Константин Константинович Чирков
Юная маска
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ИЗ ГРУППЫ ПЯТЬ
О чем же мне писать?
Что весь мир грешит в огне?
Это и так все говорят
В воде и на земле.
О чем мне же сказать?
Что нет слова дуракам?
Это и так все говорят.
Хэ, а кто ж из них дурак?
О чем мне рассказать?
О беспокойстве душ.
Так ведь и это говорят!
Но не бессонные ничуть.
Порассуждать о мудром?
Так есть же мудрецы!
Они вон в переулках
Кричат для всей толпы.
А что же делать мне?
Присесть попить чайку?
Подумать о Луне
И отчаливать ко сну?
Не пойму же я людей.
Все мы знаем все и как.
Но вот дойдешь ты до проблем
Сразу скажут: "Ты дурак.
Вот мы думаем иначе
Коллективно, так сказать.
Даже если мысли взяты
У толпы той номер пять.
Там самоумных двадцать пять,
Все говорят одно и тоже.
Сами мыслят, так сказать.
Знаем, где какая жопа
И как какую вытирать".
Но вот бумага-то из слов,
Ведь не поможет вам никак.
Много умнодураков
Коллективных, так сказать.
Ну, а мы, ребята, в жопе,
Нам не выбраться никак.
Что ж присядем поудобней.
"Коллективно" не сказав!
И послушаем, пожулай,
Наш доклад от группы пять.
ПАПЕ И МАМЕ
Ступила нога за порог
Любимого отчего дома.
Прошло уже детство мое,
Закончилась веселая школа.
Уже больше не будут будить
Папа и мама рано с утра.
Уже не надо в школу идти
И носиться потом по дворам.
Уже не буду больше я с папой
До слез говорить по душам.
И не будет уже больше мама
Поцелуем спокойной ночи желать.
Эх, а я хотел так сбежать,
Стать королем всего мира.
Но понял я, толку скакать.
У меня тогда ведь все было.
А сейчас я один на один
С этим миром, чуждым в природе.
А там все так же стоит
Мой дом, встречая солнца восходы.
Все так же встают родители рано
И бегут на работу, к делам.
Им время спокойно сказало:
"Ушел сын". А другого не стало.
Уже не будит тепло родительских рук,
Уже не с кем говорить по душам,
Уже не дарит на ночь никто поцелуй…
А я папу с мамой хочу лишь обнять.
МУЖЧИНЫ ТОЖЕ УМЕЮТ ПЛАКАТЬ
Мужчины тоже умеют плакать,
Только делают это они не по-женски,
Деля слова со своими друзьями.
И тем более уж не по-детски.
Они плачут пару минут под подушкой,
Чтоб даже Бог не увидел их слез.
И чтоб милая ночка-ночнушка,
Скрыла весь этот "позор".
Мощнейшее эхо любви
С болью им вдарило в сердце.
Но я не пишу о любви,
Которую описывают в романах столетьями.
Это любовь всей их жизни, их цель.
Просто бывает, что очень больно упал.
И не важно, королева есть или нет.
Он все готов за любовь ту отдать.
Это война. И она всей жизни залог.
Поле битвы – душевный простор.
Но война не бывает без слез.
О ДУШЕ ЧЕРЕЗ ОКНО
Гаснет свет во всех окошках,
А мое – горит всегда.
Мож, в ожидании спасенья?
А, мож, в ожидании чудака?
Я сам чудак. Чудак простой.
Дитя насыщенной любви,
Желающий свой истин дом.
"Но что в окошке видишь ты?
А ничего. Вернее, не того, что ждешь
Кого ты хочешь, не приходит.
Но и она, возможно ждет.
А к ней ты тоже не приходишь.
Два чудака сидят в окошке,
И смотрят на других сердца.
А полюбить самим по-божьи
Мож, не решатся никогда.
Любви боятся, что ж поделать.
И ведь охота приказать,
Но уж не могут, слишком больно
Им снова счастье испытать", -
Смотрел спокойно я в окошко
И сам себе же говорил.
А времени там уже полночь,
Пора заканчивать про жизнь.
