Константин Нивский
Эмиссар Амеронта
– Я не понимаю, – в голосе Тайлисс плеснулась явная тревога. – Что-то идёт сюда. Уже рядом, но я не могу ни увидеть, ни почуять что именно.
Брайд беспомощно оглядывался. Лес, сумерки, едва заметная тропка, спящие деревья. Никого. И кто-то. Или что-то, чего нельзя увидеть. Но если не увидеть – как противостоять? Сражаться?
– Морок? – он обернулся к Кэддоку, вспомнив, что тот как-то рассказывал о таком.
– Да Предел разбери, – оптимат тоже вглядывался в пустой с виду лес. – Не похоже вообще. Там туман был белый, тут и тумана нет. Ничего же нет!
– Не Морок, – процедила сквозь зубы Тайлисс. – Иное. Я не могу даже заглянуть в это…
Вроде мелькнула смутная тень слева. Брайд дёрнулся туда, но оказавшись после рывка у старого выворотня понял, что стоит один, сжимая какими-то ставшими вдруг вялыми пальцами рукоять меча. Кровь била в уши тяжёлым набатом. Она-то чуяла врага. Точно чуяла. Но вот подсказать где он не могла.
– Уходи! – заорала Тайлисс, и Брайд увидел как искажено напряжением её лицо.
Стрега явно пыталась удержать охранные знаки, но было видно, что это давалось ей с великим трудом. Он словно бы увидел, как магия эвоката сминается чужой, как осыпаются линии защиты. Увидел? Мог ли? Ощутил.
Краем глаза заметил, как падает на колени грант, обхватывает голову руками. Беспомощно, совсем по-детски. Следом за ним тяжело рухнул Кэддок. Нелепо замерев на четвереньках, пытался подняться, но всё больше прижимался к земле, пока не распластался на ней ничком.
– Брайд, беги! – снова закричала стрега уже надрывно и слабо, точно вместе со знаками сминали её саму.
Отбросив мысль кинуться к ней, Брайд призвал Кровь для рывка в сторону, но Кровь не ответила на призыв. Впервые за всю жизнь он вдруг ощутил себя таким… пустым. Таким беспомощным, жалким, ничтожным. От вспыхнувшего чувства презрения к самому себе Брайд задохнулся, глаза начало щипать стыдными слезами. И рука уже не удерживала меч – он скользнул в мох. Зачем меч слабому? Упасть бы самому в этот мягкий мох, скрутиться, обхватить колени руками и уснуть.
Уснуть.
Ты ничего не можешь. Ты не способен удержать оружие. Тебе ли сражаться? Да и за что? Зачем? Кругом предатели и доносчики, твоя служба превратилась в работу палача, ты не веришь никому. Ты не веришь даже себе. Тебе снятся чужие сны – у тебя нет даже своих. Ты сходишь с ума и знаешь это. Как долго ты сможешь сопротивляться?
Не сопротивляйся.
Как же было жалко себя. Уже не сдерживаемые слёзы катились по щекам – горячие, обжигающие. Было жалко себя и было омерзительно от себя. От собственной слабости, от слёз этих, от жалости.
Брайд даже не заметил как очутился на земле, пальцы скребли мох, выдирая его тонкие корешки, такие же тонкие, как и у него самого. Лоб упирался в кочку, и, если бы не тот же мох, Брайд наверняка разбил бы его о пенёк, или что там притаилось. На зубах поскрипывал песок.
Песок? Откуда тут песок? И солнце – палящее нестерпимо, обжигающее затылок, плечи и спину.
И чьи-то сапоги перед глазами. Обычные стоптанные сапоги из порыжевшей грубой кожи.
– Вяжи.
Какой всё-таки неприятный голос…
Глава 4
Он дёрнулся, но тело, скованное путами не подчинилось. Не магическими путами, обычными ремнями – трение жёсткой кожи Брайд определил вообще первым из всего, что смог определить сейчас. Он попросту связан. Привязан к какой-то твёрдой поверхности – стол? Обездвижен.
Странно, но понимание этого слегка даже успокоило его. По сравнению с той неимоверной тоской и обречённостью, что настигла Брайда при нападении неведомой силы, ясное понимание простых вещей казалось чуть ли не чудом. Сейчас по крайней мере, Брайд мог вполне ясно мыслить. И не думать о том, что немедленно желает сдохнуть от ощущения собственной мерзости.
Осмотреться возможности не было. Голова также была закреплена ремнём, и Брайд мог видеть только обычный деревянный потолок. Древесина выглядела старой, тёмной и обветшалой. Вот и пожалуй всё, что он мог сказать о месте, где находится.
Будут пытать? Вероятнее всего. Хотели бы убить, не устраивали бы эту историю со связыванием. Всех бы смогли перебить, пока отряд ползал по земле и рыдал. Но отчего-то не перебили. Или перебили, но не всех. Его вот не тронули – о таком варианте думать не хотелось совсем. Если только его.
И что ещё за новая магия, которую даже Тайлисс прочесть не смогла, не говоря уж о том, чтобы защитить от неё? Может и зря отправил за помощью Глоу… Маг, всё-таки. Очередная ошибка? Не думать! Отчаяние и вина – скверные советчики. Потом, об ошибках потом.
Сколько прошло времени после того, как Брайд очнулся, он не понял. Казалось, что очень много, но кто там разберёт? Трудно его отслеживать, когда всё тело немеет, намертво прикованное к столу или к чему там, без возможности пошевелиться хоть как-то. Было ещё то, что беспокоило изрядно. Кровь. Все попытки призвать её разбивались вдребезги. Нет, Брайд ощущал её, слышал, было не так, как при нападении – и хвала Грит – но теперь между ним и Кровью словно стояла стена. Кровь билась об неё с одной стороны, а Брайд с другой.
Человек, что наклонился над ним, выглядел на первый взгляд как обычный боер в простой куртке-стёганке, но лицо его было слишком бледным для того, кто проводит время в основном в полях, на воздухе. И слишком отстранённым, неживым что ли. Такие лица Брайд видел, пожалуй, только у эвокатов. Человек изучал Брайда, словно вчитывался в него, молчал и только время от времени нервно облизывал кончиком языка обветренные тонкие губы.
– Кто ты? – решился спросить Брайд, потому что молчание незнакомца его слишком давило.
Почти как ремни, стягивающие его тело.
– Я прочту тебя, лэт, – тихо сказал человек. – И ты не будешь противиться. А если будешь, я всё равно прочту тебя, но тебе будет очень неприятно.
Он улыбнулся и почти смущённо добавил:
– Я не люблю делать неприятно без необходимости.
Брайд стиснул зубы, когда в его разум вошла чужая Сила. Вошла легко, не стучась заблаговременно, просто свободно распахнула дверь в сознание Брайда. И это совсем не напоминало взаимодействие с эвокатом. Это было вторжение, а не робкая просьба войти.
Брайд отчаянно сопротивлялся тому, чтобы закрыть глаза. Отчего-то ему хотелось видеть лицо этого странного человека, и откуда-то он знал, что это правильное желание. И в тот самый миг, когда похожее на прикосновение холодных пальцев касание Силы достигло самых глубоких омутов сознания, стена между Брайдом и Кровью рухнула, как и не было её вовсе.
Лицо незнакомца перекосило мукой, изо рта потекла струйка тёмной крови – видимо, он прикусил губу. Человек отшатнулся, запнулся и чуть не упал навзничь. Откуда-то из-за головы Брайда донёсся сдавленный смешок, а самого Брайда прижало к его ложу, точно каменной плитой, и неведомая магия разом прекратила все попытки использовать Кровь для рывка и освобождения.
– А я говорил тебе, – голос за головой был исполнен довольства. – Ничего не получится. Он ещё не знает как, но уже может. Так что осторожнее, Броки.
И новое лицо предстало взгляду Брайда. Узкое, холёное, с острым подбородком, на котором несколько нелепо выглядела небольшая рыжая бородка.
– Брайд Лэт Бринэйн, – с каким-то непонятным удовольствием сказал мужчина с бородкой. – Господин эмиссар. Рад, что мы наконец познакомимся. Моё имя Сиан Меридд. И да, не рекомендую вам призывать Кровь сейчас. Заклинание, что остановило вас, может весьма навредить вам, если вы продолжите попытки.
– Что с моим отрядом? – спросил Брайд, впрочем, не слишком рассчитывая на ответ.
– Пока все живы. Скоро вы увидитесь со своими товарищами, если, конечно, наша беседа пройдёт результативно. Кого вы искали в Дунгвале?
– Еретиков, – сказал Брайд. – Работа такая.
– Кого именно?
– Любого, кто нарушает закон Амеронта.
– Вот что меня не перестаёт удивлять, – заметил Сиан Меридд задумчиво, – Почему вы все всегда думаете, что отвечать на вопросы врага стоит как можно более остроумно? Красиво и героически? Ну не бессмысленно ли это? В самом-то деле… Оттого, что вы просто растеряны и не знаете как отвечать? А показать это стыдно? Так сцепите зубы и молчите. Пока сумеете. Не остроумно, зато очень геройски. Сейчас я задам ещё пару вопросов, вы снова выдадите мне ерунду, я приступлю к пыткам и вы начнёте отвечать. Может быть пропустим всё неприятное и уже изрядно надоевшее для меня и всё не слишком приятное для вас? А можем и вовсе обойтись без допроса. Как вам такое предложение?
Брайд промолчал. Он вслушивался лишь в толчки Крови, которая говорила с ним, но была скована заклятием, как он сам ремнями. Но говорила – уже хорошо.
– Что ж, – чуть разочарованно продолжал Меридд. – Тогда перейдём к пыткам. Ну или к тому, что я ими считаю. На самом деле информация от вас мне не нужна. И так понятно, что вы захватили Оракула Дарри, и он сознался Серпам в том, что встречается с осведомителем в Дунгвале. Но вот вам болезненный удар номер один. Ваши Мастера Вопросов не умеют работать с Оракулами, ибо не знают как. Новая для вас магия. И поэтому Дарри легко дал вам ложный след. Ну или относительно ложный. Полуправда – лучшая ложь, слыхали такое выражение? Так что Серпов в Дунгвале мы ждали. Всем поселением, надо сказать.
Брайд поневоле прислушался к плавной и многословной речи мага. Зачем он всё это говорит? Похвалиться? Нет, не та порода. У него есть вполне ясная цель. И разговоры вместо вырывания ногтей и калёного железа вполне оправданы для него чем-то пока Брайду неясным. И в самом деле – зачем пытки? Узнать что? Что отряд Серпов пришёл за хуннским связным?
– Всем поселением, – повторил Брайд тихо.
– Именно, господин эмиссар. Для вас, вероятно, будет открытием то, что каждый житель Дунгвала теперь… как вы там называете их? Хунны? Каждый житель этого славного рыбацкого поселения – хунн. И более того, верный последователь нашей госпожи.
– Ты тоже Оракул?
– Разумеется, – Меридд с любопытством вглядывался в лицо Брайда, словно бы ждал чего-то, какой-то определённой реакции.
– Мне теперь следует спросить – как возможно сделать хуннами целое поселение? – сказал Брайд. – Или как вообще кого-то возможно “сделать” магом?
– Это уж как вам угодно. Хотите – спрашивайте. Но, справедливости ради, сделать магом, как вы подметили, едва ли возможно. А вот дать часть Силы и обеспечить тем самым преданность божеству, вполне по зубам нашей госпоже.
– Зубастая, значит, госпожа.
Оракул рассмеялся.
– Ещё какая. А с вами весело, господин эмиссар. Мне. А вам? Ну да, даже если вам ещё пока весело сейчас, скоро не будет. Итак, мы с вами выяснили, что мы обладаем некими возможностями, чтобы склонить – да, назовём это так, мне нравится слово – склонить добропорядочных жителей Амеронта к принятию дара владычицы Итхелу. Так вот, тоже самое я сделаю с вашими подчинёнными – я верно их называю? И вы будете смотреть на весь этот презанятный процесс. А потом, когда Итхелу получит новеньких рабов своих… Потом я вас отпущу. Вам нравится мой план? Только представьте – вы же ощутили на себе плен иллюзий, да? – ваши соратники останутся в этом плену навечно. И знаете что, дорогой мой Серп… многие из тех, кто принимал дар Итхелу, принимал его добровольно, вас это не пугает? Обычные же люди, жили себе, проклинали Тангату и мерзких магов и вдруг пошли за сладкими снами. Что-то не так с вашим Амеронтом, определённо не так, задумайтесь об этом.
Что то не так с тобой – подумал Брайд. Успел подумать за мгновение до того, как Кровь рванулась с новой силой. И тут же боль обожгла как раскалённое железо все те места, где пролегали толстые кожаные ремни. Боль была настолько острой, что Брайд на миг будто оглох. Оглох, скорее всего, от собственного крика.
А когда слух вернулся, сквозь гул в ушах от чудовищного напряжения тела, он расслышал обрывок фразы:
– … Это сейчас, Броки! Сейчас!
Прямо над собой он видел переливчатое свечение и пронизанные этим свечением ладони. Должно быть, Меридд.
Брайд сгорал на своём пыточном ложе, словно сухое полено, брошенное в уже пылающих костёр. Боль расцветала на коже багровыми соцветиями. И где-то на самом краю сознания он понимал, что сам делает это, точнее это делает Кровь, стремящаяся освободить своего носителя. И одновременно уничтожает его. Остановить… Надо остановить сопротивление, оно только приносит мучения, но не результат. Усмирить Кровь, дарованную Грит и стать на время обычным человеком. Захлопнуть эту дверь к своим способностям.
Но Кровь не желала останавливаться. Ремни жгли тело снаружи, Кровь плескалась кипятком изнутри.
И когда боль внезапно исчезла, Брайд осознал, что нет – не ему удалось обуздать себя. Оракул Меридд попросту закончил то, что он там собирался сделать. И от этого осознания стало ещё хуже, чем от самой боли.
– Прекрасно, просто прекрасно, – ворковал Меридд и тряс руками, и перебирал пальцами, словно ощупывал невидимую ткань. – Неведение – благо для слепцов, не подозревающих, что они слепы. Но знание – это власть, господин эмиссар. Спросите своего господина об этом, как представится возможность. Уверен, он найдёт что вам рассказать, если пожелает, конечно. Я доволен результатами нашей беседы. А вы? Полагаю, что нет.
– Что ты сделал? Может расскажешь? – Брайд облизал пересохшие и искусанные в кровь губы. – Чтобы я тоже был доволен.
– Ничего особенного, мой дорогой эмиссар. Броки прочёл вас полностью, как книгу. И я буду рад доложить о прочитанном своим нанимателям. О, за такие сведения я буду щедро вознаграждён. Ну а остальных возьму как дополнительную награду и преподнесу её своей госпоже. И все довольны.
Эти Оракулы совершенные безумцы. Но если Меридд говорит правду, то чего теперь ждать? Не смерти, как следует из сказанного. Не его. Его оставят в живых… Для чего?
***
Они смотрели на него. Они все, Предел забери, смотрели на него, словно ждали, что он вот сейчас раскроет рот и скажет, что нужно делать. Ну или хотя бы объяснит что же на самом деле случилось.
– Оракулы, – сказал Брайд, усаживаясь прямо на пол рядом с Кэддоком. – Они подстроили нам ловушку.
Интересно, для каких целей служил этот каменный подвал, где теперь содержали пленников? Судя по окованной железом двери, толстой и прочной, уж явно не для хранения боерских припасов. Собственно, кроме узкого коридора, лестницы вниз и вот этого самого подвала Брайд не видел больше ничего. И даже предположить не мог, какой дом в обычном рыбацком поселении мог бы похвастаться таким вот подземным узилищем.
– Это храм, – сказала Тайлисс, заметив, видимо, как Брайд озирается в недоумении.
Её шею плотно охватывал тяжёлый ошейник из синеватой стали.
– Что за храм? – хмуро спросил Брайд. – Откуда вообще может быть храм в Амеронте?
Тайлисс неопределённо хмыкнула и уставилась в пол. Потом подняла глаза и ответила каким-то не своим голосом – испуганным что ли:
– Тут поклонялись Даабу. Я почуяла это когда нас только привели. Давно поклонялись. Источник почти пуст.
Вряд ли Брайд хотел сейчас вникать в тонкости еретических служений и ещё меньше хотел думать о том, что вообще творилось под носом Столпов, Серпов и вообще всех орденов вместе взятых. И как могли обойти вниманием и целое поселение хуннов, и какой-то храм. Не под землёй же он сокрыт был? И, что раздражало более всего, так это мысли о том, что такое может быть не только здесь, в приграничьях Хорта.
“Не ищите Силу в домах её. Идите лишь на свет, даруемый Грит” – так написано в Догматах. Храмы повсеместно запрещались в Амеронте. Древние были уничтожены очень давно, в эпоху Конца Милости, кажется. Но, как оказывается, не все.
– Блохастый сдал нас, – Кэддок говорил будто самому себе, глядя перед собой пустым взглядом. – Пошёл к этим и сдал.
Брайд пожал плечами. Спорить не хотелось, доказывать что-то тем более. Его, как, наверное, и остальных придавило гнетущее чувство обречённости и ещё стыд. Да, именно стыд за то, что они – Серпы, оплот Закона – были попросту брошены в колдовской морок и выведены из строя разом, без всякой возможности сразиться. Позор. Чего они вообще стоят против этой поганой магии? Зачем их учат искать ересь, если нет против неё достойного оружия?
– Не мог, – сухо бросила Тайлисс. – Не мог Старший нарушить клятву.
– Значит смог, – Кэддок всё также смотрел в пустоту. – Кто ещё знал о том, что мы здесь? Кто вывел на лагерь?
Сдавленный стон из дальнего угла заставил Брайда почти подскочить на месте. Грант Тревит жался в этом углу и вся его поза говорила о крайней степени испуга. Да что с ним такое вообще? Смутно припомнилось, что он и перед самым нападением вот так трясся…
– Тревит, – Брайд встал и подошёл к парню. – Говори что знаешь!
Получилось излишне жёстко, но последующее поведение гранта подтвердило догадки Брайда. Тревит вжался в угол ещё сильнее, замотал головой и завыл тихонько, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Я… Я это… Цептор, прошу…
– Что – ты?! – заорал Брайд, уже и вовсе не пытаясь сдерживаться. – Отвечать!
– Я видел, когда за водой ходил, – Тревит давился словами. – Парня видел. И он меня видел. На другом берегу был.
– Почему не доложил? – Брайд сжал кулаки, понимая что сейчас просто вобьёт гранта в каменную стену. – Почему ты, руново дерьмо, не доложил сразу?
Тревит уронил голову в колени, обхватил её руками и едва слышно прошептал:
– Не знаю… Не знаю, цептор.
– Оставь его, – равнодушно бросил Кэддок. – Может всё магия их. Что теперь орать попусту?
Брайд постоял ещё немного, нависая над грантом, потом отступил назад. Гнев, плеснувшийся так резко, утих, оставив только чувство бессилия и опустошённости.
– Глоу помощь скоро приведёт, – сказала Тайлисс.
– Если его по пути не словили, – буркнул Кэддок. – И если мы всё ещё в поселении, а не в лесах где-нибудь. Кто их разберёт где они свой храм прячут. Что с тобой делали, Брайд?
Этот неожиданный сейчас, но ожидаемый по сути вопрос как-то болезненно царапнул Брайда. А чего с ним делали? Допрашивали? Пытали? Да всё вместе и ничего из того. Другое.
– Меня прочли, – Брайд уселся, привалившись спиной к холодной стене, заметил быстрый взгляд Тайлисс и добавил, – Полностью. Ну так они говорят. Вот скажи мне, стрега, как это возможно?
Тайлисс хмурилась, прятала глаза и опять, опять что-то таила. Как же утомили эти игры и тайны, даже тут, даже, когда над головой угроза гибели – игры. И не потому стрега хмурит брови, что угроза, а потому что кто-то мог вызнать тайны эмиссара Амеронта, и суровый Серп-Легат будет очень недоволен.
– Я вроде уже как-то говорила… У нас, ну в Эльвейне это называли Запретной магией. Всё, что связано с подавлением воли, – Тайлисс покачала головой. – Доступна такая магия была только жрецам Мого, сына Итхелу. О поклонении самой Итхелу даже у нас ничего не слышали. Владычица иллюзий в адептах не нуждалась до сих пор. Но я давно покинула Эльвейн, там сейчас вообще Предел разбери что творится. А вот откуда тут повылазили служители Итхелу, если даже в Тангате их гоняли… Не знаю. Ну а чтобы тебя прочесть без твоего согласия, это у меня вообще не укладывается никак.
– Почему? – спросил Брайд ровным голосом. – Ты читала меня по приказу Энфиса.
– Да, по его воле, – Тайлисс запнулась и замолчала.
– Хватит крутить, стрега. Возможно, мы не выйдем отсюда живыми. Оракул, что взял нас в плен, готовит какой-то ритуал, а ты всё секретность блюдёшь. Хватит!
– Вы связаны Кровью, – глядя в пол, ответила Тайлисс. – Все лэты связаны.
Брайд выдохнул, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить сейчас всякого.
– Я не верю тебе, – сказал он и поднял руку, запрещая отвечать.
Глава 5
Не спать. Почему-то Брайд знал, что ни в коем случае нельзя спать. Если закрыть глаза и позволить усталости взять верх, то что-то скверное обязательно случится. Их не связали, только заперли. Помещение достаточно тесное. А два цептора и стрега – не боерские увальни. Да даже этот дурной грант. Не пара человек нужна, чтобы скрутить. Значит враг рассчитывает на что-то иное. И если с магией ничего поделать нельзя, то по крайней мере нужно бодрствовать, чтобы эти Оракулы и их слуги не воспользовались сном пленников. Судя по всему, их магия была со снами как раз и связана. Ну а думать о том, что их могут легко усыпить, как там – в лесу, не нужно. Вообще сейчас лучше поменьше думать обо всём.
– Ошейник на тебе магический? – спросил Брайд у Тайлисс, когда немного отпустила злость.
– А ты думал я просто так тут сижу без дела? – вяло огрызнулась стрега. – Тангарская игрушка. Давит Силу мага.
– Умельцы, – фыркнул Кэддок. – Чего только не придумают.
– Никому не спать, – сказал Брайд. – Терпим. Ждём.
– Надеемся на Глоу-спасителя, – подхватил Кэддок ворчливо.
– У тебя другие предложения?
– Нет. Не спим, командир. Приказ ясен.
Брайд покосился на него, но лицо оптимата было невозмутимым.
Тайлисс повздыхала, поёрзала и подошла ближе. Села рядом, навалившись плечом и тихо произнесла, почти что в ухо:
– Брайд, я попробую что-нибудь сделать при первом же удобном случае. Запретная магия на бастров и Старших не действует. Поэтому ещё маги нас не любят. Издавна.
– Вот как? – Брайд улыбнулся. – Ещё сюрпризы? Как же тогда тебя на поляне скрутили?
– Да обычно – ударами Силы. Я защиту пыталась держать, но там один Оракул – сильный ублюдок, – она говорила быстро, словно боялась, что Брайд остановит, запретит.
Ну не настолько он готов обиду тешить, чтобы дельный разговор не вести.
– Расскажи, что они там с нами сделали. И что могут сделать.
– Итхелу правит снами, иллюзиями и кошмарами. Думаю, что суть в том, чтобы вытащить из человека его страхи, сомнения и закинуть его туда, где они могут взять верх над волей, – Тайлисс потёрла лоб. – Не могу лучше объяснить.
– Оракул, что допрашивал меня, сказал будто жители Дунгвала приняли дар Итхелу добровольно. Из-за страха что ли?
Стрега задумалась, потом ответила:
– Сны же разными бывают. Можно в кошмар погрузить, а значит можно и самое лучшее показать. Пользуют же люди суфангу, уходят многие и навсегда в мир иллюзий. Там проще, легче, да и красивее. Не так, как в жизни.
– Оракул сказал, что вас тоже сделают рабами Итхелу, – Брайд в упор посмотрел на Тайлисс. – Всех.
– Ну со мной не получится, если пришибут только, – стрега отмахнулась раздражённо. – Нас? А тебя?
– Ты мне ответь, почему Оракул сказал, что меня отпустят.
– Не знаю, Брайд.
– Знаешь. Ладно, с этим потом. Есть хоть какой-то способ сопротивляться такой магии? Я не смог.
Тайлисс помотала головой. То ли отрицая такую возможность, то ли не видя её сейчас. Если всё-таки получится выбраться, надо очень серьёзно поговорить с Серп-Легатом, как бы нелепо это не звучало. Но остаться в паутине тайн без возможности хоть как-то и хоть на что-то влиять – достаточно уже. Если Энфису угодно вести скрытую разведку и свою войну с помощью Брайда, пусть даст оружие для этого. То, которое будет эффективно против всей этой мерзости. И Брайд был уверен – такое оружие у главы ордена точно имеется. А если не даст, то Брайд разыщет оружие сам. И возьмёт тоже сам.
Дверь отворилась со скрежетом и, похоже, одновременно вздрогнули все. На пороге стоял давешний Оракул, предусмотрительно прикрытый силовым щитом. За ним виднелись вооружённые люди, по виду так обычные боеры.
Кэддок начал подниматься на ноги, готовый прямо здесь решить всё разом. Следом за ним потянулся и грант Тревит, и лицо его уже не было испуганным и виноватым. Решительным было – тоже готов.
– Не дёргайтесь, – скучным голосом сказал Оракул. – Господин эмиссар, прикажите этому цептору следовать за нами. Ну и сами идите, я обещал вам зрелище.
Брайд молчал, подобравшись и нащупывая в себе нити Крови. Рывок, постараться пробить щит скоростью, проём узкий, использовать тело Оракула, как таран, отбросить на боеров, дальше – ерунда. Хоть и с мечами, не им равняться с солдатами. Попытаться прорваться боем, забрать оружие. Сдохнуть, так сдохнуть.
– Ну как обычно, – Оракул Меридд огорчённо цокнул языком. – Не получится, лэт. Не заставляйте меня лишать вас обещанного развлечения. Или хотите валяться тут и слюни пускать, пока я вашего товарища преподношу в дар владычице?
Он вытянул руку в сторону Тревита, и парень тут же заозирался по сторонам, съёжился, а потом и вовсе вдруг схватился за горло, заскользил бессильно по нему скрюченными пальцами, ну точно словно пытался скинуть с себя чью-то душащую лапу.
Брайд рванулся вперёд, краем глаза заметив, что Кэддок уходит в сторону, готовясь ударить сбоку, как только представится возможность.
Щит встретил ускоренное в рывке тело будто каменной стеной. От удара замерло дыхание, плечо, выдвинутое вперёд, определённо было выбито, ноги подкосились, наливаясь тяжестью.
И тут же словно кто-то сзади провёл ладонью по шее, отчего Брайд содрогнулся. Холод, какой-то немыслимый холод несло это прикосновение. И уже знакомое чувство запредельного отчаяния и тоски. И бессилия. Он упал на колени.
– Вы думали, вы тут одни, господин эмиссар? С кем вы вообще привыкли иметь дело в этой дыре, именуемой Хортом? Гоняли жалких изгоев-хуннов по лесам, жгли боерские дома, осквернённые ересью? Так вы это называли? С магией они сражаются…
Голос Оракула был спокоен и только лишь чуть насмешлив.
А на полу уже корчился и стонал Кэддок, отчаянно тёр глаза, тряс головой и было похоже что он… ослеп?
Бесполезно. Бесполезно сражаться с этим.
Как через повисший вдруг туман Брайд видел, как вяжут руки оптимата, как пинками тяжёлых сапог избивают стрегу, оттесняя её в дальний угол, вынуждая её отползать саму от безжалостных и верных ударов. И как его самого поднимают, толкают в спину к выходу. А он даже не сопротивляется, удивляясь этому и одновременно соглашаясь. Так лучше.
Бесполезно.
Это действительно был храм. Маленький, запущенный, но алтарный камень в центре круглого зала был отполирован до блеска – видно, что его приводили в порядок совсем недавно.
Рассудок привычно отмечал и анализировал увиденное, но то, что даёт возможность принимать решения – воля – спало. Пошёл, куда велено, встал, где указали, смотрел без всяких чувств на то, как культисты ведут такого-же покорного Кэддока, укладывают его на алтарь, даже не сковывая рук и ног. И понимал, всё также безразлично, что оптимат будет лежать спокойно и даже не дёрнется, когда ему будут перерезать горло, заставлять уйти навсегда в иллюзии, или что они там задумали делать.
Оракул Меридд встал перед алтарным камнем, повернул голову к Брайду и сказал:
– Смотрите, эмиссар, на что способна Сила, дарованная госпожой иллюзий.
Он простёр руки над головой Кэддока, уже охваченные лёгким сиянием, дрожащие, трепещущие, словно крылья птицы. Это было даже красиво. Завораживало. Брайд желал видеть всё. До мельчайшей детали. Это было важно, наверное самым важным, что могло бы быть в его жизни.
Шум в дверях раздражал. Отвлекал от зрелища. Брайд не повернул головы, чтобы посмотреть – зачем? Сейчас он хотел видеть то, что было обещано.
Но когда стремительная тень в прыжке повалила Оракула прямо на алтарь и Кэддока на нём, Брайд ощутил как оцепенение начинает спадать. Пока ещё едва заметно, но он уже мог ясно и с вернувшейся надеждой видеть зверя, вгрызающегося в тело Меридда, слышать отчаянный вопль Оракула, чуять острый запах мокрой псины.
Должно быть снаружи дождливо. И эта мысль отрезвила его в момент своей нелепостью. Мысль или то, что вопли Оракула стихли, а зверь – волк? – отпрыгнул в сторону от попытки достать его мечом в руках кого-то из культистов.
Брайд успел только тряхнуть головой, а Кровь уже сама толкнула его вперёд. Он смял боера усиленным ударом, сломал ему шею и в новом рывке оказался у дверей, где уже безуспешно пытались обороняться культисты от напора солдат. Солдат Гвинна.
Со смертью Оракула, схватка закончилась быстро. Кто ж так удачно додумался выпустить на Меридда Старшего? Тот, кто знал, про его невосприимчивость к Запретной магии, разумеется.
Кэддок отходил дольше. Должно быть Оракул успел начать что-то там в своём ритуале. Оптимат нашёл в себе силы сползти с алтаря, когда уже взъерошенный и злой, как демон, Гвинн поставил Брайда перед собой навытяжку и явно приготовился орать.
Брайд стоял перед командором и едва сдерживал глуповатую улыбку. Глоу успел. Они пришли. Спасли. И не от смерти нет. От кошмарной, омерзительной магии Итхелу, а его – Брайда – от позора. Самым страшным был миг, когда пришло осознание выданных Оракулом обещаний. Всех подвергнут ритуалу, а его отпустят. Наказания ужаснее никто не смог бы придумать.
Но Гвинн орать не стал. Присмотрелся к Брайду, выругался непривычно тихо и только спросил:
– Сражаться можешь?
– Могу, командор. Там, в подвале Тайлисс и грант заперты. Тайлисс, возможно, ранена.
– Глоу, – рявкнул Гвинн. – Проверь.
Маг бросил быстрый взгляд на Брайда и скользнул в коридор.
– Нам ещё Дунгвал зачищать, – пояснил Гвинн. – Мы сразу пошли за нелюдем, его благодари, он нашёл этот сарай с камнем.
– И Оракула прикончил, – пробормотал Брайд, поворачиваясь к алтарю.
На алтаре сидел Кэддок, тупо уставившийся на крупного волка, который, в свою очередь, поглядывал на Кэддока.
Впервые Брайд видел Старшего в его ином обличье. Зверь-зверем, никогда не подумаешь, что это кто-то другой. Обычный волк, только покрупнее чуть. Значит вот кому он теперь обязан многим. Стараясь не слишком откровенно разглядывать Тахори, Брайд окликнул Кэддока.
– Порядок, оптимат?
– Нет, – ровным голосом отозвался Кэддок. – До сих пор ерунду вижу.
– А ерунда видит тебя, – брякнул Брайд, всё ещё находясь под влиянием щенячьего восторга, но тут же осёкся под тяжёлым взглядом Гвинна.
Что случилось с ним после экспериментов Оракула? Или то после пережитого страха перед полным своим бессилием? Там, на поляне, и после того, как маг прочёл его, готов был сдохнуть от тоски и отчаяния, теперь же еле сдерживается, чтобы не начать хохотать от зрелища смотрящих друг на друга Тахори и Кэддока. Или вообще всё это от его собственных, уже не раз являющихся теней безумия?
– Цептор Бринэйн, – очень тихо и очень серьёзно спросил Гвинн. – Ещё раз – вы можете сражаться?
– Нет, командор, – сказал Брайд и отвёл глаза.
Нет. Пока не разобрался в том, что происходит, следует держаться в стороне от того, что может навредить остальным.
Гвинн кивнул, и, как показалось Брайду, с некоторым одобрением.
***
Дунгвал зачищен полностью. Зачищен и от ереси и вообще от всех. Вооружённое сопротивление жителей, встретивших отряд командора Гвинна, наличие в их рядах большого количества магов, дало командору основание для решения о полной зачистке обнаруженной хуннской общины. Решение согласовано с полномочным эмиссаром Брайдом Лэт Бринэйном.