Константин Калбазов
Танкист. Юнкер
Виктор по определению не мог надеяться на высокие результаты. Две недели до дня рождения – это всего лишь средние показатели. Но таких ведь большинство. Вот и меряются Сутью. Хотя Нестерову откровенно хотелось этого избежать, так как он считал, что инициацию бездарно провалил и Эфир над ним просто посмеялся.
Но сейчас учеников привело сюда не только это. Уж больно лихо Антип Васильевич влетел на своем грузовике во двор гимназии. Да еще и Степку узнали. Дни рождения у всех расписаны в таблице, которая висит на стене их класса. Так что сложить два и два было несложно. И прибежали ребята сюда по большей степени именно из-за него.
Дверь отворилась, и в коридор вышел Нестеров-старший, толкавший перед собой упирающегося отца Степана.
– Уймись, Игнат, – произнес он.
– Да как же так-то, Антип? То ж сын мой! А меня!.. А ну как погубят!
– Молись, чтобы ты не сгубил, – махнул рукой Нестеров-старший.
– Да чего ты несешь! Я же его… Чтобы трудом, значит… А он все в книжки свои пялится. А отцу кто помогать будет? Эвон какой облом вымахал, а толку от него в хозяйстве никакого.
– Дурень ты, Игнат. У тебя сын разумник, каких мало, а ты его все норовишь в навоз лицом сунуть, чтобы, не дай боже, выше тебя не поднялся.
– Ты меня еще поучи! Ты своим ума сначала дай!
– Уж не сомневайся, – спокойным тоном произнес Нестеров, боднув Игната таким взглядом, что тот сразу стушевался.
К отцу Виктора соседи – со всем уважением и опаской. Потому как человек он суровый. Не смотри, что хлебопашец из лучших. В Германскую войну и в гражданскую был знатным рубакой. Сколько за ним загубленных душ, никто не знает. Но в том, что их много, никаких сомнений.
– Ты чего тут? – наконец поинтересовался он у сына.
– Инициацию прошел, батя, – дернув щекой, ответил Виктор.
– А чего недовольный?
– Да-а-а…
– Так плохо?
– Не то чтобы плохо, н-но…
– Ты толком-то сказывай.
– Для военного училища показатели слабые.
– А для института?
– Тоже не очень, – вынужден был признать парень.
– Вот видишь, ты со своего пылинки сдуваешь, а он… – начал было Игнат.
– За собой смотри, – оборвал его Нестеров-старший. – Ладно, сынок, потом поговорим.
В этот момент дверь медпункта открылась, и из кабинета вышел Степан. Одарил отца взглядом, полным отчаяния, осуждения и ненависти. После чего растолкал столпившихся учеников и убежал прочь. Игнат остался стоять в полной растерянности. Антип тихо выругался, поняв, в чем дело. Следом в коридор вышел директор. Окинул непутевого родителя осуждающим взглядом.
– Степан жаловался на головную боль, головокружение и тошноту? – поинтересовался он.
– Да чего он только не придумает, лишь бы в книжки свои пялиться, а не делом заниматься.
– Понятно. Ну, жизнь вашему сыну, как видите, мы спасли, – со вздохом произнес директор.
– Так это… – начал было и осекся Свечкин.
– Пустыш.
– Да как же так-то…
– А вот так, любезный, – резко оборвал его Шанин. – Будет вам наука на будущее.
– Да т-ты…
– Игнат, уймись, – глухо бросил Антип. – Спасибо скажи, что сына с того света вытащили.
– Да п-пошли вы! С-сволочи бестолковые! Доверил вам парня, а вы его загубили! Я этого так не оставлю, – зло бросил Свечкин.
После чего размашистым шагом направился к выходу. Одноклассники разом разошлись, пропуская его. Стоять на пути у рассерженного мужика никому не хотелось. А там и звонок на урок прозвенел, и гимназисты поспешили в классы.
– Антип Васильевич, хорошо, что вы здесь, – обратился Тучин к Нестерову-старшему. – У меня как раз нет уроков, давайте пройдем в учительскую. Витя, иди с нами.
Глава 2
Все непросто
В учительской никого не было, все ушли на уроки. Расписание плотное, и окна бывают редко. Но у Тучина как раз случилось таковое, и он решил поговорить с учеником и его отцом сейчас, а не после уроков, как это было обычно заведено.
Едва прошли к столу Арсения Валентиновича, как он посадил Виктора и выложил перед ним бланк со знакомой таблицей по Сути. Как уже говорилось, Тучин был хорошо знаком с теорией, но, не будучи инициирован, на практике взглянуть на Суть не мог. А меж тем, чтобы дать дельный совет, нужно было иметь представление о самом предмете.
Пока отец и учитель разговаривали на отвлеченные темы, Виктор быстренько заполнил графы. Львиную долю времени отняли умения. В основных характеристиках было достаточно проставить цифры. Здесь же нужно было еще и прописать названия. Не бог весть какой объем, но все же.
– Антип Васильевич, я хочу, чтобы вы в первую очередь понимали. Ничего не изменилось. Виктор – это все тот же Виктор, что был и прежде. Он никакой не сверхчеловек, о которых пишут в газетах. Его Суть дает ему какие-то преимущества, это несомненно, но только и всего. Даже если он зальет опытом умение, ну, я не знаю, «Акробатика», он не станет от этого эквилибристом, выступающим под куполом цирка. Да, обучиться ему будет значительно легче, и в этом ему помогут ступени Сути и умений. Но ему все равно нужно будет упорно трудиться, чтобы достигнуть больших высот. У некоторых молодых людей случается головокружение, и они начинают верить в свою избранность. Очень надеюсь, что Витя не из таких. Во всяком случае, я сильно удивился бы, если бы это оказалось так.
– Да я понимаю, – помяв фуражку, произнес отец.
– И это замечательно. Просто помните: наши дети не сверхлюди, они лишь вышли на следующий виток эволюции. Еще совсем недавно образованный человек был на две головы выше крестьянина только в силу своей учености. Вспомните отношение к учителям в сельских школах. К ним обращаются с неизменным почтением, и причина вовсе не в раболепстве, это идет искренне, от сердца. Наши дети просто шагнули на более высокую ступень.
– Ваши-то прошли эту, инициацию?
– К сожалению, только младшая дочь, остальные были уже взрослыми, – развел руками Тучин.
– Понятно.
– Витя, ты закончил?
– Да, Арсений Валентинович.
– Ну-ка, дай взгляну. Хм. Ну, не так уж все и плохо. Правда, не в отношении военного училища. Агитационная машина работает исправно, романтики среди молодежи не перевелись, материальное положение у военных на высоте, вот и могут себе позволить установить высокую планку при серьезном конкурсе. Если не ошибаюсь, в танковые училища три человека на место. Весьма серьезно, учитывая их аппетиты. Н-но… Вы же понимаете, молодой человек, что вам туда не прорваться по показателям Сути.
– Неужели нельзя ничего сделать, Арсений Валентинович? – упавшим голосом произнес Виктор.
– Увы, Витя, увы. Суди сам. Для поступления туда нужно иметь показатель Интеллекта как для института, то есть одну целую четыре десятых. Но столько же потребуется и Харизмы, а тут у тебя дела не очень, сказывается твоя замкнутость. Далее, офицера должны отличать Сила, Ловкость и Выносливость, а значит, их показатели должны превосходить средние и равняться одной целой трем десятых. Итого на выходе мы имеем дефицит в шестьдесят девять очков надбавок. Окончив гимназию, а затем поднявшись до шестой ступени Сути, ты получишь в общей сложности тридцать пять очков надбавок. В дефиците остается еще тридцать четыре.
– Арсений Валентинович, я слышал, что очки эти можно обменять на опыт, а его взять в кредит в государственном банке, – произнес Нестеров-старший.
– Несомненно. Под пятнадцать процентов годовых. Но Виктору нужно слишком много. Для того чтобы поступить в этом году, ему необходимо будет одномоментно поднять Суть на шестую ступень. Только так он сможет выбрать максимум очков надбавок. А это – сто двадцать шесть тысяч свободного опыта. Плюс дефицит в тридцать четыре очка надбавок, что составит еще один миллион сто девяносто тысяч опыта. Порядка ста девяноста тысяч в год только процентов, не считая погашения по основному долгу. При том что среднестатистический инициированный за год нарабатывает порядка пятидесяти тысяч, а то и меньше. Никто не даст такой кредит без должного обеспечения. Можно, конечно, купить. Миллион опыта стоит двадцать тысяч рублей. Сомневаюсь, что у вас есть такие деньги. А ведь после всего этого можно и не поступить в училище.
– Но поступающим в военные училища выдают беспроцентный кредит, – спохватился Виктор.
– Только вы забываете, что проценты начинают начисляться, едва только кандидат не сдает вступительные экзамены или юнкер отчисляется из училища. Повторяю, Витя: банк не станет оформлять кредит, который ты заведомо не сможешь покрыть. Вот если бы Антип Васильевич смог подтвердить высокий доход, тогда другое дело. Н-но… – Учитель развел руками, так как был прекрасно осведомлен о материальном положении семей своих учеников.
– И что вы посоветуете, Арсений Валентинович? – спросил отец, остановив жестом сына.
– Имеющиеся у Виктора очки уже сейчас вложить в Интеллект. Суть – штука занятная. Она может как помогать, так и тянуть назад. К примеру, в его случае с имеющимися показателями он попросту не сможет нормально окончить гимназию. Вспомни, Витя, как оно было. Теория у тебя всегда была в загоне, ты вылезал только за счет практики. Но если это работало с другими предметами, то с теми же русским и английским языками ты уже ничего не мог поделать. Закоренелый троечник. Литература – отлично. Но стоит только дойти до сочинения, и ты тут же натыкаешься на свою тотальную безграмотность. В этой связи я совершенно не удивлен тому, что твои показатели Интеллекта не удовлетворяют уровню среднего образования.
– Но пяти очков все равно не хватит, чтобы поднять показатели, – возразил Виктор.
– Правильно. И вот тут следует сегодня же взять кредит в тридцать тысяч очков свободного опыта, обменять их на пять очков надбавок и довести Интеллект до одной целой двух десятых. Этого вполне достанет, чтобы остаться на том уровне успеваемости, что был у Виктора до сегодняшнего дня. Впереди еще два месяца. К окончанию гимназии он вполне сможет подняться до второй ступени Сути. Там не так много, шесть тысяч опыта. А потом докупить за четыреста восемьдесят рублей недостающие двадцать четыре тысячи опыта. Дорого, конечно, но, думаю, вам это по карману. Зато к концу июня, на момент подачи документов в институт, его показатели будут соответствовать заявленным требованиям.
– Но я хочу… – начал было Виктор.
– Понимаю, – оборвал его классный учитель, разведя руками в сожалеющем жесте. – Антип Васильевич, это, на мой взгляд, самый оптимальный вариант.
– Я все понял, Арсений Валентинович. Витя, переведи свои очки надбавок в этот, Интеллект.
– Батя…
– Переводи. Тебе ведь все одно нужно гимназию заканчивать. Ну а дальше будем думать. Я могу идти? – поинтересовался он у учителя.
– Да, конечно. Витя, а ты ступай в класс. Что у вас сейчас?
– Математика.
– Вот и замечательно.
На урок Виктор не просто опоздал, а пришел практически к его окончанию. Но учитель не стал делать ему замечание, а просто указал на место за партой, продолжив терзать Потапова, корпевшего у доски над какой-то задачей. Виктор не стал вникать. Было о чем подумать. И учеба в его мыслях стояла сейчас на последнем месте.
В связи с тем что инициация происходит в восемнадцать лет, учебный процесс спланирован так, чтобы случалось это под присмотром преподавателей гимназий, ремесленных и реальных училищ. Учеба была обязательной вплоть до привлечения родителей к ответственности.
Случались, конечно, и те, кому это не нравилось категорически, кто видел в этом нечто сатанинское. В основном староверы. Такие уходили в тайгу и носа оттуда не казали, живя своим укладом. И пока их никто не трогал. Тем более, их были единицы. Возомнивших себя пророками окоротили быстро и жестко. Всякая агитация против инициации была под строжайшим запретом и каралась нещадно.
Дальневосточная Республика, или ДВР, не могла себе позволить отстать от других стран в области взаимодействия с Эфиром. И в особенности – от СССР. Советское правительство волком смотрело на белых недобитков, видя в существовании республики прямую угрозу и возможность реставрации прежней России. А потому Советы копили силы, чтобы наконец поставить точку в этом вопросе.
Никто не сомневался в том, что война неизбежна. Вопрос только, когда. Тут ведь дело не только в политических разногласиях. Советской России нужен был выход к Тихому океану, который надежно перекрывала ДВР. Тем временем, в газетах появились статьи о планах строительства Советами железной дороги до Удской губы Охотского моря. Виктор понятия не имел, насколько подобное возможно. Но если учесть, что это края вечной мерзлоты, предполагал, что дело это ох какое непростое.
Так вот. По окончании гимназии или училища у выпускников имелся в запасе год перед призывом в армию. Не поступившие сразу после учебы имели возможность повторить попытку следующим летом. Те, кто не имел достаточных показателей по Сути, могли за год их подтянуть и попробовать поступить перед призывом в армию. Все институты и университеты имеют военные кафедры, так что студенты от призыва освобождаются.
И, похоже, Виктору придется воспользоваться вот этим самым годом перед призывом, чтобы подтянуть свою Суть до приемлемых величин. А еще – использовать это время для дополнительных занятий, чтобы повысить свои шансы на поступление в танковое училище. Да, трудно. Практически невозможно, но и вот так просто сдаваться без борьбы он не собирался.
– Витя, покажи свою Суть, – едва прозвучал звонок, тут же попросила его соседка по парте Татьяна Баева.
Пусть в СССР и считали, что ДВР – это белогвардейские недобитки, на деле это было не так. Вернее, не совсем так. Уцелевшие белогвардейцы и впрямь в немалом числе перебрались на Дальний Восток. А за прошедшие годы сюда подтянулись и помыкавшиеся по миру эмигранты. Уж лучше суровый дальневосточный климат, чем нужда на чужбине. Но о реставрации монархии в республике помышляла лишь малая кучка, не имеющая веса. Мало того, выжившие Романовы тут так и не появились, и на официальном уровне связь с ними не поддерживалась.
Так вот, одна из первых реформ правительства ДВР касалась образования, которое становилось бесплатным и обязательным. Кроме того, пересмотрели и сам подход, ликвидировав раздельное обучение. Теперь учебные заведения стали смешанными. Единственное, на уроках трудового воспитания мальчиков не учили вышивать и готовить, а девочки не занимались в мастерских.
С Таней они сидели за одной партой уже третий год и считались самой устоявшейся парой. К слову, случалось такое, что Виктора выставляли вон из класса, когда она начинала смеяться над его очередной шуткой, а когда ей делали замечание, обвиняла его в том, что он ее смешит. Как результат, Виктора наказывали. Их даже дразнили женихом и невестой, на что ребята не обращали внимания.
Обычно общительная девушка в этот раз решила на уроке его не трогать. Сама прошла через инициацию и понимала, что одноклассник сейчас слегка не в себе. В то же время было ясно, что на перемене его все одно начнут доставать с этим вопросом. Тане подумалось: если просьба будет исходить от нее, то и он реагировать будет не столь болезненно.
Виктор посмотрел на ее уморительное выражение лица и улыбнулся. Да пошло оно все! Чего ему стесняться? Можно подумать, его одноклассники не знают, что он звезд с неба не хватает. В основном оценки у него хорошие и отличные. Но есть и неизменная тройка по русскому языку, которая преследует его с первого класса. Все те же «удовлетворительно» – по химии, географии и иностранному языку. Английский, к слову, напрямую связан с умением «Лингвистика», показатели которого у Виктора не блещут.
Ну вот нечего ему стесняться. Конечно, хотелось бы оказаться в числе счастливчиков с высокими показателями, но что есть, то есть. Результат вполне себе средний. И если бы не одно «но», он и вовсе не переживал бы, потому что выправиться для поступления в институт или университет он может без труда, даже не обращаясь за кредитом. Это он поначалу растерялся. А так-то уже все продумал и готовился к инициации.
Смущался он только из-за одного момента. Все знали, что он бредит танками. Что он при любой возможности убегает на полигон и наблюдает за учениями, искренне восхищаясь этими боевыми машинами. И тут вдруг оказывается, что он серьезно не соответствует требованиям военных. Никаких сомнений: над ним станут потешаться. Н-но… Не мог он отказать Тане. У него друзей не так чтобы и много. А она, получается, самый близкий и надежный.
– Давай я лучше напишу. Все равно не отстанут, – предложил он ей в ответ на ее просьбу.
– А давай, – с озорной улыбкой согласилась она, тут же сложив руки на парте и выпрямив спину, как примерная ученица.
Одноклассники, нацелившиеся было на Нестерова, вопросы задавать не стали, как и спешить покидать класс. Интересно же! Он, в свою очередь, прошел к доске. Слева от классной была приспособлена еще одна, уже разлинованная под заполнение показателей Сути.
Виктор подошел к ней и под шепотки товарищей начал заполнять соответствующие графы. Времени это заняло немного. Основной перечень у них вполне сопоставим, потому напротив просто вписал цифры, после чего дописал уже свои умения. На все про все – не больше пяти минут.
– Первую надбавку в Интеллект вкачал, – не спрашивая, а констатируя, произнес Панов.
Генка был из дворян. И хотя в ДВР это не имело никакого значения, посматривал на всех свысока. Впрочем, мог себе это позволить. Учился он на отлично и в то же время был первым заводилой в классе. Ни одна шалость или проказа не обходились без него. Не робкого десятка, при случае не боялся пустить в дело кулаки.
Он прошел инициацию еще в январе, и уж у него-то как раз все было в полном порядке. С Харизмой в том числе. Единственное, что пришлось бы подтянуть, это Силу, Ловкость и Выносливость. Разумеется, при условии, если он решит поступать в военное училище. И его замечание Виктор воспринял едва ли не как пренебрежительный плевок.
– Тебя что-то не устраивает? – обернувшись, поинтересовался Виктор у Геннадия.
– Меня? – искренне удивился Панов. – Да мне нет никакого дела до твоей Сути, – пожал он плечами.
После чего с самым безразличным видом направился к выходу. За ним тут же потянулись четверо парней и три девушки. Едва ли не треть класса, сбившаяся в устойчивую группу, доминирующую над остальными. К слову, не без оснований. Из всех одноклассников, прошедших инициацию, именно в их среде были лучшие результаты.
– Да нормальные показатели. Мне бы такие, – заявил бодрым тоном Потапов, у которого с этим делом было значительно хуже.
Впрочем, Ярик и не собирался поступать в военное училище, нацелившись в политехнический на строительный факультет. Он, конечно, как и все мальчишки, любил фильмы про войну, но больше его впечатляли картины и книги на тему молодежных строек, каких в ДВР было предостаточно. К примеру, имеющая стратегическое значение железная дорога Хабаровск – Николаевск-на-Амуре, строительство которой уже приближалось к завершению.
– Ты, Витя, сразу в Интеллект вкладывайся, – заметил Потапов. – Очень тяжко с низкими показателями. Я вот сейчас первую ступень возьму и опять туда же вгоню надбавки.
– Да это понятно, – отряхнув руки от мела, произнес Нестеров, направляясь к выходу.
Время есть, так отчего бы не купить в буфете какао и пару пирожков. Ничего удивительного в том, что ему захотелось есть. От завтрака ведь не осталось даже воспоминаний.
– Витя, ну так как, ты надумал? – перехватила его в буфете их активистка Инна Подольская.
Девушка с активной жизненной позицией, член молодежного движения «Младодемократы», являвшегося кузницей кадров Демократической партии России. Нормальная девушка. Мало того, невероятно красивая и неотразимая в своей аристократичности.
А еще она была тайной сердечной привязанностью Виктора. И если Баевой приходилось уговаривать Виктора, то Подольской достаточно было только взглянуть. И как только одноклассники еще не догадались о его к ней отношении? Уж Панов-то непременно прошелся бы по этому поводу.
Тем не менее, даже ей никак не удавалось заарканить Витю в ряды их движения. Он вообще старался держаться от всех этих политических дрязг как можно дальше. Причина все в том же намерении связать свою жизнь со службой в армии. Военные считались вне политики, без каких-либо исключений. Есть правительство и президент республики, являвшийся главнокомандующим вооруженными силами, и никаких гвоздей.
– Ты о чем? – Виктор сделал вид, что не понял.
– Я о вступлении в нашу молодежную организацию.
– Инна, я все еще собираюсь поступать в военное училище. Извини, – расплатившись за какао и пирожки, ответил он.
– Что значит – собираешься поступать? Куда? Ты хотя бы пытался прикинуть, сколько тебе необходимо очков надбавок? Витя, это по меньшей мере глупо. Наше поколение не может себе позволить политическую инфантильность. Это может привести к потере всех наших завоеваний.
– Мне казалось, что как раз чрезмерная активная политическая позиция наших дедов и родителей привела к развалу Российской империи. Они попросту разорвали ее в лоскуты.
– Как ты можешь…
– Инна, извини, очень есть хочется, а перемена короткая.
– Наш разговор еще не окончен, – решительно заявила она и направилась к выходу из буфета.
Ну или поплыла. Ч-черт, какая же она красивая! Вот смотрит на нее, и дыхание перехватывает. Жаль только, она вцепилась в него вовсе не потому, что действительно желает видеть в рядах своей организации. В конце концов, они вот-вот разлетятся кто куда, и на новом месте ей придется опять зарабатывать авторитет среди соратников.
Тут дело, скорее всего, в том, что прежде Инне ничего не стоило уговорить его на что угодно. Например, обрядиться в девичье платье для сценки на Новый год или еще бог весть на что. Да сказала бы переплыть Амур, и Виктор, не задумываясь, бросился бы в реку. И уж кто-кто, а она это знала. Не могла не знать. Девушки это чувствуют. Но с его членством в их организации у нее ничего не получалось. И данное обстоятельство ее злило.
Кстати, это не единственное молодежное движение. В ДВР зарегистрировано пять политических партий, и все они непременно ведут работу с молодежью. А то как же! Кузница кадров!
Да наплевать, в общем-то. Тут голова о другом болит. А потому и любование ладной фигуркой, которую подчеркивало сшитое у знатной модистки Троицкого форменное платье с воздушным белым фартуком и кружевными воротничком и манжетами, не вызывало обычного сладостного томления.
– Что, Витя, опять агитировала? – пристроилась рядом Таня со стаканом морса.
– Как обычно, – пожал он плечами.
– Глупая. Ей бы выждать хоть пару деньков, а потом уж тебя тиранить. А она… – хмыкнув, Баева отпила из своего стакана.
– Это точно. Голова у меня сейчас забита совсем другим.
– Поделишься?
– Да нечем делиться. Я ведь готовился к инициации. Составил план, как буду действовать. Это в медпункте да учительской растерялся, потому что оно как-то…
– Я понимаю. Я тоже была сама не своя. Вроде и на уроках объясняли, и обсуждали между собой, и планы строили. А как случилось, так словно произошедшее для тебя – полная неожиданность.
– Точно, – согласился он. – Все сразу стало так сложно, что прямо не знаю, с чего начать. И вообще, шансов поступить в училище практически нет.
– Ничего. Вот пройдет первая растерянность, и ты все быстренько расставишь по своим местам.
– Тебе легко рассуждать, твоя Суть с легкостью перекрывает требования для медицинской академии.
– Ну извини, кто о чем мечтал. Дай пирожок откусить.
– Держи пятак, иди и купи, – выкладывая на стол монету, предложил он.
– Деньги у меня есть, но целый съесть уже не успею. Ну дай. Жалко, что ли? – состроила она умилительную рожицу.
– Чего сразу не купила? – отламывая с ненадкусанной стороны, пробурчал он.
– Сразу не хотела. Не вредничай. Ага. Спасибо тебе, добрый человек.
– Кушай, не обляпайся.
В этот момент прозвенел звонок, и они, быстро запихав в себя остатки перекуса, выбежали из буфета. Не хватало еще опоздать на урок. Понятно, что Виктору сейчас не до учебы, но кто же его отпустит с уроков?
