Константин Мосолов
Жутко. Сборник первый
Леру вновь трясет. Ей хочется кричать. Анна-Мария с абсолютным спокойствием вновь разворачивается к мужчине.
– Можно фарш. Красиво, – решает чудовище, хотя его глаза говорят об обратном: наскучило. Богомол резко замахивается.
– Стой!
– Это что такое? – слегка раздраженно произносит Анна-Мария.
– Его обязательно убивать?!
– Он же заслужил? – после небольшой паузы произносит чудовище.
– Да, но… пусть гниет в тюрьме! Такая смерть – слишком просто для ублюдка! – дрожащим голос почти кричит девушка.
– В тюрьме хорошо.
– Ч… что? – не поняла Лера.
– Лучше смерти, – объяснила Анна-Мария, слегка прикрыв веки, будто от усталости.
– Они… мучатся там! А здесь ты быстро лишаешь его жизни! Это ведь!..
– Хорошо. Давай небыстро – перебивает богомол и вновь обращает свой взор на мужчину.
– К… как? Что ты?..
– Уши. Пальцы. Конечности, – говорит чудовище и своей лапищей показывает на обозначенные части тела.
– Нет… – с ужасом в голосе, еле слышно произносит Лера. В этот момент Анна-Мария вновь разворачивается к девушке, но впервые натягивает жуткую и неестественную улыбку, которая похожа скорее на эмоциональную подделку. Богомол резко подскакивает к девушке. Их лица в сантиметрах друг от друга. Лера, естественно, пугается, но все же сдерживает крик, зная, какое наказание ее ждет. Тем не менее дальнейшая картина выглядит еще хуже.
Зрачки Анны-Марии раздваиваются. В каждом глазу один зрачок остается на месте, не разрывая линии взгляда с Лерой, а другой начинает мельтешить по глазному яблоку, как муха в банке, будто что-то разыскивая, высматривая. Улыбка при этом натягивается еще больше.
– Думаешь, не вижу? – будто слегка насмехаясь, спрашивает чудовище. Лера пытается выдавить из себя слово и в итоге выплевывает:
– Ч… что?
– Лукавишь. Решайся, – спокойно произносит богомол, создавая контраст с безумием собственных глаз.
– Я сделаю это сама, – довольно быстро и уверенно для сложившейся ситуации произносит Лера. Не отрывая взгляда от безумных глаз богомола, девушка аккуратно подбирает нож. Опираясь на одну руку, она встает и с уверенностью смотрит на Анну-Марию, которая тоже не упускала взгляда визави.
– Правильно. Он заслуживает, – говорит богомол.
– Да, – уверенно отвечает Лера. Вторые скачущие зрачки Анны-Марии резко сливаются с неподвижными. Взгляд снова похож на человеческий.
– Не теряй злости, – уставши говорит Анна-Мария и уходит прочь.
Какое-то время Лера смотрит вслед медленно ползущему чудищу, после чего уверенно подходит к мужчине. С презрением она смотрит на него. Леру вновь трясет, но длится это недолго: девушка сильно замахивается и наносит удар.
Лезвие бьется о бетонное покрытие рядом с головой ничего не подозревающего мужчины.
У девушки перед глазами всплывает картинка из прошлого: она плачет в парке, уставившись на счастливых мамочек с детьми.
Тогда Лера сразу замахивается еще раз и в этот раз уже попадает в плечо. Точнее, лишь немного царапает его.
Вновь сознание прорезает эпизод из прошлого. Кухня; крик бывшего мужа: «Ты не откажешься, Лера! Так нельзя!»
Слезы пробивают броню девушки, как никогда. Она плачет навзрыд, и в этот раз уже не боится, что заплатит за истерику жизнью. Лера откидывает нож в сторону и гладит по голове бывшего мужа. Соленые слезы капают на грязное лицо мужчины. Лицо, которое после стольких лет исказилось, казалось бы, практически до неузнаваемости, но все равно знакомое, все равно родное. Лера ложится рядом и обнимает грязного оборванца, вспоминая при этом теплые ночи, полные любви. Те чувства девушка не испытывала уже давно. Так она пролежала с бывшим мужем несколько минут, пока не приняла важное решение.
Лера с трудом поднялась, затем достала из кармана слегка треснувший дешевый смартфон. Она набрала номер полиции и, вытирая слезы, дождалась ответа.
– Это я сделала, – будто счастливая, начала Лера. Кто-то на том конце провода попросил ее представиться и сказать, где она находится, но девушка просто продолжила свой монолог. – Лет пять, кажется, прошло. Тогда все так… – Лера глубоко вздохнула, – Все так сложилось, что на моего мужа легко было свалить вину… но это я его спровоцировала пырнуть… меня в живот… Нет. Даже не так, – говорила девушка, а ее глаза мельтешили. Словно она визуализировала прошлое и пыталась рассмотреть в нем все детали, – Это было спонтанно.
Оператор пытался докричаться до Леры, но она его не слышала. Ее ноги подкашивались, хотя на самом деле с каждым словом ей становилось легче.
– По сути, он просто выставил нож, а я на него сама кинулась. Я не хотела ребенка, не хотела стареть, понимаете?.. Я сломала ему жизнь… И себе тоже… Так долго пыталась убедить себя, что это его вина, а не моя, и ведь… Ведь начала верить в это. По-настоящему верить… В моей памяти он жил чудовищем. По моей вине таковым и стал… Хотя чудовище здесь я. Понимаете? – с улыбкой от облегчения, но слезами от сожаления продолжала Лера. Оператор тем временем уже перебрал все возможные способы, чтобы выудить нужную информацию. И тем не менее ему повезло. – Да что там… Приезжайте на молокозавод. Две улицы от первой проходной. В сторону малосемеек… Я так устала. Расскажу вам все на месте… Если живой найдете.
Лера была действительно опустошена. Она бы легла рядом с бывшим мужем и просто уснула, но ее остановило чье-то дыхание в затылок. Девушка быстро развернулась и от увиденного отшатнулась назад: она увидела Анну-Марию. Только сейчас Лера смогла заметить на белом, с коричневыми пятнами, теле богомола свою кровь. Большие участки крови.
– Плохой выбор, – с угрюмым видом сказала Анна-Мария.
Лера еще раз шагнула назад и уперлась в бетонную стену. Богомол продолжал:
– Направление ветра менять…
– Я должна была?.. – испугалась девушка.
– Какой смысл? – строго перебило чудовище.
– Я не понимаю, – хныча проговорила Лера, отворачиваясь от Анны-Марии, подошедшей вплотную.
– Чудовище есть чудовище, – проговорил богомол и вновь сотворил пучок белой энергии, после чего запустил его в плечо Леры.
С болью, но рука у девушки начала отрастать, а у Анны-Марии на месте двух антенн, словно по щелчку пальцев, появились черные как деготь волосы. Прекрасное и поистине завораживающе зрелище – наблюдать, как они развеваются на легком ветру.
Леру вдавливала в стену пульсирующая боль. Этот процесс не позволял ей ровным счетом ничего: ни двигаться, ни видеть что-либо, даже дышать было трудно. Но в итоге боль начала стихать, когда рука уже полностью отросла. Тогда-то девушка и смогла вновь сфокусировать взгляд и заметить, что Анна-Мария отошла от нее уже достаточно далеко. Она стояла на месте и смотрела куда-то в сторону. Примерно в этот момент к Лере вернулся слух, и она сама услышала приближающееся не то блеянье, не то визг. Девушка посмотрела в сторону, откуда предположительно доносился звук, и увидела нечто действительно отвратительное.
По переулку скакала тварь, подобная – если такое сравнение вообще уместно – миниатюрной свинье. Задние ноги были будто поросячьи, а вот передние словно от петуха. Кожа у животного была мертвенно-бледная. Морда представляла собой помесь мопса и какой-то птицы: мешки под глазами, клюв странной трубкой, маленькие черные глазки, сморщенный лоб. На подбородке будто росла вишня, а на голове был участок зеленых перьев.
Тварь ковыляла прямо к Анне-Марии. И зря: богомол мгновенно раздавил бедное существо своей огромной шипастой лапой, словно булавой. Лера от увиденного вскрикнула, чем и обратила взор Анны-Марии на себя. В этот же момент у чудовища пропали волосы и вернулись антенны; верхняя часть прекрасного лица сменилась большими фасеточными глазами. И тогда богомол вновь улыбнулся – то немногое, что осталось от человека.
Анна-Мария завыла в небо, словно дракон, буквально лопая от силы звука все стекло, что находилось неподалеку. И затем чудище поползло дальше. Прочь от Леры. Той, что отнюдь не забудет этот день. И когда ее найдет полиция, она далеко не сразу сможет им рассказать все, что планировала. Но она обязательно расскажет. И не забудет. Один особенный день среди тысячи серых, как облака над молокозаводом.
Рита Мосолова
Ты не один
С тех пор как ты съехал от родителей, ты всегда был один. Дом, работа, дом, и так каждый божий день без единого выходного и праздника. Ведь нужно платить ипотеку за модную евродвушку в престижном районе крупного мегаполиса. У тебя нет времени на дружеские, и уж тем более на романтические отношения. На работе общение только по делу – нельзя отвлекаться, нужно выслуживаться перед руководством, чтобы получать еще больше денег и вносить еще большие платежи. Ты никогда не задавался вопросом «зачем?». Это же и так всем понятно – нужно, все к этому стремятся, и ты ничем не хуже их. Но неужели они тоже чувствуют эту пустоту внутри?! Ты хотел бы избавиться от одиночества, но не знаешь как, ведь этому не учили в университете. Изо дня в день ты приходишь в пустую квартиру, в одиночестве ужинаешь и ложишься спать, чтобы завтра снова отправиться на работу.
В одну из самых обычных ночей ты просыпаешься от странного ощущения на затылке, но не открываешь глаз, чтобы не потерять умиротворенное состояние сна. На границе сознания ты пытаешься понять, что это было. Будто порыв ветра всего на секунду выбил окно за твоей спиной и впустил февраль в квартиру. Но створки закрыты. Ты слышишь, как вьюга воет за окном, ударяя в стекло мелкие крупинки снега. Вдыхаешь сладковатый аромат, на языке появляется привкус железа.
И снова холодный воздух ворошит волосы у тебя на затылке. Не найдя для себя логичного объяснения, распахиваешь глаза, но не оборачиваешься. Комната выглядит иначе: шкаф открыт, часть вещей раскидана по полу, на них, спиной к тебе, кто-то стоит. Ты узнаешь свою одежду, висящую на незваном госте, как на вешалке. Его мертвенно-белая кожа плотно обтягивает кости, чуть ли не сияет под тусклым светом уличного фонаря. В одной руке у него кухонный нож, другая тянется на верхнюю полку. Он замер, чувствуя на себе взгляд. Твое тело охватывает мелкая дрожь. Простыня становится мокрой от пота.
Снова воздух. Это похоже на дыхание. Размеренное, глубокое, но холодное. Существо перед тобой опускает руку, суставы движутся неестественно резко и будто отдельно друг от друга. Каждую косточку этого создания волной от руки к ногам охватило движение. Оно медленно оборачивается. От страха у тебя перехватывает дыхание. Хочется закричать, но получается лишь сдавленный всхлип. Ваши взгляды пересекаются, и ты видишь свое лицо на его голове. Лицо, перекошенное в усмешке, с прищуренными глазами. Оно называет твое имя низким клокочущим голосом, широко открывая рот и растягивая губы, затем содрогается в беззвучном смехе. Кислый, тошнотворный запах ударил тебе в нос, заставив желудок сжаться. Оцепенение отступило, и взяла верх паника. В ушах повис оглушающий звон. Пытаешься подняться, но тело не слушается.
Из-за спины опять доносится дыхание – сильнее, чем прежде. Ты ощущаешь движение на другой стороне кровати – будто кто-то, лежащий рядом, приподнялся и подвинулся ближе. Существо перед тобой замирает и переводит взгляд тебе за спину. Его глаза расширяются, голова трясется из стороны в сторону. В звуках, доносящихся из его рта, ты не можешь разобрать слов. Страх, который ты ощущал мгновение назад, отражается сейчас на лице этого создания. Оно бросает нож в твою сторону, но ты не слышишь, чтобы тот приземлился. Двойника окутывает дрожь, он выгибает свои кости под неестественными углами и тем самым снимает с себя твою одежду. Лицо теряет очертания – глаза без век выпучены, нос полностью отсутствует, а рот представляет собой узкое круглое отверстие посередине лица. Кожа покрыта трупными пятнами и бороздами шрамов.
От дыхания существа у тебя немеет щека. Ты чувствуешь, как что-то капает на губы. Пытаешься посмотреть наверх, но видишь только очертания. Над тобой нечто большое, и оно беспрестанно двигается. Жидкость с твоих губ затекает в рот. Склизкая, сладковатая – хочешь это выплюнуть, но паника позволяет только сбивчиво хватать ртом воздух. Человекоподобное создание отступает в шкаф. Не унимая дрожи, оно закрывает за собой дверцу, напоследок все-таки кинув тебе жалостливый взгляд. Когда дверца шкафа закрылась, тебе открывается вид на отражение в зеркале. Над тобой стоит существо, состоящее из множества щупалец, глаз и ртов. Все тело покрыто полупрозрачными венами. Сквозь них видна зеленая жидкость, толчками движущаяся откуда-то из недр этого создания к присоскам на щупальцах. Его глаза плавно перекатываются, каждый в своем направлении, осматривая помещение вокруг, а рты появляются и пропадают то тут, то там по всему телу. В одном из ртов торчит тот самый нож, зеленая слизь уже почти растворила его лезвие и приступила к ручке.
Одно из щупалец протянулось к твоему уху, в его присоске образовался рот. Все глаза замерли, смотря на тебя. Голос, хрипящий, с перепадами интонации и громкости, произнес:
– Неее-Б-ойсь-аааа-Чи-лавввек-Т-ы-НееееА-дииин.
Мерзкий язык проходит по твоему лицу, оставляя склизкий след, и твои веки закрываются. Тело охватывает блаженная нега сна.
