bannerbannerbanner
Душеприказчик

Антон Краснов
Душеприказчик

Полная версия

Класус живо вскинул голову и проговорил:

– Вы, значит, на Землю в первый раз? Там сутки меньше наших, и Аня пересчитывает время так, как это принято у них. А вы долго были у нас на Аррантидо?

Он держится с ней очень по-свойски, запросто. Обычно мои милейшие соотечественники говорят с жителями и о жителях территорий Избавления, и об обитателях Зиймалля в том числе, в эдаких снисходительных тонах, с модной ноткой сочувствующего презрения. А этот занимательный Рэмон Класус… У него другой подход. И вообще. Насколько я понимаю, он одет именно так, как принято в подобный сезон одеваться у жителей Зиймалля. Приготовился заранее. И с аборигенкой… гм… то есть с представительницей тамошнего коренного населения, говорит весьма уважительно. Может, просто понравилась? Конечно, как может не нравиться девушка с такой непривычной, свежей внешностью, с такими доверчивыми глазами, которые сами по себе, даже без этой точеной фигуры, способны вызвать взрыв первородных инстинктов?.. Ох, Рэмон, Рэмон, наделаешь ты дел, подумал я и тотчас же поймал себя на ощущении, что говорю и думаю вовсе не о Класусе, а о себе. Да, пожалуй, все-таки о себе.

Я поймал ее быстрый взгляд и вдруг почувствовал подспудную неловкость перед ней, что путешествую в обществе такой образины, как Гендаль Эрккин. С особенной отчетливостью, до болезненности чувствительно воспринимались его квадратные плечи, напоминающие утес, его тяжелая физиономия, изуродованная кислотным ожогом, и черные бусины глаз, глубоко засевшие в темных глазницах. И ведь он приставлен ко мне, чтобы блюсти мою мораль и не допускать, чтобы я безобразничал в пути и там, на далекой родине вот этой чудной девушки. Папаша нашел достойного наставника!..

Между тем мой тезка, Рэмон Класус, любезно улыбался и, чуть склонившись к Ане, говорил ей спокойным, солидным, этаким упитанным голосом:

– Вы знаете, я неоднократно бывал на вашей родине и, честно говоря, не могу понять, почему иные мои соотечественники позволяют себе уничижительно высказываться о вашей планете. Мне приходилось видеть планеты куда более отвратительные… Населенные непонятно кем… мыслящее желе, мокрицы какие-то, разные вонючки… Лично я нахожу, что Зиймалль – чрезвычайно своеобразная и очень уютная, красивая планета. И жители ее удивительно похожи на аррантов…

Меня, кажется, перекосило, утлы рта пошли книзу.

– …а еще больше на гвеллей! – закончил фразу Класус, заметив мою гримасу. – Вот милая зиймалльская девушка не даст соврать. Правда, ее соотечественники иногда позволяют себе небрежное отношение к родной природе…

– Иногда? – отозвалась Аня. – Ничего себе иногда! У нас ни Земле свинячат везде, где только можно! А где нельзя – тем более! Правда, в последнее время стало получше, но это только тех областей касается, которые близко к вашим ОАЗИСам расположены. А на остальных творится черт знает что!

Где-то далеко, за пределами звездолета, раздался протяжный звук, похожий на шипение газированного напитка. Я проговорил:

– Скоро взлет. Запускают стартеры вспомогательной системы… э-э-э… кажется, так. Насколько я помню.

– Да, скоро, – согласился Рэмон Класус и окинул меня спокойным снисходительным взглядом, как будто сделал одолжение. – Через десять минут, если применяться ко времени с земными единицами измерения.

И весь он был такой важный, неторопливо-снисходительный, с бархатными глазами и роскошной, чисто аррантской жестикуляцией, что мне – неизвестно отчего – захотелось немедленно ему врезать. Желательно ногой. Или подручным средством, это еще лучше. И – чтоб оно было потяжелее, что ли. Инстинктивная неприязнь проросла во мне, прежде, чем я успел как следует разглядеть своего тезку и соседа и уяснить, кто он, собственно, такой и зачем так вырядился (верно, с зиймалльским колоритом). Я открыл рот, чтобы высказаться, но у негo оказалась звериная интуиция: Класус тотчас же улыбнулся, демонстрируя все зубы, и отозвался:

– Ну что же, предлагаю отметить наше знакомство игрой. У меня тут есть несколько игр родом с той планеты, куда мы все направляемся.

– Мы уже доигрались, – сказал я с восхитительной смесью иронии и показного смирения. Впрочем, эта смесь показалась восхитительной только мне самому, потому что ни Класус, ни очаровательная соседка, ни даже Пес не обратили внимания на мои слова. Рэмон Класус извлек из своего походного саквояжа какую-то белую коробочку. Он откинул крышку и показал нам плоские прямоугольные белые кости, аккуратно, грань к грани, уложенные в коробочку и заполнявшие собой весь ее объем.

– Это зиймалльская игра, один мой знакомый привез оттуда, – сказал Класус и вопросительно глянул на Аню: – Наверно, вам она тоже должна быть известна?

Пол под ногами еле заметно дрогнул, легкая вибрация прошла по переборкам: пассажирский лайнер, звездолет класса «Лемм», оторвался от взлетного поля космопорта Уль-Барра. Аня засмеялась, а потом, старательно подбирая аррантские слова, выговорила:

– Да. Эта игра распространена на моей родине. Ваш друг, наверно, был на одном из ОАЗИСов Евроазиатской территории, где и…

– Простите?

– Я просто назвала, то есть предположила, откуда он мог эту игру привезти. В общем, игра называется «домино». Правда, в нее играют в основном мужчины, я как-то не очень…

Класус приосанился и, потрогав переносицу, отозвался:

– Надеюсь, Аня, у вас не возникнет сомнений, что все ваши соседи принадлежат именно к мужскому полу? (Неужели этот идиот не может изъясняться по-человечески?!) Так что прошу вас… – широкий вальяжный жест, – прошу вас, учите нас. Все равно нам нужно скоротать время полета. Тут, конечно, имеется доступ к Инфосфере, но не будем же мы разменивать ваше, Аня, общество, на бессмысленное глазение на экран. Нет, конечно, можно поинтересоваться историей и культурой земель, в которые мы направляемся… Но лично я предпочел бы услышать подробности из уст непосредственной жительницы тех прекрасных мест. Если вас не затруднит, конечно, Аня…

В этот момент мне снова захотелось прибить его. Ишь, как наловчился выражаться – цветисто да гладко! Видал я таких ораторов! Побольше, чем этот тип с маслеными глазками! Я наш›пал под одеждой брелок со встроенным пультом управления камеры моего кота, вслепую нажал кнопку подачи питательной смеси. Говорят, на Зиймалле коты едят рыбу. Нужно будет попробовать дать, хотя рыба, конечно, нечистое существо.

До меня донеслось довольное урчание…

– Пойду прогуляюсь, – сказал я, вставая.

– Ты куда? – вскинулся Пес.

– Не бойся, не убегу. «Шалаш» уже взлетел! – запальчиво ответил я и тут же пожалел о сказанном. Особенно об этом вот «не бойся, не убегу!». Глупо и совершенно по-мальчишески, не надо было этого говорить, к тому же в присутствии девушки. Я мачнул рукой и вышел из каюты. Голоса попутчиков начисто отсекло дверной панелью, скользнувшей за моей спиной и закрывшей выход. В коридоре было тихо. Под ногами хрустели какие-то крошки: похоже, лентяй коридорный напрасно получает деньги. Откуда-то сверху доносились бубняшие звуки голосов да уныло пели гравитаторы, встроенные в стены. В самом конце коридора виднелся мутный экран, на котором разворачивалась панорама открытого космоса. Ну что ж, вот мы и вышли из атмосферы… Я сощурил глаза, пытаясь различить в беспорядочном на первый взгляд расположении звезд знакомые созвездия. Вдруг за спиной что-то хрустнуло, и я резко обернулся.

Передо мной стояла Аня и смотрела себе под ноги. На ее свежем лице медленно проступал румянец. Она кашлянула и выговорила виновато:

– Тут вот такое… Я наступила. Наверно, вы выронили.

Я посмотрел на пол. Аня убрала ногу, и из-под ее ступни попался брелок с пультом управления для кошачьей камеры. Несколько сенсоров были напрочь раздавлены, и можно было не еомневаться, что вся система вышла из строя.

Негигиеничные боги Гвелльхара! Тухлая отрыжка Троллопа[23]! Проклятая штуковина выпала из одежды, и теперь придется вынимать кота из климат-камеры. Неизвестно, как он, привыкший к чистоте, перенесет двое суток перелета в этих неопрятных отсеках, лишь по недоразумению называемых пассажирскими каютами! Бедный Мех!

Последнее я, увлекшись, кажется, произнес вслух. И довольно громко. Потому что Аня отозвалась, и теперь в ее голосе прорезались нежные горловые нотки иронии:

– А что, ваш кот без кондиционеров и климат-контроля не может? Вы бы его лучше погулять выпустили. Он бы порадовался. И кстати, откуда у вас кот? Я же точно знаю, что на Ар-рантидо животных на порог не пускают, а в Плывущих городах даже крыс не водится. Не говоря уже о собаках и кошках. Да что кошки?.. Птицы и те не залетают.

– Угу… – машинально пробормотал я, разглядывая испорченный приборчик у ног Ани. Хотя ее ноги интересовали меня, конечно же, куда больше раздавленного пульта. – Не залетают.

– Мне кажется, что вы какой-то… не аррант, что ли? – вдруг сказала она.

Непонятно почему, но я вздрогнул. Совпадение или нет, но в тот самый момент, когда она произносила эти слова, в конце коридора появились две темные фигуры. Это были Аколиты. Они проскользнули на общем фоне звездной бездны, распахнувшейся на экране, и нырнули в один из многочисленных радиальных тоннелей-переходов звездолета. Я очень чуток к таким вещам. Мне показалось, что в момент исчезновения, уже скрываясь из виду, они бросили в нашу сторону быстрые оценивающие взгляды. Я почувствовал, как немеют, не слушаясь, губы, как цепенеет язык. Ватная расслабленность навалилась на меня жарко и душно, бесстыдно проникла в каждую клеточку тела; по лбу заструились капельки пота, и я стал размазывать их по влажному лбу.

 

Да, кажется, крепко накрутил меня отец с этими Аколитами!.. Впрочем, у него всегда был дар убеждения. Иначе… иначе не поднялся бы до таких головокружительных высот.

– …не аррант, что ли, – донеслись до меня слова зиймалльской девушки, как будто она произнесла их повторно. Я оглянулся туда, где в конце коридора мелькнули темные одежды и двухцветные черно-серые колпаки Аколитов. Храмовники, кажется, не очень-то охотно пользуются межзвездными транспортными линиями, только в случае крайней необходимости. Уж НЕ Я ли вынудил их?..

Я поднял голову и поймал на себе Анин любопытствующий взгляд. Искорки явного интереса поблескивали в ее темных глазах.

– Они, кажется, просили, чтоб вы объяснили… как играть в ваши зиймалльские игры, – сказал я.

– Да я уже объяснила. Они вдвоем играют. В «козла». Там правила – проще не придумаешь. Мужчины!

– Да? Уже играют?! Этот хлыщ против моего Пса?..

– Пса? Да у вас целый зверинец, Рэмон! Пес и кот. А еще говорят, что арранты терпеть не могут животных.

– Действительно, – уже спокойней сказал я, но все-таки еще раз оглянулся. Звезды взирали с экрана остро и холодно, но им не было до меня дела точно так же, как мне до них. Вот Аколиты – совсем другое дело… Да Троллоп с ними, в самом деле! Я улыбнулся Ане и продолжал: – Арранты вообще терпеть не могут животных. И меня мои земляки тоже не понимают, как я мог завести кота и дать ему имя. У нас на Аррантидо даже не все люди носят имена!.. А тут – кот.

– Как это – не все? – переспросила она.

– А вот так… – ответил я. – Бывают такие провинности, за которые человек лишается имени. Вместе с гражданскими правами, конечно. За нарушение Закона. Правда, бывают и исключения: например, личные имена не могут носить единственные наследники знатных фамилий. Они носят только родовое имя, а личное – отмирает за ненадобностью…

Постепенно я увлекся и мог бы довольно долго рассказывать об обычаях аррантов этой милой девушке – тем более что она, кажется, всем этим живо интересовалась. Но тут до слуха донесся гнусавый голос администратора лайнера, объявивший по всему звездолету о том, что в каюты поступил ужин. И всем пассажирам вменяется его жрать.

Наверно, такой порядок должен понравиться Эрккину, Все-таки он не так давно прибыл из мест, где прием пищи производится строго по графику и в приказном порядке…

Глава 5 (от Рэмона Ррая)
ДУРНОЙ ХАРАКТЕР

Прищурив глаза, я смотрел на мягко светящийся экран, вмонтированный в дальнюю стену каюты. Изображение было не ахти: в углах картинки ползла какая-то мелкая черно-белая рябь, как на поверхности вечерней реки под порывами налетающего ветра. Впрочем, хоть и древен был плазменный экран, размещенный в нашей четырехместной каюте, я все-таки легко мог различить незамысловатый сюжетец, демонстрируемый на нем: лысый человечек с желтоватым, утопающим в морщинах лицом и гладкой (по контрасту с лицом) лысиной, колотил ботинком по трибуне и что-то кричал. На человечке был примерно такой же наряд, как и на Класусе. Выглядел лысый человечек весьма нелепо, и тем удивительнее было узнать, что он был одним из верховных правителей Зиймалля в канун Избавления.

– Это историческая запись, между прочим, – важно заметил Рэмон Класус. – Говорят, что командир флагмана Звездного флота долго хохотал, когда наблюдал все это в прямом эфире.

– Наверно, у этого лысого типа был дурной характер, эге, – глубокомысленно заметил Эрккин, держа в руке огромный кусок мяса, с которого щедро капал жир, и откусывая то с одного края, то с другого. Зрелище малоэстетичное, а чавкал он так, что даже заглушал высказывания лысого человека на экране. А ведь последний говорил отнюдь не шепотом, он практически орал, и, как объяснила мне Аня, его изречения мало чем отличались от фирменных фраз Эрккина. – Вот у тебя, Рэм, тоже дурной характер. Эге. Вот ты поел, а рожа все равно злая.

– Ты ж вроде мясо с самого Керра не жрешь… – буркнул я. – Снова потянуло? Стресс преодолен?

– …все равно злая. А чего она злая? – продолжал Пес, словно и не услышав моей фразы. – Когда брюхо набито, сам сыт – должен добреть. Это по закону природы положено. Да чтоб мне Троллоп кишку узлом завязал, если я не прав. У тебя, Рэм. такая кислая рожа, словно ты пережрал незрелого мунганна[24]. Что на меня косишься, а? Правды не любишь, что ли? Вот скажи, подруга, – повернулся он к Ане, – сама как думаешь, чего он такой кислый?

– Да что вы к нему пристали, дядя Гендаль? – запросто отмахнулась Аня и отвернулась. У меня никак не получалось так легко и непринужденно общаться с Эрккином Псом. – Не видите, что ли, не нравится ему. Дуйте свое кислое пиво, кушайте мясо и не трындите. Да ты смотри, Рэм, не обращай на него внимания. Не понимаю, как вы, дядя Гендаль, умудряетесь одновременно есть, пить, болтать и отравлять существование всем присутствующим.

– Лично я не имею никаких претензий, – заявил Класус, занятый тем, что швырял кости домино в стену и пытался поймать с отскока. – Правда, он меня обыграл три раза, ну так что ж… Тридцать инфоциклов не смертельная сумма.

– Вы что, на деньги играли? – спросила Аня.

– А как же, – сказал Эрккин, громко шмыгая носом, – просто так, что ли? На интерес? Я этак не играю.

Не знаю, зачем я смотрел на этот дурацкий экран и на еще более дурацкое действо, которое на нем разворачивалось. А предложил это не кто иной, как зануда Класус, который, кажется, желал приобщить меня к прошлому и настоящему планеты, куда мы летели. Между прочим, у нас на Аррантидо заглядывать в прошлое, живо интересоваться им, смаковать подробности былых событий и отгремевших битв считается, мягко говоря, неприличным. Это все равно что заглянуть в постель к собственным отцу и матери в тот момент, когда они тебя, грешного, заделывали для появления на свет божий. Неужели Класус этого не знает?.. У нас в высшем свете, где вращается большинство моих знакомых, неприлично помнить даже собственное прошлое, не говоря уж о былых поколениях, о том, что было при твоих отцах и дедах! Отдельные экземпляры, такие, как этот изнеженный болван Вийлелль, дошли до того, что не говорят о событиях и трехдневной давности: дескать, вы же не нюхаете грязное белье, которое носили позавчера?.. Вот то-то и оно!

А это Класус с его экскурсами в прошлое Зиймалля…

Итак, я смотрел на экран. Блистать изысканными манерами было не перед кем (Аня не в счет, она не аррантка), и я – смотрел!

Лысый человек стучал своим башмаком по трибуне точно в канун Избавления, когда по приказу тогдашнего флагмана Звездного флота первые корабли с Аррантидо вошли в атмосферу Зиймалля. Собственно, сначала эта ретроспектива меня даже забавляла: подключились к Инфосфере, мигом нашли нужный мемоархив и раскрыли его… А дальше – я уже описывал. В придачу к лысому человеку (у него, кстати, такая же нелепая обувь, как у Рэмона Класуса) я получил зрелище, способное испортить аппетит любому. Кроме, наверно. Эрккина. На экране творилось непонятно что: разрозненные вспышки сливались в огромные огненные клубы, низко припадая к земле, стелились языки пламени – и вдруг разом взвивались вверх, разбрасывая снопы искр и закручиваясь спиралями. Корчились развалины каких-то наземных строений, из которых валили, извиваясь и набухая, струи черного дыма. Дальше я смотреть не захотел, так как виды были куда менее забавны и безобидны, нежели тот экспансивный лысый человек. Особенно поразил меня вид какого-то железного корпуса, накаленного докрасна и бочком осевшего на почву. Из-под громады раскаленного металла торчали чьи-то обожженные босые ноги, жалко, беспомощно подогнутые под себя. Я зябко передернул плечами и отвернулся. Мой же тезка, несравненный Рэмон Класус, сопровождал видеоряд следующим комментарием:

– Нет-нет, очень полезно знать новейшую историю мира, куда мы вскоре прибудем. Вы, Рэмон, насколько я понимаю, впервые покинули Аррантидо? По крайней мере, если где и бывали, то в курортных зонах, вроде двух планет Йондонго в созвездии Призрака? Впрочем, и на Зиймалле можно комфортно устроиться, вот Аня не даст соврать. Конечно, там есть ОАЗИСы, где все, по сути, как на Аррантидо. А вот на территориях Избавления, не до конца цивилизованных аррантами, существуют очаги первородной зиймалльской дикости, это да. Особенно с самого начала контакта между нашими нациями, – с умным видом продолжал Класус, косясь на Аню и совершенно очевидно проверяя, производит ли он впечатление, – вот именно. Ваши, Анечка, соплеменники почему-то решили, что мы собираемся причинить им вред, а не принести одну лишь сугубую пользу. Ведь Зиймалль был на грани мировой войны… вот этот человек не дал бы соврать! – повернулся он к экрану, на котором снова возник лысый. – У него, кстати, была удивительно трескучая и совершенно невыговариваемая фамилия[25]. Ядерная энергия вещь очень зловредная, если ее неверно применять. Да, да! Мы обезвредили все ядерные арсеналы Зиймалля, а военные этой странной планеты обиделись на нас, что ли, потому что стали уничтожать свои базы и топить корабли. Да вот, полюбуйтесь! – Он указал на экран, где над гладью холодной, свинцового оттенка бухты вздымались палубные надстройки какого-то наводного корабля. Гнутые металлические части казались какими-то огромными черными змеями, вдруг оцепеневшими в самом разгаре разнузданного танца.

Эрккин рассматривал экран одним глазом, куда больше усилий тратя на работу челюстей. Прожевал очередной кусок и выговорил:

– А чего они там пузыриться начали? Я ж слышал, что предшественник ллерда Вейтарволда не сильно их гнобил.

– До светлого ллерда Вейтарволда на посту главы Совета Эмиссаров сменилось пятеро Предвечных, – заметил эрудированный Класус. – В год зиймалльского Избавления, то есть в тысяча девятьсот шестьдесят втором по тамошнему календарю, этот пост занял адмирал Эйль Гальенно, он же флагман Звездного флота. Вот, кстати, его встреча с лидерами Зиймалля, – кивнул он на экран, где виднелась массивная фигура, завернутая в лиловый пеллий. Чуть поодаль растерянно переглядывались несколько типов в нелепых темно-серых нарядах того же покроя, что сейчас у Класуса. Наверно, это и есть тогдашние лидеры Зиймалля. А вот среди них уже известный мне лысый толстячок с чудовищным именем!..

– Потом оказалось, что они отдали приказ уничтожить все свои секретные военные разработки! – с жаром продолжал Рэмон Класус, обильно жестикулируя. – Уфф! Как будто их примитивные проекты могут нам что-то дать! Да они и в космос-то вышли за год до того, как началась зиймалльская миссия Избавления!..

Он залился смехом, как будто это было чрезвычайно забавно. Сам я забавного в том, что демонстрировали на экране, находил мало. О зиймалльской миссии Избавления и раньше слышал то, что наибольшие разрушения были произведены именно по приказу руководителей зиймалльских государств. Тогда, кажется, долго не могли понять, ЗАЧЕМ это делается. Я до сих пор не совсем… Да и не интересовался. А вот сейчас… Гм… Лидеры Зиймалля, оказывается, не могли допустить, чтобы их военные технологии попали в руки инопланетных захватчиков!!! Дети, которые опасаются, как бы взрослые не раскрыли секреты их заводных игрушек!..

Все это увлеченно и с применением обозначенных выше эпитетов и сравнений живописал Рэмон Класус, наш милейший попутчик. В рассуждения о тупости зиймалльских лидеров и о дикости нравов, которые продолжают распространяться на всю территорию Избавления, он вплетал милые лирические обороты. О красоте тамошних женщин, о своеобразии некоторых обычаев. О том, какие прекрасные напитки на Зиймалле. А уж когда попробуешь их, то женщины и вовсе обретают неземную красоту!.. Говоря все это, добрый Класус, уж конечно, косился на Аню.

Выдвинув все эти аксиоматические построения, он заявил:

 

– Ладно! Предлагаю приобщиться к обычаям зиймалльцев, раз уж мы туда летим. Ведь у вас, Аня, кажется, принято при знакомстве выпивать какое-то ритуальное количество ваших особых напитков?

Она фыркнула:

– Р-ритуальное? Оригинально вы выразились. Нет… ну вообще-то – да. А что, у вас есть что-нибудь вкусненькое? От кислого пива дяди Гендаля я заранее с благодарностью отказываюсь.

Эрккин бесцеремонно вытер жирные пальцы прямо о край моий одежды, но я не успел даже возмутиться, потому что он заявил:

– А что? Очень даже запросто! Мне все эти зиймалльские картинки с ихними ужасами надоели. К тому же я так понял, что ни Троллопа их не притесняют там и не это… не угнетают. Так, Аня? Ведь тебя и твоих всех… родственников… ничего, в рудники не загоняют и не заставляют вкалывать на благо Содружества Близнецов. А потом еще немного, и еще, пока не сдохнешь. Нет?

– Да вроде бы нет, – улыбнулась та. – Я вообще, если вы успели заметить, об аррантах очень даже хорошего мнения. А гвелли, дядя Гендаль, мне вообще некоторых моих соотечественников напоминают. Так что никто нас не угнетает. Летала бы я тогда по этим рейсам!..

Я поерзал на своем месте и выговорил:

– Значит, у вас там жить… можно? Живут люди… да?

– Ну, если не влезать куда-нибудь в глушь, где действует Закон… – Она слабо повела плечами и наморщила лоб, видимо, припоминая.

Галантный Класус не преминул прийти на помощь:

– Вы, верно, имеете в виду те места, где действует суровый, но справедливый Закон о нераспространении высоких технологий. Они допущены к применению только в ОАЗИСах. Вот взять, к примеру, ваш лейгумм[26], тезка.

Я опустил глаза. Тускло блеснула золотистая нить, обвивающая мое правое предплечье. Я поправил чуть задравшийся рукав пеллия, но угловатость и неловкость этого движения еще больше выдали меня: честно говоря, я оказался в некотором замешательстве. Не в меру же наблюдательный и ушлый тезка (чтоб у него глаза заплыли!), продолжал:

– Да. Взять ваш лейгумм. Это – продукт высочайших технологий. Жители Избавленных планет даже не знают, КАКИЕ возможности может предоставить это чудо! На Зиймалле с ним разрешено появляться только в ОАЗИСах, а на территориях Избавления, то есть там, где живет коренное население, – только с документального разрешения канцелярии Эмиссара ОАЗИСа.

Шумно зашевелился Эрккин. Он отодвинул ногой вертевшегося возле него кота и выговорил словно нехотя:

– А вы, верно, очень образованный, да? Раз уж такие тонкости знаете, э? Законы разные? Законник?.. Вообще-то на «шалашах» такая публика, что не очень любит законников.

Ничуть не смутившись такой отповедью, Рэмон Класус немедленно ответил – и даже с улыбкой, хотя она и получилась довольно натянутой:

– Законник? Нет. Я просто достаточно образован. Но если вас это раздражает, любезный сосед, то я, конечно, могу умолкнуть. Или распространяться на какие-нибудь более доступные темы. Например, рытье ирригационных канав. Или забой скота. Можно и о строительстве или, скажем… о рудничном деле поговорить. Аня, вот вы предложите.

Я отозвался:

– Да нет, не обращайте внимания на бурчание Эрккина. Он вообще такой. Ешь себе и больше не смей вытирать руки о мою одежду. Вы там что-то говорили о моем лейгумме? Очень интересная тема. Ну?..

Сказано это было, по чести говоря, не слишком любезно, хотя я и старался держаться по возможности более… кротко, что ли. Словоохотливый наш сосед, не отрываясь, благожелательно смотрел мне прямо в лицо и улыбался. «Что вы нервничаете, любезный? – прочел я в его глазах. – Я ведь такой милый, к тому же приятный собеседник, да и едва мы сойдем с рейса, как тут же разбежимся и никогда, никогда больше не встретимся. Собственно, чего тогда вам нервничать, и какая разница, ЧТО именно я сейчас говорю?»

Нет, не нравится мне его липкий взгляд. И не первый раз закрадывается мысль, что не случайно, не случайно появление этого словоохотливого индивида в одежде зиймалльского покроя. Точно так же, как я, он совершенно не вписывается в этот, с позволения сказать, интерьер. Как же я сразу об этом не подумал?.. Я судорожно вцепился пальцами в свою коленную чашечку…

Рэмон Класус вынул из своего багажа бутылку, обернутую светло-серой фольгой, и сказал:

– Мы что-то все разнервничались. Наверно, и я не прав, и вы утомились. Вот – давайте попробуем это напиток. Отличная штука, не с Зиймалля, правда, а контрафактный с Гвелльхара. Но все равно – пьется отлично. Сделано по подлинному зиймалльскому рецепту… Вот, Аня, попробуйте.

Он плеснул немного в стеклянный бокал, хитро оплетенный металлической конструкцией в виде виноградной лозы. Аня пригубила. Она чуть запрокинула голову, пробуя букет, а потом сказала:

– Да нормальный такой вискарь, кстати. Розовый. В вин-hoйбочке дополнительно выдерживали, поди. «Дамский». С Гвилльхара, говорите? – От Класуса она повернулась к Эркки-ну. – Что, дядя Гендаль, оказывается, у вас на родине вовсю клепают наше бухло? Правда, говорят, сами гвелли не употребляют?

– Очень уж дорого, – пробурчал Эрккин. – Это по многу лет выдерживать в бочках или других емкостях. Ждать… Дело, может, и прибыльное, да только если поймают, сразу ММР обработают и продукцию, и тебя самого.

Аня расхохоталась:

– Помногу лет? Молодцы! И что, за такую добросовестную работу вас еще и «мымрами» травят? Нет, я слышала, что разрешен только тот алкоголь, что вывезен с Земли через ОАЗИ-Сы. А по мне, так и контрабандный вискарь – ничего. Отличный, я бы даже сказала. Вот, попробуй, Рома, что ты сидишь, как пень?

Рома – это я. В отличие от Рэмона Класуса, мое имя она предпочла сократить до какой-то земной клички, кажется.

Я налил себе. «Вискарь», так, кажется, она назвала? Сидящий рядом со мной Пес закончил жрать и теперь нахально наблюдал за мной. При этом он вооружился какой-то палочкой величиной никак не меньше Аниного мизинца и принялся ковыряться в своих зубищах. Я с трудом подавлял в себе бешенство. Навязали же скотину на мою голову! Если он еще будет вытирать пальцы о мой пеллий…

Я не стал доводить эту мысль до белого каления и сделал солидный глоток. Гм, недурно! Вкус немного иной, отличный от тех зиймалльских нектаров, которые я пил до этого. Плотный, насыщенный. Я покосился на Эрккина. Гвелль сопел, выковыривая кусок мяса из своего поганого зуба и разинув при этом пасть. Я смолчал. Да, смолчал, но нутром чувствовал, что не смогу удержать это молчание хоть сколько-нибудь долго. Не знаю, нарочно ли отец дал ему задание выводить меня из себя таким вот свинским образом, или у Пса, вопреки прозвищу, именно такая натура и есть – но я больше всего не переношу нечистоплотность и подобные манеры… Между тем Класус проговорил назидательно:

– Вы пейте, пейте. Алкоголь, как это именуют на Зиймал-ле, очень успокаивает нервы и способствует расширению сосудов. Главное – не перебарщивать.

– Это точно, эге! – пробубнил Эрккин, продолжая прочищать свои челюсти. – Да вы, значит, лучше ему много не давайте. А то он, как напьется, буен становится. Арранты ведь пить не умеют, Троллоп меня раздери. Как насосутся пойла зиймалльского, так хоть рядом не сиди.

Я запыхтел. Какая сволочь!..

Класус сказал совершенно непозволительным поучительным тоном:

– Да, да. Это верно. У нас нет традиции употребления подобных напитков. Собственно, землякам Ани в искусстве отравлять свои организмы нет равных в Галактике, наверно. Но с того времени, как адмирал Гальенно открыл миссию Избавления на Зиймалль-ол-Дез, арранты тоже изрядно навострились в умении отравлять свои организмы разными сортами зиймалльской водички. Особенно это касается… – он посмотрел на меня в тот момент, когда я, заведомо нервничая и тиская пальцами бокал, приноровился уже оприходовать очередную порцию виски, – молодежи.

Я мотнул головой и ответил раздраженно, ни на кого не глядя:

– Уж позвольте мне, Класус, самому решать, как и чем отравлять свой организм. Молодой организм! А напиток у вас хорош, – продолжал я с веселой злостью, нагло глядя ему прямо в лицо, – что, больше нет? А то бутылочка иссякнет, знаете ли! Да и Аня, верно, меня поддержит.

У Класуса еле заметно дрогнули углы рта. Но он не успел мне ответить. Потому что опять встрял Гендаль Эрккин. Он разве что не со скрежетом почесал свое заросшее густой щетиной горло и сказал небрежно:

– Да ладно, Рэм, оттягивать на соседа. Просто он, верно, больше тебя Ане понравился, вот ты и бултыхаешься. А че? Ты еще зеленый против него. И не пей, а то опять одуреешь, как сам знаешь где. (И все это он говорит в присутствии и зиймалльской девушки, и этого сладкоречивого Класуса!) Эге. А твой кот, кажется, нагадил ей в сумку. Воняет вон как.

И он пнул Меха так, что бедный котяра отлетел шага на три, шмякнулся о стену и сполз на пол с полным возмущения и обиды воплем.

Ну все!!!

Мое терпение лопнуло. Я подскочил, словно меня ужалил бешеный буррит, и, схватив с металлического пола климат-камеру кота, из которой мой питомец давно сбежал, в ярости швырнул в Эрккина. Эта сволочь мотнула башкой, уклоняясь, и массивный ящик, пролетев мимо, с грохотом бухнул в переборку.

– Да как ты смеешь со мной так разговаривать и так себя вести, урод?! – в бешенстве завопил я, брызгая слюной. – Ты, жалкое ничтожество, вонючка, который даже за столом, лопая свою жратву, рыгает и портит воздух! Засранец, скотина, тварь! Ты вообще хоть понимаешь, что тебе за счастье со мной в одном помещении находиться, ушлепок каторжный?..

23Божество гвелльхарского пантеона. Бог обжорства, покровитель поваров и целитель органов пищеварения. Его имя часто фигурирует в идиоматических выражениях как самих гвеллей, так и аррантов, иронически относящихся и к гвеллям, и к их богам.
24Геномодифицированный виноград.
25Аррантам, чей язык строится на сонорных (т.н. «поющих») согласных – «м», «л» и проч.. фамилия Никиты Сергеевича Хрущева в самом деле представляется чем-то совершенно неудобоваримым. Это сопоставимо с тем, как испанские конкистадоры мучались с произношением ацтекских имен: Тласольтеотль, Уицилопочтли и даже Тлауискальпапантекутли!
26Прибор с индивидуальным кодом носителя, доступом к Инфосфере и встроенным процессором ИИ (искусственного интеллекта). Даже на Арранти-до доступен ограниченному контингенту пользователей. О нем см. ниже.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27 
Рейтинг@Mail.ru