Константин Мосолов
За дверью дьявол
Мастер сразу же принялся осматривать замок. Тщательно проверяя механизм, он то открывал дверь, то закрывал ее, при этом пробуя разные варианты: прилагал больше усилий, меньше, резко дергая ручку или плавно. Люба же за это время успела отодвинуть коробку, показать документы на квартиру, сделать гостю чай, после чего с ужасом принялась размышлять о событиях, которые происходили, пока она спала: «Тима собрался в школу, вышел в прихожую, а там мать на тумбе спит и выход забаррикадирован… Отодвинул коробку, ушел в школу, вернулся с нее, а мать все еще на тумбе… Жесть… Надо будет с ним поговорить. И про учебу поговорим, и про эту ситуацию заодно».
Любовь все рассуждала про себя, как вдруг к ней обратился мастер:
– Слушайте, замки-то у вас тут классные стоят! Точно менять хотите?
Мужчина продолжал осматривать механизм, все еще выискивая несуществующую поломку.
– Точно, – уверенно ответила Люба, в то время как мастер отпил чай и продолжил изучать замок.
– Вам, может, личинки только поменять? Я так понимаю, поломки тут никакой нет, но есть потребность, чтобы ключи были только у вас. Или что?
– Ну да… Да, верно.
– Там ведь и цена разная! Либо целый замок, либо…
– Да, хорошо. Давайте личинки поменяем.
– Все. Вопросов нет. Меняем, – одобрительно проговорил мужчина и начал рыться в своем ящике для инструментов. – Расскажите, в чем дело-то хоть? Арендаторов неприличных недавно согнали или, может, еще что?
Любовь не знала, как ответить на этот вопрос, поэтому, прикрываясь мнимым желанием заварить себе чай, она временно переместилась на кухню, где неожиданно вспомнила о своем вчерашнем срыве: Люба увидела в раковине держатель. Тогда она, раздраженная воспоминаниями, прогоняя негатив, быстро достала из раковины «канделябр» и аккуратно, чтобы он не упал, вернула его на прежнее место. Только после этого, тяжко выдохнув, Люба поставила электрический чайник кипятиться и, схватившись за голову от эмоциональной усталости, наконец задумалась над тем, как же все-таки поступить. С одной стороны, ей хотелось выговориться: все, что с ней произошло, очень трудно было держать в себе, да и не нужно, а то еще и скажется как-нибудь… С другой стороны, произошедшее с ней едва ли можно было сравнить с какой-нибудь рядовой проблемой: она будет похожа на шизофреничку, если расскажет, что с ней произошло! А потом белый халат, длинные рукава… Сына заберут… Однако, несмотря на тяжесть дилеммы, Любовь все-таки нашла решение. Она вернулась к мастеру и начала свое повествование.
В общем-то, Люба пересказывала все как есть, за исключением разве что необъяснимых моментов. Допустим, топот копыт она заменила на топот группы подростков, а хохот Любовь представила как рок-музыку из портативной колонки. В итоге история местами преобразилась, зато стала правдоподобной: наглые хулиганы, а именно некие подростки-панки, на протяжении двух дней мучают женщину и пытаются попасть в ее квартиру.
Когда Люба выговорилась, ей все же полегчало, хоть она и не смогла поведать ужасающую правду, а мужчина к тому времени уже закончил работу. Он показал, как дверь запирается, открывается, отдал ключи и, достав платежный терминал, предложил рассчитаться. Любовь в свою очередь нашла среди беспорядка на тумбе банковскую карту и оплатила услуги мастера.
– Послушайте, – приняв оплату, начал он, – я, конечно, личинки вам уже заменил, да и ваше решение по большей части кажется логичным…
– Да-да, говорите! Ничего страшного!
Люба почувствовала, что мастер ощущает себя неловко, поэтому не может договорить. Мужчина натужно выдохнул и продолжил:
– В общем, я считаю, что в такой ситуации вам в первую очередь нужно было думать не о «смене замков», а… И неважно, что вы могли видеть и слышать…
– Неважно, что я могла слышать? Что вы имеете в виду? Я слышала и видела группу подростков, – с легким испугом и наигранным недопониманием спросила Любовь, после чего ей в голову пришла мысль: она настолько обезумела, что это уже и не скрыть.
– Не воспринимайте в штыки, пожалуйста. Я просто с подобными вещами дело имел и понимаю, насколько все может быть серьезно…
– Что вы имели в виду? Эта фраза… Неважно, что вы могли видеть и слышать. Что вы имели в виду? – нервно перебила Люба.
– Любовь, я у вас просто причину спросил. Ответить можно было коротко, неясно, скомкано, но вы не ответили никак: сказали, что хотите сделать себе чай, и ушли на кухню. Отсутствовали минуту, не больше, затем вернулись и с легкостью мне все выложили. Большую такую, эмоциональную историю рассказали. Без чая, – сказал как есть мастер. Люба опешила: она действительно забыла о чайнике, который ставила кипятиться. – Будто вам нужно было подумать: делиться со мной вашей историей или нет? А история-то тривиальная. Такое везде и всюду происходит… И в полицию не звоните, а сразу слесаря зовете.
– Это вас не касается, – выпалила Любовь.
– Само собой. Я лишь отвечаю вам на вопрос…
– Хотели бы ответить, сказали бы прямо, – вновь грубо перебила она.
– Я не верю в вашу историю, – резюмировал мужчина.
– Я вас поняла. Работа сделана, оплата произведена. Вам пора.
Люба подошла к двери и открыла ее, тем самым подкрепляя свои слова. Однако, несмотря на уверенный вид, в действительности ей было обидно: она так грубо выпроваживает человека, который на самом деле прав. Но Любовь не могла по-другому. Она не может быть сумасшедшей. Правда должна быть только одна: та, что примут остальные.
– Конечно, да и мне на другой адрес уже надо, – согласился мастер и перешагнул через порог.
– Простите за грубость, – девичьим шепотом, неожиданно даже для самой Любы, словно голос разума, вырвалось извинение. Звучало оно, конечно, очень странно после предыдущих высказываний, поэтому еще несколько секунд, понурив голову, Любовь избегала взора мастера. Но затем ее все же пересилило любопытство, так как мужчина остановился, вероятно, в ожидании того, когда она будет снова готова выслушать его. Люба выпрямилась и вновь зацепилась за теплый взгляд мастера, за его добрые глаза. Добрые и понимающие.
– В таких случаях недостаточно «поменять замки». Нужно понять, кто это. Кто он, она или они. А затем разобраться, чего хочет «домушник». И почему ему этого хочется… Кто, зачем и почему. Лицо, цель и мотив.
У Любы сердце сжалось.
– А замок-то… – продолжил мастер, помотав головой. – Это не решение проблемы. Вдруг он действовал отмычкой? Или, может, у него есть доступ к вашим ключам… на работе, скажем? Что ему ваш замок-то тогда новый? Ничего.
– Да, но как я… – почти шепотом согласилась Любовь, но недоговорила, потому что почувствовала, что сейчас заплачет. Слезы подступили к ее глазам, но в итоге, по привычке, она все же не дала волю эмоциям. Если можешь сдержаться, то не выпускай, держи в себе. Так Люба прожила всю свою жизнь.
– Как вы узнаете, что незнакомцу нужно? Кто он такой? Знаете, практика показывает, что во многих случаях жертвы ограблений либо знают своих грабителей, либо это знакомые знакомых. Поэтому вполне вероятно, что вы сможете в этом разобраться, а если нет, просто обратитесь в полицию… Нет. В любом случае обратитесь в полицию. И плевать на обстоятельства, Любовь. Так будет безопасней. Это же не шутки… Однако в любом случае подумайте над вопросами. Если вы ответите на них, полиция быстрее разберется с вашим делом… Или вовсе решение проблемы, может, придет к вам само собой… И без полиции обойдетесь. Кто знает? – спокойно проговорил мастер и двинулся к лестничной клетке. Напоследок он сдержанно попрощался: – До свидания.
– До свидания, – тихо и покорно ответила Люба. Подавленная, она закрыла дверь на все замки.
«Кто, зачем и почему… – начала размышлять Любовь, как вдруг зазвонил телефон. – А это еще кто?»
Люба приняла вызов от неизвестного номера на своем смартфоне и направилась в большую комнату, по пути включив в ней свет, так как за окном уже стало темно. Она встала у стены напротив кухонного гарнитура и выгнула спину, чтобы немного размять свой кривой позвоночник и в очередной раз прогнать горбинку, что поселилась когда-то давно в районе ее трапеций.
– А! Людмила Михайловна, да, здравствуйте! Я как раз хотела… Да, верно… Как… За четверть?! Ск… Сколько вы сказали? Семь двоек? Это что ж он… – недоумевала Любовь. Спустя несколько мгновений она зажала телефон между плечом и головой, чтобы высвободить руки, потому что аллергия вновь дала о себе знать. Люба расчесывала кожу на левой кисти, прогоняя внезапно появившийся зуд, и вскоре, когда ее голос с приветливого уже сменился на безразличный, ранки на ссохшейся коже начали слегка кровоточить. – Да, конечно, я с себя вины не снимаю… Вы правы… Вы правы… Вы правы, да… Я разберусь. Спасибо… Ага. До свидания.
Любовь сбросила вызов и, выдержав небольшую паузу, с размаху бросила телефон в прихожую. Смартфон попал в зеркальную дверцу шкафа-купе, пустив паутину сколов на поверхности, отломав пару больших кусков полотна зеркала. Немного рыча и сгорбившись, вновь провалившись в эмоциональную бездну, вновь больно ударившись об обстоятельства, Люба направилась к холодильнику. Она взяла все те же сосуды и создала знакомое ей зелье. Один глоток. Второй. Но для спокойствия этого мало.
– Ебаный неуч. В отца, сука… Я делаю все! Я теперь еще и охранник! – прорычала мать и обратила свой разъяренный взгляд на дверь в комнату сына. Любовь шагнула в сторону двери и встала на стеклянные осколки, которые остались на полу еще со вчерашней ночи. В мгновение она почувствовала острую, колющую боль, но при этом осталась на месте, потому что по какой-то необъяснимой для нее причине сейчас Любе хотелось этих страданий. Она перенесла вес своего тела на правую ногу и, делая себе еще больнее, будто вдавливая осколки в пол, продолжила: – Сидит тихоня тихонечко. Разве могла я сегодня встать раньше?! Скажи мне! Я всю ночь не спала! Ну-ка! Вышел! Сейчас же! Я!..