Кристина Выборнова
Межпланетные туристы
Глава 9 Горный лабиринт.
День перед экскурсией прошел спокойно и даже вяло: с тех пор, как я стала носить приборчик ночного видения, странные периодические ощущения, что кругом слишком светло, прекратились. Сны мне тоже теперь снились обыкновенные – причем, Вартасар не приснился ни разу, что меня очень порадовало – значит, не до такой степени я в него влюбилась. Влюбленность эта была вообще какая-то странная: в отсутствие Вартасара она меня не беспокоила, но стоило обадейцу возникнуть перед моими глазами, как снова начиналось то же самое. Я изо всех сил старалась на что-нибудь отвлекаться, чему хорошо способствовали наши туристы со своими многочисленными претензиями. Больше всего меня удивляло, что жалоб на темноту было не больше, чем жалоб на обслуживание и дефекты в номерах. Какой-то противный турист с гнусавым голосом, вынырнув из тьмы гостиничного холла, вдруг начал сетовать на отсутствие в отеле ночной дискотеки.
– Во ведь псих, а, Лианк? – жаловалась Сашка после его ухода. – Кругом и так хоть глаз коли, а ему еще именно ночную дискотеку подавай!
Вообще мы все были довольно-таки нервные и сбитые с толку, потому что все ощущали, как по отелю прокатываются волны чьих-то эмоций: ноосфера Сиусьи продолжала усиливаться. Уби, сидя над документами, иногда бросала компьютер и начинала всхлипывать или громко смеяться, при этом сердито приговаривая: «да уймутся они там наконец, мне работать надо!», Брр то булькал и выкипал, то неожиданно растопыривался и шипел на пустое место, после чего, смущенно похлопав по себе щупальцами, отползал куда-нибудь в угол. Вартасар ходил по всему отелю со своим сканирующим приборчиком, делая что-то непонятное. Он не ржал и не рыдал, но неизменно морщился и стучал по глушилкам.
В общем, этот день все же кое-как прошел, а следующим утром мы все вскочили, если можно так выразиться о Сиусье, ни свет ни заря, надели свою фирменную форму и вышли из наших номеров в холл гостиницы. Там, кроме дежурной мыши, уже толклись обещанные пятнадцать человек, наступая друг другу на ноги в темноте и сварливо выясняя отношения. Среди них была и старушка, которая доставала нас с Сашкой рассказами о проксиманцах, и мамаша с противным сыном Владиком, и парень, который жаловался на отсутствие ночных дискотек, и даже женщина с мелким ребенком, который, впрочем, судя по тому, что мне не хотелось плакать, был пока в хорошем настроении.
– Здравствуйте, – громогласно поздоровался с туристами Вартасар. – Подойдите сюда, на огонек, я раздам вам приборы ночного видения…
– Мы что, все пойдем? – беспокойно оглядываясь, спросила Уби.
– А что такого? – не поняла я.
– Как чего такого – экскурсия на целый день, надо же кого-то в отеле оставить.
– Иногда и больше, чем на день, – подтвердил механический голос, сопровождаемый прерывистым писком – это пришла Фа. – Если вам будет интересно, ее можно будет продлить на несколько дней. Наши подземные города очень обширны и увлекательны.
– Надо кого-то тут оставить, – озабоченно подытожила Уби.
– Может, тебя? – предложила Сашка. Меянка испуганно на нее покосилась свободным от прибора глазом и буркнула:
– Вот спасибо.
– Лучше меня, – прошипел Брр. – Я неплохо вижу. И без прибора. И туристы со мной…
– Не забалуют, – хихикнула Сашка. Низери утвердительно булькнул и добавил:
– А с вами будет Вартасар.
Я молчала, чувствуя, как меня одолевает унылый страх и тягучее беспокойство. Очень мне не нравилось, что мы можем на несколько дней остаться без низери, в компании этого чумового обадейца, в которого я к тому же спорадически влюблена, а он меня зато настолько не переносит, что, наверное, если что, и спасать-то не будет…
– Лианк, да не бойся, – тут же словила мои чувства стоящая рядом Сашка. – Чего нам будет с этих мышей? Главное, чтоб туристы не поколотили.
– С чего ты взяла, что это я боюсь? Может, это Вартасар? – хмуро пошутила я и вышла на улицу следом за экскурсией. Низери помахал нам вслед щупальцами.
У входа в отель нас ждал транспорт типа автобуса, который мы на этот раз благодаря приборам хорошо разглядели – он оказался кругленьким и расписным, как пасхальное яйцо, а колес у него видно не было – возможно, он и вовсе ездил на воздушной подушке. Туристы, понадевавшие приборчики, бодро залезли внутрь, мы влезли за ними и расселись на передних рядах кресел. Рядом с нами уместились две мыши – собственно Фа, и вторая, вроде бы мужского пола, представившаяся как Их и назвавшаяся экскурсоводом. Мы поехали. Туристы шуршали взятой с собой едой, хлопали мобильниками и компьютерами, а мыши молча на них пялились. Наконец экскурсовод открыл рот и обиженно пропищал:
– Если кто-то не прекратит хотеть спать, я не буду начинать экскурсию! Мне обидно!
Я тут же в панике ущипнула себя, опасаясь, что во всем виновата именно я. Сашка и несколько туристов сделали похожие движения. Бабулька-любительница проксиманцев сказала с претензией в голосе:
– Кто там спит? Я чувствую, что кто-то сзади! Уж не ребенок ли, а?
– А что, ребенку поспать нельзя?! – сразу же завелась женщина с мелкой дочкой на руках.
– А нечего брать на экскурсии малых детей, которые тут людям мешают!
От этого шума ребенок проснулся и заморгал. Удовлетворенный эускурсовод с места в карьер начал экскурсию:
– Сейчас мы с вами едем по старинной дороге, построенной много тысяч лет назад древними сиусийцами. Если бы кто-то не спал, я бы показал вам барельефы на боковых скалах, а так мы их уже проехали. Мы едем вдоль берега внутренней лагуны ко входу в гору. Входов этих несколько, все они сделаны нашими далекими предками предположительно в то время, когда у них еще не совсем атрофировались крылья, потому что до некоторых входов можно добраться только по воздуху… Кто там скучает?! Я что, плохо рассказываю?
– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! – засуетилась подхалимская старушка. – Это небось опять дети!
– Влад, тебе скучно?! – прокурорским тоном вопросила мама своего противного сыночка. Сыночек хмуро буркнул:
– Нормально.
– Что такое «нормально» – это не ответ! – прицепилась мать.
– А чего тебе надо ответить?
– Уважаемые туристы, давайте не будем нагружать эмоциональный фон, – не выдержав, сказала Уби и со вздохом обратилась к Иху:
– А вы рассказывайте дальше, мы постараемся, чтобы вам не мешали.
Мыш смилостивился над нами и снова забормотал какие-то сведения о древних сиусийцах, тыкая лапой то в одну, то в другую сторону. Пассажиры синхронно поворачивали головы, напоминая мне в своих приборах заржавевших роботов. Сама я толком ничего не слушала, занятая тем, чтобы украдкой не заскучать или не захотеть спать. Я так боялась, что Их рассердится на какие-то мои эмоции, что начала бояться и того, что он почувствует этот страх. Невидящим взглядом я машинально глянула в окно, за которым, по словам экскурсовода, как раз проносились роскошные грибные сады. Прибор ночного видения выдал какую-то бесцветную размытую муть. Думаю, туристы тоже увидели не больше, но бабуля принялась громко и подхалимски восхищаться. Уби напряженно разглядывала туристов, подергивая ушами, Сашка смущенно уставилась себе в коленки, Вартасар сидел неподвижно, возложив руки на свою бессменную золотую «сумочку», и лишь иногда чуть морщился, но по височным дискам не стучал.
Дорога наша, к счастью, продлилась недолго, потому что отель стоял почти у самого подножья горы. Минут через пять автобус остановился на берегу большой круглой лагуны, налитой в горную долину. Рядом с нами черной громадиной возвышалась гора, а у ее основания виднелась дыра, еще более черная, чем она сама.
– Вон он вход, – дернул крылом экскурсовод. – Внутри горы – наш древний город, он состоит из множества переходов, которые иногда выводят в большие залы. Есть и пещеры, по стенам которых идут галереи. Сейчас в городе ориентироваться очень легко, так что не надо бояться заблудиться. Мы с вами посмотрим главные достопримечательности: зал хорового плача, древние покои сиусийских правителей с кроватями, предполагающими висение на них вниз головой, расписную пещеру, орнаменты в которой создавались многими поколениями. А еще я расскажу вам грустную историю любви сиусийца и сиусийки из двух враждующих кланов, и покажу место, с которого бросилась вниз сиусийка…
– Как интересно! – в восторге воскликнула бабуля, а я подумала, что все древние истории почему-то очень похожи друг на друга. Молодая девушка из экскурсантов тревожно спросила:
– Она разбилась, да?
– Да нет, спланировала с горы в долину, – отозвался Их. – Это возможно и при наших рудиментарных крыльях. Но она навеки осталась изгнанницей… Пойдемте.
– Пошли-пошли, – добавила Фа, поманив нас лапой. Мы потащились к черной дыре. Когда я оказалась внутри горы, то поняла, что такое настоящая темнота: один глаз как будто ослеп, а тот, что с прибором, выдавал не слишком четкие картинки в красных тонах с сильными помехами.
– Это очень красивый коридор, – разглагольствовал тем временем Их. – Обратите внимание на цветные пятна, складывающиеся в узоры. Это плоды коллективного творчества сиусийского первого объединения. В эти узоры вложены приветливость и хорошее настроение, которое наши предки хотели передать каждому входящему…
Невнятные ляпы на стенах, выглядевшие, как грязь, хорошего настроения мне не прибавили, но я, помня о ноосфере, постаралась сдержаться. Мы куда-то поднялись, куда-то свернули, потом спустились по чему-то вроде короткой детской горки, а потом прошли в какой-то зал, в котором я разглядела довольно большое количество мышей, шастающих повсюду.
– Это – зал коллективного плача. Как видите, здесь ведутся реставрационные работы, – объявил Их.
– А что конкретно делается? – спросила въедливая бабулька.
– Изменяется форма стен для лучшей концентрации эмоций в зале. Самое эмоциональное место – ноосферный фокус – находится здесь, в центре зала. Пройдемте туда. Сейчас фокус действует не в полную силу, но все-таки вы почувствуете…
И мы почувствовали. Мне сначала показалось, что мне треснули по голове молотком, а потом, что этот молоток рассыпался на множество эмоций: чью-то задумчивость, чье-то жуткое недовольство, чью-то злобу, и чье-то капризное внутреннее нытье. У какой-то заразы из туристов, кажется, началась клаустрофобия, а моя любовь к Вартасару приобрела просто чудовищные размеры. Люди вокруг меня принялись издавать стоны и смех и закрывать руками лица. Вартасар схватился за свои глушилки и покачнулся.
– А что такое? – вдруг с огромной обидой пропищал Их. – Почему вы все недовольны? Почему вам не нравятся наши пещеры?!
– Да хорошие, наверное, пещеры, но мы тут плохо видим даже в приборах, – пожаловался кто-то. От Фа и Иха повеяло какими-то сложными чувствами вроде смеси возмущения и ужаса.
– Приборы?! – переспросил Их.
– Ну да, нам всем дали приборы ночного видения – они у нас на одном глазу, – принялась объяснять доброхотная бабулька. – Но цветов в них не различить, и на большие расстояния тоже трудно смотреть…
– Значит, это приборы, – повторила Фа, и вдруг они с экскурсоводом дружно вышли из ноосферного фокуса и, отключив переводчики, принялись о чем-то активно перепискиваться с рабочими мышами. Мы остались вариться в своих эмоциях, главной из которых стало недоумение.
– Куда это они, а? – тревожно сказала Уби.
– Похоже, хотят попросить рабочих наладить нам освещение, – понадеялась я. – По крайней мере, никаких злобных эмоций я не ощущаю…
– Вартасар, а вы как? – спросила обадейца меянка. Тот пожал плечами.
– Сиусийцы – мирная нация, иначе бы Обадея не имела с ними дел. Не беспокойтесь зря.
Тут мыши очень кстати вернулись и снова включили переводчики.
– А теперь пойдемте вот сюда, – позвал нас экскурсовод к очередной черной дыре в стене. – Это вход в лабиринт, идите все ко мне…
Я послушно сделала несколько шагов, но что-то вдруг заставило меня оглянуться. Сзади нас медленно шла молчаливая плотная шеренга мышей-рабочих, постепенно превращаясь в окружающий нас полумесяц.
– А теперь снимите ваши приборы, – вдруг скомандовал Их.
– Да вы что, с ума сошли! Мы же ничего не увидим! – завозмущались туристы. – У вас и так на всей планете темно!
– Нет, светло! Приборы нужно снять! – потеряв терпение, заорала Фа и вдруг сделала резкий бросок вперед и одним ловким движением лапы сорвала приборчик с головы активной бабульки. Та взвизгнула, зашаталась и села, и я в ужасе увидела, как остальные мыши набросились на нас: приборчики исчезали под их лапами, а беспомощных туристов часть мышей загоняла в лабиринтовый вход.
– Вартасар! – завопила Уби, пытаясь отлягнуться от повисшей на ней громадной цепкой мыши. Обадеец и без ее воплей не зевал, разбрасывая мышей в разные стороны и пытаясь оттеснить их от туристов, но мыши висли на нем кучами, не давая залезть в «сумочку», где у него, видимо, было какое-то оружие. А сзади него выпрыгнула озверевшая Фа, всплеснув рудиментарными крыльями, и с громким хряском оторвала обе его височные пластины. Вартасар издал крик, который я не ожидала услышать от спокойного обадейца, схватился за голову и упал, провалившись в толпу мышей. И все погасло: какая-то мышь, подобравшись сзади, сорвала приборчик и с меня.
Ориентировку я потеряла мгновенно. В чернильной темноте меня куда-то теснили, пихали, слышались дикие крики туристов и писк сиусийцев, по мне прокатывались волны страха, отчаяния и чего-то типа суровой решимости. В довершение всего, послышался звук сдвигаемого тяжелого камня, словно нас где-то замуровали. И тут я с ужасом поняла, что так оно и есть, потому что услышала механический голос Фа, раздающийся глухо, будто она орала через толстенную стенку:
– Простите нас! – визжала мышь. – Мы тут все плачем, нам вас очень жалко! – послышался всхлип, которому я уже не посочувствовала. – Но если бы мы это не сделали, вам бы не понравилось на Сиусье! Вам не нужны приборы, они только портят! Здесь светло, вы увидите!
– Если мы пообещаем не надевать приборы, вы нас выпустите?! – крикнула Уби.
– Эта дверь не открывается! Ее еще дней семь чинить! – отозвалась Фа радостно. – Идите сами! Сейчас в нашем лабиринте не потеряешься!
– Они издеваются! – зарыдал кто-то.
– Не потеряешься! Мы вам не можем позволить улететь, пока вы не увидите… Нам нужно заманить как можно больше туристов… – голос Фа затих – видимо, она отошла от стены, нас обступила глухая пыльная тишина. И темнота.
Глава 10 Привычка к свету.
Меня охватила чья-то паника, и из-за этого я не успела впасть в свою собственную. Протянув руку вперед, я наткнулась на сухую шершавую стенку и кое-как встала. Рядом со мной кто-то вопил, метался и рыдал, кто-то обещал прибить представителей турфирмы, то есть нас. Кто-то стучал кулаками в стенку рядом со мной и требовал к ответу мышей, но мыши не отзывались. Мне показалось, что у меня сейчас съедет крыша…
– Тише, пожалуйста! – раздался вдруг голос Уби, который звучал напряженно, но почти спокойно.
– Попробуйте успокоиться, вас не так будут пугать эмоции друг друга! – продолжила меянка. – И посмотрите, не осталось ли у кого с собой мобильника, планшета или еще чего-то, чем можно светить?
Эмоциональный фон немного поумерился, послышалось шуршание и царапанье: видимо, люди шарили в карманах. Я тоже пошарила, но мобильный пропал, как не было.
– Они нас обобрали, – сказал дрожащий женский голос. – Мобильники отобрали и компьютеры, им же нас видно было, а нам их – нет. Мы никогда отсюда не выйдем!
– Так ведь в отеле остался Брр! – вдруг вспомнила я.
– Ну да, – согласилась Уби, переждав всплеск бурной надежды. – Но ведь они, во-первых, могут ему сказать, что мы задержимся, например, на неделю. А во-вторых, если уж они с нами справились, то с одним низери и подавно…
– Да что же они от нас хотят?! – заорал другой голос, на этот раз мужской.
– У них идея фикс, что мы должны видеть в этой их темнотище без приборов, – отозвался еще кто-то. – Конечно, после пары дней к темноте немного привыкаешь, кажется, даже ходить можно, но тут как с меня прибор сняли, такая темнота, что…
– Собаки эти мыши, – мрачно заключила Сашка, судя по источнику звука, сидящая на полу.
– Не надо сразу во всем обвинять местных жителей! – неожиданно вступился за мышей голос бабули. – Они совсем другие, чем мы. Они не хотели нас обидеть, я же чувствовала!
– Не хотели, но обидели, – заметила Уби. – И у некоторых наций не считается обидным действием даже убийство.
– Так какого же черта вы привезли нас на эту планету?! – снова завопил мужской голос, и я порадовалась, что нас все-таки не видно. Уби обиженно ответила:
– При чем здесь мы? О безопасности планеты сигнализировали обадейцы, они раньше не ошибались в своих прогнозах… Кстати, что с Вартасаром?
– Не знаю, – тут же отозвалась я, как будто она спрашивала меня. – Я видела, что Фа отор… оторвала ему височные диски.
– Мама моя, – икнула Сашка. – Прям с мясом?
– Никакого мяса там не было, по-моему, обычная кожа, – сказала я неуверенно. – Но он упал, и… Слушайте, а если мыши не забрали его сумочку?! Она же нам сможет синтезировать фонарик и вообще что угодно!
– Так, очень хорошо! – оживилась меянка. – Граждане туристы! Вы меня слышите? Потом поплачете. Встаньте, пожалуйста, вдоль стен, мы попытаемся найти Вартасара, и особенно его сумочку. Вартасар! Вы нас слышите! Отзовитесь, если можете!
Никто не ответил, и это напугало меня и еще нескольких туристов до полусмерти. По темному помещению покатился страх, ребенок завизжал, старший ребенок, то бишь противный Владик, с претензией сказал:
– Ну чего, ма, будешь теперь меня по своим тупым экскурсиям таскать?
– Как ты разговариваешь с матерью? – не осталась в долгу его боевая родительница. – А ну иди сюда! Ой! Я об кого-то споткнулась. Это не этот, которого вам надо?
– Сейчас подойдем, – поспешно отозвалась Уби. – Лиана, Саша, идите на звук…
Я снялась с места, спотыкаясь, потащилась в темноту и почти сразу же столкнулась с меянкой, а сбоку в нас влетела Сашка.
– Похоже, мы тут все довольно тесно стоим, – сопя, сделала вывод Уби. – Где вы там, голос подайте!
– Здесь, – отозвалась мама вредного сыночка почти из-под наших ног. Мы дружно присели на корточки и действительно нащупали тело. Прежде, чем меня хватила кондрашка, я поняла, что тело дышит, и немного успокоилась. Судя по гладкой одежде, это и правда был Вартасар. Дрожащими руками я похлопала по нему, пытаясь определить, где верх, а где низ, нашла плечо и по нему поднялась к голове. Виски его под жесткими волосами наощупь оказались вполне сухими и гладкими.
– Крови нет, – сообщила я. – Значит, ничего, что они оторвали пластины.
– Ни фига себе ничего, – сказал Сашка, тоже щупая обадейца. – Спорим, что он в обмороке.
– Это и так понятно… – начала Уби, но тут обадеец вдруг дернулся.
– Вартаса-ар! – дружно крикнули мы, наклонившись к нему. Никакой осмысленной реакции не последовало, а выделить эмоции обадейца из общего ужаса и страха у меня не получалось.
– Может, это у него были не глушилки, а слушалки, и теперь он оглох? – предположила Сашка.
– Вы делать что-то будете или нет?! – заорал кто-то. Я дернулась и поспешно прощупала бок обадейца. Довольно скоро мне удалось обнаружить ремешок и крепящуюся к нему сумочку!
– Ура, нашла! – воскликнула я. Тут же в сумочку вцепились руки Сашки и Уби. Общими усилиями мы извлекли ее из-под Вартасара, и тут снова возникла пауза.
– А что с ней делать? – наконец спросила Уби. – Лиана, ты видела, как она действует?
– Да. Туда насыпаешь песок, а она синтезирует предметы…
– Понятно, но как заставить ее синтезировать именно приборы ночного видения или фонарики?
– Не знаю. Может, попробовать все-таки что-то в нее насыпать и посмотреть, что будет?
– Разумно, – согласилась меянка. – Значит, так. Уважаемые туристы! Попытайтесь собрать со стен побольше песка и пыли, мы насыпем это в сумочку.
– А еще надо попытаться привести в сознание Вартасара, – предложила я. – Он-то знает, как с ней обращаться.
– Хорошо, пробуем…
Минут через пять мы поняли, что дело движется плохо. Пыли и песка было мало, и все, что люди могли собрать, проваливалось в таинственную сумочку молча и бесшумно. Сумочка никак не урчала – то ли ей было мало песка, то ли вообще сломалась. С обадейцем дело обстояло не лучше. В себя он приходить категорически отказывался. Мы с Сашкой и меянкой испробовали на нем все способы – хлопали по щекам, дули в нос, поливали пожертвованной кем-то из туристов водой, но он только отдергивался от нас, издавая бессознательные стоны.
– По ходу, у него в этих глушилках были мозги, – наконец-то сердито срезюмировала Сашка и, судя по звуку, встала. – Пойду лучше пыль собирать.
В результате рядом с обадейцем осталась одна я, не потому, что знала, что с ним делать, а потому что из-за моей странной любви к нему вроде как обязана была проявлять сострадание и беспокойство. Правда, особой любви сейчас, в темноте, мной тоже не ощущалось, и все-таки я, опершись на Вартасара рукой, чтобы не искать его, если он вдруг куда уползет, принялась размышлять, что еще можно сделать. Почему ему так плохо без глушилок? Ах да, обадейцы же телепаты – а, наверное, раз тут такая сильная ноосфера, что даже обычные люди ее чувствуют, для обадейца она должна быть невыносимой. Небось, поэтому он и морщился… Ну и что из этого? А, так, может, его и позвать по-другому?
Осененная идеей, я как могла низко наклонилась к обадейцу и изо всех сил громко подумала: «Вартасар! Эй! Вы меня слышите?!»
В ответ, на фоне уже немного утихших эмоций туристов, я уловила слабый и довольно жалобный эмоциональный всплеск. Я продолжила мысленные крики. На этот раз эмоциональный всплеск стал отчетливей, хотя жалобности в нем не убавилось: примерно такие эмоции я испытывала, когда не поступила в институт, но сам Вартасар по-прежнему не шевелился и не говорил. Устав громко думать, я отвлеклась от него и попыталась понять, что происходит с туристами. Судя по всему, теперь они щупали стены.
– Мы стоим в начале коридора, – сообщал чей-то противный голос, не иначе, любителя ночных дискотек. – Дальше там полно всяких ответвлений, а через десять шагов коридор раздваивается.
– Лабиринт, – прошептала Уби. – Нет, сейчас трогаться с места не будем, иначе вообще не найдемся. Должен быть способ ориентировки, мыши сказали, что заблудиться в лабиринте сложно. Щупайте стены – может, нащупаете какие-то стрелки или знаки! Лиана, как Вартасар?
– Пока не в себе, – уныло отозвалась я. Вокруг поднялось шуршание: туристы продолжили щупать стены…
Сколько мы провели времени в заточении, я не знала, но мне показалось, что прошло не меньше трех часов. За это время мы успели исследовать все ближайшие стены, полы и потолки и ничего не найти, а также понять, что сумочка не работает и обадеец в себя приходить не собирается. Темнота каким-то образом съедала и звуки, так что постепенно затихли все разговоры, а кто говорил, тот делал это шепотом. Эмоциональный фон тоже потух, превратившись в тоскливое ожидание чуда. Я, скрючившись, сидела на полу рядом с обадейцем и иногда вяло тыкала его пальцем или мысленно звала без большой, впрочем, надежды. Ко мне подползла Сашка и прошептала:
– Лианк, держи, твоя доля еды. Мы нашли у кого что было – шоколадки, печенье – и разделили на всех.
Я без интереса взяла дольку шоколада и полпеченьки. Есть от страха совсем не хотелось, но я принялась вяло жевать. Сашка с шорохом уползла, а я, мерно двигая челюстями, вдруг совсем расстроилась. Может быть, на меня повлиял ребенок, рыдающий в другом углу, хотя я уже успела немного привыкнуть не очень реагировать на чужие эмоции, а скорее всего, мне хотелось поплакать и самой. Уткнувшись головой в плечо неподвижного Вартасара, я заревела от жалости к себе, к нему, к туристам, и в целом от полной безвыходности. Еще у меня почему-то мелькнула мысль, что если бы было светло, наша поза была бы хорошей иллюстрацией к сказке типа «Спящая красавица», и я почти преднамеренно пролила на лицо обадейца несколько слез.
И тут моя «Спящая красавица» снова дернулась, набрала полную грудь воздуха и заорала надсадным голосом:
– Где мы?!?!
Я отпрянула, нескольких туристов, судя по эмоциям, чуть не хватил удар, по лабиринту загуляло эхо. Вартасар же начал медленно приподниматься, шурша костюмом. Он снова набрал воздуха, и я предусмотрительно закрыла уши руками.
– Кошмар! – выкрикнул Вартасар. – Как тут светло!
