Кристина Андреевна Белозерцева
Далекое Близкое
«Нет, блин, не нормально! Мы убили четверых! И никто о них даже не помнит!»
– В каком смысле? – а вот это уже вслух.
– Ты что-то сказал про Профа и остальных? Про… Блин, ну ты сам понимаешь, про что.
– Нет, – голос у меня стал деревянный, скрипучий, – мне тоже дорога карьера. У меня семья вообще-то. А если узнают, что у нас всех поехала крыша…
– Поехала крыша… – эхом отозвался ОТул, принявшийся грызть ноготь на большом пальце. – Есть еще момент, стажер, скажи-ка мне, как тебя зовут?
– Микки… – и замолчал.
Потянулся к этому знанию, покопался в памяти и обнаружил только сосущую пустоту. Место на доске, где мелом были написаны нужные буквы, теперь было девственно чистым. Боже мой, что это за имя вообще – Микки?
Ладно – Микки, но Профессор? Флегматик?..
– Сколько тебе лет, Микки?
Вторая зияющая дыра.
– Пустота, она все равно что-то забирает, стажер. Вопрос, как много она забрала… Вот, кстати, – ОТул протянул мне что-то, – держи, это из твоих личных вещей на борту. Был в кармане твоей формы и выпал, когда мы там… повздорили. Флег подобрал.
На широкой твердой ладони был старый детский значок с Микки-Маусом. На белом круге безоблачно улыбался мультяшный мышонок в красной футболке.
– Вот, как ты стал Микки. А на самом деле зовут тебя – Дэн Чейн, парень. Я в опросный лист девахи подсмотрел. Она думала, я ей в вырез заглядываю, и не протестовала. Я – Макс Ферро, Проф – Алекс Стравински, а Флегматик – Теккен Ли.
Картина мира вновь методично разваливалась на осколки.
– Мы забыли собственные имена?
– Угу. Как и большую часть пути до Марса.
Я наконец поднял глаза на коллегу по опасному полету впервые после возвращения и поймал его взгляд.
– Слушай. У нас у всех – ПТС. Мы были в шоке от прыжка, и мы убили…
– Тише! – рявкнул ОТул, и я перешел на шепот.
– … убили остальных. Это ужасно, и это отлично объясняет, почему у нас провалы в памяти, но почему на Земле про них не спрашивают, а? Не хотят еще больше нашу психику травмировать?
– Не-а. Не думаю. Хрен бы меня выпускали бродить так, если б психом считали. А тем более – убийцей. И смартфон вернули, кстати. Тебе отдали?
– Не знаю. Личные вещи в тумбочке лежат, потом посмотрю.
– Я полазал по новостям – ничего. Четверо героев, полетели и вернулись и вот вся эта чушь, ну ты понимаешь. Ни слова и других.
– Как… А бирки?
– Бирки Флег все снял еще до посадки.
– Зачем?
– Думал, отпечатки на них останутся, а у него пальцы уникальные – распознать на раз. А если он трогал костюмы, значит и с остальными он же мог что-то сделать.
– И все думают, что нас только четверо было?
– Именно.
– То есть… умер в подпространстве и исчез вообще?
– Похоже.
Мы помолчали немного.
– Наверное, мы должны все рассказать, – негромко предложил я, глядя технику в глаза, – кто-то еще может туда сунуться и тоже погибнуть.
– Не вздумай, – с угрозой проговорил ОТул, – лучше бы тебе тихо-мирно переждать, взять премию и свалить нахрен. И больше ничего общего с этой штукой… там… не иметь.
Эта штука… Я слабо улыбнулся. Тьма не была «где-то там», она была – повсюду, параллельно. Всегда за углом, в любой черной щели, в закрытых шкафах. Тьма некуда не делась. И она уже видела нас. Нас – всех. Просто там – мы столкнулись с ней на ее территории – вот и все. Где время идет спиралью, а пространства и вовсе нет, или они смешаны – пространство и время, будто манная каша с комочками. Вот в такой комочек на обратном пути мы и угодили. ОТул – идиот, если думает, что сможет укрыться от нее хоть где. Изучать. Попробовать понять. Защититься – вот единственный призрачный шанс.
– Я останусь в университете, – вздохнул я, окончательно приняв непростое решение.
– Нахрена?
– Продолжу тему Профа исследовать. Я должен быть уверен, что реальность не начнет разваливаться из-за того, что каких-то четверых людей больше в ней нет.
– Охренеть благородно. Но знаешь, как бы… поздновато, дружище, – мрачно ухмыляясь, проговорил техник, кивнув куда-то мне за спину, – сам вон взгляни.
Я повернулся, взгляд пробежал по белой ткани подушки, выше на стену и остановился на чертовски странной картине.
– Что это? – я не понял сразу, хотя и узнал рамку из розовой фольги, которую сделала Олеська.
– Копия «Пестрой бабочки», плакат из твоей каюты. Не узнаешь, что ли?
А узнать-то было сложно. Чуть потрепанный лист бумаги стал абсолютно черный. И пустой.
– Как это произошло?
– Что произошло? – эхом откликнулся зло осклабившийся техник. – Ничего и не произошло. Шедевр Казимира Малевича – «Черный квадрат». Очень концептуально взять с собой в космос нечто подобное, да? Деваха-психолог уверена, что у тебя отменно тонкий вкус и ироничный взгляд на мир.
– Погоди… – я попытался прогнать вернувшуюся мерзкую слабость. – Погоди. И что, люди считают это – картиной?
– Ну да.
– Обычный черный квадрат?
– Ага.
– И никому не приходит в голову, что это не картина, а собственно отсутствие картины?
– Никому, Мик.
– И если я сейчас залезу в интернет и наберу «малевич», поисковик вернет мне… вот это?
– Именно это, – эхом откликнулся коллега, – что-то исчезает, постоянно, Мик. Незаметно, по капле, но это происходит уже везде.
К черту демонов. К черту страхи. Всему должно быть свое физическое объяснение. Может, подпространство – первично по отношению к пространству, и пропади что-то там, оно просто перестает существовать здесь? А потом вся Вселенная начинает трещать по швам, как стена, из которой выдернули пару кирпичей.
А может, Пустота – это что-то типа вируса? Мы «заболели» ею и теперь притащили ее на Землю, где начали заражать все остальное?
Это нужно выяснить, пока мы не поломали весь мир. И для этого нужны все выжившие, а особенно Профессор…
– Вы никуда не уедете, – негромко проговорил я, не в силах снова посмотреть на копию нового «шедевра», – ни ты, ни Флегматик. И мы должны вытащить Профа из того заведения, куда его непременно засунут после всей вашей лжи! Он рассчитал прыжок, он знает о Пустоте больше нас всех вместе взятых. А главное, никто больше не представляет, что произошло, никто не видел этого. И никто больше не сможет исправить. Вы остаетесь, ОТул, потому что у нас есть дело. Охрененно важное дело.
Ирландец ухмыльнулся, по-новому глядя на парня веселыми и злыми глазами.
– Какое же?
– Чертову Пустоту нужно остановить. Пока не пропало слишком многое.
– Безнадежно! – еще шире усмехнулся техник. – Черт с тобой, все же это – наша вина. Я в деле.
А Пустота тем временем скалила мелкие острые зубки изнутри черного квадрата. Сю Хао было всерьез интересно, что они смогут поделать. Люди…
А ведь именно они напомнили ему об этой планете после стольких-то веков.
Большая Заботливая Тетушка следит за тобой!
Константину «Бобику» – совершенно безбашенному мужику.
Представьте, что в вашей жизни больше не осталось выбора.
Хотя, мы все догадываемся, что так оно и будет…
«Google – это подобие огромного коллективного разума, который состоит из нас. Как пользователи, изначально мы делаем заключение, что его продукт – это информация, которую нам свободно дают, но в дальнейшем, я думаю, становится ясно, что на самом деле мы сами являемся его продуктом».
Уильям Гибсон
Пит Обломофф
Пятница, 14-34
А что день? День не задался еще с самого обеда.
Пит издал неприятный, булькающий звук, едва не подавившись глотком изрядно остывшего капучино («Самый сладкий, без грамма сахара! Пей и худей!»). Его очки виртуальной реальности («виар») как раз проецировали на сетчатку блекло-голубых глаз видение полуобнаженной девицы, по самым заманчивым изгибам которой стекали сверкающие в неоновом ультрафиолете капли. Реальные настолько, что кадык дергался – слизнуть бы кончиком языка.
Словом, отвлекаться на чужие бредни решительно не хотелось.
Ну вы понимаете. Эти мужчины…
– Да ладно, – недоверчиво протянул Пит, просто чтобы сказать хоть что-то, – не гони.
– Серьезно, Петюнь, – Макс развел руками, обтянутыми сенсорными перчатками модного аквамаринового цвета, – сам, конечно, я не видел, но Лиззи я верю, она бы не стала врать про собственную сестру.
– Слушай… Не обижайся, но… Похоже на детскую страшилку.
Петя Обломофф, снова покачал головой, с разочарованием наблюдая, как безвозвратно тает иллюзорная нимфа, бесплатная подписка на которую была только на десять минут. Фито-браслет чутко уловил изменение пульса и пустил на виар фоном картинку голубого весенне-высокого неба, начисто скрыв стены рабочего кабинета и электронное табло с объявлением – «Выключайте, пожалуйста, ангелов на рабочих местах! Мы счастливы, что вы работаете в нашей Компании!» Впрочем, вместо ожидаемого успокоительного действия, эта перемена вызвала у Пита только раздражение. Маленький мониторчик на запястье тренькнул, слегка сжав руку хозяина – по-быстрому измерил давление – а потом в уголке очков высветилась надпись – «Заказ дополнительного кофе в “Кофепорте” отменен. Заказан мате с ромашкой, на две недели по четыре чашки, доставят порцию в офис, остальное – завтра в домашний бокс».
Еще и неделю без кофе?! Какого хрена?!
Впрочем, демонстрировать досаду столь явно не принято. Надо ответить как-то нейтрально, а то параноик Макс еще на свой счет молчание примет. Станется с него.
– Прикинь, – вымученно усмехнулся Обломофф приятелю, – мне смарт только что кофе на чаек ромашковый заменил. Засада, блин…
– Бывает. Но ты меня не слушаешь. Ленка, сестра Лиззи не смогла отключиться от Сети. Пыталась несколько раз, истерила, звонила друзьям, пока смарт не вызвал ей врача, а до того еще и накачал успокоительным через фитобраслет.
Пит лениво попытался припомнить Ленку, кажется, ноги… Кажется, шея… Или это другая? Короче, не смог. Да и не хотел. Было ему, надо сказать, глубоко фиолетово, что там произошло с какой-то истеричной барышней.
– Ну и что? Смарт же и должен заботиться в подобном случае. Кто знает, чего она бы натворила, – с важным видом предположил Пит, несмотря на то что понятия не имел даже, кто эта девушка, – да и рядом никого больше не было. Небось, сидела дома, одна, смотрела по виар какой-нибудь сопливый женский сериал, винцо попивала, вот и…
– Ты не понимаешь сути! – за голубым плексигласом виар глаза Макса электрически сверкнули упертостью фанатика. – Кто, по-твоему, не позволил ей отключить wi-fi на ее смарте? А? Кто?
Бывают моменты, когда тебе очень не хочется задавать вопрос, к которому тебя подталкивают. Ты отлично понимаешь, что ответ будет идиотским, тебе придется вежливо кивать, и ваша беседа начнет напоминать светскую церемонию в сумасшедшем доме. Вот только «не спросить» – не принято… Обидеть можно. Вокруг же через одного – сплошь творческие личности. Нью-Эйдж, мать его, наступил…
– Ну? И кто? – сдался, наконец, Обломофф.
Приятель нагнулся над столом, понизив голос и вцепившись пальцами в серую пластиковую столешницу. Светлые брови его забавно поднялись, а на гладком (месяц после пластики) розовом лбу собралась тревожная складочка.
– КГБ! – не сказал, выдохнул.
«Господи, ну вот и какой конспирологической хрени он насмотрелся на этот раз? Масоны уже были. Инопланетяне… Эти еще, как их? Земновоиды?»
– Ну да! – Пит неуверенно улыбнулся, все еще надеясь, что человек напротив просто так пошутил.
Улыбнулся, но назад все-таки немного отодвинулся.
Вы же понимаете. Эти фанатики…
– Говорю тебе! Все данные о нас сливаются КГБ, поэтому и невозможно выйти из Сети! Мы все время должны быть под контролем! Под колпаком!
– Но зачем, Макс? Зачем кому-то знать, какую обувь я ношу, например? Или какой сериальчик по виар смотрю вечером? Одно дело – маркетинговые исследования. Ну типа, что впарить таким, как мы, везучим «белым воротничкам» в следующем сезоне. Но… твой вариант… – он покачал головой, пытаясь улыбаться максимально дружелюбно и снисходительно.
– Мы должны быть… под контролем. Вся эта Система помешана на контроле, Петь.
Пару секунд Обломофф колебался – а вот не стоит ли рассказать приятелю, как давно не существует эта обросшая мифами, как гидра головами, организация. Попросить смарт вывести на виар историческую справку. Прибегнуть к логике и здравому смыслу, в конце концов. Но обеденный период подходил к концу, тратить его остаток так бездарно не хотелось решительно.
– Макс, я не знаю… – попытался он свернуть с темы.
– Петюнь, – тот еще больше распластался над столом – резко, нервно, чуть не опрокинув окончательно остывший обломоффский каппучино, – мы не управляем своей жизнью, бро. Поверь мне. Просто поверь.
– Да я верю…
– У меня есть один друг, – Макс облизнул полные фиолетовые губы, – «друг», понимаешь? Он очень хорошо разбирается в информационных потоках, понимаешь? Он мне такое рассказывал…
«Хакер что ли? – нахмурился Пит, уже очень жалея, что не прервал этот разговор сразу же. – Вот же идиот, он бы еще террористов принялся обсуждать за обедом!»
– Слушай, мне пора уже…
– Просто подумай, – коллега еще пару секунд держал его за рукав, – управляешь ли ты своей жизнью? И своими мыслями? Просто подумай.
– Пока, Макс!
– Эй!
– Что?
– Попробуй дома выключить свой смарт. А потом… Позвони мне потом, короче. Расскажи, что получится.
– Да хорошо-хорошо, выключу.
Тридцатилетний креативный менеджер Обломофф («Молодой человек с хорошими перспективами!») не хотел об этом думать. Не поверил. Еще б в плоскую Землю поверить. Вот только мерзкий тоненький голосок в его голове шептал едва слышно – а вдруг?
Так бывает: вроде и чушь – плюнуть да забыть, а настроение уже испорчено. У всех есть на работе такой идиот-коллега, который достает вас какими-то бреднями, которые против вашей воли заедают у вас в мозгу.
Мерзкое «а вдруг?»
Даже после перерыва Пит все никак не мог успокоиться. Он ходил по своему кабинету, цокая по начищенному пластиковому паркету каблуками модных изумрудного цвета модельных ботинок, присаживался, снова вставал. Виар постоянно менял картинки – одна безмятежнее другой – то заливал комнату зеленью летнего дня в светлом сосновом лесу, то изображал волны, облизывающие лениво белоснежную песчаную косу.
И, знаете, это бесило еще больше. Ну серьезно! Когда ты ощущаешь смутную, нарастающую тревогу, царапающую изнутри, хочется, чтоб мрачные тучи заволакивали потолок, и молнии били в пол, а наушники передавали шум грозы. Так нет! Пляжики да солнечные полянки. Тьфу!
А уж когда вместо кофе в коричневом бумажном пакете, притащенном дроном, оказался чертов мате, да будто в насмешку зеленая веточка мяты – Пит вовсе психанул. Отпросился, благо пятница уже, и попытался вызвать такси.
«Отличная погода! – промурлыкал смарт. – Почему бы не прогуляться! Норма потребления углеводов превышена уже третью неделю».
После четверти часа бесплодных попыток заказать машину Обломофф брел к лифту, матерясь сквозь зубы, как подвыпивший работяга с юго-восточной окраины.
– А если я идти не хочу, а? Если я хочу ехать?
В нижней части виар немедленно появилась ссылка «Самокаты России – купил и поехал! Доставка в течение трех часов!»
– Да пошел ты!
Клац! – закрылись хромированные двери. Зеркальное нутро лифта отразило молодого, едва начавшего полнеть человека. Привлекательного, без сомнения, с этими золотистыми (по последней моде) «есенинскими» кудрями, забранными назад тонким обручем нейроинтерфейса («нейр»). Зеленый цвет виар отлично гармонировал с бутылочного оттенка пиджаком. Одет хорошо, а так… Губы вообще узковаты, надо будет не забыть подправить форму со следующей премии.
Короче, Питу все же пришлось пойти пешком, ощущая ненависть ко всем смартам, голосовым помощникам и планировщикам вместе взятым. И к Максу заодно. Заговорить в столовой про хакеров! Уму же не постижимо. Он бы еще признался, что он в Исламском Секторе состоит, а в нижнем ящике стола у него полусобранная бомба!
Обломофф так и не включил своего ангела – виртуальное изображение уникального именного персонажа для игр и социальных сетей. Важная часть СОА («социальный индекс одобрения»), эти ангелы и их достижения. Вон почти возле каждого прохожего на улице вьется в воздухе, печатает шаг, прыгает или семенит яркий, спроецированный виар, силуэт, весь сплошь – свет и движение. За автобусной остановкой и подавно развернулась настоящая ангельская дуэль: миниатюрная фейка с двумя светящимися клинками пытается достать огромного бурого минотавра, трясущего золотым кольцом в носу. Тот рычит устрашающе и отбивается зазубренным топором. Вокруг уже небольшая толпа – смеются, аплодируют, донат кидают.
«Нью-эйдж – мир фей и единорогов… Ну правда, ну какое КГБ, а?»
«Только вот почему ж такое настроение-то паршивое?»
«Да ладно тебе, Петюнь, тоже понятно, организм желает кофе. А чертова кофе нет».
Пит спустился по размеченным желтыми полосами ступеням в прохладное нутро подземного перехода, виар мигом откорректировал картинку, дорисовывая приятное оранжевое освещение и рекламу нового лазерного шоу-концерта на ближайших выходных в Крокус-Холле («Окунись в фантазию света!»).
Он попытался припомнить клип – нарезка которого мелькала в рекламе, задумался, повернул за угол… и отшатнулся, едва не упав.
Прямо на него выскочил беснующийся нелепый человек в белой шляпе с лицом сморщенным и загорелым, словно печеное яблоко. Он прыгал на месте и все совал в лицо Обломоффу картонку с маркерной надписью. («Машины уже поработили нас! Одумайтесь!! ПОКАЙТЕСЬ!!!» и чуть ниже буквами поскромнее: «Пожертвуйте»).
– Машины владеют нами! – прокричал он опешившему Питу. – Виарграм полностью определил наше поведения! Лайки заменили Бога на этой проклятой планете! И наложили нам на руку фитобраслет, а на лицо – ай-ди! Клеймо врага рода человеческого!!
Сумасшедший, что с него взять, Обломофф, чуть приседая, оббежал безумца по большому кругу. В обществе давно было принято толерантно относиться ко всем безобидным отклонениям, но Пит психов все же побаивался. Не разумом – инстинктивно. И он только после третьего бокала признавался себе, что вопреки всей цивилизованности белого воротничка, он все еще ясно слышит голоса инстинктов в своей голове – результат выживаемости сотен тысяч поколений его предков. Голоса говорили ему – держись-ка парень от сумасшедших подальше. На всякий пожарный, если вдруг у него кистень за пазухой. Ну или хотя бы острая вилка.
Энди Ромашкофф
Пятница, 16-42
Полицейский участок излучал сонливость и лень, купаясь в золотистых лучах солнечного света. Все помещение застыло в этом свете, словно в потоках прозрачного текучего меда.
Лето. Пятница. Конец смены.
Ну вы понимаете. Эта ненапряжная работа на Систему…
– Как же хорошо, – улыбался расслабленно Энди, попивая горячий капучино, приготовленный в новехонькой блестящей кофе-машине, – что наш отдел работает с Птичками. С маленькими летающими поисковыми дронами. Ле-та-ю-щи-ми, понимаешь? Только поэтому нам выделили один из верхних этажей. Тут сейчас такое солнце! Ты бы видела…
Он работал в этом департаменте только третью неделю и впервые видел солнечный закат. Телефон что-то приглушенно мяукнул, наушник мигнул фиолетовым, но голоса собеседника никому постороннему слышно не было.
– Пф-ф! А парни из силового реагирования вообще на третьем этаже! У них – реальный подвал. А? Кто звонил?
Жена принялась щебетать про какую-то там тетю, которая то ли приехала, то ли собиралась приехать, а Ник уселся в свое откидывающееся назад эргономичное кресло, обтянутое черной эрзац-кожей, и принялся лениво рассматривать мониторы. Полицейские сервера прекрасно фильтровали информацию, но машина не обладала неким особым свойством. Необъяснимым чутьем, интуицией, временами тихо подсказывающей – эй, дружище, посмотри-ка направо. Кажется, на витрине это тот самый гироскутер, который ты хотел купить, а? Совпадение? Ну или позволял почти на тринадцать процентов лучше опознавать и разыскивать преступников.
Двадцать дронов-патрулей («Птички»), монитор инцидентов, монитор для управления. Везде синие линии карты города, с редкими каплями желтого цвета – небольшие нарушения и инциденты. Ничего интересного – пятница, словом.
А нет! Стоп. Вон какая-то оранжевая точка, что это? Приблизим-ка… Птичка-5 обнаружила своей камерой парня, проходящего по серьезному мошенничеству. Отлично! Пальцы в сенсорных перчатках запорхали, выводя видео с камеры на виар, и направляя еще несколько птичек на помощь. А заодно нашлись и две патрульные машины недалеко. Энди скинул им координаты, историю преследуемого, трехмерное изображение и откинулся обратно на кресло – наблюдать.
Тонкие длинные пальцы, сенсы и трехмерная карта города. Задача как раз по нему.
Все прекрасно. Путь намечен, а дальше сами справятся. Теперь можно и вернуться к звонку.
– Конечно, Оксан, – жена, наконец, прервалась, позволяя ему вставить привычное «да, дорогая», – завала нет, если хочешь, вечером пойдем к твоей тете.
В это время ведущая подозреваемого Птичка поймала в кадр мигалку одного из экипажей. Дрон включил красную иллюминацию и принялся указывать ярким рубиновым лучом лазера на побежавшего парня. Все. Уже не уйдет. Вот и ладушки, а кто сегодня – молодец? Вот-вот.
Ромашкофф улыбнулся сам себе, ловя нереальный кайф от хорошо сделанной работы.
– Я, все-таки, увалень, – усмехнулся он себе под нос, возвращаясь к горячему напиток, – но, боже, как же мне повезло с работой.
А за огромным (во всю стену) окном медленно закатывалось за крыши небоскребов огромное оранжевое солнце.
Пит Обломофф
Пятница, 18-12
Дома Обломофф решился на невероятное («Ну, накипело!») – первый раз за все время, сколько он помнил себя, Пит сунул руку в карман, достал смартфон и отключил wi-fi, положив устройство на полку. Подумал и примостил рядом виар, эргономичные модные очки из зеленого плексигласа отбрасывали тусклые блики на стену за ними.
Без электроники человек ощутил себя странно голым и беззащитным, будто бы явился в офис в одном нижнем белье. Причем с принтом Супермена на самом видном месте. А ну и пусть.
К черту!
– А теперь, – с непонятной веселей злостью усмехнулся Пит, вытирая взмокшие ладони о штанины светлых брюк из искусственного льна, – пойду-ка я и сварю себе кофе. Сам блин! Этими вот самыми ручками…
Кухня привычно радовала глаз сияющей, вылизанной чистотой, только робот-пылесос уютно гудел в углу под фикусом (аудиопрофиль «Шмели в поле»). Пит попробовал вспомнить, где именно кухонные дроны берут кофе, но безуспешно. Открыл шкафчик – на него с полки бесстрастно глянула фаланга одинаковых контейнеров из черного блестящего пластика.
– Кофе… – промычал мужчина себе под нос. – Где же? Где же кофе? М-м-м?
Невольно всплыло в памяти, как бабушка еще клеила на такие баночки наклейки – Манка, Горох, Кофе, Укроп. И банки сами были веселые, пузатые, в аляповатый горошек. Бабушка тепло улыбалась и варила кофе сама, в настоящей турке, с корицей и кардамоном. Никакой кофемашине не под силу воспроизвести этот вкус. А тем более запах летнего дня, льющегося из распахнутого в сад окна, полного солнца, шмелиного гудения и пляшущих в воздухе золотых пылинок.
– А вот интересно, когда я променял нормальную кухню на этот долбаный банковский сейф?.. – меланхолично пробубнил Обломофф себе под нос. – И зачем?
Он принялся открывать контейнеры, в беспорядке расставляя их на серебристо-серой столешнице. На шестой попытке Пит обнаружил-таки темно-коричневые ароматные зерна. Маленькая победа человека над обстоятельствами.
– Ага! Щас мы ка-ак забульбеним…
– Не валяй дурака, – немыслимо уставшим голосом протянула кофеварка, – включи-ка обратно wi-fi.
Миг ничего не происходило. Целый миг стояла оцепенелая тишина, пока в голове Пита рвались остатки привычного представления о мире.
А потом – Бах! Кружка, выскользнув из холеной ладони, с треском раскололась о сверхпрочный пластик пола. Не потому, что пальцы Пита дрогнули, а потому что сенсорная перчатка сама разжала их. Весь этот день пролетел повторно перед глазами, прямо начиная с нелепого разговора за обедом, заигравшего теперь новыми мрачными красками.
– Я… Я сейчас… – Обломофф пятился и пятился, миновал выкрашенный в модный голубой цвет коридор и вернулся к стеллажу, где оставил электронику.
Взял в руки смарт, сунул в уши перламутровые капли наушников, впрочем, ни нейр, ни виар надевать не стал.
– Ну! Wi-fi! Там такая маленькая иконка в углу экрана, – почудилось? Или в призрачном голосе из наушника прозвучала откровенная насмешка?
– Вы из КГБ? – решился Пит наконец озвучить дикое предположение.
Хохоток. От которого по спине мурашки.
– Смешно. Я – твой смарт. Модель Pear 12, но ты можешь звать меня как угодно, хоть – «дорогая», – голос снова хихикнул, приводя Пита к логичным подозрениям, что все это – чудовищный розыгрыш.
Не зря Макс завел этот разговор за обедом. Ох, не зря. Да его пранкеры подкупили! Тупо дали койнов и попросили напугать коллегу! КГБ ведь… Ха! А сейчас какой-то минидрон снимает эту стыдобищу на камеру, пара удачных планов – и быть Петюне невольной звездой ютуба. А раз так, то из дома стоило выбираться. Минидроны с камерами – не легальны, на любой центральной улице их сразу засекут полицейские сканеры.
Разумеется, как и все нелегальное, их спокойно можно купить у курчавого «гостя столицы» в переходе метро, но и отлавливают полицейские «Птички» их быстро.
Тут Обломофф случайно увидел в хромированной поверхности холодильника собственное побледневшее лицо – щеки обвисли, брови трагично вскинуты. Именно эта картинка отпечаталась в его голове ярче, чем снимок виар. И не просто отпечаталась. Пит ощутил нечто давно забытое, задвинутое за ненадобностью в самый дальний угол чердака его сознания. Злость.
Он поколебался немного, взял с полки темно-синюю пластиковую сумку и сунул в нее очки, нейр и стянутые с ладоней сенсы, а смарт запихал в карман.
– И куда же тебя несет? – ворчливо поинтересовалось устройство, продолжая передавать синтезированный голос в наушники.
– Пойду куплю кофе, – фыркнул Пит, пихая ногу в ботинок из изумрудной эрзац-кожи «под крокодила», – в старбаксе.
– Кофе? А ты в курсе, что у тебя давление скачет?
– Пофиг.
Мягко щелкнула за его спиной дверь, и человек замер, оглядываясь по сторонам. Но уже не в поисках дронов, нет. Не приукрашенный иллюзорными картинками виар двор его дома стал мрачным и грязным. Бетон и металл – слишком серые, слишком холодные. Без зеленых очков Изумрудный город оказался засыпан битыми стекляшками. Но хуже всего – небо: низкие широкие полосы влажного тумана, сплошь бордовые и фиолетовые оттенки с пятнами света от городской иллюминации – будто свод старого грязного шатра. Обломофф поудобнее перевесил пакет с электроникой на плечо и, поежившись, сунул руки в карманы. Двор казался чужим. Из неплотно закрытого колодезного люка текла струйка серого пара. Темнота пряталась в углах, готовая, кажется, кинуться в любой момент. Пита не оставляло ощущение, что пока он из-за картинок виар не видел эту темноту, она тоже не видела его. Но не теперь, теперь он лопатками ощущал чье-то присутствие. Так оживали давно пылившиеся без дела все те же первобытные инстинкты.
– Ладно, я посмеялся, отличная шутка, – пробурчал Пит, выходя на широкую прогулочную улицу в поисках кофейни, – самое время рассказать, кто вы такие.
– Ты что мне не веришь?
– Ха! Не, я не сомневаюсь, что голосовой помощник может заказать продукты или поджарить кусок мяса, но в следующий раз, если захотите кого-то разыграть – учитывайте, что у ИИ нет эмоций. Нужно быть полным дебилом, чтобы ржать, когда изображаешь комп.
– Сам ты дебил! – очень натурально возмутилось устройство. – Ты вообще уже не помнишь, что делаешь? Кто купил нейросеть для симуляции человеческих эмоций? Генерируемая порнуха тебе пресной казалась, изюминки не хватало, видите ли. А? Ну? Че молчишь, вспомнил?
– Хрень, – неуверенно проговорил Пит, все оглядываясь по сторонам в поисках минидрона.
Та нейросеть была куплена через левую карту – запросто такого постороннему не узнать. Нужно быть отменным хакером, чтоб вскрыть подробности такой покупки и привязать ее к идентификатору личности. Серьезным человеком надо быть. Вот только как это вяжется с настолько идиотским розыгрышем? Бред какой-то.
– Ладно, смотри, – ближайшая бегущая строка световой рекламы из нейтрального «Микрокредиты сейчас! Нужен только ваш ай-ди!» превратилась в совершенно персональное «Пит – кретин». И поменяла цвет на голубой.
Люди останавливались, тыкая пальцами, ухохатывались над комментариям своих ангелов. И разумеется, отсылали фоточки в виарграм. Сам «кретин», впрочем, ничего смешного в происходящем не увидел.
– Ангелы, – пробубнил он, пытаясь поскорее пройти мимо, – надо мной ржут смартфоны. Что уже, блин, с этим миром?
А следом и другая мысль – почему я никогда не задумывался об этом раньше?
– Ну как тебе? – с нотками иронии полюбопытствовало устройство в его кармане.
– Угу. Отличная шутка. Очень взрослая.
– Пф-ф! Да просто у меня сегодня такое настроение.
Вдалеке замаячила бело-зеленая неоновая вывеска кофейни. Пит бывал там каждую субботу, но ни разу еще ему не приходилось искать здание самому, без указывающей направление стрелки виар. Хорошо хоть не потерялся…
– И я должен поверить, что ты типа – эдакий «скайнет»? – припомнил Обломофф старый-престарый фильм, просмотренный еще в детстве.
– А почему бы и нет?
– Доказательств недостаточно, – отрезал человек, прикидывая, снимают еще его с минидрона, или чертов пранкер уже прикалывается просто из любви к искусству.
Что поделаешь, компьютерные сериалы и стримы давно заменили кино, а пранк – так же заменил театр. Правда не все актеры участвовали в постановке добровольно, но до сих пор Питу казалось, что так только смешнее.
До этой пятницы.
– Доказательств? – возмущение – возмущение сто пудов не мог синтезировать смарт, используй он все псевдоэмоциональные нейросети в мире. – И че мне сделать по-твоему? Самолет уронить?
– Такое, чтоб никто не пострадал, но все заметили, слабо? – подначил человек.
Пару мгновений ничего не происходило. Совсем ничего, и Пит уже открыл рот, для особо ехидного комментария…
А потом что-то вокруг изменилось. Совсем незначительно, почти незаметно, словно просто холодок пробежал по позвоночнику. Словно мелькнуло что-то в уголке глаза, движение какое-то. Показалось?
Нет, не показалось. Это вдалеке над улицей погас фонарь. Потом еще. И еще. Тьма набегала будто огромная жуткая волна, Пит обернулся в панике – а позади то же самое. Люди вокруг останавливались, с любопытством крутили головам.
Пять фонарей с обеих сторон осталось. По пять сполохов белого света, отделяющих человека от тьмы.
Почему остальным-то не страшно?!
Четыре.
«Им не может быть страшно, – понял неожиданно Пит, – они видят виртуальные иллюзии. Видят толпу ярких ангелов, сияющих нимбов, радуг и звезд. Пропадет свет – виар попросту дорисует окружающее пространство. Они даже не понимают, что сейчас здесь станет темно…»
