Константин Нивский
Эмиссар Амеронта
Пролог
Мало кто знает, что смерть всегда приходит заблаговременно. Эта гостья предпочитает являться, когда остальные только-только собираются. Приходит, скромно занимает место в уголке и ждёт. Чего-чего, а терпения ей не занимать.
Чуять смерть, когда она только-только расположилась и приготовилась, могут очень немногие. Тарвин мог. Дар видеть – это на самом деле просто дурная шутка Богов. И дело даже не в том, что видеть – не значит уметь этим воспользоваться, а в том, что никогда не знаешь за кем пришла посланница Запределья. Может за тобой, а может за всеми сразу.
Но есть и польза. Когда привыкаешь, то начинаешь относиться ко всему происходящему без особого интереса и уж тем более без страха. Наверное поэтому всех немногочисленных жрецов Дикса – Видящих – считают впавшими в безумие по определению. Каково это жить вовсе без страха?
Но нынче тут безумцев и без Тарвина хватало. Он лениво рассматривал слегка растерянные, но и одновременно воодушевлённые лица собравшихся и почти не слушал речей Оракула Дарри. Впрочем, эти речи он перестал слушать где-то после второго десятка уже прослушанных. Ничего нового.
Их называют тут хуннами. Сорняками. Выпалывают нещадно, превращая способных использовать Силу магов в жалких, дрожащих изгоев. Они умеют только ненавидеть и бояться. Ну и искать способы противостоять бесконечной охоте на них. Право, в любом из тангатских рабов достоинства больше. И здравого смысла, уж точно. И почему людям так необходимо сбиваться в стаи? Не разумнее ли надеяться только на себя и попытаться вырваться из плена уготованной участи более простым способом? Сам Тарвин, оказавшись на месте любого из хуннов, попробовал бы, к примеру, убежать в земли Тангаты. Велик шанс сдохнуть по пути, в тех же Пустых землях, но разве тут шансы выжить намного выше? Но нет же, отчего-то все они, эти жалкие дикие маги, грезят о том, как Тангата вложит в их ручонки невероятной силы оружие и они станут способны менять порядок в самом Амеронте. Не глупо ли? Но глупость выгодна тем, кто силён по-настоящему. И потуги озлобившихся и отчаявшихся тоже выгодны.
Оракулы Братства Снов своё дело знают крепко. Не отнимешь. Виртуозно скармливают несчастным недоучкам надежду, заставляют поверить в то, что каждый из них может изменить свою судьбу. Не каждый. Очень немногие. И в этом весь смысл. Тангата заберёт себе сильных магов. Остальные так и останутся гнить скошенными сорняками в сточной канаве. Или будут скормлены Руну на жертвенниках дахака. А их дети потеряют себя, перекованные Амеронтом в оружие для уничтожения себе подобных.
Но Магистратум Тангаты заинтересован в работе Оракулов в Амеронте, а значит Тарвину не о чем тут рассуждать. Его дело наблюдать, чтобы потом доложить своим нанимателям о методах убеждения Оракулов и их способах вербовки хуннов. Ну и заодно приглядеть тех, в ком Магистратум может быть особенно заинтересован.
Чаще всего Тарвин уходил без сколько-нибудь значимых сведений. Найти росток пользы в зарослях сорняков – дело неблагодарное. А сегодня и надеяться особо не стоит. Кто-то умрёт сегодня. А может быть – все.
Тарвин покосился вбок, туда, где он мысленно усадил смерть. Ей тоже было скучно, но она продолжала ждать. А, стало быть, и Тарвину торопиться некуда. Равнодушие к будущему – своему ли, чужому – часть пути Видящего. До которого немногие доживают. Безумие как раз настигает тех, кто научившись видеть, начинает пытаться менять. Сохраняющий разум менять не станет, он будет использовать полученную информацию в своих целях.
– Что может утешить страдающего? Что подарит ему краткие мгновения покоя и сладостные видения? – голос Оракула Дарри журчал весенним ручьём. Этому голосу хочется верить. – Только исцеляющий сон. Сон – великое благо, и он же может стать самым жутким испытанием…
Всё верно. Объятия владычицы кошмаров могут быть куда как более ласковыми и требовательными, чем хватка твёрдой руки светоносной Грит. Руки, которая здесь, в Амеронте держит кнут, терзающий спины нечестивых, имеющих неосторожность родиться магом. Какая же невероятная работа была проделана теми, кто привнёс в стадо, именуемое народом Амеронта, эту идею о непримиримости Грит к играм детей своим. И заставил поверить в неё. Это и доказывает в очередной раз, что искусно приготовленное и замысловато украшенное блюдо сожрут обязательно. Даже если основной ингредиент в составе – дерьмо.
Тарвин ещё раз прошёлся взглядом по лицам призванных нынче, выискивая то, что хотелось бы видеть – тени недоверия и одновременно взвешивания возможностей и рисков. Оракулам нужны восторженные адепты, хотя бы на первых порах восторженные. Тарвину же нужны умные и расчётливые. Но их, увы, становится всё меньше. Он чуть не рассмеялся оттого, что даже сейчас стремится выполнить свою основную работу. При предполагаемом им раскладе – бессмысленную.
Звук уверенных шагов Тарвин услыхал – нет предугадал – гораздо раньше остальных. А вот и спутники унылой гостьи из Запределья. Припозднились.
Тарвин скользнул в сторону, двигаясь вдоль потрескавшихся колонн и держась в их тенях. Место, чтобы затаиться, он присмотрел заранее, ещё когда в эти старые развалины не начали подтягиваться настороженные и полные наивных своих надежд хунны. И не только затаиться, но и наблюдать.
Они вошли в уцелевшую часть развалин, где собственно и происходило основное действие, спокойно и без лишней суеты. И в этом спокойствии была уверенность в том, что они сильнее. В любом случае сильнее. Несмотря даже на присутствие тут Оракула.
Тарвин привычно отмечал детали, способные быстро дать представление об этом небольшом отряде. Два мага. Один, точнее одна – эвокат, но птица редкого тут окраса. Бастра. На её руке трепетал готовый развернуться в любой миг шеер. Ещё и жрица Гоара. Недурно оснащены здешние Серпы, недурно. Второй маг из вольных, прочесть его Тарвин отчего-то не мог. Защита? Ну если она, то поставлена магом очень сильным.
Трое цепторов, шесть грантов. Один из цепторов явно не воин. Ну, конечно, – дознаватель, судя по серебряным полоскам на воротнике. Второй цептор с нашивками оптимата выглядел вполне себе боевым. Очень боевым.
А вот и тот, кому смерть выдала отдельное приглашение на этот приём. Тот, кто решает. Командир. Молодость обманчива – лэт. Но всё-таки молод. Лицо уставшее, но в движениях заметна юношеская лёгкость и порывистость. На воротнике красные нашивки – что-то новое? Непростой парень, похоже.
Всё это Тарвин считал за несколько мгновений. Тех самых мгновений, которые предшествуют началу боя. Разговоров не будет. Хунны понимают, что они загнаны в угол, выхода нет, и остаётся только биться до конца. Их конца, разумеется.
– Тангара живым! – коротко приказал командир, когда от стремительно возведённого над отрядом щита отлетел, рассыпавшись мелкой искрой, первый удар заклинания хуннов.
Они действовали невероятно слаженно. Вольный маг предусмотрительно взял на себя Оракула, сразу пресёк его попытку отойти, чтобы собрать Силу для одного из своих премерзких и при удачном попадании очень действенных заклинаний. Задержал, накинув путы, и времени пока Оракул разрывал их, хватило на то, чтобы пылающий бич шеера обвил его тело. От смерти спасла только неловко и наспех поставленная защита.
Хуннов расстреливали из арбалетов гранты, по-прежнему прикрытые магическим щитом. Бастра-то редкой силы. И щит удерживает и шеером орудует, что опытный возница своим кнутом. Вот кого бы в Магистратум доставить…
Шеер рвал щиты Оракула, как тряпки, заставляя мага всю Силу расходовать на создание новых, не давал ему возможности хотя бы и для малой попытки ответной атаки. Ну да неудивительно. Ловкий вербовщик совсем не обязательно будет искусным магом. Скорее наоборот. Никто же и не мог предположить, что отводящие заклинания, на которые Оракулы были мастера, снимет маг искусный. Способный их видеть. И, казалось бы, сокрытые от эвокатских сетей старые развалины в предгорьях, будут теперь светиться гостеприимным светом, приглашая зайти на огонёк.
Не готовы они были к вторжению. Не готовы. Поэтому и ложились скошенные Серпами сорняки один за одним от арбалетного болта или удара, усиленного лэтовским смертоносным и почти незаметным глазу рывком. Да какой там бой? Просто зачистка. И для этого отряда, похоже, рядовая.
Оракула в итоге обезвредили банально и унизительно для любого мага – обычным жезлом дознавателя. Воспользовавшись моментом, цептор с длинным, унылым лицом равнодушно вдавил жезл в район солнечного сплетения Оракула, замершего под очередным ударом вольного мага. Дарри тут же оказался лишённым возможности призывать потоки Силы, и его быстро и ловко скрутили двое подбежавших грантов.
Кончено.
Тарвин чуть задержался в тени, стряхнул с куртки пыль и паутину и осторожно вышел из укрытия.
– Быстро вы справились, – сказал он одобрительно. – Не ожидал увидеть такой чистой работы.
Молодой командир смотрел на него холодно, а бастра, стоящая рядом с ним, предупреждающе мотнула головой и коснулась рукой кольца свернувшегося шеера. Просекла попытку читать своего проводника и пригрозила любопытному. Что ж… Не стоит дерзить, хоть и подмывает заглянуть в лэта.
Всё также, не отрывая глаз от лица Тарвина, командир распорядился вывести Оракула, а самому Тарвину сказал:
– До моих указаний сидишь в Лиддвале. Указания получишь по старому каналу. После можешь считать, что работа выполнена.
– Работа уже выполнена, цептор, – ухмыльнулся Тарвин, не столько желая возражать, сколько понять для себя насколько правомочен в решениях этот лэт.
Хватает Тарвину тех, кто считает, что может раздавать ему указания. Лишних не надо. Но и вольности позволять себе не стоит – кто знает с чьих рук этот юный командир свой паёк ест.
Лэт не ответил. Резко развернулся и направился к выходу, демонстрируя полное пренебрежение к возражениям.
Весьма показательно. Стало быть, в Лиддвал. Сидеть и ждать указаний, как велено.
Глава 1
Зимы в Хорте мягкие, а ближе к горам ещё и сухие, без пронизывающих сырых ветров, какие можно наблюдать севернее. А Лиддвал – город, где вся прелесть хортского дружелюбного климата и размеренного уклада жизни раскрывается наиболее ярко среди всех поселений провинции. Достаточно большой город, чтобы там не стало скучно жить и не слишком большой, чтобы потеряться в толпе. Спокойный и небедный.
Был ещё совсем недавно. Теперь же, как и все поселения близ южных границ Хорта, город понемногу терял и спокойствие, и благополучие.
Брайд размашистым шагом проходил улицу за улицей, вроде бы в целом следуя нужному направлению, но одновременно нет-нет и заворачивал в сторону, туда, куда без всякой причины хотелось свернуть. Ему нравилось думать на ходу, а жизнь города вокруг была отличным фоном, не позволяя погрузиться в ощущение одиночества и, вместе с тем, не напрягая необходимостью в ней участвовать.
Тайлисс, по обыкновению идущая на пару шагов позади уже привыкла, должно быть, к манере Брайде вот так вот предаваться размышлениям и молчала. И Брайд тоже привык к тому, что стрега вроде и рядом, а вроде и где-то далеко.
Они действительно неплохо сработались. После первых неловких дней, когда Брайд узнал о роли своего эвоката в его же собственной судьбе и вообще не желал разговаривать с Тайлисс, ощущая досаду и обиду, пришло время и как-то принять то, что есть. В конце-концов, винить стрегу за то, что ей приказали – нелепо. За то что не рассказала – тем более нелепо. У Серпов болтуны не задерживаются. Помирают быстро. Просто когда формируется связка проводника с эвокатом, менее всего хочется чувствовать недоверие и сомнения. Недоверие точит связку изнутри, в конечном итоге делая её невозможной. И тут только искреннее намерение сохранить её способно остановить этот процесс.
И вскоре по неоговоренному, но очевидному согласию обоих, они отодвинули в сторону всё, что касается службы каждого под рукой Серп-Легата, оставив только то, что касается службы общей. И стало легче. И говорить, и молчать. Главное избегать скользких вопросов. Брайду. Потому что стрега вопросов не задавала.
Наутро предстояло возвращение в каструм, расположившийся надолго – по предварительному приказу до конца зимы – близ Лиддвала. Дальше на юг передвигать лагерь Серпов уже было некуда. Лиддвал стоял в долине, в естественной чаше, образованной изгибом горного хребта, за которым уже начинались земли Тангаты. Под контроль корпуса таким образом попал сам Лиддвал с примыкающими землями, Байон и несколько крупных поселений. Вполне достаточно, чтобы при тревожных вестях отправиться в нужное место. Два дополнительных корпуса, присланных Серп-Легатом в Хорт взяли под контроль восточную и центральную части провинции. Всё это, плюс усиление приграничных постов и Хортского оплота силами ордена Первых Столпов должно было обеспечивать неплохую безопасность этим землям.
Неплохую по меркам военной науки. Но никак не по меркам Серпов. Кэддок вообще сравнивал их работу с ловлей блох на бродячей собаке. Много, навязчиво, то там куснут, то тут. И по большей части – бессмысленно.
Но Кэддок – это Кэддок. Для Брайда смысл работы если не всего корпуса, то его отряда был очевиден. Искать. Искать то, что поможет Энфису справляться с гнилью внутри государства. А гниль точно уже начала расползаться по нему. Недаром появились те, кто зовёт себя Братством Снов. Видно же, что готовились запустить в Амеронт этих странных вербовщиков уже давно. Может кто-то и видел в них случайных, помешанных культистов, каких всегда хватало среди хуннов, но Брайд уже точно знал – это организация. Мощная, структурная, подготовленная. И имеющая наверняка сильную поддержку на этой стороне. В Амеронте. Наверху.
И нападения дахака действительно были всего лишь отвлекающим манёвром. Не для того, чтобы Тангата начала вторжение, а для того, чтобы Тангата подгрызла Амеронт изнутри, позволив ему рухнуть самому. Дерзкий и очень продуманный план – запустить в приграничья безумных убийц, поклоняющихся Бешеному псу Руну, заставить людей дрожать от страха перед зверствами культистов. Поднять волну неуверенности и сомнений в том, что Амеронт способен защищать. И уже на этой волне отправить вербовщиков и умелых проповедников новой веры – Оракулов. Посулить спасение, безопасность простым сословиям и свободу тем, кто пользует магию.
В конце-концов, как ответил Глоу на недоумение Брайда о том, что некоторые простолюдины поддерживают магов, – любой человек будет защищать своих детей. А маги рождаются не только у магов. Сам Глоу был таким ребёнком, как выяснилось. И его родители – скромная семья из ремесленного сословия отдала сына в одну из тайных общин хуннов. Общину зачистили со временем, а Глоу подобрал сам Серп-Легат и приставил на службу ордену. Почему не отправил в эвокатскую школу, Глоу так и не пожелал рассказать.
Но то понятно. Непонятно другое – почему Энфис уверен, что и аристократии коснулась ересь? С чего желать перемен тем, чья жизнь и положение весьма достойны? Если только недовольство не вызвано самим Серп-Легатом и его влиянием на Потентара. А такие разговоры слышались всё чаще. Не прямые – нет, обрывки, слухи, шёпоты. Вот даже порой и в военных лагерях. И слушать подобные разговоры тоже теперь было работой Брайда.
Недостойно? Но разве более достойно мыслить о свержении власти Энфиса при помощи еретиков? Нет, для Брайда выбор был очевиден. Если Серп-Легат стоит на страже интересов Амеронта, а враги Энфиса обращаются к магии – стало быть они враги не самому главе Серпов, а всему Амеронту.
– Цептор Бринэйн? – знакомый голос заставил Брайда остановиться.
Он обернулся, увидел стройную фигуру, закутанную в отделанный рысьим мехом плащ, гриву густых волос с медным отливом и смеющиеся глаза. Келла Кавири – торговка с островов. Не ожидал Брайд увидеть её тут, думал, что перебралась она севернее, а может и вовсе покинула Хорт.
– Госпожа Кавири, – Брайд поклонился, краем глаза отследив Тайлисс, которая уж со слишком равнодушным видом остановилась поодаль. – Вы тут? Не ждал такой встречи.
– Отчего же? – Келла улыбнулась. – Лиддвал – город немаленький, а торговцу надо думать о прибыли даже в неспокойные времена. Я здесь открыла несколько лавок с инструментом и всяким нужным скарбом для боеров, поставки идут с северных цехов. А моя… скажем так дружба с орденом Серпа весьма поспособствовала налаживанию торговых связей напрямую с цеховиками. В общем, я решила остаться в Амеронте и осесть тут. Одобряете?
Брайд слегка смутился, снова попав под очарование этого голоса, улыбки и очень искреннего дружелюбия.
– Бесспорно одобряю, – он тоже улыбнулся. – Тем более, что наш корпус стоит близ Лиддвала…
И смутился ещё больше. Почему – тем более? С Келлой он определённо глупел. И говорил глупости сразу и с ходу.
– Так это же прекрасно! – Келла коснулась его рукава затянутой в тонкую перчатку рукой. – Значит я могу рассчитывать, что вы найдёте время и нанесёте мне визит? Знаете, я выкупила совершенно очаровательный дом с видом на горы и мне не терпится похвалиться им кому-нибудь кроме мистрата Лиддвала и его достойной, но ужасно скучной супруги.
– Полагаете, я покажусь вам менее скучным? – Брайд сделал вид, что задумался. – Я с удовольствием навещу вас, но особенного веселья обещать не могу. Я даже сейчас не могу придумать никакого галантного или остроумного ответа. Хотя очень бы этого желал.
Келла рассмеялась. Весело, открыто и совершенно не обидно.
– Вам достаточно будет закатывать глаза и ахать от изумления видами из окон и новой обстановкой. И слушать мою болтовню.
– Супруга мистрата и этого не делала? – ужаснулся Брайд. – Очень вам сочувствую.