Майкл А. Кремо
Деволюция человека: Ведическая альтернатива теории Дарвина
Камилль Фламмарион (астроном)
Камилль Фламмарион (1842–1925) – французский астроном, известность которому принесли его труды о двойных звездах и топографии Марса. В 1861 году Фламмарион стал членом Общества психических исследований, с чего и началась его длительная карьера исследователя сверхъестественного. В 1870 году его попросили написать отчет для Лондонского диалектического общества, которое созвало комиссию для изучения «явлений, предположительно вызываемых духами» (Flammarion. 1909. P. 289). В письме комиссии Фламмарион признавал, что расследования в области сверхъестественного усложняются случаями обмана и непостоянством самого феномена (Flammarion. 1909. P. 302). Проведению подобных исследований также препятствовали скептики. Фламмарион говорил, что любые исследователи, свободные от подобных предрассудков, могут убедиться в реальности сверхъестественных явлений. Он и сам проверял их достоверность.
Во втором томе своей замечательной книги «Death and Its Mystery» (Flammarion. 1922) Фламмарион приводил документальные свидетельства появления призраков как здравствующих людей, так и находящихся на пороге смерти. Фламмарион писал: «Похоже, что мы наблюдаем здесь передачу образа посредством психических волн от одного мозга другому, причем оба мозга настроены в унисон, и один мозг служит передатчиком волны, а другой приёмником» (Flammarion. 1922. P. 37).
Фламмарион рассказывает о следующем случае появления призрака живущего человека (Flammarion. 1922. P. 47). Впервые это сообщение появилось в английских газетах, в том числе и в «Daily News» от 17 мая 1905 года. Член парламента, майор сэр Карн Рашс заболел гриппом и потому не мог присутствовать на вечернем заседании парламента, хотя очень хотел поддержать правительство при голосовании по одному важному вопросу. Друг Рашса, сэр Гилберт Паркер, был очень удивлен, увидев его на заседании. Сэр Гилберт рассказывал: «Мой взгляд упал на сэра Карна Рашса, который сидел почти там же, где обычно. Я знал, что он был болен, и махнул ему рукой со словами: „Надеюсь, вам уже лучше“. Но он не подал виду, что узнал меня, и это весьма меня удивило. Он был очень бледен, сидел, подперев голову рукой; лицо было совершенно невыразительным и словно застывшим. На мгновение я задумался, что мне делать, а когда я опять повернулся к нему, то он уже исчез. Я пожалел, что он ушел, и отправился его искать, надеясь застать его в вестибюле. Но его там не было, и никто его не видел». Сэр Артур Хейтер сказал, что также видел Рашса и говорил о нем с сэром Генри Баннерманом. Как отмечает Фламмарион, сам Рашс «не сомневался, что его дух действительно был в парламенте, поскольку все его мысли были только о заседании и обсуждении, которое крайне интересовало его» (Flammarion. 1922. P. 48).
Еще один пример, который приводит Фламмарион, касается английского физика, доктора Роланда Боустеда (Flammarion. 1922. P. 87). Однажды, играя в крикет, он и еще один игрок преследовали мяч до забора. По другую сторону забора Боустед заметил своего шурина в охотничьем костюме и с ружьем. Тот улыбнулся и помахал Боустеду. Что же касается друга Боустеда, игравшего с ним в крикет, то он ничего не увидел. Когда Боустед вновь посмотрел в сторону забора, там уже никого не было. Несколько подавленный, он отправился к своему дяде и рассказал ему об увиденном. Было десять минут второго. Боустед писал: «Два дня спустя я получил письмо от отца, где говорилось, что мой шурин умер именно в то время, когда я его видел. Смерть шурина была необычной. Утром того дня он как раз поправился от болезни и сказал, что поедет на охоту. Шурин взял ружье, повернулся к моему отцу и спросил, послал ли тот за мной. Отец ответил отрицательно. Шурин пришел в ярость и ответил, что встретится со мной, несмотря ни на что. Вдруг он упал, словно пораженный молнией. Смерть наступила от разрыва кровеносного сосуда в легких. Он был в охотничьем костюме и с ружьем, в точности таким, каким я увидел его».
10 ноября 1920 года мсье Аньель, член марокканского филиала Французского астрономического общества, писал Фламмариону о солнечном затмении, которое наблюдал в тот день. К письму он приложил описание случая телепатического общения. В 1906 году Аньель жил в Ницце. Как-то раз он без предупреждения решил заглянуть в гости к сестре в Нимсе. Его сестра любила цветы апельсина, и Аньель купил их в поезде. Он писал: «Я был в купе один, и решил поэкспериментировать, пока поезд находился на полпути между Гольф-Жуаном и Канном. Я сосредоточил мысли на цветах, закрыл глаза, мысленно отправился в Нимс, в дом сестры, и сказал ей: «Я еду. Я еду навестить тебя и везу тебе цветы, которые ты любишь». Я представил себя стоящим у ее кровати и протягивающим ей букет цветов, мысленный образ которых создал до этого» (Flammarion. 1922. Pp. 98–99). Когда следующим утром Аньель встретил сестру, она сказала: «Очень странно. Минувшей ночью мне приснилось, что ты приедешь и привезешь мне цветы апельсина!» (Flammarion. 1922. P. 99).
В третьем томе «Death and Its Mystery» Фламмарион (Flammarion. 1923) рассказывает о появлениях призраков умирающих. Одно такое сообщение публиковал журнал «Luce e Ombra» в 1905 году. В 1882 году два офицера итальянской армии заключили своеобразное соглашение: если один из них будет при смерти, он даст об этом знать другому, мысленно пощекотав его ногу. 5 августа 1888 года один из них, граф Чарльз Галатери, лежал в постели с супругой, которая вдруг сказала: «Не щекочи мне ногу». Галатери возразил, что он ничего не делал, но жена все равно чувствовала щекотку. Они решили, что в постель забралось какое-то насекомое, взяли свечу и стали искать его под одеялом, но ничего там не нашли. Когда же они легли спать, графиня Галатери воскликнула: «Смотри! Смотри, там, у тебя в ногах!» Но граф ничего не видел. Графиня сказала: «Вон стоит высокий молодой человек в колониальном шлеме. Он смотрит на тебя и смеется! Несчастный! Какая ужасная рана у него в груди! Да еще и колено сломано! Он машет тебе с довольным видом. А теперь он исчезает!» На следующий день графиня рассказала об этом друзьям и родственникам. 14 августа в газете появилось сообщение, что лейтенант Виргини, давний друг графа, погиб во время военных действий в Эфиопии. Его ранило в колено, а вторая пуля попала в грудь (Flammarion. 1923. P. 59).
Можно ли объяснить это видение случайностью? Фламмарион так не считал: «В «Les Hallucinations telepathiques» мсье Марилье провел вычисления, из которых вытекает, что вероятность случайного совпадения составляет… в случае зрительной галлюцинации всего 1/40 000 000 000 000; иначе говоря, из сорока триллионов зрительных галлюцинаций только одну можно объяснить случайным совпадением. Фактически, это сводит вероятность совпадения к нулю» (Flammarion. 1922. P. 167).
Фламмарион был уверен, что определенный вид вибрации передается умирающим человеком его благожелателю, чей организм затем преобразует эту вибрацию в ощущения, подобно тому как радиоприемник преобразует электромагнитные волны в звук. Фламмарион писал: «Все эти наблюдения доказывают, что человек состоит не только из тела, которое можно видеть и осязать, строение которого хорошо известно всем и, в особенности, медикам. Человек состоит еще и из психического элемента, неощутимого и имеющего присущие лишь ему одному способности действовать независимо от физического организма и проявляться на любом расстоянии с помощью законов природы, о которых мы пока еще ничего не знаем. Этот психический элемент не ограничен рамками времени и пространства» (Flammarion. 1922. P. 369). В моей системе этому психическому элементу соответствует ум.
Как и Кюри, Фламмарион серьезно изучал способности Эусепии Палладино. Первый его сеанс с ней прошел 27 июля 1897 года в доме семьи Блеч в Париже. Один угол комнаты был отгорожен светлым занавесом. В этом импровизированном кабинете находились небольшая кушетка, гитара и стул, на котором стояли колокольчик и музыкальная шкатулка. Кабинет был оборудован по просьбе Эусепии, которая объяснила, что эти условия необходимы для получения ожидаемого эффекта. Фламмарион предпочел бы не отгораживать угол комнаты, однако он понимал, что для любого научного опыта могут потребоваться специальные условия. «Если проявлять фотографическую пластинку на свету, она засветится и ничего не получится. Тот, кто отрицает существование электричества только потому, что не может получить искру при сыром воздухе, глубоко заблуждается. Не намного умнее ведет себя человек, не верящий в существование звезд, потому что их видно только ночью» (Flammarion. 1909. P. 68). Хотя Фламмарион и принял условия, поставленные медиумом , он отмечал, что «при этом важно не дать себя одурачить» (Flammarion. 1909. P. 68). Вот почему Фламмарион тщательно осмотрел кабинет и всю остальную часть комнаты, убедившись, что там нет никаких скрытых механизмов, батарей и проводов – ни в полу, ни в стенах. Перед началом сеанса, чтобы снять с Эусепии все возможные подозрения, мадам Зельма Блеч, чью честность Фламмарион не ставил под сомнение, лично раздела и одела медиума.
Сеанс проходил при разном освещении – от яркого света до тусклого красного. Эусепия сидела снаружи занавеса, повернувшись к нему спиной. Перед ней стоял прямоугольный деревянный стол, весящий семь килограммов. Фламмарион осмотрел стол и не нашел в нем ничего подозрительного. Он и еще один участник опыта, сидевшие по обе стороны взяли медиума за руки и наступили ей на ноги. В дополнение к этому, Фламмарион положил свободную руку на колени медиуму. Комната была ярко освещена керосиновой лампой и двумя свечами.
Фламмарион рассказывал: «Через три минуты стол начал покачиваться то вправо, то влево, приходя затем в равновесие. Через минуту он полностью оторвался от пола приблизительно на двадцать сантиметров и оставался на этой высоте две секунды» (Flammarion. 1909. P. 70). На этом же сеансе наблюдались и другие случаи левитации, после чего Фламмарион сделал вывод: «Объекты поднимались в воздух сами, преодолевая закон гравитации, без помощи чьих-либо рук» (Flammarion. 1909. P. 70). Затем круглый столик, стоявший справа от Фламмариона, самопроизвольно соприкоснулся со столом, который парил в воздухе. Фламмарион говорил, что столик как будто пытался забраться на прямоугольный стол. Затем он перевернулся и упал. Все это происходило при ярком свете. Затем медиум попросила уменьшить освещенность. Обе свечи погасили, а лампу притушили, но света все же было достаточно, чтобы видеть все происходившее в комнате. Круглый столик, который Фламмарион поднял и поставил на ножки, опять сделал несколько движений, словно пытаясь забраться на прямоугольный стол. Фламмарион пытался сбросить его на пол, но тот сопротивлялся (Flammarion. 1909. P. 71). Фламмарион решил, что действия столика не подчинялись медиуму.
Медиум попросила еще притушить свет. Керосиновую лампу погасили и зажгли лампу, похожую на те, что используются в фотолабораториях. От лампы шел тусклый красный свет, которого хватало, чтобы видеть все вокруг. На сеансе произошло множество странных вещей, среди которых наиболее интересно следующее. Сначала за занавесом заиграла музыкальная шкатулка, как будто кто-то крутил ее ручку. При этом руки и ноги медиума по-прежнему были под контролем Фламмариона и еще одного участника сеанса (де Фонтене). Эусепия шевельнула рукой, которую держал де Фонтене, и взяв его палец, дотронулась им до щеки Фламмариона, делая пальцем круги, словно вращая ручку шарманки. Когда она переставала это делать, музыкальная шкатулка умолкала; когда же она опять начинала двигать пальцем, игра шкатулки возобновлялась. По словам Фламмариона, начало и конец игры музыкальной шкатулки полностью совпадали с началом и концом движения пальца по его щеке (Flammarion. 1909. P. 72). Описывая происходящее на этом сеансе, я ловлю себя на мысли о том, что некоторые явления лучше опустить. Они кажутся мне слишком невероятными. Но все же я расскажу о них. Маленький круглый столик подвинулся к столу, за которым сидели участники сеанса, и встал на него. Все услышали, как за занавесом заиграла и начала двигаться гитара. Она появилась из-за занавеса, подлетела к сидящим за столом, поднялась на стол и легла на плечо де Фонтене. Затем она поднялась над головами участников сеанса, издавая при этом звуки. Фламмарион отмечал: «Все это происходило в течение пятнадцати секунд. Было хорошо видно, как гитара парит в воздухе, а на ее блестящей поверхности отражается свет лампы» (Flammarion. 1909. P. 73). Фламмарион наблюдал и другое поразительное явление: «После этого из кабинета появился стул и встал рядом с миссис Блеч. Затем он поднялся в воздух и опустился миссис Блеч на голову» (Flammarion. 1909. P. 74).
После сеанса в доме Блеч Фламмарион провел восемь сеансов у себя дома. Он писал: «Перед каждым сеансом Эусепию раздевали и одевали две дамы, следящие за тем, чтобы у нее под одеждой не было никаких скрытых механизмов» (Flammarion. 1909. P. 85). Артур Леви, который был настроен весьма скептично, так описывает сеанс от 16 ноября 1897 года. Леви осмотрел комнату, уделив особое внимание кабинету за занавесом. Он убедился, что там нет никаких механизмов и никаких входов и выходов, кроме занавеса, который все время находился перед зрителями. Пять участников сеанса и медиум сидели за белым прямоугольным столом перед занавесом. В кабинете лежало несколько музыкальных инструментов.
Один из участников сеанса поставил на стол весы для взвешивания писем. Эусепия положила руки по обе стороны от весов на расстоянии десяти сантиметров от них, и стрелка начала двигаться. Леви писал: «Эусепия сама предложила нам убедиться в том, что между ее руками и прибором нет никакой нити или волоса, с помощью которого можно было бы управлять чашами весов. Эксперимент проходил в ярко освещенной гостиной» (Flammarion. 1909. P. 88).
Леви и Жорж Матье держали медиума за руки и за ноги. Руки всех остальных лежали на столе. «Через несколько мгновений, – писал Леви, – стол начал колебаться, вставать на одну ножку, стучать другими ножками по полу, подниматься на дыбы, полностью отрываться от пола иногда на двадцать сантиметров, а иногда и на тридцать… Все это происходило при ярком свете» (Flammarion. 1909. P. 88). Эусепия попросила притушить свет, сказав, что от яркого света у нее болят глаза. Лампу поставили на пол за фортепьяно. Но света все равно было достаточно, чтобы видеть происходящее. Бубен и скрипка вылетели из-за занавеса и упали на стол. Леви взял бубен в руку, и невидимое существо попыталось отнять его, при этом порезав Леви руку. Стол сильно трясся. Затем из-за занавеса вылетел аккордеон. Леви писал: «Я взял его за нижнюю часть и спросил Невидимку, может ли тот взять аккордеон с другой стороны, чтобы заставить инструмент играть. Занавес взметнулся в мою сторону, аккордеон начал ритмично растягиваться и сжиматься, клавиши нажимались сами собой, и было сыграно несколько нот» (Flammarion. 1909. P. 90). Эусепия попросила всех соединить руки в цепь. Затем она бросила пронзительный взгляд на большую кушетку, и она, по словам Леви, «подошла» к столу. Эусепия взглянула на кушетку «с дьявольской усмешкой», дунула на нее, и та вернулась на место.
На этом чудеса не закончились. Леви писал: «Бубен поднялся почти до потолка; подушки начали играть друг с другом, опрокидывая все на столе; M. M. [мистера Матье] сбросили со стула. Тяжелый стул из черного ореха поднялся в воздух, встал на стол с громким стуком, а потом был сброшен на пол. Эусепия вся съежилась, и казалось, что происходящее пагубно влияет на нее. Мы пожалели ее и попросили прекратить все это. Но она закричала: „Нет, нет!“ Эусепия встала, и мы встали вместе с ней; стол оторвался от пола, поднялся на шестьдесят сантиметров и со стуком упал на пол» (Flammarion. 1909. Pp. 91–92). Вскоре сеанс, который длился два часа, закончился. Леви утверждал: «Мы приняли все меры, чтобы не стать жертвами обмана… И сейчас, когда при воспоминании об этом у меня начинают закрадываться сомнения, я вынужден признать следующее. Если принять во внимание условия проведения эксперимента, то ухищрения, с помощью которых можно было бы вызвать увиденные нами явления, заслуживают, по меньшей мере, такого же восхищения, как и сами эти явления. Как же тогда охарактеризовать эту загадку?» (Flammarion. 1909. P. 93).
Миссис Фламмарион составила описание сеанса, который прошел 19 ноября того же года. Комната освещалась неяркой ночной лампой, стоящей недалеко от стола. Двое из участников сеанса, мистер Бриссон и мистер Паллотти, следили за медиумом. Миссис Фламмарион и миссис Бриссон сидели чуть поодаль от стола, лицом к Эусепии. Вдруг занавес за спиной медиума зашевелился. «И что я увидела? – пишет миссис Фламмарион. – Маленький трехногий столик (явно пребывая в хорошем настроении) подпрыгивал, находясь сантиметрах в двадцати от пола, а позолоченный бубен подпрыгивал на таком же расстоянии от стола, громко звеня» (Flammarion. 1909. Pp. 126–127). Миссис Фламмарион обратила на это внимание миссис Бриссон. «Затем, – писала она, – стол и бубен начали танцевать в совершенном согласии, один из них, словно по принуждению, падал на пол, а другой – на стол» (Flammarion. 1909. P. 127). Во время сеанса 21 ноября Фламмарион и другие участники увидели, как сквозь занавес прошла книга. Фламмарион писал: «Книга прошла сквозь занавес, не оставив в нем отверстия – ткань осталась целой» (Flammarion. 1909. Pp. 129–130). Супруга Фламмариона, заглянув сверху через занавес, увидела, как книга, пройдя сквозь занавес, оказалась в кабинете. Фламмарион, находившийся в это время по другую сторону занавеса, писал, что книга «исчезла из поля зрения всех присутствующих, включая мистера Баше, мистера Бриссона, мистера Ж. Буа, мадемуазель Фуртон и меня самого… Коллективная галлюцинация? Но мы все были спокойны и полностью владели собой».
В свою книгу по исследованиям психики Фламмарион также включил наблюдения других ученых. В 1891 году выдающийся итальянский психиатр Чезаре Ломброзо, узнав о феномене Эусепии, поехал в Неаполь, чтобы лично присутствовать на ее сеансе. В опыте принимали участие шесть человек. Комната освещалась свечами. Ломброзо и еще один из участников контролировали действия Эусепии. На этом сеансе левитировал стол. Затем было проведено еще несколько сеансов, и на каждом происходили необычные явления (Flammarion. 1909. Pp. 142–146).
После сообщений от профессора Ломброзо научная комиссия провела с Эусепией семнадцать сеансов в Милане. В группу входили астроном Джованни Шиапарелли, директор миланской обсерватории; физик Джузеппе Джероза и лауреат Нобелевской премии, психолог, доктор Шарль Рише из Парижа. Ломброзо тоже присутствовал на нескольких сеансах. По результатам сеансов исследователи составили отчет, подтверждающий достоверность феномена (Flammarion. 1909. P. 151). Несколько раз они наблюдали полный отрыв большого стола от пола. При этом медиума тщательно контролировали. Двое участников сеанса, сидевших по обе стороны от медиума, держали ее за руки. Их ноги стояли поверх ее ног, а коленями они сжимали ее колени. Вот как описывалась левитация стола в отчете: «Через несколько минут стол сдвигается в сторону, поднимается сначала справа, потом слева. Наконец, все четыре его ножки отрываются от пола и стол взлетает. Поднявшись на высоту 10–20-и (а в отдельных случаях 60–70-и) сантиметров, стол поворачивается горизонтально (как если бы он плавал в жидкости) и затем опускается на пол и встает на все четыре ножки. Часто он находится в воздухе в течение нескольких секунд, совершая при этом волнообразные движения. Этого времени хватает для тщательного осмотра ножек стола» (Flammarion. 1909. P. 154). Исследователи пришли к выводу, что условия эксперимента исключали возможность обмана со стороны медиума и использования скрытых опор и рычагов.
В совместном отчете всех участников упоминается несколько случаев спонтанного перемещения объектов без прикосновения к ним кого-либо из присутствующих. В отчете говорится: «На втором сеансе наблюдалось интересное явление, причем все от начала и до конца происходило при ярком освещении. Тяжелый стул, весящий десять килограммов и стоявший в метре от стола позади медиума, подвинулся к мистеру Шиапарелли, который сидел рядом с медиумом. Шиапарелли поднялся и поставил стул на место, однако, не успел он сесть, как стул опять придвинулся к нему» (Flammarion. 1909. P. 156). Кроме того, исследователи отмечали движение объектов по воздуху. Руки медиума были накрепко привязаны к рукам сидевших рядом исследователей, что исключало возможность манипуляций предметами (Flammarion. 1909. Pp. 157–159). Два раза медиум сама поднималась в воздух, ее стул вставал на стол, при этом ее продолжали держать. В первом случае Эусепию держали Рише и Ломброзо, которые, как говорится в отчете, «уверены, что не помогали ей подняться на стол». Когда медиум спускалась на стуле со стола, ее держали Финци и Рише, которые, согласно отчету, «следовали ее движениям, но не более того» (Flammarion. 1909. Pp. 159–160).