нахмурилась и растерянно огляделась, осознавая, что сидит на диване в собственной квартире, а на коленях стоит опасно накренившаяся кружка с остывшим чаем.
– Я задремала? – поинтересовалась она у тревожно заглядывающей ей в лицо Аллы.
– Вырубилось, как будто кнопкой щёлкнули, – фыркнула соседка, осторожно вытаскивая кружку из её пальцев. – Ты в последнее время странно себя ведёшь.
– Не высыпаюсь, – смущённо улыбнувшись Саша, поднимаясь с кресла. Хотелось сунуть голову под струю ледяной воды и она не собиралась отказывать себе в этом желании.
Сенсор лампы в ванной барахлил. Саша задергала рукой, надеясь привлечь внимание датчика. Дверь за её спиной захлопнулась, погружая мир в черноту. Саша оступилась, полетела вперёд, машинально зажмурившись. Больно ссаднив ладони и коленки, она открыла глаза и ошарашенно огляделась, осознавая себя сидящей на влажном тротуаре перед маленькой кофейной точкой. Впереди возвышалась серая громада закрытого музея. Город дремал, потушив огни фонарей. Саша сверилась с браслетом и убедилась, что на дворе стоит поздняя ночь. Из Сашиной жизни выпал приличный шмат времени.
Цветастая будка кофейни на ночь потушила рекламные надписи, выводя на свои экраны городское телевидение. Сюжет шёл беззвучно, но ползущая внизу строка комментировала быстро сменяющиеся кадры.
Фотку Зимина с траурной лентой в уголке комментировать не требовалась.
Сашина фотография была без ленты, зато с припиской, что органы правопорядка настоятельно рекомендуют всем, кто располагает информацией о её местонахождении сообщить в ближайшее отделение полиции. Сердце судорожно сжалось.
Браслет нервно тренькнул, выводя на экран сообщение от системы охраны правопорядка. Первый раз Саша получала обрамленную красным надпись. У неё требовали разрешение на передачу данных о местонахождении. Саша дёрнула браслет, ожидаемо промахиваясь трясущимися пальцами по застёжке. Упорство победило панику и гаджет полетел куда-то в сторону проезжей части.
Она едва успела перевести дух, когда над крышами далёких домов разлилось сине-красное сияние. Дроны летели кучным роем и укрыться от их бдительных механических глаз на безлюдной улице было невозможно. Единственное, что смог придумать работающий на износ мозг – рвануть к двери музея.
На стене матово чернел прямоугольник старенького биометрического замка и Саша, скорее от отчаяния, приложилась к нему ладонью.
Замок подумал, пуская по кайме жёлтый пунктир загрузки, и неожиданно мигнул зелёным. Входная дверь со скрипом подалась внутрь, пропуская в спасительную темноту коридора.
Чёрный, подсвеченный наклейками с эвакуационным маршрутом, коридор вызвал жуткое чувство узнавания. Которое рассеялось сразу же, как тормозящие датчики движения, заметившие человека, зажгли лампы.
Здание музея дышало старостью и аскетизмом. Выкрашенные неприятной жёлтой краской стены, покоцанное напольное покрытие – это место походило скорее на старое пристанище государственной конторы, чем на хранилище древностей.
Забывшая про висящую на хвосте полицию, Саша прошлась по коридору, дёргая все двери подряд, заглядывая в помещения и всё больше поражалась. На стендах и витринах стояло то, что по её мнению совсем не походило на исторические ценности. Манекены в обычной одежде, устаревшие, но не древние ещё гаджеты, бумажные книги с откровенно бульварным обложками. Корявые, словно ребенком вылепленные глиняные фигурки. Поделки из дерева. На стенах обнаружилось несколько приличных пейзажей, но художественная ценность полотен явно не дотягивала до сохранения на века.
Очередная картина, зацепившая взгляд, погнала по спине табун мурашек.
Ровная тихая гладь реки, сочная кустистая зелень и выводок уток во главе с пёстрым, горделиво надутым селезнем. Сердце ёкнуло от щемящего чувства узнавания.
Разум сам дорисовал недостающие детали. Маленькая Саша в застиранном дачном сарафане, вцепившаяся в буханку хлеба. Уголки у буханки отсутствовали. Саша разрывалась между желанием кормить птиц и укусить ещё один разочек. Посмеивающаяся мама. Невысокая, кругленькая, с выгоревшими почти в белый волосами.
